Флорентин

Виктор с восторгом проводит пальцами по сперме на животе, пока Юри все еще тяжело дышит. Их тела по-прежнему никак не соприкасаются: бедра Юри, такие же идеальные и скульптурные, как и у Виктора, все еще держат его над Никифоровым. Они смотрят в глаза друг другу, и между ними волнами струятся поющие, электрические искры, гудящее осознание чего-то между ними. Виктор хочет поцеловать Юри, хочет вскочить и прижать его к своей груди, овладеть его ртом, почувствовать, как их тела, скользкие от спермы и пота, плавно движутся против друг друга. Хочет заставить Юри жаждать его. «Нет, не в губы», — вспоминает Виктор. Но прежде чем он может попытаться убедить Юри в обратном, тот слезает с колен Виктора. — Останься здесь, я сейчас вернусь, — говорит Юри, глядя в пол. Он идет в дальний конец комнаты, к маленькой двери. Виктор видит за ней что-то похожее на ванную Виктор сглатывает и остается неподвижен, будто ему это запрещено, пока Юри не возвращается с влажным полотенцем и мягким белым халатом. — Позволь мне, — говорит он и вытирает сперму с живота и груди. Виктор протягивает руку, чтобы остановить его. — Нет, я могу сам… Юри замирает и по-прежнему не поднимает глаз. — Виктор, это тоже часть прочей практики. Называется послесессионный уход. Ты мне повинуешься, и в моей ответственности гарантировать твое последующее благополучие. — Он заканчивает обтирать, помогает Виктору подняться и накидывает халат ему на плечи. — Вот. Пойдем, присядем и поговорим пару минут. Он ведет Виктора в другой конец длинной, узкой игровой, к двери в ванную, где в углу стоит мягкий диван. Рядом стоит небольшой холодильник, оказавшийся набитым всевозможными напитками. Виктор чрезвычайно сбит с толку. — Воды с газом, без газа? Может у меня есть кола или что-то еще, если хочешь… Виктор успокаивает его, кладя руку на плечо. — Любой воды будет достаточно, но ты в порядке? Окончание чувствуется, хм, довольно оборванным. Юри вопросительно смотрит на него. — Каким образом? — Ты только что кончил на меня. Объятие, возможно, не помешает, — Виктор старается свести это к шутке и не уверен, что удается, но Юри все равно улыбается. Наконец. — Я этого и добивался. Я не хотел прикасаться к тебе. Ну. Еще слишком рано, и я обычно предоставляю партнерам возможность инициировать первый контакт, если честно. Я хочу, чтобы ты был готов к такому уровню близости. Виктор хмурится. Все это кажется ему отстраненным. Юри только что связал его, заставил снять с него штаны, дрочить перед ним, а простое объятие — слишком интимно? Юри, должно быть, чувствует его беспокойство, потому берет за руку, усаживает на диван, а сам устраивается на другом конце, поджимая под себя ноги; приглушенный свет смягчает изгиб бицепсов, открытых свободной черной майкой. Он так и не надел штаны. — Виктор, все, что случилось сегодня, было твоим решением прикоснуться ко мне. Единственный раз, когда я действительно коснулся тебя, это прикосновение к твоим волосам и щеке, что, признаю, было потаканием собственным желаниям. Твоя покорность проявлялась в прикосновениях ко мне, а я до сих пор не касался тебя по-настоящему: разве что проверил узел на запястьях и раз коснулся стопы, чтобы помочь сосредоточиться. Виктор вспоминает последние полчаса. Он совершенно прав. И как Виктор мог этого не заметить? — А когда-нибудь коснешься? — спрашивает Виктор. — Ох, обязательно, можешь не сомневаться, — мурлычет Юри с блеском в глазах. — Я буду использовать тебя для своего удовольствия, как только ты будешь готов. Виктор до сих пор чувствует отголоски оргазма, трепещущие по телу. Закрывает глаза. — Ясно. Я правда… жду этого с нетерпением. — Виктор замирает и чувствует, как краснеет. — Ну а что думаешь о сегодняшнем опыте? — спрашивает Юри и снова касается стопы Виктора, отчего тот открывает глаза. — Тебе понравилось произошедшее? — А разве это не очевидно? — спрашивает Виктор, и Юри хихикает. — Мне очень понравилось разбираться, как снять твои штаны. Это была забавно. И сексуально. — Тебе нравится вызов. Виктор кивает. — Да, вот именно. Я хотел справиться. — Теперь ты понимаешь. — Юри самодовольно улыбается. — Хотя мне совсем не понравился удар по руке. Это больно. — Да, — Юри вздыхает. — Дисциплина необходима. Стоит тебе вбить себе в голову, что ты все испортишь, и будешь наказан. Мне это тоже не особо нравится, но тебе же надо как-то учиться. И, в конце концов, ты поймешь, что легче смириться с наказанием, чем волноваться и чувствовать вину за то, что разочаровал меня. Виктор оживляется. — Правда? Потому что для книги меня интересует, как это происходит. — Поверь, сейчас ты этого не хочешь. Ты не вполне готов принять это. — Юри бросает на Виктора очередной мрачный взгляд, и Виктор вздрагивает. — Хотя если ты опять опоздаешь, то узнаешь все раньше, чем хотелось бы нам обоим. — Понял. Сэр. — Юри снова смеется, и Виктор понимает, что на этот раз пытался его спровоцировать. — Могу я спросить, как ты оказался вовлечен в БДСМ? — Ох. — Юри внезапно выглядит растерянным и слегка смущенным. Неужели никто не спрашивал его об этом? Крис сказал, что знает очень мало, что кажется странным, учитывая, сколько времени они провели вместе. — Через мою преподавательницу балета, Минако. Она Домина, знаешь, та, что устраивала вечеринку в прошлые выходные. Я подслушал ее разговор