Флорентин

      Юри глубоко вздыхает, пытаясь успокоиться. Сейчас он вышагивает взад-вперёд перед дверью в игровую, деревянный пол под голыми стопами гладкий и холодный. Юри знает, что к грядущему вечеру готов как никогда: волосы зачёсаны назад, надеты любимые тёмные, потёртые джинсы. Даже немного подвёл глаза и добавил блеска у внешних уголков. Он решил не надевать рубашку, потому что Виктору явно нравится его пирсинг. Игровая готова: всё чисто, организовано и…       Он всё ещё не может открыть дверь.       «Ведёшь себя нелепо, — шипит на себя Юри. — Он хочет большего, так дай ему уже большее».       Юри распахивает дверь с большей силой, чем намеревался. Виктор, к его чести, даже не дёргается, просто остаётся на коленях с той же ровной осанкой, которой известен на льду. Юри подходит к Виктору, чтобы провести кончиками пальцев от его затылка до поясницы, и от вида основания прозрачной стеклянной пробки между ягодиц у Юри пересыхает во рту.       — Виктор, ты такой хороший для меня, — мурлычет он на ухо Виктору, подчинение простой просьбе о пробке придало Юри уверенности и помогло найти опору. — У тебя была хорошая неделя?       Виктор слегка вздрагивает, когда Юри проводит костяшками пальцев по его щеке.       — Да, сэр. Правда она была очень... долгой, — добавляет Виктор с оттенком иронии, и Юри смеётся.       — Мои указания было трудно исполнить?       — Да. Я не кончил, хотя несколько раз был близок, — говорит Виктор, вздёрнув подбородок, и Юри ему верит. Он горд он счастлив, что справился. Это убеждает Юри следовать плану на вечер.       — Я так горжусь тобой, прекрасный. — Юри встаёт перед ним и вознаграждает поцелуем в лоб. — Ты готов к тому, что сегодня вечером всё станет немного интенсивнее? Всё ещё хочешь этого?       — Да.       Глаза Виктора закрыты, лицо — олицетворение блаженства.       При виде него — такого красивого, открытого и доверчивого — предательское сердце Юри готово вырваться из груди и упасть прямо в руки Виктора. Малейшим движением пальцев Виктор может раздавить его, разрушить безвозвратно, и когда эти большие голубые глаза смотрят на Юри с теплотой и ожиданием, он решает быть всем, что нужно Виктору, и ничем другим.       — Тогда иди к той скамейке. Ложись на живот вдоль скамейки, ноги по бокам. — Юри указывает на длинную деревянную скамью, которая удержит вес Виктора, но всё же оставит его открытым, ягодицами вверх. Виктор встаёт, подходит к скамейке и слегка ухмыляется, медленно поднимая ногу, чтобы оседлать скамейку, так что ясно видно стеклянное основание пробки.       — Бесстыжий, — говорит Юри и шлепает его по заднице, проходя мимо, к шкафу. Виктор удивленно вскрикивает, потом хихикает. — Тебе нравится, как чувствуется пробка?       — Да, сэр, — отвечает Виктор. — Она не такая большая, как мои, но… — он устраивается на скамейке, положив подбородок на сложенные руки, — мне нравится, привыкну.       Юри быстро сглатывает, вытаскивает замшевый флоггер и проводит пальцами его по хвостам.       — Правда? — он говорит, и надеется, что Виктор не заметил лёгкую дрожь, пробежавшую по его спине. Он восхищается телом Виктора на скамейке, от веса флоггера в руках пальцы зудят от желания помахать им как следует. Но перед этим Юри присаживатся на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с глазами Виктора.       — Виктор, это мой любимый флоггер, — тихонько говорит Юри и наслаждается улыбкой Виктора. — От него не должно быть сильной боли, но всё равно будет очень интенсивно. Это заставит тебя почувствовать именно то, что я хочу. Хочешь, я им воспользуюсь?       Виктор выдыхает. Один долгий, дрожащий выдох.       — Да, пожалуйста. Сэр.       — Хорошо, — Юри выпрямляется, встаёт у него за спиной и крутит флоггером восьмерку, быстро разминая запястья. Вес уравновешенный и легкий, поэтому он собирает хвосты в другую руку и, благодаря звёзды, которые сложились так, чтобы в этот момент Юри оказался здесь, опускает флоггер прямо на мясистую, вздёрнутую правую ягодицу Виктора Никифорова.       Виктор вздыхает от удивления и выгибает спину, отрывая голову от рук, но в остальном не выглядит огорчённым или расстроенным этим ощущением. Ему понадобится больше времени, чтобы понять свои чувства.       — Цвет? — спрашивает Юри и снова собирает хвосты.       — Зеленый. Сэр.       Юри снова опускает флоггер на то же место, позволяя гравитации сделать большую часть работы за него и не добавляя большого импульса к удару. На этот раз Виктор дёргается и оглядывается через плечо.       — Видишь, какая у тебя красивая кожа? — спрашивает Юри и переходит к левой ягодице, прежде чем перебраться на спину. Кожа так красиво краснеет, переходя от алебастрово-белого к раскрасневшемуся розовому после нескольких ударов. У Виктора вырываются низкие, грохочущие стоны с каждым ударом флоггера, и каждый этот стон идеально действует на Юри ниже пояса. В остальном в комнате тихо, если не считать того, что флоггер снова и снова бьёт Виктора по спине и скользит по рукам Юри, готовясь к следующему удару. Взгляд Юри полностью сосредоточен на теле Виктора, на взмахах его волос, когда наносится еще один мягкий удар, на подергивании его задницы вокруг пробки. Когда Юри делает шаг назад, чтобы дать небольшую передышку, Виктор приподнимает верхнюю часть тела, чтобы опереться на локти, его лоб опускается на сжатые руки, щеки розовые, спина вздымается.       Юри видит, как на его шее начинает образовываться пот. Он хочет слизать его.       — Ты хорошо справляешься, мой прекрасный мальчик, — напевает Юри и собственнически проводит рукой по заду Виктора, прежде чем легонько постучать по пробке.       — О, — говорит Виктор и снова опускает голову на руки. — Я ... это правда. Я... — он замолкает, явно не в силах закончить свою мысль. Внутренне Юри мурлычет от удовольствия, и он обходит скамейку, чтобы оказаться прямо перед лицом Виктора.       — Посмотри на меня, прекрасный, — говорит он, и Виктор поднимает на Юри широко распахнутые глаза, полные похоти. — Ты был таким хорошим мальчиком, и теперь пришло время получить награду. Тебе бы этого хотелось? — Виктор кивает, и Юри не ругает его за такой ответ, принимая во внимание, что интенсивность первой порки могла оставить его слишком ошеломленным для должного ответа.       Юри помогает ему подняться со скамейки и велит встать на колени в конце кушетки. Юри снимает штаны одним плавным движением, прежде чем залезть перед ним и откинуться на локти, устраиваясь так, что Виктор теперь стоит на коленях между его бёдер. Они оба твёрдые, Виктор мокрый и почти вибрирует от возбуждения, и Юри чувствует прилив желания, настолько сильный, что может чувствовать, как его член вздергивается от него.       — Отсоси мне, — требует он. — Открой свой прелестный ротик и дай мне его трахнуть. Заставь меня кончить.       Виктор всхлипывает и проводит руками по бёдрам Юри, его глаза сосредоточены на члене Юри.       — Что я могу с тобой сделать? — спрашивает он и наклоняется, чтобы нежно лизнуть головку. Юри быстро вдыхает, пытаясь напомнить себе, что для него контроль так же важен, как и для Виктора.       — Что угодно. Просто не трогай себя. Ты кончишь только тогда, когда я скажу. Понял?       