Long live the king

Круг, символизирующий планету, мировой порядок и цикл бытия — за идеальной линией, проведённой столь твёрдо и мастерски, что устыдила бы любой математический инструмент, моментально вспыхнула вязь округлых и цепких иероглифов, светящихся лазурным светом: они стекали с прошедшей двенадцать этапов ритуала волшебной палочки и оплавляли землю заклинанием на утерянном языке. Горизонтальная черта, делящая мироздание на земной и подземный мир, проводящая грань между жизнью и смертью — вновь всё выверено столь тщательно и метко, что ни единая лишняя песчинка не оказалась потревоженной движениями, присущими величайшему некроманту, которому не прощаются ошибки. Символ, наивно воспринимаемый как «М» — две пересекающих круг вертикальных линии, соединённых двумя диагоналями, что сходились на границе бытия и небытия: переход дня в ночь, возникновение смерти из жизни, проникновение в тайны универсума и вызов, брошенный законам природы. Через направленные вверх острия треугольников хлынул энергетический поток, уравновесился смотрящей вниз вершиной и вытянул из недр земли чёрный кристалл, мгновенно выпроставший осьминожьи щупальца поглощающей свет черноты. Они закружились над сияющим знаком, вонзились в землю, создавая надёжную опору, и вытянули непроглядный угольный вихрь, сквозь который горделиво поднялся раскалённый докрасна рог и раскрылись одержимые зелёные глаза, дымящиеся фиолетовым огнём. Процесс перехода из одного мира в другой был крайне неприятным, но всё же не слишком. Боль не рвала гриву и хвост, не вытягивала с треском глазные мышцы, не дробила кости и не метала их острые осколки прямо в мышцы… словом, весь дискомфорт можно было пережить, не раздробив зубов друг о друга. Ощущения даже быстро забылись и улетучились с инстинктивно сокращавшейся, как от укуса овода, кожи, уступая место иным единицам разума. Сомбра был заинтересован, кто проделал столь выдающуюся работу с первого же раза, чтобы призвать его. Не появиться после всех приложенных стараний было бы попросту невежливо. И не огорчать же неизвестного некроманта, что призванный им пони на самом деле не мёртв. Действительно, это было бы неблагодарностью — не подыграть хотя бы несколько минут, когда твоё разодранное на лохмотья тело собрали и сплавили, словно никакого неприятного инцидента с Кристальным Сердцем никогда не случалось в пространстве и времени. Колдовской символ сделал своё дело: для плоти Сомбры будто перестали существовать прошлое и будущее. «Совершенно не важно, кем ты был, — властно приказывал неизвестный голос, который единорог слушал лишь из вежливого интереса, не спеша разрушать уверенность в том, что непременно подчинится любым словам. — Теперь ты будешь тем, кем я скажу тебе быть». Сомбра вышел из урагана тьмы, позволяя тому облепить свои передние копыта, грудь и голову и остаться там броневыми пластинами, королевской мантией и величественным шлемом-короной. Новообретённые лёгкие наполнились затхлым воздухом сине-зелёного подземелья, кожа под атласной серой шерстью ощутила прикосновения и вес меха и металла и рассталась с остаточным зудом, а кровавые глаза посмотрели на некроманта, не пряча надменности. Обладай король менее притязательным чувством юмора — над своей мыслью «старый козёл» он непременно бы рассмеялся. — Грогар, — сочно пророкотал Сомбра, привыкая заново пользоваться голосом. Совершенство проведённого ритуала вернуло ему ясность разума — живого, сильного, пружинистого. Сердце вяло дёрнулось несколько раз, толкая по жилам кровь. — Сколько же прошло лет? Рога его расы указывали на возраст. У Грогара они закручивались лихими ребристыми спиралями, удар которых мог безвозвратно выбить все позвонки до единого и раскрошить их в пыль — великолепные и массивные настолько, что страшно было представить, какое количество веков ушло на