о вечеринке и спросил об этом. Мне было лет двадцать. Она отмахнулась от меня, но я уже тогда знал, что у меня есть склонности. Я немного погуглил и все равно пробрался на вечеринку; когда она увидела меня там, я подумал, что она совсем взбесится. Она схватила меня и практически выволокла оттуда. — Но ты убедил ее позволить тебе остаться. — Да, объяснил, что пытаюсь сделать и чему научиться. И в конце концов, после нескольких месяцев, проведенных на разных манчах* и вечеринках, практически заваливая ее вопросами, она сдалась и позволила мне пойти с ней, чтобы я мог увидеть, каково все на самом деле, и правда ли мне это нравится. Мне понравилось, и она начала учить меня всему, что знала. Я многим ей обязан. — Ты всегда жил в Нью-Йорке? Юри замолкает, втягивает нижнюю губу в рот на мгновение. — Нет. Я родился в Японии, но приехал в Детройт… учиться. Ходил там в университет. Потом мне не предложили хорошую работу, но я захотел остаться в Штатах. Я решил попробовать пожить в Нью-Йорке, Минако переехала сюда за год до этого. Пхичит был моим соседом по комнате в Детройте, и мы подумали, что могли бы переехать вместе, чтобы было проще жить здесь — командой. Виктор задумывается. — Так сколько тебе лет, если не секрет? — Осенью будет двадцать семь, — горестно смеется Юри. — Не могу поверить, что говорю тебе все это. Ага. Виктор был прав, что большинство людей не просят его рассказать о себе. — Ты мне интересен, Юри. Хочу знать о тебе все. Что тебе нравится, чем ты занимаешься. Как доставить тебе удовольствие. Глаза Юри снова вспыхивают. — Ох, этому я тебя научу, не волнуйся. — Могу себе представить. — Виктор улыбается самой очаровательной улыбкой в своем арсенале, которую использует, чтобы получить желаемое; она обычно срабатывает. — Скажи, когда я смогу увидеть другие интересные игрушки из этого шкафа? Когда ты покажешь мне свои любимые? — Виктор наклоняется вперед, кладет руку на колено Юри и пытается выглядеть настолько соблазнительно, насколько возможно, даже позволяет халату соскользнуть с плеча. Юри поднимает бровь, и Виктор понимает, что умаслить его будет еще труднее, чем он себе представлял. — О нет, не пытайся, мистер. Игровое время на сегодня окончено. — Виктор дуется, и Юри ласково откидывает волосы с его лица. — Если серьезно, чувствуешь себя нормально? Не нервничаешь, не чувствуешь тошноты или головокружения? Виктор уже начинает отвечать, но решает уделить вопросу все свое внимание. — Разве что колени немного затекли. Но это моя вина. Юри напрягается. — Да, я заметил шрам. Нужно было раньше спросить. Мы должны уменьшить коленопреклонение с этого момента? Все еще чувствуешь боль? — Он соскальзывает с дивана и после вопросительного взгляда и утвердительного кивка Виктора подтягивает его ногу к себе, умело ощупывая сухожилия и кости у колена, подталкивая и массируя мышцы. Это странно знакомо и успокаивающе. — Всего лишь старая травма из прошлого, когда я катался на коньках, профессионально, я имею в виду, — говорит Виктор, — с Крисом, вот как мы познакомились. — Юри только мычит и кивает, продолжая разминать колено Виктора. — Ты ведь не доктор? — спрашивает Виктор. Юри смеется. — О нет. Разработчик приложений. Я просто знаю, как ухаживать за коленями, вот и все. Долго этим занимался. — Он заканчивает растирать колено и икру Виктора и встает. — Пора одеваться, — говорит он и подводит Виктора к табурету, где лежит его одежда. Он встряхивает брюки и помогает Виктору их надеть. Виктор кладет руку ему на плечо, чтобы не упасть, когда Юри присаживается перед ним на корточки. — Еще раз, Юри, я могу… — Я нахожу, — говорит он, натягивая на Виктора брюки и застегивая их, — что акт ухода или обслуживания может помочь партнеру вернуться в реальный мир. Это дает тебе чувство контроля надо мной, что приносит баланс в наши отношения. — Он помогает Виктору просунуть голову и руки в вырезы футболки и разглаживает ее на груди. — Вот так. С носками и ботинками справишься сам, — говорит он и подмигивает, прежде чем отойти, чтобы надеть свои штаны. Виктор ласково качает головой, заканчивает одеваться, кладет бумажник и телефон в карман и встает. Юри ждет в паре шагов, наблюдая. — Хочешь продолжить наше соглашение? — мягко спрашивает Юри. Будто он не знает. — Конечно, хочу. Юри трет ладонь о бедро. — Тогда в семь в следующую пятницу? Виктор чувствует, как в нем начинает пузыриться предвкушение, а он еще даже не ушел. — Конечно. И не минутой позже. Юри улыбается, а затем, к полному изумлению Виктора, подходит к нему и заключает в объятие. — Так счастлив это слышать. Жду с нетерпением. Виктор обхватывает руками тело Юри, почти полностью окутывая его. Он такой небольшой, а уже имеет такую огромную власть над сердцем Виктора. — Я тоже, Юри. Я тоже. *** Виктор прислоняется к двери такси и смотрит на проносящиеся мимо здания Манхэттена, такие яркие и красочные в темноте. Город до сих пор ошеломляющ, даже после целой жизни в Санкт-Петербурге, даже после путешествий по всему миру ради фигурного катания. Они с Крисом пробудут здесь всего три коротких месяца, чуть дольше лета, и Виктор не уверен, что даже к тому времени начнет чувствовать себя комфортно. Но встреча с Юри... Она дала ему престранную опору. Стосемидесятисантиметровый пучок противоречий; темные волосы зачесаны от лица, когда он