***
Неделя кажется бесконечной. Приходя домой с работы, Юри до десяти вечера неистово убирается, очищая каждый дюйм безупречно чистой игровой и скребя затирку в ванной старой зубной щеткой. Он полирует каждый дюйм хрома и латуни, выставленных в игровой, смазывает кожаные ремни, сворачивает и пересворачивает веревки. Только кабинет Пхичита остается нетронутым, за исключением тех случаев, когда Юри-таки поднимается наверх и пылесосит сверху. Пхичит ловит его за этим занятием и не позволяет об этом забыть; Юри по всему дому находит записки «Уберись здесь» со стрелками, указывающими на полки, холодильник, за диван, даже в спальне Юри. — Иди нахер, — кричит Юри и срывает записку со своей двери. — Я не могу перестать нервничать. — Я знаю, поэтому мы можем извлечь из этого пользу, — говорит Пхичит из-за открытой двери напротив. — Ты уже послал ему письмо «Добро пожаловать на вечеринку»? — Для этого и поднялся. — Не хочу давать тебе советы или что-то в этом роде, но все же скажу: помни, что он привык выступать, несмотря на боль. Он вероятно сильнее, чем ты привык, но не пользуйся этим. — Знаю. Я помню, каково это. — Юри вспоминает ужасающие синяки и кровоточащие ноги; он задается вопросом, оставило ли фигурное катание на Викторе какие-то долговременные следы. — Мне интересно, катается ли он все еще. — Возможно. Ты же катаешься. Почему бы и ему тоже не кататься? Юри кивает и садится, чтобы составить список инструкций для пятничного визита Виктора. Простой, по существу, без пространства для недопонимания. «Виктор. Надеюсь, неделя у тебя прошла хорошо, и ты все еще готов продолжать наше соглашение. Если это так, то вот, что тебе нужно помнить в пятницу. Прибудь в 19:00 ровно. Не позже. Не раньше. Можешь войти в дом без стука. Просто войди, пройди по коридору к черной двери, расположенной в самом конце, с антикварной медной ручкой и спускайся по лестнице. Первая дверь, которую ты увидишь, будет открыта, войди. Разденься до белья и сложи одежду на табурет, который стоит прямо за дверью. Займи ожидающую позу на красной подушке в центре комнаты. Я встречу тебя в этот момент, и надеюсь, ты будешь готов к 19:05. С нетерпением жду встречи с тобой. Буду рад ответить на любые возникшие вопросы. Я получил копию твоих справок, спасибо. Все выглядит хорошо. Юри». Он до сих пор не может поверить в происходящее, но все равно отправляет письмо и скрещивает пальцы, надеясь, что не описался в адресе, который дал ему Виктор. Затем он трет лицо руками, плюхается на кровать и смотрит в потолок. Ему нужно успеть многое сделать, а уже среда.***
Пятница, 18:57, Юри терпеливо сидит по другую сторону раздвижной двери в гостиную, напротив входной двери, смотрит на телефон и старается не дергать ногой, чтобы не выдать себя непрерывным стуком. 18:58. В любой момент. 18:59. 19:00. Сердце Юри колотится от предвкушения, но ничего не происходит. 19:01. Хлопок двери и нерешительные шаги. Черт. Урок первый.***
19:05 на носу, Юри делает успокаивающий вдох и открывает дверь в игровую. И старается не кончить в штаны от зрелища. Виктор, одетый только в низко сидящие фиолетовые брифы, с идеально уложенными волосами стоит на коленях, как и просили, осторожно положив руки на свои крепкие, красивые бедра. Голова поднята, спина изящно выгнута, как будто он у балетного станка. И его лицо, о боже. Виктор оборачивается на звук у двери с мягкой, манящей, соблазнительной улыбкой. Юри приходится повернуться и сделать вид, что запирает дверь, чтобы мысленно отвесить себе затрещину. «Да, он здесь, да, он прекрасен, да, он хочет, чтобы ты делал с ним всякие непристойности, но ты за него в ответе, так что держи себя в руках, Кацуки». Поэтому он ничего не говорит, просто проходит через всю комнату и встает перед Виктором, желая, чтобы это милая улыбка не угасала всю ночь. Но этого не будет. — Добрый вечер, Виктор, — говорит он. — Ты опоздал. Виктор моргает. — Нет! В смысле я был готов в пять минут восьмого, разве нет? — Да, но я сказал быть в доме в семь. Не раньше, не позже. Виктор разочарованно опускает голову. — Я уже напортачил? Юри вздыхает. Ох, это будет так тяжело. — Да, Виктор. Ты научишься, что я имею в виду именно то, что говорю. Не больше, не меньше. Это твое