то, чтобы их вылепить. Зачатки гривы и кустистые брови поседели, но бородка сохраняла общий органично вписывающийся в грязно-малахитовое окружение пещеры синевато-сизый окрас тела. Лишнее подтверждение тому, что Грогар находился на пике своей силы. Пока что её усиливали и предохраняли разложенные вокруг неразличимым с земли магическим узором оникс, чёрный агат, горный хрусталь, кошачий глаз, адуляр и хризопраз. Но дальше будет только спад и отдача в собственного владельца. — Сомбра, — прозвучало имя единорога глубоким горделивым голосом. — Внемли моему зову! Не ради шутовской забавы призвал я тебя, но чтобы повелевать тебе. Выполни мой страстный приказ! Сдерживая улыбку, тот любезно наклонил голову вниз. — Заклинаю Тартаром, скройся, схоронись от взгляда живого, от чар врагов моих, однако следуй за мною везде и береги от любого ущерба! Сомбра посмотрел на светящийся под его бронированными копытами круг и, недолго думая, вышел за его пределы. Свечение холодно мазнуло по нижней части поджарого живота, заставив жеребца прищурить уголки глаз, но не сумело задержать. Грогар поневоле шагнул назад и вскинул брови от удивления. — Остановись! Приказываю тебе встать на месте! — выкрикнул он, крупные золотые бубенцы на его красном кожаном ошейнике тихо звякнули от столь импульсивного приказа. Единорог без интереса скользнул взглядом по пустующему блестящему кольцу посередине: — Ты потерял не только колокольчик, но и наблюдательность. Я похож на зомби, демона… — вороные грива и хвост взвихрились, оборачивая тело жеребца и растворяя его в нефтяной дым, которым он перетёк ближе к козлу, глядя ему прямо в глаза и шипя раздвоившимся от неполного перехода в иную форму голосом: — …или джинна, чтобы оставаться там, где ты обозначил, или выполнять твои приказы? Единорог изящно соскочил на землю осязаемыми ногами, давая жадной, всепоглощающей тьме приют в своих волосах. — Я вызвал тебя! — рявкнул Грогар и ударил каменистую землю пудовым раздвоенным копытом, призывая Сомбру к порядку. — Я дал тебе новое тело и вернул могущество! Ты обязан мне подчиняться по чести и долгу! Это было смешно. Всего лишь овладев оккультным мастерством, это наивное создание требовало к себе уважения от тирана, манипулятора и вероломца. Это было очень смешно, Сомбра был готов упиваться зрелищем обиженно подрагивающих ноздрей и сердито хмурящихся бровей хоть весь день. Но по-прежнему чувствовал себя достаточно благодарным и щедрым, чтобы лишь скептически прикрыть глаза. Как обычно, придётся всё разжевать и положить в рот. Ощутимый минус великого ума — ты довольно одинок на своём пьедестале. — Я, вроде как, убил свою наставницу. По совместительству, если мне не изменяет память, правительницу величайшей Империи в истории, центра магии и культуры древнего мира. Завоевание в целом, по-моему, заняло полчаса, потому что, ха-ха, вот каламбур, мой друг из некромантской братии, зомбирующие шлемы для солдат самой грозной армии тех времён не сразу придумываются и создаются. Единорог помолчал, давая учесть всё перечисленное, и подвёл черту с той же напускной вежливостью и учтивостью, звонким льдом звучащей в голосе: — Честь и долг для меня ничего не значат, если ты не возражаешь. Да, ты являешься некромантом. Но оттого, что ты призываешь меня, я не перестаю быть королём. Сомбра подошёл к переливающемуся лунным сиянием адуляру и предпринял попытку пнуть его копытом, но наткнулся на возмущённо взвизгнувшую плазменную стену. Та исказила пространство столь красноречивыми объёмными кругами, что единорогу оставалось лишь порадоваться наличию защиты на всех четырёх ногах и груди. Он рефлекторно потёр накопытник свободным копытом, вытирая пыль из крохотных царапинок. — Я подготовился, — ничуть не смутился Грогар, расплывшись в нехорошей улыбке; два нижних его клыка высоко вздёрнулись от этого над