Гром Медузы

1. Марк Сералла, так звали летописицу. — Беги отсюда и быстро! Девчонку (на вид Марк бы дал ей от силы двадцать два года) пришлось толкнуть в спину, чтобы пошевеливалась. Тварь догоняла и оставлять при себе балласт в виде довольно — таки бесполезной смертной было совсем не в интересах командира Железной Десятки. — - За вами кто — то тащится, в тяжелом весе, — вокс — передатчик все еще безбожно барахлил, Флокки слышно было с такими помехами, что у смертного из ушей давно бы пошла кровь. — Сералла с тобой? Марк перехватил молот поудобнее и остановился, надеясь что ему удалось настолько сильно напугать юную летописицу, что та не станет останавливаться и добежит до лагеря. Космодесантник уже слышал дыхание и топот преследовавшего их существа. — А что? Неужели влюбился? Собеседник почти уязвленно фыркнул. — Отец нам за нее глаза на задницу натянет. Вонь. Отвратительная и удушающая, такая, будто несколько десятков человек не чистили зубы пару лет и постоянно ходили с открытым ртом. Кассий почувствовал что скудный завтрак так и лезет наружу. С каждым скачком твари улучшенному обонянию Марка становилось все более и более сложно. Авточувства паниковали, не давая сосредоточиться на происходящем. Наконец, в начале тоннеля показалось существо, гнавшееся за космодесантником. Это было нечто схожее с ежом, гиеной и, одновременно, со змеей. Выдох, резкий и короткий Тварь взревела и ринулась на астартес. Удар молотом настиг ее на середине прыжка, зеленовато — коричневый ихор хлынул, залив визор шлема. Марк покачнулся, отбрасывая от себя безголовую тушу, весившую явно больше нескольких космодесантников. Пахнуть все вокруг стало еще отвратительнее. Кассий подхватил голову своего побежденного противника и подумал что по возвращению в лагерь не худо было бы и помыться. — Ну как? —, на этот раз Клавдий, спокойный и почти умиротворенный успокаивал, даже будучи перебиваемый треском и постукиванием. — Летописица у нас. У тебя все в порядке? — Да, —, он взглянул в безжизненные черные глаза своего трофея. — Даже подарок для тебя есть. Его череп однозначно тебе понравится. Аррунт резко замолчал, Марк уже было подумал что связь прервалась, однако через секунду его брат продолжил говорить. — Нас желает видеть отец, — слова, веские, короткие и несущие беспокойство, поселяющееся в груди, падали подобно ударам молота о наковальню, — Он не в духе. Велел нам сворачивать работу и возвращаться в город. Немедленно. Не в духе. Как часто в последние пару месяцев Марк слышал эти слова по отношению к отцу. После расставания с Фулгримом Феррус Манус потерял очень многое. Самоконтроль утекал из — под железных пальцев так быстро, будто он был песком. Горгон злился то ли на себя, то ли на своенравного Фениксийца и не сдерживал гнева, когда его дети совершали хотя бы малейшие ошибки. Головы летели так, как никогда раньше (и, дай Император, не будет никогда потом), любая провинность могла кончиться понижением в звании и дисциплинарным наказанием вроде суток держания мяча на вытянутых руках или двухнедельной вахты у оружейной с запретом на сон и уход с поста по какой — либо причине. Здесь, на пустынной тридцать шесть восемь, именуемой местными жителями Траксисом, владыка Железных Рук был словно в ловушке. Воитель приказал Феррусу Манусу оказать Магнусу Рыжему помощь в раскопках и теперь десятый легион, во главе с жаждущим битв и побед примархом, вынужден был копать, убивать чудовищ, водившихся в песках и пещерах, жариться на сорокаградусном солнце, чинить испорченную аборигенами технику и снова копать. Мало кому это нравилось. Астартес, привыкшие к определенной свободе выражения, не допускаемой в других легионах, пробовали возражать (пару раз Марку приходилось вести беседы с такими «бунтовщиками» из собственного клана (беседы неизменно заканчивались помятой броней и синяками на лице провинившегося, однако это действовало и Кассий не видел смысла применять иную стратегию к зарвавшимся)), однако подобные поползновения закончились после короткой речи Горгона, ясно и безапелляционно сообщившего что легион выполняет приказ Хоруса и будет заниматься раскопками вместе с Тысячей Сынов до тех пор, пока не будут даны иные распоряжения. Тон и с трудом скрываемая ярость, слышавшаяся в голосе отца, дали астартес понять что спорить бесполезно, а следовательно стоит подчиниться. С колдунами все тоже было совсем не гладко. Сыны Магнуса не понимали своих кузенов и держали дистанцию, общаясь с прохладцей и подчеркнуто вежливо. В обществе поэтов, историков и архитекторов, коих