единственное предупреждение. Если это случится снова — ты будешь наказан. — Не случится, обещаю. Юри подходит к шкафу, отпирает его и выбирает свой хлыст для верховой езды из множества висящих там игрушек. Его ощущение в руке прогоняет всю нервозность. Он оставляет дверцу открытой, чтобы Виктор мог хорошенько все рассмотреть, и возвращается. — Я жду от тебя повиновения во всем. Я назначаю наказание и удовольствие, как считаю нужным, и как ты того заслуживаешь. Я не жесток, не несправедлив, но требователен. — Хорошо, — говорит Виктор и сдвигается на коленях. — Я буду более внимателен. Просто такси и пробки… Юри выхватывает хлыст и хлопает им по плечу Виктора. Удар несильный, но, вероятно, пугающий. — Ох! За что? — Прекрати искать оправдания. Или следующей будет твоя задница. Виктор было открывает рот, чтобы запротестовать, но Юри бросает на него самый подавляющий взгляд, стоя над ним с расставленными ногами и хлыстом через плечо. Это устрашающая картина; Виктор рассчитывал, что он все время будет таким, не так много болтающим. Виктор закрывает рот и стоит на коленях, глядя на Юри широко распахнутыми глазами. Это привлекло его внимание. Юри снова кружит вокруг него, гадая, как долго он сможет стоять на коленях, не уставая. Его мышцы все еще в идеальном тонусе, и, когда Юри присматривается внимательнее, на бедре видит предательский синяк от падения на лед. Он протягивает хлыст и ведет кожаным языком от затылка Виктора к талии долгим, медленным движением и наблюдает, как кожа Виктора слегка подергивается. — У тебя получится намного лучше, Виктор. Я знаю, что ты можешь. Забудем о последних пяти минутах, и начнем все сначала. Может попробуем несколько вещей и посмотрим, понравится ли тебе? — Ладно, — угрюмо говорит Виктор. Юри бросается вперед и хватает Виктора за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. — Нужно отвечать «Да, сэр», Виктор. Я заставлю тебя уважительно относиться ко мне на моей территории. Ноздри Виктора слегка раздуваются, и он смотрит на Юри так, словно хочет оторвать ему голову. Он прожил всю свою жизнь с людьми, которые угождали ему, позволяли ему поступать по-своему, и даже с его наилучшими намерениями, он все еще борется с тем, чтобы позволить Юри руководить им. «Пожалуйста, не позволяй ему быть таким упрямым как Кристоф», — думает Юри. Он может справиться с поведением Криса лишь изредка, в основном, когда и сам чувствует себя дерзко и нуждается в вызове. Но стиль Криса каждый раз оказывается для Юри непосильным, и они решили, что им лучше быть случайными партнерами, а не постоянными. Юри смотрит Виктору в глаза и видит тот же самый воинственный огонь, но пока они смотрят и взвешивают силы друг друга, Юри видит тот самый момент, когда Виктор решает сдаться, его вспышка гнева угасает, как угольки под дождем. — Да, сэр, — говорит Виктор едва слышным шепотом, напряжение в его плечах спадает. Юри с облегчением выдыхает. Он выиграл эту битву воли, самую первую, решающую, и дальше будет только легче. — Замечательно, — воркует Юри, и, отпустив подбородок Виктора, гладит его по щеке. — Такой хороший мальчик. Теперь я хочу, чтобы ты кое-что попробовал. — Он возвращается к шкафу и достает короткий кусок красной веревки. — Я собираюсь связать тебе руки за спиной. Я буду проверять твои ощущения, периодически спрашивая цвет, и твой ответ будет «зеленый», если ты хочешь продолжить, «желтый», если хочешь, чтобы я замедлился, и «красный», если хочешь, чтобы я остановился. Если в какой-то момент тебе нужно будет развязаться и выйти из сцены полностью, скажи свое стоп-слово. Повтори его. — Сальхов, — немедленно говорит Виктор и кивает. Он смотрит на веревку в руках Юри, но не выглядит нервозным. Он выглядит взволнованным, вероятно, из-за новизны. Но сейчас ему должно быть немного некомфортно — он уже почти двадцать минут стоит на коленях. Юри присматривается к его ногам, чтобы проверить, дрожат ли они, и замечает шрам, идущий по верхней части правого колена. Хирургический шрам после восстановления передней крестообразной связки на третий год участия Виктора во взрослом разряде. Блядь. Юри совсем забыл. Он подумывает спросить об этом, но решает дать Виктору возможность сказать, что хорошо, а что нет. Ничто