верхней губой. — Твои силы сохраняются лишь в пределах очертаний этой руны из драгоценных камней. Едва ты покинешь её — развеешься тенью, словно тебя никогда не существовало. Только моё решение отменит этот рок. — Зачем же ты вызвал меня? — закатил глаза король, зажигая рог и идя по периметру за ведущей его энергией руны. — Мы с тобой очевидно не поладим в таких условиях. Позволь угадать. Ты потерял свой колокольчик — а значит, и возможность перемещаться в Тамбелон. У тебя больше нет источника пищи. Я нужен тебе, как кормушка. Угадал? Грогар блеюще зарычал, поджав губы. — Уже не так смело произносятся приказы, когда знаешь, что можешь получить по рогам? — насмешливо поинтересовался Сомбра, рассматривая самоцветы в своём променаде. — Будь я в твоей власти, как ты и говоришь — я бы и не подумал о сопротивлении. Сдаётся мне, после твоей смерти любая преграда здесь перестанет работать. Или, по крайней мере, у меня появится достаточно времени, чтобы взломать защиту. Прождав несколько лет после десятка веков, я в состоянии отсрочить своё возвращение ещё на немного. — Или же ты можешь дождаться остальных и выслушать весь мой план, — покрутил копытом Грогар, — который устроит всех. — Остальных? — хмыкнул Сомбра. — Кого это — остальных? — Ты достаточно заинтересован, — удовлетворённо прикрыл глаза Грогар, заставив Сомбру усмехнуться его двурушничеству. Бубенцы на красном ошейнике, больше подходящем, чтобы висеть на какой-нибудь пасторальной двери в канун Дня Горящего Очага, засветились вместе с ребристыми рогами. Самоцветы задрожали, сдвигаясь со своих мест, как при землетрясении, и закрутились волчками. Единорог наблюдал за их поведением, не сбавляя шага и беспрерывно сканируя магический фон. Каждый камень не только служил целям Грогара — он обладал собственным сакральным значением, был связан с созвездиями и планетами, становясь буфером между колдуном и теми, чьи судьбы с этими космическими единицами повенчаны. Свой хризопраз Сомбра признал сразу — пусть и не увешивал себя побрякушками из него и его силой не пользовался, но о её существовании был осведомлён. Неизвестно, почему вдруг проводимый ритуал тронул его душу, но, когда матовый зеленоватый камень резко перестал вращаться и раскололся посередине уродливой звездой, исторгнув из полой сердцевины трупный дымок, по шкуре единорога прошла дрожь. Он не сразу понял, что с остальными самоцветами произошло то же самое. Из смежной пещерной полости, соединённой с отсыревшей грязно-малахитовой обителью цепочкой выглядывающих из мутной подземной воды плоских камней, донеслись усиленные эхом раздражённо-недоуменные голоса. Кто-то попал сюда против своей воли и был этим недоволен. Сомбра прощупал атмосферу и не натолкнулся ни на единый барьер. Он посмотрел Грогару в глаза, высокомерно хмыкнул с острозубой ухмылкой и растворился по кускам, перекладывая своё тело на гибкие коварные тени. Соседняя зала пещерного комплекса оказалась гораздо грандиознее по строению — с полуразрушенными зубастыми каменными арками и древними подиумами, сообщающимися между собой удивительно ровными ступенями, словно специально стёсанными в строгом соответствии со знаменитой пегасьей симметрией. Гармоничности природному сооружению придавал также кристальный шар со зловещей полоской козлиного зрачка, тлеющей внутри — никем не замечаемый, но освещающий всю сцену атмосферным оранжевым светом. И посмотреть было на что: высокая дырявая королева, последняя из истинных чейнджлингов, в одном углу, и сухой, истощённый, постаревший лорд, последний из кентавров — в другом. «Хм? — удивился Сомбра, заметив совершенно не вписывающееся в мрачную атмосферу беззаботно-яркое пятно рядом с Тиреком. — Жеребёнок? Старина как раз собирался перекусить? Но… магией пегаса?..». — Лорд Тирек! — оправившись от неожиданной и наверняка неприятной