***
"Антон идет воскресным утром по белой заснеженной улице. Яркое солнце слепит глаза, а покрасневший нос мерзнет из-за легкого ноябрьского морозца. Вытащив оголенную руку из кармана теплой куртки, Антон ловит маленькие снежинки, которые падают на светлую кожу ладони, и тут же тают. Парень завороженно наблюдает за этим зрелищем блестящими глазами, уже почти не чувствуя холода." Именно так можно было написать, если бы Антон любил зиму. Но все происходило совсем по-другому. Так что вернемся в суровую реальность. Антон сидит в своей уютной и теплой комнате, укутанный в плед и смотрит какой-то фильм, что вышел не так давно. Он бросает взгляд на окно, в котором видит заснеженную улицу, встает с кровати и подходит к этому самому окну. Его тут же ослепляет белый снег, который освещает яркое солнце. Слишком. Светло. Антон недовольно задергивает шторы, не желая любоваться видом из окна еще ближайшие несколько месяцев. Да, он не любит зиму. Зима – это холодно. Зима – это скучно. Зима – это когда от солнца нет никакого толку, оно лишь слепит глаза и раздражает тебя. Зима – это снег, из-за которого идти тяжелее, а иногда под ним неожиданно появляется лед, чего ты никак не ожидаешь, он застает тебя врасплох и ты падаешь. Особенно «прекрасно», когда это происходит под наблюдением глаз непонятно-откуда-взявшихся-что-вы-вообще-делаете-на-улице-в-такой-дубак людей, не умеющих сдерживать свои никому ненужные смешки. Ему всегда было очень досадно от того, что зима у них наступает раньше, чем положено. К примеру, в этом году первый снег выпал в середине ноября. А заканчивается она обычно только к середине марта. И то, если повезет. Почему все не может быть, как положено? Каждое время года по три месяца. Но нет. Почему-то госпожа зима длится целых четыре, а то и все пять. Если в любое другое время года Антон и мог пойти немного прогуляться вечером раз в полмесяца, то сейчас нет. Зимой он старался вовсе не выходить из дома, не считая походы в школу. Повезло, что его могут спокойно возить в школу и не приходится ездить на общественном транспорте. Повезло, что у него теперь есть личный водитель. Повезло, что в его жизни появился Арсений. Или... не очень повезло?***
Арсений и Антон едут из школы в холодный пятничный день. На улице сегодня гололед и, несмотря на то, что на их машине уже была зимняя резина, ехать было весьма страшновато, ведь многие долба… люди еще не сменили летнюю. Нет, ну вы серьезно? Аварий же и так мало случается, давайте еще резину не менять вообще всю зиму. А зачем? Остановившись у светофора на перекрестке, Арсений вместе с Антоном наблюдает за плотным передвижением большого количества автомобилей. Вскоре загорается зеленый и мужчина, медленно надавливая на педаль газа, едет вперед. Арсений был очень хорошим водителем, не суетился на дороге, не спешил, не нарушал. Но разве все на дорогах такие же, как он? Конечно же нет. Справа выезжает какая-то непонятно откуда взявшаяся красная иномарка. Даже не выезжает, а, скорее, скользит так, будто это игрушечная машинка, которую пнули и теперь она катается сама по себе в неизвестном направлении. Она до ужаса быстро катится в сторону белого мерседеса. Именно катится. Арсений не успевает среагировать сразу, но вскоре быстро выворачивает руль, пытаясь как-то увернуться и объехать эту машину, но вряд ли он успеет… Иномарка резко врезается в бок их машины, прямо в то место, где сидел Антон. Слышится громкий звук столкновения. Стекло мерседеса разбивается и осколки разлетаются в разные стороны. На капоте иномарки, что врезалась в них, образуется вмятина. Арсений резко жмет на тормоз сразу после столкновения. Он изо всех сил старается не паниковать, когда Антон сильно ударяется обо что-то головой при аварии и теряет сознание. Мужчина пытается докричаться до него, но это бесполезно. Антон уже ничего не слышит. Арсений тянет к нему руки, случайно напоровшись на осколки, что были разбросаны чуть ли не по всей машине, в том числе на кресле и ногах Антона. Из его руки течет кровь, из головы Антона тоже. Арсений окровавленными руками берется за лицо Антона, слегка похлопывая ладонями по щекам, и смотрит в его закрытые глаза, надеясь на то, что они вот-вот откроются. Ну же, давайте… …нет. Он кричит его имя. Бессмысленно.***