участвует в сцене, мягкие и взъерошенные, когда нет; властный, яростный и, бесспорно, сексуальный становится мягким, уязвимым и необычно милым. Виктор не знает, что с ним делать, но хочет знать все. Он кивает швейцару их съемной квартиры и поднимается наверх. Он должен принять душ и привести себя в порядок, может быть, найти выпивку и обдумать день. Остается надеяться, что сегодняшний опыт завтра принесет хорошие плоды в писательстве. Он вставляет ключ в замочную скважину, и как только дверь открывается, чья-то рука затаскивает его внутрь. — Мне все равно насколько ты покрыт спермой, ты усаживаешь свою задницу и рассказываешь все до мельчайшей детали, — говорит Крис и тащит Виктора через лофт в гостиную. — Эй, он все вытер, — говорит Виктор, настолько пораженный, что не может придумать, что еще сказать. Крис прижимает обе ладони ко рту. — О мой бог, я просто пошутил, я не думал, что он в самом деле так скоро это сделает. — Ах. Ну. Он только подрочил на меня, — бормочет Виктор, лицо внезапно потеплело. Они с Крисом годами говорили о сексе. Почему внезапно это стало так трудно? — Только? Ох, я знал! Он полюбит тебя. Что еще? Виктор вздыхает, понимает, что не сможет избежать подробного описания вечера, поэтому идет к холодильнику, берет пиво и начинает рассказывать Крису всю историю, от начала и до конца. Крис так увлечен, что почти не перебивает, что почти неслыханно. — Итак, — продолжает Виктор, — он сказал, что будет ждать следующей недели, что не хочет прикасаться ко мне, пока я не буду готов, или не инициирую контакт. Я сказал, что готов, и перед моим уходом, он меня обнял. — Господи. Ты им овладеешь. Но тебе ведь понравилось? Ты наслаждался всем этим? — Да, это было правда… удовлетворяюще. Горячо. Правда сексуально. Особенно мне понравилось справляться с вызовами. — Виктор делает глоток и указывает на Криса своей пивной бутылкой. — Он сказал, что я еще посоревнуюсь с тобой. Что неудивительно. Но он завелся, наблюдая за моим успехом. Я хочу снова увидеть этот его взгляд, когда он говорит, что я хорошо справился. Это было как в первый раз, когда ты приземляешь четверной каскад, понимаешь? Будто ты летишь, и все твое тело прекрасно работает, и ты приземляешься мягко, как перышко. Будто ты делаешь то, для чего был создан. Это было нереально. Крис улыбается. — Если честно, я думал, что у тебя займет больше времени, чтобы это понять, но, Виктор, ты прирожденный саб. Кому-то просто нужно было взять тебя в руки, и, похоже, это будет Юри. Везучая сучка. — Знаю, — Виктор допивает пиво и запускает руки в волосы. — Я хочу большего, но не знаю, как это сделать. Крис наклоняется вперед, упираясь локтями в колени. — Но ты не можешь. Я имею в виду, ты можешь спросить его, но он сделает только то, к чему ты готов, и к чему он готов. Виктор забивается в угол дивана, напоминая Юри, имеющего склонность поджимать под себя ноги, когда садится куда-нибудь, и хмурится. — Он трахал тебя? Трахал, да? — О, милый. Он насадил меня на свой толстый член спустя десять минут после того, как я вошел в дом. Но у меня есть опыт, а у тебя нет. Крис выглядит почти сожалеющим об этом, и Виктор пожимает плечами. Он не должен ревновать, но ничего не может с собой поделать. Они с Юри разделили одну единственную сцену, и Виктор не может уже быть таким собственником. Это совсем нехорошо. — Ох, милый. Иди сюда. — Крис притягивает Виктора и заставляет уложить голову на свои колени. Виктор добровольно подчиняется, нуждаясь в утешении и симпатии лучшего друга больше, чем в чем-либо, даже если он ужасно завидует ему. — Юри он… Он — восторг. Он веселый, и креативный, и добрый. А также он лучший Доминант в округе, чтобы научить тебя тому, что нужно знать. Но он не остается, милый. Не остается. Мы отлично проводили время вместе, но мы не утрахались в закат, понимаешь? Я вижу его на вечеринках, может, дважды в год, и мы не разыгрывали сцену уже пару лет. Он не держит никого возле себя постоянно, это знаю даже я. Виктор вздыхает, пока руки Криса путаются в его волосах. — Ладно. Знаю, ты прав. Мне тридцать, а я чувствую себя абсолютно глупым на счет этого. Я его даже не знаю. Крис выдыхает мягкий смешок. — Я тоже. Итак, приводи себя в порядок, и мы посмотрим кино, а завтра идем в клуб. Раздобудем сексуальных парней, чтобы это пережить. Это заставит тебя почувствовать себя лучше. Обещаю. Виктор кивает и отправляется в душ. Но смывая шампунь, он продолжает думать о темных глазах Юри, глубоких и чарующих, смотрящих с таким желанием, когда Виктор кончал. *** От просмотра фильма легчает, клуб же заставляет почувствовать себя странно и жутковато, когда двадцатилетние дети пытаются тереться о задницу Виктора на танцполе, это только вынуждает закатывать глаза. Хотя танцы в одиночестве помогают стряхнуть напряжение, возникающее когда бы он ни подумал о Юри. Он с головой бросается в писательство, пока Крис в отъезде на фотосъемке в понедельник и вторник, и пытается не отвлекаться на телефон каждый раз, когда приходят новые сообщения. Безуспешно. К шестому сигналу в среду вечером Виктор захлопывает ноутбук, хватает телефон, готовый швырнуть его в окно. Это всегда безобидные сообщения, а не то, чего он на самом деле хочет увидеть — электронное письмо от Юри на счет пятницы. Этот раз становится исключением. Когда он нажимает на экран и