«в моей жизни было несколько счастливейших дней, но я их не заметил».

       На через чур белые волосы падёт холодный свет от лампы в ванной, а длинные пальцы втирают увлажняющую мазь на пигментные пятна пятнадцати летней девочки с ярко-жёлтыми глазами с узким значком и с оконтовкой цвета охры. Коричневое «недоразумение на левой ноге» (как она счетает) Аксель уже обработала, и сейчас заглядевшись на свои сильно выпирающие ребра, с отвращением, она втирала эту же мазь себе на правый бок. С кухни до неё уже несколько минут подряд пытается докричаться мать афроамериканка Марго с готовым остывающем завтраком на столе.        Раздраженная материнским повышенным тоном, Аксель выходит за дверь и проходит по коридору к «любимой» матери. Подходя к стулу и отодвигая его, она садиться на сидушку и хватаясь за её края длинными пальцами с прозрачным лаком, потодвигается до упора маленькой грудью к краю стола. Не поднимая глаз к женщине напротив, она извиняется и хватаясь пальчиками за вилку, втыкает её в идеальный омлет и поднося столовый прибор к пухлым губам, кладём тёплый кулочек в рот и начинает жувать. Повторяя эти мохинации много раз, она доедет яичницу в тишине, и моя тарелку и кладя её в коробку, она надевает на себя жёлтые штаны-бананы в черную клетку и молочно-жёлтую свободную рубашку с погонами и рукавами ¾, запраляя длинну в высокую талию штанов. Выбирая носки молочно-розового однотонного оттенка, она, в своём повседневной луке, захватывая с собой поношенную ветровку, выбегает к маминой чёрной «рено логан» и «залетая» на задние сиденья, устраивается поудобнее, и втыкая белые проводные наушники с играющей в них металикой, закрывает глаза и отправляется в царство Морфея.