Притворись моим парнем

      Загруженные продуктами и всем необходимым для поездки на природу, все четверо усаживаются в машину и на выезде из города ожидаемо встают в пробку.              — Кто-то слишком долго выбирал себе клубнику, — ворчит Артем, откидываясь на спинку сидения.              — Если ты не заметил, Артем Сергеевич, то мы с Сашей пришли раньше, чем вы! — отзывается Головин с заднего сидения, — между прочим, минут на десять, не меньше!              — Ну? мы немного увлеклись, — хмыкает Дзюба.              — Что? Прям в магазине?              — Вообще-то, мы просто выбирали мясо и спорили, какое лучше для стейков, — спокойно замечает Игорь.              — А ты о чем подумал, маленький извращенец? — обернувшись, уточняет Артем. Вид при этом у него более, чем довольный.              — Ни о чем приличном, поверь мне, — закатывает глаза Саша. А Ерохин, сидящий рядом, давит еле слышный смешок.              — Ох, испортили тебя в твоей Франции, Сань! Ох, испортили! — качает головой Артем, — отправляли такого приличного молодого человека, а теперь?              — Кто бы говорил! — Саша показывает ему язык.              — Иногда мне хочется сдать вас всех в детский садик, — говорит Игорь, мягко выруливая на шоссе, пробку, к счастью, они уже объехали, — или в лагерь для умственно отсталых.              — Ну Иго-о-о-орь, — тянет Артем, — ну ты же меня любишь, как ты можешь меня куда-то сдать? И Сашку тоже любишь!              — Вот только это меня останавливает, — вздыхает Акинфеев, а потом обращается к Ерохину, — Саша, ты хоть понимаешь, в какой дурдом ты попал?              — Понимаю, и мне пока нравится, — улыбается Александр, приобнимая за плечи Сашу.              — Так, а ты почему отстегнулся? Быстро пристегнись обратно!              — Ладно-ладно! — кажется, гиперопека медленно, но верно перетекает еще и к нему, — вы там подумайте насчет ребенка-то! Или собаки, на крайний случай.              — Игорь…              — Артем! Даже не думай! — перебивает его Акинфеев.              — Ну Игоре-еш, ну представь себе — ты, я и Лионель!              — Что? Нашу собаку не будут звать Лионель! — возмущается Игорь.              — Ну вот видишь, ты уже говоришь о нашей собаке, — довольно улыбается Артем, — если не Лионель, тогда как? Может, Сириус? Или Кекс? Ричи? Емеля? Может, Оливер?              — Назовите Сашей, делов-то! — снова встревает Ерохин.              — Ага, щазззз! У меня от вас двоих голова кругом, я до сих пор не знаю, как вас различать! — отвечает Игорь, — а тут еще один Саша, да еще и тявкающий, и я сойду с ума!              — Ладно! Сам выберешь имя! — соглашается Артем, хитро щурясь.              — Вот и договорились, — улыбается Игорь, кажется, не до конца понимая, на что он только что подписался.              Не проходит и часа, как они приезжают на место. Их встречает двухэтажный дом, с виду кажущийся довольно уютным, с беседкой, увитой еще не расцветшим виноградом, и ухоженной территорией с аккуратно постриженным газоном, разбитыми клумбами, еще не начавшей цвести сиренью и яблонями.              Саша давно здесь не был, а Ерохин и вовсе оказывается тут впервые. Поэтому оба полной грудью вдыхают свежий пьянящий воздух и с любопытством оглядываются. С момента последнего сюда визита Саши здесь многое поменялось, например, этой деревянной беседки тут точно не было. Или забор из ядрено-коричневого стал благородно бордового цвета. Дорожка к дому теперь аккуратно выстлана, а не похожа на жертву бомбардировки.              — Эй, пара Саш, не время любоваться природой, хватайте пакеты и тащите в дом! — зовет их Артем.              Оба так синхронно к нему оборачиваются, что Артем не может сдержать ухмылки, понимая, что его чутье точно не подводит. Он выдает Сашам пакет и сумки с вещами и продуктами, хватает оставшееся и догоняет входящего в дом Игоря. И, не удержавшись, шлепает его по заднице, за что едва не получает по лбу.              — Прости, я не удержался, — говорит Артем, улыбаясь, словно чеширский кот и добавляет уже шепотом, — она слишком соблазнительная.              — Тёма, напомни мне, почему я до сих пор тебя терплю? — Игорь демонстративно закатывает глаза, хоть и улыбается краешками губ.              — Потому что любишь? — хлопает глазами Артем.              — Дзюба, ты повторяешься! Так что аргумент не засчитан!              — Потому что без меня ты бы умер от скуки!              — Вот уж не правда! Жил бы себе спокойно, — парирует Игорь. Весь их диалог происходит пока они разбирают пакеты, не обращая никакого внимания на застывших в дверях Саш.              — Я говорил вам, что вы идеальная парочка? — наконец спрашивает Саша.              — Много раз, — спокойно замечает Акинфеев, не отрываясь от своего занятия.              — Ну, голубки, чего на месте стоите? — спрашивает их Артем, — ваша комната крайняя слева, и не шумите сильно!              — А ты не подслушивай! — отвечает Саша, а потом обращается к Александру, — пойдем, покажу тебе нашу комнату.              По тому, как Головин выделяет слово «наша», Ерохин понимает, что спать ему, видимо, снова придется на полу. Не то чтобы он против, ведь сам на все это подписался. Но все же второй день спать не в удобной кровати, а не жестком полу уже не очень интересно.              — Сколько мы еще собираемся устраивать этот цирк? — спрашивает Саша, закрывая за собой дверь, принимая самый серьезный вид.              — Я что, настолько тебе надоел? — ухмыляется Ерохин. Злящийся Саша — это очень забавно.              — Не вижу ничего смешного, — возмущается Головин, — это выходит из-под контроля.              — Саш, если тебе так неприятно мое общество, пойдем расскажем все твоим друзьям, и я уеду и больше не появлюсь в твоей жизни, — спокойно отвечает Александр. Ему ни капли не хочется пропадать из жизни Саши, не хочется прекращать общение с Артемом и Игорем. За пару дней они успели стать для него чем-то большим, чем просто случайными знакомыми.              — Нет! Я не это хотел сказать. Просто…              — Тогда просто расслабься и получай удовольствие, — улыбается Ерохин. И мысленно облегченно выдыхает.              — Ладно. Просто я запутался, — Саша садится на край большой двуспальной кровати, отмечая про себя, что она достаточно широкая, чтобы не прогонять Ерохина на пол.              — Не знаю, что творится в твоей голове, но пойдем облегчим ее страдания клубникой, — предлагает Александр, протягивая руку Саше, — зря я, что ли, самую лучшую для тебя выбирал?              — Клубника! — улыбается Саша, беря предложенную руку.              Когда они спускаются вниз на кухню, то застают там целующихся Игоря с Артемом, причем делают они это настолько самозабвенно, что Саша радуется, что пришли они именно сейчас, а не минут через десять или пятнадцать, иначе они могли бы застать что-то более неприличное. Головин уже хочет уйти, чтобы не мешать, но их появление не остается незамеченным.              — Ой, мы, кажется, не вовремя, — виновато улыбается Александр, переминаясь на пороге.              — Погуляйте где-нибудь минут десять, — совершенно невозмутимо говорит Артем, не отпуская Игоря от себя.              — Не знал, что ты такой скорострел, — хихикает Саша. И быстро выскальзывает за дверь, чтобы не получить чем-нибудь тяжелым от Дзюбы. Не забыв при этом забрать с собой едва сдерживающего смех Александра.              — Вы чего хотели-то? — раздается голос Игоря, едва они выходят из кухни.              — Клубники, — отвечает Саша, заглядывая обратно. И не замечает ни капли смущения на лицах друзей. Если бы его застукали в такой момент, он бы уже сквозь землю пару раз точно провалился.              — Забирайте свою клубнику и идите на улицу, — командует Акинфеев, — мы сейчас догоним.              — Овощи тоже прихватите, они уже помытые, — добавляет Артем.              — А клубника? — спрашивает Головин.              — А она нет, — пожимает плечами Дзюба, — мой сам.              — Давай я, — предлагает Александр, забирая лоток с ягодами из рук Саши.              