смотрит уведомления, это именно желанное письмо. «Виктор, Надеюсь, твоя неделя проходит хорошо. Пожалуйста, снова запланируй приезд ровно на семь, иди в игровую и будь в позе ожидания точно в 19:05. Я советую тебе особо тщательно принять душ перед непосредственным приездом. — Юри» Виктор пялится на экран, зная, что не сможет сосредоточиться всю оставшуюся неделю. Особо тщательно принять душ? Он был открытым, активным геем всю пост-публичную жизнь. Он знает, что это значит. Но уже? Виктор подавляет взволнованную дрожь. Он пытается работать, но, как и предсказывал, оказывается слишком взвинчен. Он не хочет ждать возвращения Криса до ужина, так что несется в свою комнату и переодевается в спортивную одежду, хватает коньки и направляется на каток, ниже по Манхэттену от их квартиры в Ист Вилладж. Часы общественных тренировок общие, а весной немноголюдно. Виктор поддерживает себя в достаточной форме, чтобы внезапно устроить шоу на льду для нескольких фанатов, с которыми он сталкивается время от времени. Там странно пусто, когда он приходит, одинокая смутная фигура на льду отбрасывает тень через смотровые окна, пока он регистрируется у стойки. Он видит, как человек прыгает и приземляет прыжок удивительно хорошо. Прыжок вроде тройной, но он не уверен. Виктор идет ко льду, интересуясь незнакомцем с таким уровнем таланта, и решает просто оставить на трибунах свои ботинки. Никто их не украдет, и ему все равно не нужно переодеваться, так что он даже не беспокоится о раздевалке. Но когда он проходит через двери катка, там нет ни души. Кто бы ни тренировался, он, должно быть, ушел. Так что он пожимает плечами, зашнуровывает коньки и пользуется пустым катком, пуская в ход все свое очарование, возрожденную надежду сердца. Это глупо, опрометчиво и безрассудно, но Юри пробудил в нем что-то, и он не успокоится, пока не поймет, что именно. *** Виктор не может перестать трясти ногой в такси по пути к Юри в пятницу. Уже полседьмого, и он застрял в потоке манхэттенской пробки, но должен быть на месте заранее. Его телефон работает, и он установил будильник на 6:59, в его планах открыть входную дверь через десять секунд после того, как его часы покажут семь вечера, во что бы то ни стало. — Нет лучше пути? — хнычет он. — Я правда не могу опоздать. — Слушай, ты делай свою работу, а я буду делать свою, — говорит водитель. — Просто расслабься. Ты очень возбужден, мой друг. Я бы предложил тебе покурить, если бы меня за это не уволили. — Нет, спасибо, — говорит Виктор и выглядывает в окно. Он буквально потратил два часа на то, чтобы принять душ, подстричься, натереться сахарным скрабом, побриться, нанести лосьон после бритья, увлажнить кожу везде. Только отчаялся в попытках привести в порядок ноги: пальцы были покрыты синяками от катания на коньках в среду. Он надеется, что Юри все равно. Наконец, такси подъезжает к дому Юри, Виктор расплачивается картой. Он попадает на верхнюю ступеньку в 6:55. Хорошо. Пять минут. Он пролистывает инстаграм, твиттер, игнорирует три сообщения от Криса, полных порно гифок и смайликов. Стучит ногой по перилам. Ходит вперед-назад. Срабатывает будильник. Он выключает звук, и сердце начинает биться у него в горле, когда он смотрит, как время приближается к 19:00. Часы показывают семь. Виктор считает до десяти и открывает дверь. Коридор длинный и внушительный в их особняке начала века, слева от него богато украшенные панельные двери. Они закрыты, и он предполагает, что они ведут в жилую часть дома. В задней части дома есть арка, через которую он проходил на кухню, и длинная-длинная лестница справа, ведущая на второй этаж. Дверь в подвал, выкрашенная в черный цвет, прикрывает заднюю часть лестницы, в то время как все остальные в доме сделаны из натурального дерева, и выделяется богато украшенной медной дверной ручкой, которая не соответствует ничему, что видел Виктор. Однако у него нет времени восхищаться, и он торопливо проходит через дверь, спускается вниз по лестнице, уже держа пальцы на пуговицах, и наполовину сняв рубашку, когда входит в игровую. Он вдыхает мягкий аромат корицы, вероятно, от двух красных свечей, которые Юри поставил на полку в другом конце комнаты, и резко выдыхает. Ладно. Ботинки, носки, брюки, нижнее белье — все в стопке на стуле, рубашка висит на спинке. 19:03. Он выключает телефон и с довольным видом опускается на подушку в центре комнаты. У него есть пара минут, так что он пользуется возможностью хорошенько осмотреться. Игровая комната узкая, но длинная с довольно скудной мебелью. Он видит Андревский крест, прислоненный к стене, а вместе с ним и какую-то раму. Два закрытых шкафа в дальнем конце, рядом с дверью в ванную. Его глаза скользят от шкафов вверх, к потолку, и он моргает, когда видит все металлические петли и крюки, закрепленные в открытых балках; он провел достаточно исследований, чтобы знать, что они, должно быть, для удержания веревок или цепей, или еще чего-то, что придумали Юри и Пхичит. Несколько небольших скамеек и кушетка — это все, что есть, но комната имеет теплый красновато-оранжевый оттенок, который скрашивает пространство от чувства пустоты и одиночества. Это странно комфортно. Он ерзает на подушке, пытаясь устроиться поудобнее, когда слышит, как поворачивается дверная ручка. Он тут же замирает: голова поднята, руки на бедрах, так