— Проходите и садитесь, мистер Уизли.
Холодный, беспристрастный тон сложно применять к лучшему другу, но Гарри неплохо справляется. Он следит взглядом за тем, как Рон занимает место напротив. Рыжеволосый волшебник смотрит немного растерянно и даже испуганно, потрясённо. Кажется, он до сих пор не верит в происходящее сейчас и произошедшее недавно.
Кракен мёртв. Они проиграли. А кто — они? Они его друзья? Или всё было зря? Зря, определенно зря.
Ведь он ранил Гермиону.
Ранил?.. Убил?..
Он не знает, куда деть руки, чьи запястья оплетены металлом наручников, то кладёт их на стол, то убирает. Глаза тоже бегают с Гарри на стену позади, в стороны и обратно.
— Вы готовы, мистер Уизли? — как можно более обыденно старается произнести Поттер, словно это самый обычный случай.
— Д…Да. Но я хочу спросить, что с Герм… Что сейчас с мисс Гре…
— Все вопросы после.
Проходит миг, за который Гарри пытается собраться с духом, разжать челюсти и кулаки, вдохнуть для успокоения и начать то, что должен.
— Назовите ваше полное имя.
— Я…Но Гарри…
— Имя, мистер Уизли.
Парень сглатывает, на мгновение опускает взгляд на стол, а затем вновь поднимает его на собеседника. Он быстро кивает.
— Рональд. Рональд Билиус Уизли.
«В кого ты превратился, Рон? Что с тобой стало?..»
Вопрос проносится в голове у брюнета в момент, когда он смеряет
допрашиваемого взором. Сильно похудевший, весь заострившийся, с мешками под глазами, болезненного вида Рон сидит перед ним. Но ужасает даже не это, а то, что он успел натворить.
— Мистер Уизли, вы подтверждаете то, что состояли в группе волшебников, которая совершала террористические акты по отношению к мирным гражданам, нападения на дома, а также нападение на Министерство Магии девятнадцатого сентября текущего года, все в совокупности повлекшее множество смертей и ущерб всему Волшебному Миру?
— Да… Подтверждаю.
— Как, вы говорите, звучит название упомянутой организации?
— Οκτώ. Окто.
— Вам известно, почему именно это слово принадлежит названию?
— Да… — пальцы нервно перебирают цепь. — Да… Их сначала было восемь. Да и бар…
— Кого — их? И какой бар?
— Членов группы сперва, в самом начале, было восемь. А, насчёт бара, — это место в Косом Переулке, где собиралось Окто.
Отчёт требуется максимально подробный. Хорошо, что магическое перо успевает за ходом мыслей Рона.
— Вы заговорили про членов организации… — допрашивать лучшего друга гораздо сложнее, чем казалось. — К ним относились Троити Осбесон и Кракас Облевис?
— Да. Кракас был главой Окто.
Гарри наклоняет голову вперёд, не сводя глаз с человека напротив.
— Вам известно, что оба они мертвы?
— Да.
Да, мне всё известно. Малфой убил Троити. А потом, когда я попал в Гермиону, по-моему, почти в тот же миг, я и не заметил, как выпустил заряд из палочки. Он сшиб стену. Он заставил всех замолчать, замереть. Все застыли.
И вдруг раздался грохот; стены Министерства затряслись. Внезапно из каминов повалили вооруженные люди, которые начали умерщвлять членов Окто, точно мух прихлопывать.
Я увидел Кракена на поле битвы. Он с окровавленным лицом глядел прямо на меня. Он стоял среди трупов. Он улыбался, но потом, когда мы встретились глазами, перестал. Он понял, что мы проиграли. Мы обречены. Почти все полегли. Все сильные волшебники. И я тоже. В тот миг, когда я понял, что сделал, меня уже не стало.
Мы оба поняли всё, как только раздался первый крик новой жертвы. Он улыбнулся мне в последний раз, и в него врезался кровавый луч.
— Да. Мне всё известно.
Из груза воспоминаний его вырывает голос Гарри. Такой знакомый, родной, но неимоверно далёкий и чужой в этот момент, в этой комнате и в этом случае.
— Как долго вы состояли в «Окто»?
— Месяц. Может, полтора, — звучит как-то отстранённо. Он пожимает плечами.
И вот наступает вопрос, что мучает Поттера больше всех прочих. Его немного трясёт.
— Почему вы примкнули к «Окто»?
— Я потерялся.
Кажется, незаметно прошла какая-то точка, после которой Рон абстрагировался, опустил плечи, а рассудок его помутился. Будто бы теперь ему на всё всё равно.
— В каком смысле?
— Я не знал, что мне делать. Мне казалось, я всё потерял. И я наткнулся на «Окто», где я вроде бы мог всё вновь отыскать… Но я ошибся.
Хочется вскочить, закричать, затрясти Рона и спросить гораздо больше, но нельзя. Правила.
— Что вы хотите сказать последней фразой, мистер Уизли?
Даже взгляд из-под прикрытых век не делает его, как хотелось бы, безразличным, и это успокаивает Рона. Он смотрит прямо в зелёные глаза.
— Я раскаиваюсь. Вот, что я хочу сказать.
Внутри себя Гарри выдыхает.
— Мне не вернуть отнятых жизней, — голос дрожит, — но я жалею, что последний месяц разделял мысли, противоречащие идеям Магического мира. Я жалею о нападениях.