Виктор коротко кивает и наклоняется к члену Юри, проводя губами вверх по стволу, облизывая головку, а затем одним быстрым движением опускается ртом вниз. Юри задыхается от влажного жара его рта, всасывания, а также когда Виктор отстраняется и скользит губами по чувствительной коже. Виктор хорош в этом, невероятно хорош, и Юри использует хватку в волосах, чтобы направить рот Виктора вниз, пока не чувствует, как его член упирается в горло, проверяя, насколько он хорош на самом деле.       — Дыши и сглатывай, — бормочет Юри, одной рукой обхватив затылок Виктора. Он чувствует, как Виктор пытается сглотнуть вокруг головки, и отпускает, когда Виктор давится. Виктор отстраняется, переводя дыхание. — Хорошая работа, милый. Можешь попробовать ещё раз?       Виктор кивает.       — Да, сэр, — хрипит он и наклоняется обратно. Он сосёт член Юри до упора, почти уткнувшись носом в небольшую прядь волос на лобке. Юри слегка толкается, достаточно, чтобы почувствовать, как головка на мгновение упирается в горло, прежде чем Виктор отстраняется, кашляя. На данный момент этого достаточно, но Юри добавляет в список дел немного практики.       — Так приятно, — говорит Юри, закрывает глаза и откидывает голову назад, жужжание возбуждения обжигает его. Он чувствует, как Виктор слегка смещается, его рука ударяется о бедро Юри, и он наклоняется назад, чтобы пососать головку. Он прерывисто вздыхает, прижимаясь к коже Юри, и Юри напрягается и открывает глаза.       И видит, как Виктор быстро возвращает руку на место рядом с бедром Юри.       — Ты только что трогал себя? — спрашивает Юри с явным предупреждением в голосе.       Виктор ничего не говорит, просто продолжает целовать и лизать член Юри, и добавляет к ощущениям ловкие пальцы на яйцах.       Юри делает паузу. Он знает, что Виктор только что прикасался к себе, вопреки чётким инструкциям. Он должен что-то с этим сделать.       — Виктор, — рявкает он и хватает Виктора за подбородок, чтобы оторвать от себя. — Я задал тебе вопрос.       Виктор смотрит на него, в его глазах ясно читается паника.       — Хм. Да. Сэр. Мне так жаль, сэр, я был так возбужден, делая минет, мне было так хорошо, и я думал...       Юри внутренне стонет. Черт возьми, ему придется наказать его сейчас, а он очень, очень не хочет. Он отталкивается от рук Виктора и встает.       — Я же говорил тебе не трогать себя, не так ли?       Виктор всё ещё стоит на коленях, глаза широко раскрыты, плечи напряжены.       — Да. Извини. Мы можем продолжать? Я больше не буду этого делать, обещаю.       — Нет, Виктор. Ты намеренно нарушил одно из установленных мною правил. — Юри подходит к шкафу, берёт хлыст и возвращается к кушетке. Виктор внимательно наблюдает за ним.       — Ты получишь пять ударов за непослушание, — говорит Юри. — Иди ко мне на колени. Сейчас. — Юри садится, и Виктор после минутного колебания устраивается у Юри на коленях. — Цвет? — Юри спрашивает, потому что уверен, что это совсем не то, чего ожидал Виктор, и ему нужно знать, что всё в порядке.       — Зеленый, — шепчет Виктор, и Юри чувствует, как он дрожит. Юри поднимает хлыст и обрушивает его на Виктора, стараясь, чтобы кожаный язык ударил только по мясистой части его задницы, и вообще не попал в пробку. Виктор подпрыгивает под его руками и шипит.       — Сколько было ударов? — спрашивает Юри.       — Один.       — Что?       — Один, сэр, — сквозь зубы шипит Виктор.       — Тогда пересчитай остальные, — говорит Юри и медленно и осторожно наносит ещё четыре удара, Виктор задыхается после каждого. Каждый удар хлыста по коже эхом отдается в ушах Юри, и он видит, как кожа краснеет. После трёх Виктор громко всхлипывает, но всё равно говорит «зелёный», когда Юри спрашивает. После пяти Юри роняет хлыст и помогает Виктору встать. К его удивлению, в уголках его глаз блестят слёзы.       — Ты хорошо справился, мой прекрасный, — говорит Юри и кладёт голову Виктора на своё плечо, обнимая и поглаживая по затылку. — Я знаю, что ты не хотел меня разочаровать. Всё нормально. В следующий раз ты справишься гораздо лучше.       Виктор обнимает Юри за талию и опускается на колени. Он утыкается лицом в живот Юри, горячие слезы обжигают кожу.       — Мне очень жаль, сэр, — бормочет он. — Мне очень жаль.       Юри замолкает, всё остаточное возбуждение мгновенно покидает его. Виктор звучит так, будто он в настоящем душевном смятении. Он уже погрузился в сабдроп*? Неужели наказание всё-таки слишком велико? Несмотря на это, все игры на сегодня закончены. Юри нужно поговорить с ним.       — Давай посадим тебя в ванну? — говорит Юри, и поднимает Виктора с пола. Он включает воду и ведёт Виктора к маленькой скамеечке, пока ванна наполняется. Виктор смотрит в пол, время от времени всхлипывая, и вытирает глаза тыльной стороной ладони. Юри отсылает его в туалет, чтобы он мог вынуть пробку и немного побыть один, а когда возвращается, Юри выключает воду.       — Давай, в воду, — тихо говорит Юри и помогает Виктору устроиться поудобнее. Он добавил немного масла для ванн в теплую воду, но Виктор все еще вздрагивает, когда его задница попадает на поверхность ванны.       — Успокойся, ладно? Я не оставил никаких синяков, обещаю. Кожа просто воспалена, особенно после порки. Давай распарим твои мышцы, а потом я тебя вытру. — Юри хочет провести рукой по волосам Виктора, но Виктор отворачивается и смотрит на стену. Сердце Юри ухает вниз, он одёргивает руку.       — Виктор, пожалуйста, поговори со мной. Я знаю, что это был твой первый раз с чем-то подобным, но мне нужно знать, что ты чувствуешь. Если ты так расстроен, то что-то пошло не так. Я бы немедленно остановился, если бы знал.       Виктор вздыхает.       — Нет, дело не в этом. Я просто не хотел всё испортить, я не хотел расстроить тебя и испортить вечер. Ты так много для меня делаешь, учишь меня, а я не воспринял твои слова достаточно серьезно, как должен был.       О. О боже.       — Я сказал тебе, что произойдет, и спросил, можно ли продолжить. Почему ты сказал, что все в порядке, если это было совсем не так?       Виктор водит руками по воде, не глядя на Юри.       — Не знаю, — отвечает он. — Я просто подумал, что ты разозлишься. Или выгонишь меня. Я читал, что некоторые Домы избавляются от сабов за использование стоп-слов. Я думал, что справлюсь. Оказалось, что нет.       — Виктор, дай мне руку, пожалуйста, — говорит Юри, и Виктор делает как сказано, осторожно поглядывая из-под ресниц. Юри переплетает их пальцы, пальцы Виктора тёплые и влажные после ванны. Другой рукой он накрывает их пальцы.       — Я никогда, никогда не буду злиться на тебя за то, что ты просишь меня притормозить или остановиться. Эти команды задуманы, чтобы защитить тебя, физически и эмоционально. Если ты не готов к чему-то, или даже просто хочешь, чтобы я объяснил всё детальнее, мне нужно это знать, и таким образом я всегда буду соблюдать твои границы. Виктор кивает, и Юри наклоняется вперёд, чтобы опереться локтями о бортик ванны, как можно ближе к Виктору, не забираясь в воду. — Твоя покорность — это подарок мне, и я его очень ценю. Получать наказание всегда нелегко, но оно учит дисциплине, которая, в свою очередь, помогает тебе обрести освобождение, в котором ты нуждаешься. Это одна из наших целей, и многие люди находят это возбуждающим. Я жду повиновения и получу его, но не в ущерб твоему благополучию. Забота о тебе — это часть моей работы.       