уравновешенно и идеально, как будто он начинает свою тренировку перед последним финалом Гран При. На этот раз он не поворачивает головы и задерживает дыхание. Он напрягает слух, чтобы расслышать грациозные шаги Юри по темному деревянному полу, и его сердце трепещет в груди, когда чувствует тепло позади себя. — Какое прекрасное зрелище, Виктор, — тихо говорит Юри у него за спиной, и на этот раз вместо хлыста по его спине скользят два тонких пальца, и Виктор закрывает глаза, выдыхает, устраивается поудобнее, пока не чувствует, что его плечи слегка расслабляются. — Я ждал встречи с тобой всю неделю. — Я тоже. Мне было трудно сосредоточиться на этой неделе. Юри смеется и обходит Виктора, чтобы оказаться к нему лицом. От его улыбки захватывает дух. — Я польщен. Тогда ты готов? Виктор почти кивает, онемев от вида низко сидящих, невероятно узких кожаных штанов на Юри… и на нем больше ничего. Виктор может видеть самые верхушки тазовых косточек и дразнящий изгиб его пресса, и его глаза ловят блеск на груди Юри. его соски проколоты, и крохотные золотые штанги вспыхивают в мерцании свечей. — Да, сэр, — он задыхается, и Юри ухмыляется, как акула, почуявшая кровь в воде. Виктор тихо пожирает глазами гладкую спину Юри, когда он подходит к шкафу, и представляет, как целует впадину позвоночника. Юри, совершенно не замечая пристального взгляда Виктора, вытаскивает несколько вещей и снова оставляет дверь открытой, чтобы Виктор мог легко увидеть, что внутри: флоггеры, хлысты и полки с черными наручниками; блеск металлических цепей. — Встань и дай мне руку, Виктор, — говорит Юри, и Виктор старается встать как можно грациознее и не выдать своего волнения. Он протягивает руку и ждет заинтригованный. Юри берет его палец и прицепляет что-то похожее на пинцет с резиновыми наконечниками, с маленькой петлей, которая скользит вверх по ручкам пинцета, чтобы удержать его на месте. Они сжимают, но не очень больно. Ох! Они… — Зажимы для сосков, да. Я подумал, что мы попробуем это сегодня, и, возможно, мы развлечемся небольшой игрой, после того, как подготовим тебя. Руки вниз. Виктор прижимает руки по бокам, почти вибрируя от предвкушения, соски уже начинают твердеть от мурашек, которые покрывают его тело. Юри ухмыляется и кладет ладонь справа на грудь Виктора, зажав сосок между двумя пальцами. — М-м-м, у тебя такое красивое тело, Виктор. Ты так хорошо о нем заботишься. — Юри смыкает пальцы, зажимая сосок между ними, и кончиками пальцев трет крохотные круги на его коже. Натяжение кожи — это вспышка молнии в паху, и Виктор тихо стонет. — Вот так, милый. Дай мне услышать. — Юри убирает руку и прикрепляет зажим к соску Виктора, теперь давление постоянное, от которого возбуждение Виктора нарастает за секунду. — Цвет? — спрашивает Юри. — Зеленый, да, — быстро говорит Виктор. — Тише не торопись так. У нас есть время. — Юри прикрепляет второй зажим и отступает, чтобы полюбоваться. — Идеально. Такой хороший мальчик, Виктор. Виктор смотрит вниз, на свою грудь. Соски становятся немного опухшими от зажимов. Когда он немного поворачивается, чтобы посмотреть поближе, они слегка раскачиваются и тянут его за кожу. Юри протягивает руку и проводит по одному из них пальцем, прежде чем он щелкает по нему, посылая искру через тело Виктора. — О мой бог, — выдыхает Виктор. Юри кладет обе руки Виктору на бедра и наклоняется ближе, прежде чем наклонить голову и провести языком по чувствительному бугорку соска. Виктор практически тает, и Юри рычит, омывая дыханием. — Блядь, ты красивый. Заведи руки за спину. Виктор немедленно выполняет и знает, что дальше. Но Юри планирует трахнуть его? Вот так? — Прекрати думать об этом, — говорит Юри и вместо веревки показывает Виктору комплект черных кожаных наручников с зажимом между ними. Он застегивает их, и они так же эффективны, как и веревки на прошлой неделе. Виктор расправляет плечи, но ограничители беспокоят его не так сильно, как он опасался. — Я пытаюсь, — говорит Виктор, и Юри, подхватив его под локоть, тянет к кушетке. Он садится и тянет Виктора, пока тот не садится на него верхом, прижимаясь задницей к бедрам Юри, кожа штанов под ним мягкая и теплая. Это немного опасно с руками Виктора позади него, но позиция толкает его грудь и бедра вперед, его член полностью выставлен. Он должен быть смущен такой наглостью, но вместо этого чувствует себя гордым и красивым под восхищенным взглядом Юри. — Я решил, что мы проверим сколько у тебя на самом деле выносливости, — мурлычет Юри, собственнически положив руки на бедра Виктора. — Я буду прикасаться к тебе, а ты не кончай так долго, как только сможешь. Если продержишься дольше десяти минут, то в следующий раз я доведу тебя до оргазма руками. — Виктор слегка наклоняется вперед, пока его член не соприкасается с прессом Юри. Юри шлепает его по ягодицам, и Виктор подпрыгивает. Это было неправильно? Но нет, Юри все еще улыбается. — Нахально, Виктор. Не делай так снова, понял? — Да, сэр, — выдыхает Виктор, чуть отодвигается и переносит вес на бедра Юри. Его задница так свисает с колен Юри немного больше, но, по крайней мере, он не пихает свой член Юри в лицо. — Хороший мальчик. — Юри снова постукивает по бусинке на сосках, и Виктор втягивает воздух. — Если продержишься пятнадцать, в следующий раз я отсосу тебе. Дольше двадцати, и тогда