Если ты ждал подходящего момента... то это был он.
Почему-то на сердце вновь не спокойно. В гостиной шумно, Гермиона сидит с Фредом в обнимку на диване, наблюдая как её парень, лучшие друзья и несколько девушек из старших курсов играют в «Правду или действие». Фред, Джордж, Джинни, Гарри, Рон и Ли, Алисия, Анджелина. Сама она не играет, ведь её голова забита другим. Грейнджер словно находясь на какой-то другой планете наблюдает за тем как Рон изображает обезьяну, а все смеются. Но особенно внимательно она наблюдает за Фредом. Он смеётся, жмурит глаза и улыбается. Гермионе не хорошо. Она чувствует, что в груди тянет. Сердце ноет словно. ей больно? Да, совершенно так. Гермионе больно. Но не физически, духовно. Но болит-то её не сильно! Просто тянет, мешает и вводит в беспокойство. Она всё ещё полностью не простила его, Гермиона не может — как бы она не старалась — забыть те пролитые слёзы и ту боль, которую ей причинил Фред. И ей хочется сбежать. Сбежать из гостиной, Хогвартса, от него. Она хочет спрятаться и усмирить ту тихую боль, что грызёт изнутри. Гермионе стыдно, что она врёт Фреду, говоря, что всё в порядке, что с ней всё в порядке. Ей стыдно, что она не может отпустить всю ту боль и жить, чувствовать, любить. Конечно, никто не говорит, что она разлюбила Фреда, но простить не смогла. Она смотрит в его голубые глаза и видит в них лишь любовь и нежность. Смотрит на его улыбку, что адресована лишь ей. Смотрит как Фред обнимает её за талию, притягивая ближе. И чувствует как нежно он целует её. Но она не может. Просто не может забыть того, что он сделал с ней. И ей вдвойне больно от того, что она не может спокойно находится рядом с ним. И пускай их отношения протекают прекраснейшим образом, ей неспокойно. Они гуляют, целуются и обнимаются. Весь Хогвартс знает о них. И только она не может успокоить свою боль.***
— Правда или действие? — проговорила шапка своим мотонным голосом. Был черед Фреда. — Правда. — Фред отвечал налегке, сильнее прижимая к себе Гермиону. А та просто положила свою голову на его плече. Уснула. — Кто тебе нравиться? — Вопрос, конечно, очень интересный и волнующий, — Фред следил за каждым из их круга — но я не скажу. Это секрет! Фред заговорчески улыбнулся, поправляя волосы своей девушки. — Умеешь же ты держать интригу, Фред. — Анджелина ухмыльнулась — Но все мы знаем, что ты эгоист и любишь только себя. Ну и, на крайний случай, Джорджа. — Да как так, женщина! Ты ударила по моему самолюбию и, в который раз, доказала, что совсем меня не знаешь.. — Фред состроил страдальческое выражение лица. —.. не нравиться мне Джордж! — Не понял. — Джордж округлил свои голубые глаза и смахнул невидимую слезу — Ты слышала это, Джинни? До чего катится наша семья? — Кончай концерт, Джорджи. — сказала Алисия — Отвечай давай на вопрос. — Грейнджер мне нравиться. Кто ж ещё? — Чертовски мило. А сейчас делаем вид, будто бы мы впервые это слышим. — сказал Джордж. — Актёрское мастерство у вас не очень. — ответил Фред, улыбаясь *** В Хогвартсе шумно, как всегда. Но этот шум издавали далеко не младшие курсы, а тем более не старшие. В Хогвартсе стоял грохот. Где не где слышались крики или всхлипы. С боку послышалось непростительное. Гермиона отшатнулась от стены, где совсем рядом прогремел выстрел. Она пробежала вдоль стены, проклиная себя за то, что она оставила свою палочку в гостиной. Ещё минуту назад она сидела в обнимку со своим парнем, а сейчас находится на поле битвы. Что происходит? Несомненно, в Хогвартсе шла война. Грейнджер забежала в Большой Зал, который был заполнен людьми. Только вот они не сражались, не выкрикивали заклинания и не рыдали. Они были мертвы. Гермиона отпрыгнула к выходу. В дальнем углу лежали Дора и Римус. Немного ближе к ней — Лаванда Браун. А прямо зади неё — Рон. Девушка зажимает рот рукой и из неё вырывается тихий крик. Что происходит, где она? Гермиона выскакивает в коридор, прочь из Большого зала и застывает. Перед глазами она видит Фреда и Перси. Они что-то выкрикивают, смеются