— хочешь поиграть со мной?

      Смотреть на то, как Дайсон готовит что-то на них двоих было достаточно увлекательно. Мия внимательно следила за всеми его движениями и с загадочной улыбкой ждала момента, когда мужчина предложит ей поужинать с ним вдвоём. Забавно. Каждый из них очень аккуратно, стараясь не спугнуть, начинал изучать другого и каждый по-своему. Сегодня Дайсон взял на себя ответственность за ужин, в следующем цикле — Мия сделает что-то для него.       Перед девушкой он достал два стеклянных бокала и наполнил их тёмно-бордовым напитком, ответив ей точно такой же загадочной улыбкой. Красиво расставив приборы и тарелки, он приглашающим жестом указал на их маленький кухонный столик. Мия плавно поднялась с дивана и присела на стул. Всё это время они смотрели на друг друга, не спуская глаз. Дайсон сел напротив неё, ожидая, когда девушка первая примется за ужин. Она тихо хихикнула, наконец попробовав блюдо на вкус, и довольно улыбнулась.        — Очень вкусно.        — Знал, что смогу тебе угодить.        По секрету могу сказать, что Мие очень нравился его голос. Она считала его красивым, особенно тогда, когда он говорил ровно и спокойно, прямо как и сейчас. Или когда он с усмешкой что-то отмечал и произносил это вслух. А как приятно было осознавать, что он специально сделал что-то для неё, чтобы ей это понравилось. В общем, Мия и сама не заметила, как погрузилась в такие замудрённые, поэтичные размышления.       Дайсон, как настоящий джентльмен, всё ещё оставался спокойным и холодным, хоть уже и не таким чужим. Программа теперь позволяла Мие считать его другом, узнавать его лучше. Но мужчина уже давно определил для себя свою главную цель — добиться её. Нет, не как какой-то титул, награду или кубок, чтобы потом можно было легко избавиться от неё, а «добиться её» — как бы там сказали пользователи? — добиться её сердца, стать кем-то очень необходимым, важным, главным. Никогда ещё такие мысли не посещали его голову, но теперь, когда он думает, что знает Мию, всё изменилось. С ней он не думает о боли. О Троне.       Но ему только казалось, что он знает её. Он понимал, что это далеко не так. Поэтому Дайсон решил, что сейчас настал тот самый момент для откровений. Он, по сравнению с Мией, не особо активно ел и задумчиво наблюдал за ней. Она иногда отвечала взаимными гляделками, но потом снова смущённо улыбнулась:        — Я не могу спокойно есть, когда ты так смотришь.       На лице Дайсона появилась самодовольная ухмылка, он два раза качнул головой и поднял руки в знак того, что он капитулирует.        — Извини. Но позволь спросить, что по твоему значит это «так смотреть»? Как же я всё-таки смотрю на тебя?       Казалось, еда уже точно не пройдет через горло. Мия обратила внимание на красивую люстру, потом уже изучающим взором прошлась по всей мебели, но смотреть на программу не решалась, потому что знала, как её лицо залилось краской. Но ни один мускул не дрогнул, выдавая её волнение. Мия уже думала что-то ответить, но решила просто помолчать и сделать вид, что она ничего не услышала. Нет, она ничего не сказала. Да и не нужно было. Дайсон и так всё понял. Он поднялся и дал ответ на свой вопрос:        — если бы ты меня спросила, я бы ответил, ммм… что мне нравится, когда ты так на меня смотришь. Так загадочно и с интересом. Знаешь, вечно думаю, какие же мысли рождаются в твоей голове при виде меня. Что же ты думаешь обо мне, Мия? В этот раз тебе будет сложно ускользнуть от вопроса.       Девушка тоже встала. Теперь она уже не пыталась избегать его взгляда и вопроса. Она видела в его глазах своё отражение и мысленно торжествовала, ведь до сих пор её лицо кажется невероятно спокойным.        — Молодец, у тебя хорошо стало получаться сдерживать себя — усмехнулся Дайсон, словно прочитав её мысли. Девушка прищурилась и прошла в зал. Вернувшись к прежнему месту отдыха, она ждала, когда программа догадается проследовать за ней.        — Надеюсь, в этот раз ты таким образом не пытаешься избежать моего вопроса. — Дайсон встал посреди комнаты, обращаясь к Мие. Раньше, такой его тихий и холодный тон показался бы ей угрозой, но теперь, узнав его получше, рыжеволосая убеждается, что это не так. С ней он старается быть лучше и даёт понять, что помимо жестокости и холодного расчета в нём есть ещё что-то, не менее важное, а может быть и самое главное. У него есть душа и он способен на большее.

Ради неё.