ты сможешь отсосать мне. — А что если я продержусь дольше этого? — спрашивает Виктор. — Не сможешь. — Юри скользит руками от бедер Виктора вверх, по спине, пока не обхватывает его лопатки ладонями. Он высовывает язык, чтобы снова попробовать сосок Виктора, посасывая, покусывая, играя языком с краями зажима, что посылает искры удовольствия вверх по позвоночнику Виктора. Его кожа становится горячей, огонь разгорается в венах, когда Юри сильнее прижимает его к своему паху, и Виктор чувствует его эрекцию. — Не смей шевелиться, — говорит Юри и опускает руки на зад Виктора. Он на мгновение прижимает ладони к ягодицам, потом отстраняется и наносит по одной мягкий шлепок открытой ладонью. Эффект притупленное, и Виктор не совсем улавливает его привлекательность, но после еще пары шлепков, он чувствует, как кожа нагревается, и по мере того, как Юри продолжает, каждый удар становится все сильнее. Виктор задыхается нескольких ударов — пяти, десяти, кто знает? — и Юри водит кругами по жалящей плоти. Виктор наклоняется и кладет голову на плечо Юри. Он так взбудоражен руками Юри на себе, ощущением его члена под своим телом, что ему трудно сосредоточиться. — Цвет? — мурчит Юри в ключицу Виктора. — Ах. Зеленый. — Звучишь неуверенно, — говорит Юри, и целует Виктора у основания шеи, нежные пощипывающие поцелуи с едва заметными зубами. Виктор сглатывает. — Нет. Сэр. Я уверен. — Тогда ложись через мои колени, колени и голова на кушетке. Виктор замирает. Со связанными руками он вообще не сможет держаться на ногах. Его вес будет удерживаться на коленях и на виске. — Сейчас же, Виктор, — рявкает Юри. — Извини, — говорит Виктор и устраивается так, что его грудь и живот лежат на бедрах Юри, опираясь на колени, а щека покоится на мягкой коже. Он может видеть бедро Юри и одну сторону его лица, его правая рука лежит на спине Виктора. Другой рукой Юри раздвигает бедра Виктора, оставляя его открытым и уязвимым. — Ты такой красивый, — говорит Юри и проводит ногтем по заднице Виктора — ощущение острое, на грани неприятной боли, — когда делаешь то, что я говорю. Юри шлепает его снова, а затем проводит пальцем вниз по яйцам, вниз по члену. Это чувствуется так хорошо, что почти больно, мягкий ожог удовольствия и резкий удар боли смешиваются вместе, и Виктор не был уверен, что может стать тверже, но становится, член покачивается между ног. Пальцы правой руки Юри на мгновение скользят под наручники на его запястьях, затем он подносит их ко рту Виктора. — Соси, — говорит он и проталкивает два пальца между губ Виктора. Он охотно соглашается на вторжение, благодарный за то, что ему есть о чем подумать, и пытается сделать это хорошо из неудобного угла на кушетке. — Да, покажи мне, как ты отсосешь мне, если я тебе позволю, — мурлычет Юри, а другой рукой рисует узоры на горящей коже Виктора. — Как бы ты принял меня, если бы я трахнул твой рот вот так. Пальцы на заднице Виктора соскальзывают вниз, чтобы потереть промежность, и Виктор стонет вокруг пальцев Юри. Это как будто странный тройничок: руки Юри с обеих сторон от него, пока его собственные крепко сцеплены за спиной. Его плечи начинают немного болеть, и он сдвигается, отчего зажимы дергаются, и Виктор содрогается всем телом. Юри вытаскивает пальцы. — Цвет? — Зеленый, — шепчет Виктор, слюна собирается в уголке рта и капает на кожаное сидение. Юри засовывает пальцы обратно внутрь, и Виктор скользит языком вокруг них, глубоко сосет, а другая рука Юри, та, что на заднице, прижимает большой палец ко входу Виктора. Виктор взвизгивает. — Прелестно, — снова шепчет Юри и мягкими кругами трет его дырку, не погружаясь внутрь, только массируя. Возможно, это самое интимное прикосновение, которое получал Виктор, а у него ведь были парни, которые ели его задницу на завтрак. Его оргазм начинает нарастать, а Юри даже не дотронулся до его члена. Он пытается сосать пальцы Юри, но язык устает, и он теряет концентрацию. Руки Юри балансируют на лезвии ножа удовольствия, и это становится почти невыносимым, когда рука Юри опускается вниз и полностью берет его член в руку и дрочит. — М-м-м, — хнычет Виктор и делает глубокий вдох, пытаясь думать о чем-нибудь, о чем угодно, только не о длинных пальцах Юри, сжимающих и тянущих его, массирующих яйца. Юри только мычит, и звучит мрачно и удовлетворенно. — Ты очень хорошо справляешься, милый, — говорит он, и Виктор выгибается и напрягается под большим пальцем Юри на своей дырке, прикосновение такое нежное, что Виктор задается вопросом, чувствует ли он каждый бугорок и складку кожи там. — Так горжусь тем, как долго ты держишься. Виктор дергается, колени скользят по коже, изо рта течет слюна, где он совершенно терпит поражение в попытках продолжить сосать пальцы Юри, и они просто лежат на его языке. Все его существо сосредоточено на точке соприкосновения пальцев Юри с его задницей, на редком шлепке, который согревает кожу и вызывает ощущение толчка через промежность, когда удары Юри смещены от центра. — Двй, — говорит он вокруг вялых пальцев Юри. Юри ничего не говорит, не двигается, не меняет ритма своей руки, снова лежащей на члене Виктора. Он просто дрочит до тех пор, пока мысли Виктора не превращаются в белый шум, и он сильно кончает на руку Юри, рот открыт в беззвучном крике, пальцы Юри все еще лежат у него во рту. — Хороший мальчик, — говорит