Пока Ерохин моет клубнику, Головин зависает, наблюдая за ним и за его уверенными действиями. Задумываясь о том, что чувствует Александр по отношению к нему. Ведь не будет он только из-за того, что ему скучно, проводить столько времени вместе? Заботиться и помогать? Смеяться и подкалывать? Выражать какую-то пусть безмолвную, но поддержку? Ведь рядом с ним Саша не чувствует одиночества, впервые за долгие годы не ощущает опустошения, которое, казалось бы, стало уже привычным. Он настолько погружается в свои мысли, что не замечает, как Александр домывает ягоды. Саша вздрагивает от мягкого прикосновения к своей ладони и непонимающе смотрит на Ерохина.              — Пойдем, — зовет он и Головин, согласно кивая, поднимается и идет следом, не забыв прихватить миску с овощами.              — О чем задумался? — спрашивает Александр, когда они, выйдя на улицу, устраиваются в беседке. Саша усаживается в плетеном кресле, кладя плошку с ягодами себе на колени. А Ерохин садится напротив.              — О том, что рядом с тобой я не чувствую себя одиноким, — честно признается Головин, кладя первую клубнику себе в рот.              — Саш… — отзывается Александр, — может…              — Что? — переспрашивает Саша, не понимая, почему Ерохин замялся. Обычно за словами он в карман не лезет.              — Может, поделишься ягодами? — наконец спрашивает он, улыбаясь. Хотя Головин на сто процентов уверен, что за этой улыбкой скрывается что-то еще. Только как разгадать, узнать что?              — Конечно, — отвечает Саша, но вместо того, чтобы просто отдать миску, он протягивает ягоду Александру.              — Хочешь покормить меня из рук? Очень романтично, — ухмыляется Ерохин и съедает клубнику прямо из рук Саши, задевая губами его пальцы. Это оказывается настолько приятным, что Головину хочется, чтобы он сделал так еще. Поэтому не задумываясь протягивает еще одну ягоду, а Александр повторяет и чуть дольше задерживаясь прежде, чем съесть клубнику. Его губы горячие и мягкие, и Саше хочется ощутить каковы же они сейчас на вкус. Наверно, такие же сладкие, как ягоды. Но быстро поняв, о чем он вообще думает, Головин в очередной раз вздрагивает, пытаясь отогнать туманящие разум фантазии.              — Ты что, замерз? Принести плед? — обеспокоенно спрашивает Александр, видя вздрагивающего Сашу.              — Нет-нет, все хорошо, мне тепло! — улыбается Головин. Почему так приятно, когда о тебе кто-то заботится, пусть и в таких вот мелочах, вроде помытой клубники или принесенном пледе?              Они доедают почти всю клубнику, когда к ним присоединяются Артем и Игорь, которые приносят напрочь забытый алкоголь, который Саши так долго выбирали. Пока Дзюба разжигает мангал, Головин помогает Игорю с мясом, Александр просто молча пьет свое вино, задумавшись о чем-то своем.              Вскоре к Ерохину присоединяется и Саша, который садится рядом и цедит свое пиво, иногда хрустя чипсами, что достались ему с таким трудом. Они молча наблюдают за Игорем и Артемом, что в некотором отдалении возятся с мангалом, нанизывая мясо на шампуры и раскладывая стейки на решетку. Они о чем-то негромко переговариваются, но до Саш доносятся лишь их смех.              — Они и правда идеальная пара, — замечает Александр, делая очередной глоток.              — А ты бы так хотел? — спрашивает Саша.              — Чтобы у меня был такой человек, который будет терпеть все мои закидоны? И глядя на нас люди говорили, что мы идеально смотримся вместе?              — Ну да…              — Конечно, хочу, думаю, что возможно, даже нашел такого человека. Осталось кое-что уточнить, — неопределенно отвечает Александр, снова бросая взгляд на дурачащегося Артема и на спокойно наблюдающегося за всем этим Игоря.              Саша снова замолкает, слова Ерохина жгут его изнутри, наверно, тому самому человеку он строчил сообщения с утра. На секунду он успевает поверить, что Александр говорил про него, но эта мысль слишком быстро разбивается о реальность. В очередной раз напоминая себе, что это всего лишь игра, Саша залпом допивает бутылку пива и тянется за второй.              Через час мясо, наконец, готово, а стол накрыт. В камине весело трещат дрова, не сколько для тепла, сколько для атмосферы, которая тут же становится более уютной и домашней. Для Александра уже становится привычным то, что они ужинают вчетвером, не переставая при этом разговаривать, шутить и смеяться. Как всегда, больше всех их развлекает, конечно же, Артем. Хотя Саша тоже сегодня непривычно много говорит и поддакивает шуткам Дзюбы. Никто, ни Александр, ни Игорь не сразу обращают внимание на то, что и сколько он пьет, и не замечают его остекленевшего взгляда и заплетающегося языка.              