       — Нет, просто тут удобнее. — отвечает она. Очень даже мило, как кажется Дайсону, звучат её слова и голос в сочетании. Мия как хамелеон, постоянно в разных ситуациях выглядит по-разному. Её повадки, мимика, голос, жесты сейчас отличаются от тех, которые раскрываются, когда она полностью погружается в работу. Тогда как раз кажется, что эта девушка совсем не может быть уязвимой. Но так получилось, что с самого знакомства она показала Дайсону свою другую сторону — более ранимую и робкую. Как потом оказалось, Мия совсем не слабая и не глупая программа. Это, несомненно, нравится в ней Дайсону.        — Я думаю, что ты… — спокойно начала Мия, с интересом высматривая в потолке какое-нибудь более подходящее слово. Она словно заигрывала с ним, заставляла с придыханием ждать, какой же вердикт она ему вынесет. Потом по какой-то непонятной Дайсону причине она хитро щурит глаза и поднимается на ноги. Программа медленно подбирается к нему всё ближе и ближе, при этом не теряя зрительного контакта. Дайсон и не знал что делать — он заранее не предугадал последующие её действия и теперь находился в неком замешательстве. Ему было интересно, что же всё-таки хочет сделать его временная соседка. Вдруг, в полуметре от него, она остановилась и продолжила свою мысль — думаю, что раньше ты был хорошим и честным. Думаю, и сейчас таким являешься. Просто вынужден скрывать это под маской злого гения и ручного палача. Из-за этого ты и забыл себя настоящего.       Задумчивый и одновременно озадаченный вид Дайсона дал ей понять, что она попала в яблочко. И, кажется, он ожидал услышать не совсем это, раз уж до сих пор молчал, но всё-таки Дайсон принял ответ и кивнул. Лицо его было опасно серьёзным. И вот, он уже убедился, что Мия закончила свою мысль, как вдруг она снова проговорила:        — а ещё я уверена, что ты… боишься щекотки!       Теперь Дайсону стало известно истинное намерение девушки — практически до смерти защекотать его! Наверное, со стороны это кажется чем-то глупым и уж слишком наивным, но Мие было плевать. Она накинулась на него и вынудила засмеяться. Он пытался уйти от её щекоток, легонько отталкивал девушку от себя, но потом решил отплатить той же монетой, испытать её. Может быть, она тоже боится?        Выкрутившись, Дайсон захватил её в свои объятия, из которых она вряд ли сама сможет выбраться. Как оказалось, через костюм достаточно чётко чувствуются щекотки — Мия сама на себе их испытала. Инстинктивно, сквозь свой собственный смех и смех «нового друга», агент КЛУ ударяет чужую грудь локтём. Осознав, что, кажется, она не рассчитала силу, Мия тут же поворачивается к Дайсону. Тот продолжает смеяться.        — Всё нормально. Ты молодец. У тебя мощные удары.        — Слышать от тебя это как-то странно.       Облегчённо вздохнув, они оба поправляют каждый свою причёску. Потом Мия мило улыбается ему и отходит.        — Добрых снов, Дайсон        — И тебе добрых, Мия