из того, что они сделают сегодня вечером не будет таким напряженным, и Виктор кажется крепким, пока стоит на коленях. — Цвет? — спрашивает Юри, чтобы быть уверенным. — Зеленый, — легко отвечает Виктор. — Тогда заведи руки за спину, — говорит Юри, и Виктор немедленно выполняет, даже склоняет голову к груди в предвкушении. Это заставляет Юри немного дрожать, увидев, его так сладко доверяющим, и он не уклоняется, когда Юри начинает заворачивать вместе его запястья, связывая их легко распутывающимися петлями, на случай если он запаникует. Юри просовывает палец между веревок, чтобы убедиться, что узел не слишком тугой, а затем отходит, чтобы полюбоваться. — Цвет? — Зеленый. Да, так прекрасно, как он и надеялся, сильная, мускулистая спина Виктора и руки резко выделяются в теплом свете игровой комнаты, его голова склонилась, демонстрируя великолепный затылок, край недавно подстриженных волос и остальные пряди выглядят мягкими и ждущими прикосновений. Юри шагает вперед и легонько прижимает пальцы к основанию черепа Виктора, кончики волос колют пальцы. Он достаточно близко, чтобы чувствовать тепло тела Виктора, когда шепчет ему на ухо: — Ты так прекрасен, Виктор. Тебе до сих пор нравится? Виктор тяжело сглатывает. — Да. Сэр, — быстро добавляет он. Юри обходит вокруг, чтобы встать перед ним. — Тебе интересно, что я могу сделать теперь, когда ты беспомощен, стоишь на коленях у моих ног? Виктор поднимает голову и распахивает глаза. — Да, немного. Я не знаю, что произойдет. Юри смеется. — В этом красота подчинения, Виктор. Тебе не нужно об этом беспокоиться. Для этого здесь я. Цвет? — Зеленый, — не сомневаясь, отвечает Виктор. Юри внутренне ликует. — Тогда я хочу, чтобы ты оказал мне услугу. В комнате мне становится жарко. Хочу, чтобы ты снял с меня штаны. Без рук. Глаза Виктора комично расширяются. Он сидит в одном нижнем белье, абсолютно не смущаясь, но, кажется, видеть и Юри обнаженным будет для него немного чересчур. — К-как мне… Ох, нет, дело не в этом. Он боится неудачи. — Ты умный мальчик. Подумай. Юри отходит достаточно далеко, чтобы Виктору пришлось слегка наклониться, чтобы попытаться дотянуться до него. Он почти смеется над комичным выражением лица Виктора, как будто он не может решить Юри сумасшедший, чрезвычайно подлый или просто пытается подключить свой член. — Я жду, — вместо этого говорит Юри. — Да, сэр. Я… хорошо. Ладно. — На мгновение он выглядит озадаченным, потом наклоняется вперед и тычется носом в черную спортивную футболку Юри, которая не достает до пояса мягких штанов, и Юри резко втягивает воздух. «Да, хороший мальчик. Теперь твоя очередь. Покажи на что способен». Виктор поднимает глаза и, должно быть, понимает, что Юри нравится эта игра, и озадаченное выражение лица превращается в коварную улыбку. Он берет зубами край эластичного пояса и тянет его вниз, проводя носом по животу Юри. Затем переключается на другую сторону и делает то же самое; Юри скользит рукой по его волосам. Дыхание теплым трепетом касается кожи Юри, возбуждение поднимается вверх по позвоночнику, и он так хочет бросить все медленные поддразнивания и просто трахнуть рот прямо здесь, пихать ему член, пока он не начнет давиться им. Виктор продолжает стягивать штаны с бедер, гораздо медленнее, чем мог бы, и проводит губами по четырехглавой мышце бедра Юри, передвигаясь к другому бедру. Юри чувствует, как твердеет в трусах, не в силах сопротивляться мягкому шелку волос Виктора и теплу его рта на коже. — Такой умный, — напевает Юри. — Видишь, я знал, что ты можешь это сделать. Виктор отстраняется и смотрит на очевидную эрекцию Юри торжествующе. Юри выходит из своих штанов и отпихивает их в сторону. — Как себя чувствуешь? — По-настоящему возбужденным, — выдыхает Виктор, румянец распространяется по его лицу. Он немного смущен этим, но не полностью; вуайеризм определенно в его списке «да». — Да, я вижу. — Виктор тоже твердый, и очертания его члена под тканью брифов очень-очень многообещающие. — Ты так хорошо справляешься, дорогой. Ты бы хотел позаботиться об этом? Виктор кивает. — Когда я задаю тебе вопрос, жду прямого ответа, — напоминает Юри бархатным голосом. — Да, сэр. Юри заходит за спину Виктора и быстрым рывком освобождает его из