телепортации, выпалила Кризалис. — Чейнджлинг? — удивлённо проскрипел кентавр и обратился, как к подруге, к надувшейся от недовольства пегасочке: — Видишь? Она произнесла это правильно, — и мелкая почему-то закатила глаза, обиженно надув щёки. — Кризалис, — сварливо поправила та на пол-ущелья. — Королева чейнджлингов! По крайней мере, я ей буду, — шипение выдало нестабильное психическое состояние всклоченной, сгорбленной матери предателя-улья, — когда верну место, которое принадлежит мне по праву! — она угрожающе запалила рог, непредсказуемой молнией по его зигзагу в очередной раз выдав зачатки сумасшествия. — Зачем ты призвал меня? Чего ты хочешь?! Маленькая розовая пегаска взвизгнула и нырнула за тощую переднюю ногу Тирека, словно видела в нём своего защитника. Уже оттуда она с самой милой мордашкой, которую, очевидно, умела выдавать, принялась вещать: — Оу, но мы тебя сюда не притаскивали, я думала, это ты освободила нас из Тартара. — Тартара? — фыркнула Кризалис, подойдя к ним вплотную, но не сбрасывая с лица свирепого выражения. — Только очень могущественный пони мог призвать вас сюда оттуда! Сомбра не сдержал саркастичного хохота. Он закружил свои тени в пространстве высоко над головами недоумевающих существ, так странно смотрящихся друг рядом с другом, и явился их глазам с малой долей эффектности, которая, тем не менее, уже поразила их в самые сердца. Единорог выступил из непокорно колышущегося мрака, материализуясь с неизменной королевской осанкой, и позволил тёмной стихии напитать его волосы, свернувшись в эфирные пряди с редкой элегантностью — неторопливой и уверенной, напоминающей плавное движение смертоносного хищника перед стремительным и неумолимым прыжком. Тирек и Кризалис моментально встали на изготовку. — Король Сомбра! Ты вернулся? Зачем ты притащил нас сюда? — Не он. Грогар появился со всей помпезностью, на какую был способен, под перезвон бубенцов на ошейнике громоподобно отпечатав каждый шаг по водным камням, прежде чем занять место за постаментом козлиной реликвии. — А я, — закончил он со зловещей миной, больше похожей на то, что его уже который день мучает запор. — Вы можете звать меня Грогар. «Какой высокопарный козёл», — презрительно оценил Сомбра, но на Кризалис, похоже, это произвело неизгладимое впечатление, сравнимое с торжественным появлением короля. Несдержанная эмоциональность этой особы всегда служила для него поводом пренебрежительного отношения к ней. — Тот самый Грогар? — пролепетала она. — Я думал, ты — всего лишь легенда, — развёл руками Тирек. Сомбра перетёк к ним поближе с бесстрастием на защищённом пластиной шлема лице, и великодушно подыграл: — Я слышал о тебе. — Кто? — простодушно протянула пегаска, и она из всех вела себя здесь наиболее естественно — и до того располагающе, что Сомбра допустил мысль: неплохо было бы в дальнейшем переманить её на свою сторону и воспитать под своим копытом. — Уверяю вас, — прохрипел Грогар, — я реален, как никто. И вы все были доставлены сюда, как часть моего плана по избавлению Эквестрии от Твайлайт Спаркл и ее друзей раз и навсегда, — и он зашёлся в смехе, больше напоминающем кашель, словно не вытянул взятую импозантную хрипотцу. «Дилетант», — подавил желание фейсхуфнуть Сомбра. Но он всё-таки по-прежнему воспринимал Грогара как самую разумную особь из присутствующих, и ему почти захотелось подойти к нему, фамильярно закинуть копыта на острые плечи, пусть и отдающие типичным козлиным душком, и интимным шёпотом поведать все секреты идеального гулкого баритона. «Упрямая! Зачем заходить так далеко ради защиты своих империалистических интересов?». А если тот захочет хорошенько поразвлечься — было бы ещё неплохо уметь вести бровью, одним изящным изломом вселяя в сердца собеседников или врагов трепет пополам с благоговейным ужасом. Впрочем, про это вряд ли