Губы Виктора кривятся в недовольной гримасе, и Юри прижимает ладони к его щеке.       — Ну же, давай приведем тебя в порядок, ладно? Я всё ещё помню про купон на вознаграждение, которое тебе причитается.       Это, по крайней мере, вызывает у Виктора улыбку, когда он перелезает через край ванны, и Юри вытирает его. Юри втирает алоэ в покрасневшую кожу спины и ягодиц и ведёт Виктора в игровую комнату, где укутывает в мягкое одеяло и осторожно усаживает между своими коленями на диван. Виктор всё ещё неразговорчив, и Юри беспокоится, что надавил слишком сильно.       — Скажи, пожалуйста, как себя чувствуешь,— шепчет Юри. — Я не смогу тебе помочь, если не узнаю.       — Я просто злюсь на себя, вот и всё, — говорит Виктор и поворачивается, прижимаясь щекой к груди Юри. — Я знаю, что могу быть идеальным. Это моя вина.       Юри проводит кончиками пальцев по шее Виктора.       — Может быть, немного. Но в следующий раз я отступлю, может быть, дам тебе попробовать из нового только что-то одно.       — Хорошо, — говорит Виктор, и Юри слышит в его голосе нотку неохоты. Юри чувствует, как странный страх пронизывает его изнутри.       Что, если он зайдет слишком далеко? ……………………………………………………………………………………………………………………………………       Юри не может спать ни в ту ночь, ни в следующую. Он начинает писать Виктору и стирает полдюжины сообщений, все они сосредоточены на единственном вопросе, который он хочет задать: «Ты в порядке?» И другого, на который он боится узнать ответ: «Ты вернёшься?» Но воскресным днём его беспокойство о состоянии Виктора побеждает любые другие страхи, и он пишет ему простое сообщение: «Ты в порядке? Я немного волнуюсь».       Потому что так и есть. В пятницу перед уходом Виктор крепко обнял Юри, что слишком было похоже на последнее прощание, и Юри с тех пор меряет шагами комнату, игнорируя обеспокоенные взгляды Пхичита. Он знает, что не должен был давить на кого-то столь неопытного, но Виктор хотел этого, ведь так? Жаждал более полного опыта. Он так хорошо справлялся, вплоть до того момента, когда был так возбуждён, что сломался и дотронулся до себя вопреки указаниям Юри.       Может быть, в этом и была проблема. Он был на эндорфиновом кайфе от порки, носил пробку и отсасывал Юри, что, казалось, будоражило его ещё больше. Он не кончал всю неделю. Возможно, Юри просто перегрузил его чувства, и у него не было никакого сопротивления этому каскаду перекрывающихся ощущений.       Юри следовало бы это предусмотреть. И, конечно же, Пхичит предупреждал его, что Виктор, скорее всего, сможет терпеть боль в угоду чему-то, чего он хочет, нравится ему это или нет. В данном случае, стараясь не разочаровать Юри.       Юри снова атакует шваброй пол в игровой. Его сабы использовали стоп-слова в интенсивных сценах; у него были сабы, полностью ослушавшиеся его, потому что любили быть наказанными. Крису нравится бунтовать, просто чтобы посмотреть, что Юри сделает с ним на этот раз, потому что ничто из этого не повлияло бы на его поведение. Некоторые нарушили правила и приняли своё наказание, смиряясь с передачей этой власти. Но никто из них не был так сильно расстроен тем, что разочаровал Юри, никто кроме Виктора.       Его телефон звонит с другого конца комнаты, и Юри бежит за ним в гостиную и читает ответ Виктора.       13:43 — Виктор       Я не знаю. Я всё ещё чувствую себя плохо.       Вот дерьмо.       13:44       Встретимся в Центральном парке, на Земляничной поляне. Нам нужно поговорить. Как быстро ты сможешь быть там?       13:45 — Виктор       20 минут. Собираюсь.       