пут. Все веревки с легким колебанием соскальзывают с рук, и Юри проверяет запястья. Только легкий розовый оттенок и едва заметный отпечаток. — Ложись на кушетку, Виктор, — говорит Юри и направляет его к кожаному дивану в викторианском стиле. — И дай мне посмотреть на тебя. Я хочу увидеть, что тебе нравится. Виктор вскакивает, даже чересчур быстро, если судить по первому его шагу. Юри придерживает его за руку, пока головокружение отступает, и помогает лечь на кушетку. — Ты будешь рядом? — спрашивает Виктор, уже запустив руку в свое белье. — Ты… ты тоже будешь трогать себя? — Может быть, зависит от того, насколько хорошо ты справишься, — говорит Юри, поглаживая себя ладонью, пока Виктор наблюдает за ним с горящими глазами. «Конечно ты будешь трогать себя, кого ты пытаешься обмануть?» — Покажи мне шоу, Виктор. Заставь меня захотеть этого. Виктор выгибается, когда, наконец, обхватывает свою эрекцию, скользя пальцами по головке, под покровом нижнего белья. Юри поднимает бровь, и Виктор только ухмыляется, прежде чем стягивает трусы на бедра и высвобождает член под голодным взглядом Юри. Боже, он великолепен. Толстый сочащийся член, и раскрасневшиеся, тяжелые яйца, прижимавшиеся к его бедрам. Лобовые волосы на удивление темные, аккуратно подстриженные и более редкие, чем думал Юри. Виктор проводит большим пальцем по нижней части члена и издает дрожащий стон, который будоражит чувства Юри каскадом электрической похоти. Юри осторожно садится в конце кушетки и зачарованно наблюдает, как Виктор растворяется в собственных прикосновениях, а пальцы в быстром ритме танцуют на его члене. Слишком рано в их отношениях, чтобы прикасаться друг к другу так, как хочет Юри, слишком рано брать то, что он, знает, что мог бы себе позволить. — Медленнее, — говорит Юри, и прикасается к стопе Виктора, чтобы усилить своё присутствие. — Пусть это продлится для меня. Ты когда-нибудь делал это для кого-то раньше? Виктор проводит рукой вниз по члену и задерживает ее там на мгновение, бедра напрягаются от усилия удержаться. — Нееет… ох, Боже, в первый раз делаю это вот так. Блядь. — Другой рукой он щиплет себя за сосок, и Юри чувствует, как горит его лицо, когда он представляет себе маленькие зажимы, украшенные драгоценными камнями, готовые подключиться к игре, пока он не стащит их, и ощущение возвращающейся к соскам крови заставит Виктора стонать. — Выглядишь красиво, — говорит Юри и прижимает ладонь к своему члену. — Так горжусь тобой, Виктор. Такой отважный. И тебе это нравится. Ты делаешь меня таким счастливым. Виктор задыхается с приближением оргазма, его грудь краснеет, очаровательная морщинка появляется над его носом. — Юри, ты такой красивый, — говорит он, и Юри чувствует, как собственное тело покалывает от головы до пят. — Я… Я так близко, я… — и после этого замирает, оргазм струится по его телу. Сперма полосует его живот крупными белыми каплями, которые блестят на свету. Юри хочет попробовать одну. Почувствовать на языке и узнать вкус. Вместо этого он забирается на кушетку поперек ног Виктора, осторожно, чтобы ни одна часть их тел не соприкасалась, и стягивает белье, чтобы достаточно освободить свой член и положить на него руку. Полуприкрытые глаза Виктора следят за тем, как он быстро и сильно гладит себя, тяжело дыша. — Цвет? – рявкает Юри. Он хочет пометить его, завладеть им, взять в свои руки и превратить в то, чего Юри жаждет больше всего на свете, в человека, о котором Юри мечтал долгие годы, и эти мысли немного пугают его. Ему необходимо знать, что Виктор все еще с ним. Виктор поднимает глаза на Юри. — Зеленый, пожалуйста, — шепчет он слегка охрипшим голосом. — Пожалуйста. Юри подавляет стон, чувствуя, как крепкая и сухая рука подводит его к разрядке все ближе и ближе, и все, что удерживает его на земле, это пара ярко-голубых глаз. Он кончает в свой кулак, жидкость капает через его пальцы и приземляется посреди живота Виктора. Они смотрят друг другу в глаза, и Юри, все еще стоя над Виктором хочет, чтобы он не сожалел о своем выборе. Наблюдая за своей детской влюбленностью, кумиром всей жизни, который лениво улыбается и проводит пальцами по сперме, разбрызганной по его животу, Юри знает, что его собственных сожалений хватит за двоих.