бы сказал. С этими мохнатыми бровями, в которых неплохо было бы поработать не просто щипчиками, а тяпкой, Грогар превратил бы самую эффектную сцену в лютый фарс, а самый сочный и цветистый монолог, возведённый сыпучими переливами тронутого хрипотцой голоса — в отвратительную мелодраму. — Я глубоко извиняюсь, — вежливо прервала размышления Сомбры о стиле и имидже малышка, — но Ваше имя — Грофар? — Грогар! — прорычал ей в лицо некромант, обильно увлажнив его слюной, словно перед перевариванием, и пегаска, потеряв равновесие, слетела с постамента, край которого так удобно облюбовала. Козёл обошёл импровизированный стол, чтобы несколько спокойнее, но всё равно раздражённо выговорить над упавшей кобылкой: — Меня не было так давно, что мое имя больше не внушает страх сердцу такой малявки. Может быть, небольшая демонстрация силы будет полезна? Сомбра безразлично смотрел на то, как ярко-жёлтая копия одного из бубенчиков отделяется от ошейника мановением копыта Грогара и летит к Тиреку. Тот благодарно принял подачку пальцами и жадно поглотил, жмурясь от удовольствия, которое не мог омрачить даже демонстративно-брезгливый взгляд Кризалис. Толика магии оказала на кентавра такое воздействие, что тот уже мгновением позже вернул себе и здоровый цвет лица, и мышцы на руках, которыми немедленно принялся любоваться. — Грогар, — почтительно признал он так неразборчиво, словно всё ещё жевал подаренную магию, — древний и экстремально могущественный. Тирек опустил взгляд на сидящую перед ним пегаску и трогательно пояснил специально для неё: — Был сущим ужасом ферм и деревень Эквестрии, пока не провозгласил себя правителем всего, что он видел. Я помню сказки о его тирании, которые слышал, когда был молодым. — Я тоже слышал о первом правителе Эквестрии, Отце Монстров, — процедил Сомбра, подтверждая сказанное. Грогар принял чрезвычайно напыщенный вид, погружаясь в воспоминания о пике своей славы: — Я дал жизнь самым свирепым созданиям и позволил им свободно бегать, брать, что они хотят, и разрушать оставшееся. Моё правление было славной и ужасающей эпохой тьмы в Эквестрии! — Ха! — прервала его хвастовство Кризалис, ехидно прижав длинные уши. — До того, как Расти Великая восстала и свергла тебя. — Эта дура думала, что, забрав мой колокол, она победит меня! — запальчиво прервал её Грогар, но от Сомбры и Тирека не укрылась вспыхнувшая в глазах неистребимая злоба. Это была самая важная побрякушка на его ошейнике, от которой осталось только напоминание в виде сиротливого крепления. — Но она лишь временно ослабила меня… Внезапно вмешалась пегаска, взлетев на крохотных крыльях к возросшему Тиреку: — Эм, Тирек, типа, о-о-очень старый, ага? Без обид, ты выглядишь прекрасно, — Сомбра не сдержал улыбки. Это действительно было трогательно между ними двумя… даже если звучало неправильно в его голове, и геронтофилия заговорщицки подмигивала в ответ. — Если он знал о тебе, когда он был молодым, то мы реально имеем абсолютно разные понятия того, что значит «временно»… — Тишина! — рявкнул Грогар, снова отбросив малявку силой своего голоса — благо, сзади находилась крепкая и не слишком жёсткая грудина Тирека. «Как же ты не любишь хорошие вопросы», — раздосадованно подумал Сомбра. — Я провел тысячелетие, восполняя силы! — продолжал козёл. — Ожидая подходящей возможности вновь взять под контроль Эквестрию! И наблюдая за вами. И я видел каждое из ваших постыдных поражений копытам шестерых пусек-пони, — признаться, ему удалось выплюнуть это достаточно презрительно, чтобы даже недоверчиво настроенный Сомбра отвернулся в подобии пристыженности. — И вы знаете, почему они всегда превосходили вас? Сомбра хотел было сказать что-то, но Кризалис с упорством отличницы вылезла вперёд и выдала своё ценное мнение: — Потому что они жульничали! — Потому что они до бешенства удачливые, — проскрежетал