Вскоре на месте аварии оказывается полицейская машина, скорая помощь и множество любопытных людей вокруг, раздражающих Арса своим пристальным вниманием. Пока Арсений вместе с ГАИ и «виновником торжества» обсуждают ситуацию, Антон лежит в машине скорой помощи, где его осматривают, обрабатывают раны и пытаются привести в чувство. В результате долгой дискуссии между Арсением, другим водителем и гаишниками, которая могла бы закончиться быстрее, если бы Арсений не кричал на владельца иномарки каждые две минуты, из-за чего его приходилось успокаивать сотрудникам ГИБДД, выясняется, что тот самый водитель иномарки не сменил резину. Да ладно?! Он всячески пытается извиниться, но Арсений его и слушать не хочет. Арсений очень переживает. Очень. Шастунам виновник должен, как положено, предоставить определенную сумму за материальный ущерб и на лечение. Этот и прочие вопросы будут решаться позже в суде. В данном случае им повезло лишь тем, что водитель не оказался каким-то пьяным обдолбышем, который мог просто скрыться с места происшествия. Но Антону не совсем повезло… А может и вообще… совсем не повезло. Арсений трясущимися руками держит телефон, ища номер отца Антона, когда их дебаты заканчиваются. Дозвонившись со второго раза, он дрожащим голосом передает суть произошедшего. Через пятнадцать минут на месте происшествия оказывается еще один человек – Андрей Шастун.***
Андрей выходит из реанимации в больничный коридор, в котором сидит нервозный Арсений, и одаривает его презрительным взглядом, когда тот подрывается с места и встает прямо перед ним, ожидая услышать хоть какую-то информацию. – Ты уволен, – коротко выбрасывает Андрей и, слегка оттолкнув плечом, без лишних слов убирается прочь. Вот и... все? Как прежде уже не будет... Арсений ничего не отвечает, не собирается выяснять почему. Ведь это очевидно – почему. Он садится на прежнее место и сразу забывает о только что сказанных в его адрес словах, потому что, вообще-то это сейчас далеко не самое важное. Он сидел там до позднего вечера. К Антону его не пустили, а отцу пришлось давно удалиться по настоянию врачей. Арсения пытались тоже отправить домой, но он буквально умолял разрешить ему остаться и посидеть хотя бы в коридоре возле той самой злополучной двери, за которой была его… любовь? Сказали бы мы, если бы это была правда. А может, это и есть правда? Никто ведь не знает, что в голове у этого Ребусения. Он просидел в этом коридорчике всю ночь до самого утра не только из переживаний, но и из-за глубокого и искреннего чувства вины. Конечно, он был не виноват. Этого случая было не избежать, и он ничего не мог поделать, но это беспощадное чувство грызло его изнутри и не давало успокоиться.***