Лишь когда Саша весьма нетвердой походкой направляется к стоящему в углу музыкальному центру, пытаясь подключить к нему свой телефон, чтобы включить последний услышанный им зажигательный хит, Александр понимает, что кто-то совсем не умеет пить. Или Саша сделал это специально?              Когда, наконец, Головину удается включить музыку, он громогласно и не совсем внятно объявляет:              — Танцуют все! — и пытается изобразить какое-то движение не то бедрами, не то всем телом, но ноги его уже не слушаются и Саша едва не падает, но оказывается пойманным, удачно оказавшимся рядом Ерохиным.              — О, Саша! Сашенька! Александр! — пьяно улыбается Головин, утыкаясь Ерохину в плечо.              — Кажется, кому-то пора баиньки, — замечает Александр.              — Нет!              — А я говорю — да!              — Ты мне не мамочка! И даже не папочка! — громко возмущается Саша и тычет в Александра пальцем, — и вообще, ты мне никто!              — Тихо, ты же не хочешь, чтобы твои друзья узнали наш маленький секрет, — шепчет Ерохин, пытаясь унять дергающегося Сашу.              — А вы знаете, что мы вас обманываем? — заплетающимся языком спрашивает Головин у с беспокойством наблюдающих за ним Артема и Игоря, — никакая мы не пара! И какой он мне не парень!              — Ооо, так все, кому-то точно пора спать, — прерывает поток его слов Александр, — малыш, пойдем, я уложу тебя в кроватку.              — Но я не хочу спать! Я хочу танцевать! — широко улыбается Саша, глядя на всех осоловевшим взглядом.              — Вот пойдем, там, в комнате много места, будешь танцевать — пока ноги будут держать, — заверяет его Ерохин, едва ли не волоча в сторону лестницы.              — Правда? — спрашивает Саша, позволяя себя вести.              — Правда, правда!              — Ура! — радуется Головин, обвивая шею Александра руками и прижимаясь к нему чуть крепче, чем это необходимо, — ты вкусно пахнешь, — хихикает он.              — Ты когда успел так напиться-то? — спрашивает Александр, не особо надеясь на ответ.              — Сначала я пил свое пиво, а потом оно закончилось, и я решил попробовать твое вино. Оно вкусное! — лепечет Саша.              — Ну и зачем ты это сделал? Ну как ребенок, — ворчит Ерохин, закрывая за собой дверь и подталкивая Сашу к кровати.              — Это я с горя, — признается Головин.              — Что у тебя случилось, горе луковое?              — Ты случился!              — Не понял…              — Ты такой красивый! Я не хочу в тебя влюбляться, — тихо говорит Саша.              — Саш… Давай поговорим об этом завтра, — просит Александр, все еще пытаясь увести Головина к кровати, чтобы уложить его спать.              — Завтра я протрезвею, и у меня не хватит смелости, — пьяно хихикает Саша, — а вообще, отпусти меня!              Саша пытается вырваться, но Ерохин его не отпускает, тогда он дергается еще сильнее, неловко спотыкается и заваливается на Александра. Вместе они падают на кровать, так что Саша нависает сверху.              — Почему ты не уходишь? — спрашивает Головин, выдыхая прямо в губы Ерохину.              — Потому что ты лежишь на мне!              — Нет, из моей жизни?              — Может, потому что не хочу?              — Дурак, — шепчет Саша, а потом делает то, чего бы на трезвую голову не сделал никогда. Он прижимается губами к губам Александра, крепко зажмуривая глаза.              Ерохин, не ожидавший подобного порыва, замирает на пару мгновений, теряясь. А потом крепче прижимает к себе Сашу, пытаясь ответить на этот странный поцелуй, но понимает, что тот не реагирует. Кажется, он просто уснул. Александр осторожно отстраняется, окончательно убедившись, что Саша уже сладко спит, укладывает его в кровать, накрывая одеялом. А сам садится рядом и пытается унять гулко бьющееся сердце.              Этот первый и неудачный поцелуй окончательно убедил его в том, что Саша теперь от него никуда не денется. И поцелуй этот последним точно не будет.