вслед за ней Тирек, скрестив на груди руки и обиженно выдвинув вперёд подбородок. — Ну, а я просто жеребёнок, так что… — невинно развела передними ногами парящая в воздухе пегасочка. — Да потому что они работают вместе, — сурово припечатал Грогар на их оправдания. — Когда один — слаб, а другой — силен, все вместе — неудержимая пробивная сила! И мы должны использовать их же тактику, чтобы победить их. — И что же ты предлагаешь? — с вызовом пролаяла Кризалис. «Чем ты слушала, дырками в своих ногах?» — сокрушался Сомбра, тем не менее, становясь серьёзным и сосредоточенным. Это звучало как начало хорошего плана. Слишком хорошего плана. — Я не предлагаю, — с грохотом соскочил с высокой скалы на постамент Грогар, говоря ещё ниже, чем до этого. — Я требую присоединиться ко мне! И Эквестрия будет нашей! Меньше секунды потребовалось Сомбре, чтобы ужаснуться. «У Эквестрии наконец-то появился грозный противник с тактическим мышлением и недюжинными магическими способностями», — признал он. Самостоятельно единорог не мог преодолеть своё уничтожение и пребывание где-то за чертой понийского понимания в полностью разрозненном виде, но Грогар — сумел. И, несмотря на все адресованные ему мысленные насмешки и его любовь к дешёвому, заезженному пафосу, с этим следовало считаться. У козла-некроманта в подчинении потенциально оказались королева, питающаяся изобилующей в Эквестрии любовью и способная за раз воспроизвести половину армии, кентавр, который может ослабить магический фон воинов Селестии и Луны, просто глубоко вдохнув и сытно пообедав, и — бонусом — смышлёная мелюзга, что каждого из этих гордецов и остолопов как пить дать научит магии дружбы. Сам Сомбра умел наводить страх, которым Грогар и питался — вот что единорог имел в виду, презрительно говоря о себе, как о его кормушке. Но самой вкусной части своего плана он сейчас и лишится. — Я так не думаю, — маскируя банальной гордыней свой проницательный ум, манерно протянул Сомбра. — Всё, что я делаю, я делаю сам по себе, и я… Он эффектно перенёсся на одну ступень с Грогаром, умудряясь смотреть на него сверху вниз, даже не будучи таким высоким, как он: — Я буду править Кристальной Империей и уничтожу любого, кто встанет у меня на пути! — Какая уверенность, — сладко протянул Грогар, резво соскакивая на пол, и раздражённо бросил: — Иди. Попытайся вернуть своё королевство! Я сам отправлю тебя туда. Если ты победишь — ты сохранишь его за собой, и я приму это. Но, если ты потерпишь неудачу — ты подчинишься мне. «Не так, как ты рассчитываешь», — усмехнулся про себя Сомбра, но вслух лишь подлил масла в огонь: — А если я откажусь от этой сделки? — Тогда я верну тебя обратно в темноту, из которой ты был призван! — Забавно! — вскинул голову Сомбра. — Но это всё — трата времени. Потому что я раздавлю всех, кто будет мешать мне! Я одолею всех, кто встанет на моём пути. Я… — заклинание телепортации, пытаясь подстроиться под его обычный способ перемещения, лишь неприятно размазало единорога по воздуху. Откуда Грогару было знать, что сила Сомбры — не просто тени, но плоть самих чёрных дыр, и перемещался он, используя бреши в пространстве. «Мы с тобой одинаковые мерзавцы, — думал он о козле, выправляя свой стремительный полёт по заданному магическому потоку, — и я точно знаю, что победил бы в тот момент, когда получил в подчинение величайших злодеев из всех, и больше ни с кем своей победой делиться бы не пожелал. Ты хитёр, но я буду ещё хитрее. Не забывай: даже если ты каким-то образом выполнишь свою угрозу и отошлёшь меня обратно за грань, ты всё так же останешься некромантом, а я не перестану быть королём». Он выскользнул из подпространства, стукнув металлом накопытников по кристальной дороге. Ликующий, зазывающий блеск Кристальной Империи отразился в азартной улыбке-оскале. Время начинать пари.