Утром медсестра застала спящего Арсения все в том же коридоре и на том же стуле, в котором он чудом не протер дыру, постоянно ерзая, когда у него не получалось спокойно усидеть на месте до того, как он заснул. – Молодой человек, – тихо позвала она его, аккуратно толкая в плечо. Не добившись отклика, она повторила это действие и снова позвала его чуть громче, Арсений резко вздрогнул, чуть не упав со стула и напугав девушку в белом халате. – Вы к кому? – все таким же тихим, тоненьким голоском спросила она, испугавшись столь резкого и неожиданного пробуждения. – Я? – спросонья спрашивает Арсений, потирая глаза и первое время не понимая, где он, собственно, находится. – Я… т-туда, – махнул он головой в сторону двери реанимации. – К Шастуну. К Антону Шастуну. – Вы кем ему приходитесь? – Я… я брат, – приврал он, понимая, что постороннего человека туда вряд ли пустят. – Вообще-то нельзя, но… – девушка осторожно оглянулась по сторонам и, вернув взгляд к собеседнику, продолжила: – В принципе вы можете пройти, – шепотом произнесла она, вздрогнув от того, как Арсений резко подорвался с места. – Но ненадолго, у вас несколько минут. Я подожду вас здесь. – Спасибо, – душевно отозвался Арсений, прежде чем он открыл дверь и вошел.***
Арсений, сглотнув ком в горле, сжимает руки в кулаки, зажмуривается, затем медленно открывает глаза и небольшими шагами направляется к кровати, на которой, как вы уже догадались, лежит Антон. Арсений подходит ближе, ставит стул возле кровати и садится рядом. Он с сожалением и болью в глазах рассматривает ссадины на руках, ключицах и шее, которые, скорее всего, превратятся в шрамы. Ему страшно смотреть на лицо в специальной маске, которую надевают на реанимированных, словно боясь того, что Антон тут же откроет глаза и, посмотрев осуждающим взглядом, скажет: «Это ты во всем виноват». Арсений вытирает мелкие капли пота со лба одной рукой, а другую кладет на тыльную сторону ледяной ладони Антона, на которой выступают зеленовато-голубые вены и виднеются царапины. По щеке скатывается слеза, оставляя едва заметную мокрую дорожку. Арсений продолжает обсматривать все следы аварии на теле Антона и все-таки решается заглянуть в его глаза, увы, закрытые. На его голове бинт, в одном месте пропитавшийся красным цветом. Арсений продолжает смотреть и молча винить, даже проклинать себя. Через минуту открылась дверь и Арсений снова услышал тот тихий голос. – Мужчина, ваше время вышло, – чуть не шепотом отозвалась все та же медсестра. – Иду, – не громче ответил Арсений. Он, едва касаясь, погладил руку Антона, затем наклонился поближе к его лицу, прошептал хриплым голосом «прости» и поспешил удалиться.***
Пока Арсений едет домой, его всю дорогу переполняют различные мысли ужасного содержания. Да что там дорогу… весь последующий день, вечер и ночь. Он думает: «А что, если он не очнется? А что, если врачи не смогут ему помочь? А что, если он очнется, но останется инвалидом на всю жизнь? А что если…?» Арсений накручивает себя все сильнее с каждой минутой, он ненавидит себя, ненавидит этого чертового водителя красной иномарки, ненавидит свою работу, теперь уже бывшую, и он пока не задумывается о поиске новой. Ведь мелочь на хлеб он пока не собирает. Он бы, возможно, прямо сейчас начал «собирать мелочь» на бутылку, но остаток здравого разума подсказывал ему, что лучше этого не делать. Ты нужен Антону. Но эти мысли часто вводили его в заблуждение. Действительно ли он ему нужен? Чаще всего он допускал мысль о том, что Антон возненавидит его и оборвет с ним все связи после того, как он очнется… если очнется. Арсений не выдерживает и со всей силы ударяет кулаком в стену. Кровь сочится ручьем и в тихой комнате слышится звук капель, падающих на пол. Арсений вскрикивает от сильной боли и хватается за окровавленную руку. Он облокачивается спиной на эту самую стену и сползает вниз по ней. Окончательно приземлившись на пол, он закрывает лицо руками. Слышатся глубокие и тяжелые вдохи и выдохи, сменяющие друг друга довольно часто, затем наступают всхлипы. Из глаз текут слезы, из руки кровь. Арсений ненавидит себя и считает, что никогда не сможет смириться с произошедшим и продолжит себя ненавидеть. Всегда.