Я осознал это тогда, когда убил тебя… Тебя, моя любовь.
— Что ж, хорошо. Если вы расскажете нам больше о деятельности «Окто», мы упомянем об этом в суде, и ваш приговор смягчат.
— Ладно, — небрежно бросает он. — Уже можно перейти к вопросам?
— А… Что бы ты… вы хотели узнать? — удивляется Поттер.
— Что сейчас с мисс Грейнджер? — взволнованно интересуется Рон.
Погибло столько людей, рухнуло Министерство, он заварил кашу на преступной деятельности, за что будет огребать ближайшие годы от всех и вся вокруг, коллег, может, даже семьи, общественности и от собственного разума, если и впрямь раскаялся, а его интересует состояние лишь одной девушки.
Ведь это и есть любовь.
Это смягчает сердце Гарри. Его хмурые брови немного расслабляются.
— Мы не знаем, мистер Уизли. Она сейчас в Мунго. Ей очень тяжело.
Это бьёт по Рону, и он мрачнеет, опуская глаза.
Он отвечает на все вопросы, выглядит при этом так бледно и болезненно, что, кажется, не способен врать. Гарри искренне радостно выдыхает, когда всё заканчивается. Когда страж берёт Рона под руку и начинает выводить из комнаты допросов. Прощальный взгляд, брошенный Поттером, встречается с глазами Уизли, такими тоскливыми и пустыми, что у Гарри сжимается сердце.
Рон сожалеет. Рону жаль. Рон не плохой. Рон сбился с пути. У Рона всё ещё есть сердце.
Но этого недостаточно будет в суде для того, чтобы его помиловали.
Дверь захлопывается, комната пустеет. Поттер смотрит вслед Уизли, закутанного в разорванные обноски, закованного в наручники, которого уводят в даль по коридору.
Они ведь ещё увидятся? Сколько лет ему дадут? Его посадят в Азкабан?
Он выдержит это испытание?
Какие бы ужасающие поступки не совершил Рон, Гарри помнит и те, что были до.
— Поттер!
Он рад тому, что кто-то выдергивает его из омута дурных мыслей. Обернувшись, Гарри видит, как к нему с неимоверной скоростью с другого конца коридора мчится Малфой. Он на удивление радостен, хотя с момента окончания битвы ходил, поднимая голову лишь для того, чтобы пустить в Рона не на шутку уничтожающий взгляд, когда видел его. Всё остальное время он молчал, пустыми глазами изредка блуждая по округе. За эти три дня он почти ничего не ел, а после работы сразу же сбежал в Мунго. Кажется, он там и ночевал.
Но сейчас его лицо озарено.
— Драко?
— Идём! — его рука теперь в плену холодных пальцев. — Идём скорее!
Не успевает Гарри и рта открыть, как его уже куда-то тянут. Они неимоверно быстро оказываются на первом этаже, Поттер лишь моргает, а их уже окутывает пламя переместительного камина.
— Что? Что случилось? Я думал, ты расспрашивать о допросе Рона будешь, а ты меня куда-то тащишь!
— Не говори о нем сейчас! Я получил сову, Гермиона очнулась!
Веки распахиваются, а на губах цветёт улыбка.
***
Спустя 10 лет.
— Драко! — звонкий голос пробивается среди множества других, что встречаются на огромном стадионе. — Драко, держи Майлза крепче! Он ведь упадёт!
Светловолосый мужчина, обернувшись на свою жену, улыбается ей так тепло, что тревога её сразу же стихает. Брови расслабляются, на губах проступает улыбка. Она переводит глаза на маленького мальчика, который со смехом тянет ручки от груди отца к центру поля, над котором возвышаются трибуны.
— Не упадёт, Гермиона! Ему уже два!
— Ему
всего два, милый! Держи в голове эту информацию, хорошо?
— Джеймс вот вообще на матче впервые ещё раньше побывал, — усмехается Джинни, — так что твой сын уже и впрямь достаточно взрослый для квиддича, Гермиона.
— Ну, с Джеймсом всё легче, — Поттер прижимает к себе бывшую-Уизли, кладя руку на её живот, внутри которого находится их третий ребёнок, — его мать стала рваться на стадион чуть ли не сразу после родов.
— Думаешь, не смогу повторить? — фыркает девушка в шею Гарри.
— Сможешь, Джин, сможешь.
Светловолосая девчушка лет семи приподнимается на носки, чтобы лучше видеть происходящую внизу картину. Несколько точек летают по зелёной скатерти.
— А что сейчас будет, мам? — удивлённо приподняв бровки, она дёргает Гермиону за платье. Это её первый матч.
Голос подаёт ужасно похожий на отца мальчик восьми лет, который стоит, держа за руку своего малолетнего брата Альбуса.
— О, я могу рассказать! — Восклицает он, вопросительно — умоляюще обернувшись на Гермиону.
— Конечно, — улыбается она, — мы все с удовольствием послушаем.
Глаза юного волшебника загораются радостью. Пока позади Гарри обнимает Джинни, а Гермиона кладёт руки на плечи Драко, который держит их сына, увлечённого шумным весельем внизу, рука Джеймса Сириуса Потера устремляется на поле.
— Смотри, — с энтузиазмом произносит он, — это игроки команд…