Юри бросает швабру и бежит наверх, натягивает ботинки, хватает бумажник и ключи и ловит такси, которое выбрасывает его на западной стороне парка в лучах послеполуденного солнца. Он мчится через парк так быстро, как только может, и оказывается на месте встречи потный и отвратительный, и, вероятно, воняет чистящими средствами и потом, но ему всё равно, потому что Виктор стоит там, глядя на маленький камень в центре дорожки, на котором написано: «Воображение».       — Виктор. — Юри задыхается. — Привет.       Виктор поворачивается, и ох, он такой прекрасный, солнце освещает его волосы и целует плечи. Его улыбка мягкая, но в глазах немного печали.       — Привет, — говорит он. — Ты в норме? Выглядишь немного запыхавшимся.       — Да, я... Часть пути я бежал. Прости. — Юри пытается отдышаться и указывает Виктору на скамейку. Ему нужно покончить с этим. Сейчас психическое состояние Виктора — главная забота, а не какой-то дурацкий страх, что Виктор прекратит их отношения. Они садятся, наблюдая, как туристы бросают цветы на центральный камень. Юри переводит дыхание и поджимает под себя ноги, не обращая внимания на что мог наступить на бегу.       — Виктор, — начинает он и замолкает. Если всё пойдет не так, Виктор больше никогда не вернётся, и Юри пытается подготовиться к этому. — Я беспокоюсь, что ты всё ещё в... хм… сабдропе. — Он шепчет последнее слово, чтобы никто из толпы не услышал. — Это из-за того, что пока мы играли, ты был выбит из колеи после всех накопленных эндорфинов. Но думаю, ты всё ещё расстроен из-за того, что разочаровал меня, и, возможно, немного злишься на меня, и будет только хуже, если мы не обсудим всё, что ты чувствуешь.       Виктор перестаёт теребить край футболки и поднимает глаза.       — Я не злюсь, Юри. Разве что немного, потому что серьёзно, это чертовски больно. Но я сам навлёк это на себя.       Юри просто сидит и ждёт. Он доберется до сути. Чем бы это ни было, это сильно повлияло на Виктора.       — Я просто... Хм-м. Я немного поговорил с Крисом, и он научил меня нескольким дыхательным упражнениям, чтобы помочь сосредоточиться. Думаю, теперь я понимаю, почему так расстроен. — Он смотрит вниз, и Юри пытается игнорировать зуд в животе, потому что сейчас Виктор петляет вокруг проблемы, как будто не хочет признаваться, что не так, и у Юри есть странное чувство, что ему это не понравится.       — Всё в порядке, Виктор. Я пойму, что бы это ни было. Обещаю.       Виктор поворачивается на скамейке лицом к Юри и тоже поджимает ноги.       — Я не ожидал, что буду чувствовать себя так, — говорит он. — Я знал, что динамика власти в этих отношениях деликатна. Но я не... — он замолкает и сглатывает. — Я не знал, что могу хотеть этого так сильно, — говорит он в спешке и шепчет как секрет. — Я не знал, что захочу доставить тебе удовольствие, и боюсь. — Юри наблюдает, как румянец заливает его щёки, а он сам снова опускает взгляд, теребя край рубашки.       Юри прижимает руки ко рту, ошеломлённый услышанным. Виктор хочет его, он пересёк эту грань между простым баловством и настоящим желанием, а Юри хочется кричать, бить кулаками воздух и танцевать глупые танцы прямо посреди Центрального парка, чтобы половина туристического населения Нью-Йорка смотрела на него, потому что он вот-вот лопнет от счастья.       Но он этого не делает. Он просто наклоняется вперёд и прижимается лбом ко лбу Виктора, глубоко вздыхая.       — Ты не должен бояться, мой прекрасный. Я здесь, с тобой, — шепчет Юри и обнимает его. ________________________       Сабдроп* — это возникающее у саба сразу после сессии преходящее состояние физической изможденности и плохое самочувствие, а также состояние нравственной подавленности, депрессии, тоски, тревоги, нервного срыва, иными словами, глубокого психологического дискомфорта.