Юри, вынимает пальцы изо рта Виктора и расстегивает зажим, скрепляющий его запястья. Руки Виктора безвольно падают по бокам, и Юри с удивительной силой обхватывает его руками и укладывает спиной на кушетку, пока он все еще содрогается от посторгазменных толчков. Юри снимает зажимы с сосков, и когда начинает течь кровь, Виктор вздрагивает еще сильнее, всего становится слишком много: слишком чувствительно, слишком много удовольствия, слишком много всего. — Посмотри на себя, — говорит Юри и перелезает через тело Виктора, и чтобы оседлать его, опустошенный член Виктора мажет спермой по переду штанов Юри. Юри расстегивает свои штаны, и мозг Виктора снова включается, потому что на Юри под штанами нет никакого белья. Там острый клин кожи, редкие волосы спускаются от живота к аккуратно подстриженной линии чуть выше паха. Юри вытаскивает член, и во рту Виктора пересыхает. Он, наконец, может увидеть, что у него есть, без мешающей большой футболки. Он большой, толстый, и красный, и необрезанный, не особо длинный, но безусловно толстый. Виктор облизывает губы. — Ты продержался двадцать одну минуту, так что в следующий раз получишь небольшое приятное вознаграждение. Но я думаю, что ты был настолько хорош, что заслуживаешь предварительный просмотр, не так ли? Виктор кивает, не отрывая глаз от члена Юри. — Пожалуйста, Юри. — «Пожалуйста, сэр», Виктор. Не заставляй меня снова повторять. — Сэр. Пожалуйста. Я бы хотел этого. — Хорошо, — Юри наклоняется, выдавливает смазку из бутылки, стоящей на столе рядом с кушеткой, и скользит рукой вниз по члену. — Ох, чувствуется потрясающе, — выдыхает он, — видеть тебя под моими руками, чувствовать, как твое тело отзывается на меня. Ты начал открывается мне, ты хоть понимал это? Виктор краснеет и качает головой, восхищенный тем, как ресницы Юри трепещут на его щеках, как он то и дело кусает нижнюю губу, пока дрочит длинными движениями, подкручивающимися у головки. — Открывался. Я прикасался к твоей дырке, и она подергивалась и сжималась, размягчалась, когда я тер ее. Твой член становился тверже в моей руке, когда я трогал тебя. — Юри закрывает глаза и сдвигается вперед на коленях. — Открой рот, Виктор, — приказывает он. Виктор повинуется, но собирает достаточно сил, чтобы поднять руки и обхватить ими бедра Юри, впиваясь пальцами в кожу штанов. Он готов, он знает, что будет дальше, и хочет все, что Юри может ему дать. Юри ритмично выдыхает, поглаживая себя и наклоняется вперед, чтобы положить руку на грудь Виктора, обхватив пальцами один из сосков. Они распухли, напряжены и невероятно чувствительны, веки Виктора трепещут. — Смотри, Виктор. Не смей отводить от меня глаз. Будто Виктор мог отвернуться от этого, мог перестать смотреть. — Не буду, — говорит Виктор ошеломленно. — Обещаю, не буду. — Он снова открывает рот, его дыхание почти такое же тяжелое, как у Юри, и ждет. Спустя несколько мгновений Юри запрокидывает голову, и оргазм настигает его, его сперма полосит грудь Виктора, ударяет подбородок и затем, когда Юри берет себя в руки, приземляется на язык, когда Юри наклоняется вперед настолько, что его член касается нижней губы Виктора. — Можешь получить больше, — хрипит Юри. — Попробуй. Виктор высовывает язык, и Юри кладет на него свой член, последние капли текут по губам Виктора. Он делает языком круг по головке и глотает, прежде чем снова открыть рот, чтобы потянуться вперед и попробовать еще раз. Юри, однако, откидывается назад и садится Виктору на ноги, пытаясь отдышаться. Виктор поднимается на локтях и смотрит на него, совершенно сраженный. В игровой комнате тихо, слышно только их тяжелое дыхание, и Виктор не может оторвать взгляда от груди Юри, от золотых штанг, торчащих из его сосков, от его красного, опадающего члена. — Ты в порядке? — спрашивает Юри и легонько касается живота Виктора. Его обтянутая кожей задница напротив паха Виктора, и Виктор прижимается к ней. — Это было невероятно, — наконец говорит он и откидывается назад, на изгиб кушетки. — Хотя, думаю, что мои соски отвалятся, — говорит он и вздрагивает. Они действительно ужасно опухли и болят, но в остальном он чувствует себя великолепно. Он проводит языком по губам, преследуя вкус Юри, довольный, хотя и немного измученный. Юри слезает с него и нежно гладит Виктора по щеке. — Оставайся здесь. Мне нужно кое-что подготовить, и я вернусь к тебе. Ты не против? Виктор кивает. Он даже не уверен, что способен двигаться. Он может уснуть прямо здесь. Виктор закрывает глаза. Возможно, он даже задремал на мгновение, потому что, когда он приходит в себя, Юри помогает ему подняться с кушетки и ведет в заднюю часть игровой комнаты, в ванную, которую он видел на прошлой неделе. Войдя внутрь, он шокирован. Ванная полностью в современном стиле: вся плитка белая, пробковый пол и хромированные светильники. С одной стороны очень большая гидромассажная ванна, наполняемая горячей водой, а с другой — душ со стеклянной стенкой и двумя большими насадками. Он не видит туалета, но там может быть другая дверь, и двойная раковина с большим зеркалом, где он может видеть себя, закинувшего руку на плечо Юри и медленно идущего к ванне. — Сядь сбоку, не пытайся утонуть, — инструктирует Юри, и Виктор садится, потом поворачивается и скользит в теплую, успокаивающую воду, но когда его соски ударяются о жар, он шипит от дискомфорта. Юри пододвигает стул и садится рядом с ванной, откидывает голову Виктора на подушечку и внимательно осматривает его грудь. — Они чувствительные и опухшие, но с тобой все будет в порядке. Мы нанесем мазь, и я дам тебе пару подушечек, чтобы свести трение к минимуму. — Спасибо. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Юри и нежно проводит по волосам Виктора. — Выжат как лимон, но все хорошо. Спасибо. — Нет, тебе спасибо. Виктор, ты так хорошо справился. Лучше, чем я ожидал. Тебе понравилось? Виктор глубже опускается в воду, по самый подбородок. Юри смотрит на него блестящими глазами, лицо слегка порозовело. Его волосы начинают выпадать из зачесанной назад прически, и это значительно смягчает его лицо. — Понравилось, — осторожно говорит Виктор. — Я немного волновался о том, как я смогу дышать, когда буду у тебя на коленях, потому что думал, что большая часть моего веса будет на груди, но когда я улегся, понял, почему нужно было стоять на коленях, верно? Юри кивает, достает чистую мочалку и поливает ее гелем. Пахнет мягко и тепло, как кедр. Виктор вздергивает подбородок, когда Юри касается его и тщательно вытирает ему лицо, шею и грудь. Это успокаивающе и деликатно, и Виктор наслаждается, когда о нем заботятся вот так. — Я никогда не поставлю тебя в положение, в котором ты не сможешь дышать. Это один из твоих жестких пределов, и я не переступлю эту черту. Но если ты когда-нибудь запаникуешь или почувствуешь, что все равно не можешь дышать, защитное слово, и мы остановим сцену. Спасибо, что доверяешь мне настолько, чтобы делать то, что я говорю, и за честность. — Я просто не хочу разочаровать тебя, — говорит Виктор, пока Юри моет его руки. — Я хочу преуспеть в этом. Это самый невероятный опыт, который у меня когда-либо был. Юри ополаскивает руки и плечи Виктора и принимается за ноги. Он нежно улыбается, фокусируясь на теле Виктора. Тишина комфортная, расслабляющая. Виктор дремлет. — Пора вылазить, — шепчет Юри ему на ухо. — Ты утонешь, если я оставлю тебя здесь. Виктор стонет. — Просто оставь меня здесь умирать. Это того стоит. — Нет, — отвечает Юри, протягивает руку между ног Виктора и открывает слив. Виктор надувает губы. Он открывает глаза и видит, что Юри уже в спортивных шортах, волосы влажные и мягкие. Как долго он спал? — Когда ты успел? — спрашивает Виктор, дергая Юри за шорты. — Я прыгнул в душ, пока ты был в отключке. Оттуда я хотя бы тебя видел. Это заняло всего пару минут. Виктор стонет, глядя на большой, открытый, застекленный душ. — Не могу поверить, что пропустил это. — Ты спишь — ты проигрываешь**, — щебечет Юри, и Виктор снова стонет. — Это было ужасно. Очень-очень ужасно. Возможно, худшая шутка на английском, которую мне доводилось слышать. — Без разницы, русские все равно не знают, как строятся шутки, — говорит Юри, и Виктор кладет руку на сердце. — Я ранен. Как ты смеешь оскорблять страну, где я родился? Кроме того, в России шутки строят тебя. Юри пялится на него с открытым ртом. — Нет. Определенно, нет. У тебя получилось даже хуже, чем у меня. Не знал, что это возможно. Виктор смеется, потом резко останавливается. — Знаю, мой акцент все еще заметен, но как ты узнал, что я из России? Я мог бы быть украинцем или литовцем. Юри краснеет и протягивает ему полотенце. — Ах, ну, ты не настолько неизвестен, как думаешь, — осторожно говорит он, пока Виктор вытирается. — Ты олимпийский чемпион, многократный золотой призер. Я видел тебя раньше по телевизору. И в журналах. Виктор улыбается. — Знаю. Просто интересно, знал ли ты. — Ну, знаю, так что умерь свое эго, мистер золотой медалист. — Юри вырывает полотенце у него из рук и огревает им Виктора по заду. — Я здесь главный. Виктор вскрикивает и потирает задницу. — Эй! Время игры закончилось! Юри немедленно приходит в себя. — Так и есть. Он выглядит очень серьезным, и Виктор не может ничего с собой поделать. Он чувствует легкость, жизнерадостность и счастье. Он бросается вперед, обхватывает Юри вокруг талии и перекидывает через плечо. Юри визжит, смеется и пытается освободиться. — Нет, — говорит Виктор, и, обхватив рукой ноги Юри, несет его обратно в игровую, к стулу, на котором лежит его одежда. — Ладно, ладно, я понял, — говорит Юри и снова шлепает Виктора по заднице. Виктор только смеется и опускает его вниз. — Ты большой, сильный мужик и можешь таскать меня вокруг, если захочешь. Но погоди. Я буду смеяться последним, когда ты будешь подвешен к потолку. — Ух, обещаешь? Юри закатывает глаза и помогает Виктору надеть белье и брюки. Он надевает на Виктора рубашку и застегивает ее, затем поправляет волосы, прежде чем нежно прикоснуться к его щеке, приложив большой палец к нижней губе. Виктор чувствует тепло прикосновения до самых кончиков пальцев ног. — Гарантирую. _______________________ Манч* — Встреча (вечеринка) BDSM энтузиастов с целью общения, знакомства, обсуждения текущий проблем и планов, проводимая в публичном месте: кафе, ресторане, баре, клубе или просто на улице, без демонстрации БДСМ практик и сцен, но, например, могут быть допустимы такие пикантные вещи, как прилюдное обсуждение Темы и демонстрация девайсов. You snooze, you lose** — Юри в шутке использует созвучие глаголов “дремать” и “проигрывать”. Сомневаюсь, что смогла достаточно это адаптировать, поэтому поясняю:)