среди Тысячи Сынов имелось предостаточно, космодесантникам Железных Рук впору было почувствовать себя варварами, поскольку относились к ним примерно как — то так. Марк поморщился. Левое плечо в месте стыка с новообретенной аугментацией тупо ныло и, скорее всего, уже начинало воспаляться. Руку ему отсекли всего лишь пол года назад, за наподчинение приказу во время атаки на Кайрисс и теперь, о, горькая ирония, капитан Железной Десятки, носил аугментическую руку, чертежи и концепцию работы которой некода разработал сам. Наказание повернулось иной стороной и обратилось усилением. Аугментика все еще плохо слушалась, да и боли в плече не давали забыть о допущенной ошибке, однако, Марк был из тех, кто в жизни не променял бы самое лучшее, но чужое на плохо подогнанное свое. Он слишком дорожил своим решением, своей свободой, чтобы хоть секунду сожалеть о любом из выборов. На выходе из пещеры в лицо Марку так пахнуло песчаным жаром, что капитану на миг показалось, будто он вот — вот задохнется. Кассий бросил трофейную голову себе под ноги и стянул шлем с головы. Мокрые от пота волосы прилипли к щекам и неприятно щекотали лицо. На засушливой тридцать шесть восемь было куда жарче чем на родной для легиона Медузе. Сухой, терпко пахнущий степными растениями воздух разъедал глотку и ощущался так, будто в горло набили песка. Планета сразу не понравилась капитану одиннадцатой роты. Уж больно здесь было тихо, а тишина в ремесле адептус астартес никогда не была добрым предзнаменованием. Через неделю их пребывания, пятнадцатый легион выяснил причину этой сверхъестественной пустоты. Ксеносов, живших на Траксисе сожгло неизвестное колдовство, которое, по уверениям библиариев Тысячи Сынов, не могло повлиять на космодесантников. Те немногие из аборигенов, кому повезло (или нет, тут Марк судить не брался) выжить, деградировали до родоплеменного строя, забросили технику, коей явно ранее пользовались и попрятались в руинах того, что раньше было прекрасными зданиями, по скромному мнению капитана, вполне себе тянувшими на звание шедевра. Траксис погибал и это вызывало странную, непривычную тоску, ведь, если внести пару десятков изменений, планета бы стала так похожа на Медузу, а думать о гибели родного мира никогда не бывает весело. Из песка вынырнула серебристая змейка. Марк пригляделся. Она напоминала еще жидкий металл, живой юи текучий, словно тот, что покрывал руки его примарха. Астартес невольно залюбовался. Рептилии были его страстью и неисчерпаемым источником вдохновения для оружия и брони, ведь глупо не учиться у природы, за тысячелетия так наловчившейся в ковке столь функционального и продуманного оружия. Как бы не было сильно желание, поднимать змею он не стал. Все же, ксенос есть ксенос, каким бы красивым он не был. По прибытии на тридцать шесть восемь, экспедиция разделилась на две партии. Примархи и большая часть легионов остались в одном из городов — Ликонте, а одиннадцатая рота вместе с половиной библиариев пятнадцатого легиона, которых возглавил Азек Ариман отправилась к пикам, именуемым Пепельными Горами для поиска артефактов цивилизации и изучения храмовых руин. Взобравшись на песчаный бархан, Марк сощурился и посмотрев вниз и вперед, увидел лагерь, разбитый в руинах того, что, по мнению астартес пятнадцатого легиона, примерно тысячу лет назад было процветающим торговым городом. До затянутого маревом горизонта тянулись пески, выгоревшие под алым солнцем. Однако, даже жар не изгнал отсюда жизнь. Кустарники и суккуленты, питаемые почти пересохшим подземным источником слегка покачивались на горячем ветру. Скорпионы и бронзовки сновали по раскаленному песку, поблескивая хитином. По выцветшему, словно застиранная тряпка в доме у крестьянки, голубому небу плыли сероватые клочки облаков. В тени Пепельных Гор, острыми пиками прорезавшими тонкую ткань небес, копошились фигурки космодесантников, смехотворно — маленькие с такого расстояния. Ящики с найденным быстро и, вместе с тем, осторожно перебрасывали на лендрейдеры. Уходить явно было велено не только Железным Рукам. Кассий чуть согнул ноги и принялся медленно спускаться. Еще месяц назад он бы попытался быстро сбежать вниз, но не один десяток падений и проваливаний в раскаленный песок, после которых вышеупомянутый песок приходилось вытряхивать из самых интересных мест научил капитана двигаться осторожнее и медленнее. — Марк! Ты вовремя! В серо — бежевом балахоне, надетом поверх доспехов Клавдия сложно было различить на фоне естественного ландшафта. Апотекарий приветственно махнул одиннадцатому