***

      Правда — опасность, которая как яд отравляет всю твою сущность. Иногда мы боимся её, потому что знаем на что способно любое существо, какую гадость оно может выкинуть. Мы боимся боли, которую может принести нам горькая Истина и сами, не замечая того, закрываем глаза на очевидные вещи. Мы не определяем оттенки и запахи, ведёмся на поводу у других, думая, что так будет даже проще. Но когда обманувшему нас начинает надоедать наше неведение, он специально делает так, чтобы мы наконец-то всё осознали. Сталкивает нас с обрыва, надевает на нашу ногу тугую верёвку, привязанную к большому камню, и бросает вместе с этим утяжелителем в самый глубокий из всех существующих океан. И мы тонем. Всё, что нам остаётся — тонуть. Пытающиеся избежать боли, мы получаем ещё больше, чем могли себе представить.       И только сейчас Пейдж осознаёт это как никогда.       Это был совершенно ничем не примечательный цикл. За всё время так и ничего особенного и глобального не случилось, КЛУ всё ещё советует всем своим подчинённым ничего не предпринимать и ждать следующих указаний. Вопрос насчёт Аргона всё ещё открыт, и, как понимала Пейдж, программа не хочет решить всё одним массовым обнулением или ещё каким-то кровожадным способом. Он хочет поиграть, придумать какой-то гениальный план. Видимо, вариант с геноцидом остаётся сидеть на скамейке запасных. Пока что. Но Пейдж практически нечем заняться. Её работа заключается в обычном обыске подозрительных программ, в поездке в другие города Системы и управлении каким-либо станциями по сбыту энергии (Кстати, насчёт энергии. Почему-то с каждым днём её всё тяжелее и тяжелее становится добывать). Ничего такого. Но ей жутко хотелось поймать Отступника, наказать его, увидеть, как он расщепится на биты, когда Системный Администратор пронзит его грудь своим диском на обозрение всем. Да, это ужасное желание, одержимость, которой никогда не было у Пейдж. Но она настолько возненавидела «Трона», что мысленно обвинила его в смерти Генерала Теслера, ведь именно из-за него КЛУ был не против избавиться от одного из своих влиятельных командующих, посчитав того должно не выполняющей свои обязанности программой. Конечно, так же проще. Всегда проще обвинить того, кто не виновен — Разве это Отступник обнулил его? Нет… Но Пейдж хотела этой ненависти… Сильная жажда мести охватила её и ей уже было не важно, кто прав, кто виноват.       Но всё внезапно перевернулось, когда Пейдж всё-таки решилась выполнить поручение КЛУ и посмотреть личностный диск Теслера.       Ей и так было тяжело, так она ещё решила начать просмотр с самого неудачного момента — тот самый, когда ИЗО, которым она помогла, убили всех в госпитале. И в тот момент у неё даже не возникло никаких сомнений насчёт правдивости слов Генерала. Может быть, это был шок от услышанных слов: «твои друзья погибли», а может быть, ещё страх вынудил её довериться кому-то, потому что больше у неё никого нет. Одна выжившая программа, такая беззащитная и уязвимая. А она ведь просто хотела помочь, потому что это желание КАК РАЗ было заложено в её программе.       Девушка морально приготовилась увидеть то, что произошло 1000 циклов назад. Она делала это, чтобы убедиться, что Теслер всегда был честен с ней, что он действительно тот наставник, который не заслужил такой судьбы, которую в итоге получил.        И то, что она увидела, окончательно запутало её. Теслер приказывает убить всех программ, что находились в больнице. Он должен был найти, обезвредить изоморфов и обеспечить безопасность программ, а на деле он обнулил всех, так и не выполнив свою главную задачу. Пейдж, не моргая, смотрела на всё происходящее и слышала крики программ, которые молили о пощаде, но Теслеру было плевать. Абсолютно плевать. Потом он нашёл её и девушка внимательно и судорожно вслушивалась в каждое его неправдивое слово, перепроверив, может тогда она не поняла и не расслышала, что именно он ей говорил.       Почему-то в голову пришла безумная мысль. Что же стало с Келлер? Потому что именно Пейдж вернула её, именно она виновата в её дальнейшей судьбе. Она так давно не видела её, что сразу же догадалась, сопоставив все факты.       Перемотав вперёд, она всё ещё надеялась, что не права. Что это она ошибается и всё не так, как кажется.       Но нет. Всё так. И никак по другому. Он убил Келлер, не дав ей шанса. А ведь Пейдж сама сказала ей, что он спас её и пощадил. Келлер доживала свой последний цикл с надеждой на милосердие Генерала.       Всё внутри Пейдж бушевало. Боль заставила её закричать, чтобы не слышать свои мысли в голове, заглушить все чувства. Но ничего не получилось. От безысходности она сжалась пополам, опав на пол.       Как она могла так слепо верить ему?! Возвести его в идол!       Со всей злостью, которую она сейчас испытывала, она мощно метнула его диск в стену. Слёзы сами, без разрешения Пейдж, поползли вниз. Сил больше не было сдерживать себя. Девушка забралась с ногами на твёрдую койку и уткнулась головой в коленки. Те всё ещё дрожали от злости и обиды. Вся «новая жизнь» программы оказалась ложью. Лучше бы Теслер приказал и её обнулить в тот роковой цикл…       Но нет. Это не сломит Пейдж. Она сильная. Она знает это.       Руки мгновенно обратились в кулаки, она встала и с напущенной храбростью и силой тихо проговорила:       — Я всегда буду лучше тебя.       Она знала, что Теслер это уже не услышит. Никогда. Но это нужно было сказать, чтобы хоть немного успокоиться.       — Чувство справедливости не обошло меня стороной. А ты заслужил носить клеймо неудачника и злодея, которым КЛУ вскоре тебя наградит.       Поправив причёску, она выдернула застрявший в стене активированный диск и убрала его подальше от глаз. Потом как-нибудь она досмотрит его и ликвидирует. А сейчас…       Урок усвоен. Теперь всё будет по-другому.

***

      Мрачный и просторный «кабинет» Системного Администратора не внушал доверия Пейдж. Павел и она стояли посреди помещения. В этот раз КЛУ пригласил их к себе очень рано, сразу после пробуждения они отправились к нему и вот теперь вынуждены ждать его прихода.       Но, если честно, обеих программ это не устраивало. Павел никогда не отличался особой терпеливостью и его кислая мина ещё больше раздражала Пейдж. Просто видеть его было уже каким-то наказанием. И это он ещё молчал…       К счастью, их (её) мучения закончились быстро. Однако вошедший оказался не тем, кого они ожидали. Это была миловидная девушка с равнодушным выражением лица. Её алые — такого же цвета, как и светосхемы — волосы были собраны в высокий хвост. Хоть она на первый взгляд могла показаться величественной, но движения её были скованными, резкими, расчётливыми.       Она молча прошла вперёд, остановившись у самого «обителя» КЛУ — она встала на место Дайсона, важно расправив плечи.        «У меня у одного возник бесконечный поток вопросов в голове?» — подумал Павел, изучающе посмотрев на «офицера».        Изначально девушка смотрела прямо, но потом откликнулась на поведение программы и произнесла:        — КЛУ и Дайсон сейчас придут. И вы обо всём узнаете. А пока я не могу ввести вас в курс дела.        Павел сразу же отвёл глаза в сторону. Его молчание Мия посчитала положительной реакцией. Через пару секунд она тоже перестала смотреть на них.