капитану и сдвинул вниз шарф, закрывавший нижнюю половину лица. Адамантиевые треугольники, вживленные в кожу щек мужчины поблескивали, а веснушки смотрелись так, будто были заработаны здесь, на ярком, жарком солнце Траксиса. — Я всегда вовремя, фраг тебя побери! — Конечно, ты ведь наш капитан! Они обнялись. Коротко и быстро, по — деловому, однако и с теплом, свойственным братьям, Клавдий подал Марку флягу воды и тот, только взяв в руку сосуд, осознал до чего сильно хочет пить. Благословенная прохладная влага лилась в горло, смачивая все, что казалось, уже ссохлось на жаре. Кассий единым духом выпил пол фляги и завинтил крышку. Клавдий, тем временем, рассматривал брошенную на песок голову с живым интересом ученого. Разомкнул пасть, собрал слюну и кровь в пустые пробирки, снятые с пояса, поцокал языком, трогая клыки пальцами в перчатках. Марк усмехнулся. Да, ему однозначно нравился такой подарок, которому совершенно точно найдется место среди костей и черепов, занимающих половину полок апотекариона. — А ты знаешь как меня умилостивить. Принес бы еще тушу, цены б тебе не было, — тут же, апотекарий посерьезнел. — Однако, к делу. У нас появилась большая проблема — десятеро серьезно пострадали из — за солнечных ожогов и перегрева в целом. Температура в дневное время все выше, достаточной вентиляции и охлаждения в доспехах не предусмотрено, а нам еще предстоит быстрый переход до Ликонея, который может подкосить еще столько же. Десятеро. Не много, очень много. Марк поморщился. Как же могло быть иначе, ведь им даже не дали толком подготовиться к таким условиям. Однако, роптать было бы проявлением глупости и слабости, само наличие которых сделало бы капитана непригодным к командованию, а, следовательно, нужно было лишь принять решение и быть готовым к последствиям. — Мы не станем замедляться из — за этого. Отец зовет, а значит мы должны прибыть к нему как можно быстрее. Позаботься о пострадавших братьях и выдай воды каждому, кто стоит на ногах. Мы не имеем права задерживаться и на миг. Апотекарий поморщился (решение капитана явно пришлось ему не по нутру), однако кивнул. Быть рядом с примархом тогда, когда он зовет превыше любых тягот, которые только возможно испытать. — Нужна помощь, — Флокки вырос за плечом у Марка так тихо, что тот едва заметно вздрогнул. — Эти говорят что мы ящики с находками неправильно грузим и все побьется. Мы уже и так, и по — другому пробовали, все их не устраивает. Емким местоимением «эти» скаут обозначал столь нелюбимых им астартес пятнадцатого легиона. Капитан вздохнул. Еще поссориться с колдунами насчет погрузки не хватало. Так они точно до завтра никуда не уедут. — Разберемся. В ответ Флокки лишь отрывисто кивнул, признавая что да, разобраться однозначно стоит. Маска из сплава, закрывавшая лицо, изуродованное в битве с зеленокожими, не давала делать хоть каких — то выводах об эмоциях и делало космодесантника похожим на легендарных гигантов, о которых повествовали в легендах племена Медузы. Когда — то маска стала подарком от самого примарха за храбрость в бою и была буквально приделана к лицу при помощи крючков, вошедших в кожу, благодаря регенерации астартес, намертво там закрепившихся и давших Флокки повод небезосновательно гордиться своим единением с железом, что значило так много для каждого десантника Железных Рук. Впрочем, Марк ему не завидовал. Уж слишком много ограничений налагала подобная аугментация. Теперь, стандартные способы приема пищи были недоступны для Железноликого и тому раз в сутки приходилось посещать апотекария, дабы получать инъекции необходимых веществ внутривенно, да и в подобную жару обожженная кожа под маской прела и это явно не облегчало Флокки жизнь, Кассий же (многие братья бы этого не одобрили) считал что не любая аугментация есть благо и металл должен быть использован разумно, ибо красота и гордость единением с металлом всегда будут второстепенны. Ариман ругался (точнее, увещевал одного из подчиненных Марка). Голоса он не повышал, однако по тону было понятно что выкипание очень близко. — Добрый день, — начал Кассий, отчетливо сознавая что день — то не такой уж и добрый, однако от вежливого оборота в любом случае лучше не отказываться. Ариман сощурился, глянув на Марка и тот уже второй раз отчетливо осознал — да, день определенно не добрый. — Капитан Кассий, нам нужно поговорить. Отношение ваших людей к экспонатам и артефактам недопустимо. Марк выдохнул, коротко и резко, будто перед боем. Ну, началось. — Что вас не устраивает? — спросил он, как можно спокойнее и дружелюбнее.