и отбиваются от летящих в них заклятий. Сердце замирает и по её щекам текут слёзы. Она чувствует себя так, будто бы сейчас должно случится что-то очень не хорошее. Фред встречается с ней взглядом и улыбается, той самой нежной улыбкой. И всё. Вркруг стало вдруг тихо и пусто — всё кончилось? — лишь Перси и Джинни сидят напротив уламков большой, каменной стены. Они плачут? Перси кричит. Его крик наполнен болью и отчаянием. Да что случилось, чёрт возьми?! Гермиона подбегает к ним и встаёт прямо над ними. Закрывает свет и пытается понять, кто лежит перед ней. И сердце делает удар. Оно бьётся об рёбра и разбивается. Перед ней лежит Фред Уизли, со своей этой улыбкой, что теперь кажется жуткой. Кровь стекает с его виска, а с её щек стекают слёзы. Они падают, разбиваясь об кафель.***
И Гермиона подскакивает на месте. Она садиться ровно, но по щекам всё ещё катятся слёзы. Это был сон? Нет. Это не могло быть сном. Всё было так реалистично и по-настоящему. Это всё было на самом деле. Но Фред ведь жив, правда? Гермиона крутит головой в поисках Фреда и находит его. Его голубые глаза смотрят с беспокойством, а губы расстягиваются в той же улыбке. И перед глазами плывёт. — Герм, всё нормально? — в их тихие переглядки бестактно встревает Гарри. — Да. — Ты плачешь. — справедливо заметил Джордж. — Почему ты плачешь? — спросил Фред, уже не улыбаясь. Вообще, никак. Его светлые брови сошлись домиком, а глаза смотрели на неё. И она тонет в нём. Она тянет руку к его волосам и зарывается в них пальцами. — Это просто сон. Просто сон. — она тихо шепчет это себе под нос и и тянется к нему, обнимает. — Что тебе приснилось? — он тихо шепчет ей на ухо. В гостиной стоит гробовая тишина. Их круг максимально сузился. Джинни сидит между Гарри и Джорджем, а на соседнем кресле задремал Рон. Уже достаточно поздно, около одинадцати вечера. — Что ты умер. Что умерли Тонкс и Римус. Что умер Рон и Лаванда. Джинни плакала, Перси кричал, а я ничего не могла сделать. — она снова плачет. — Я ничего не могла сделать! Понимаешь? Я позволила вам всем умереть. — Герм, тише-тише. Это ведь просто сон. Джинни тоже часто снятся кошмары особенно.. —.. в поездах. Да, я помню. — Гермиона подняла свою голову с его плеча — У меня есть к тебе разговор. Когда все разойдутся, хорошо? — Да. Гермиона вернулась на своё место и вытерла глаза. — Простите. — она смущённо улыбнулась и осмотрела всех. — Что случилось, детка? — Джинни обеспокоенная поведением подруги, подсела ближе. — Что тебе приснилось? — Это всё ерунда, Джин. — Если бы это была ерунда, ты бы не плакала, Герм. — сказал Джордж, пытливо посмотрев на брата. Тот покачал головой, а после прошептал «Потом». И он согласился. — Если расскажу — сбудется. Не хочу, что бы это происходило. — Гермиона не верила в это, но рассказывать о своих переживаниях и снах друзьям не было желания. — Хорошо. Пускай это останется в прошлом. — сказала Джинни, а на последок прошептала: — Между тобой и Фредом. — Пора бы расходится, поздно ведь. — сказал Гарри на что с охотой согласились Джордж и Джинни. Рона пришлось левитировать. — И? — спросил Фред, когда они остались одни. — Меня кое-что тревожит в последнее время. — Кое-что или кое-кто? — Фред нахмурился. — Наверное кое-кто. — Назови мне его имя и я сравняю его с полом. — Это ты, Фред. — Я? — Фред удивился. — Ты. Меня всё ещё грызёт обида на тебя. Она не растёт, скорее на оборот — уменшаеться. Я не могу спокойно быть в твоём обществе. Причём я не хочу этого, хочу отпустить ту боль и обиду, но я не могу. — Гермиона отвела взгляд. Гирлянда, что висела на стене сияла красным. — Я так и знал. — как так случилось, что Фред оказался перед ней на коленях, Гермиона не знала. — Что мне сделать, что бы ты простила меня? Хочешь, я буду дарить тебе цветы каждое утро? Или шоколад? Хочешь я с тобой шапочки эльфам повъяжу? Грейнджер, ну не молчи, прошу тебя! Он выглядит таким родным и любимым, что сердце болит от того, что она заставляет его волноватся. Что заставляет его сомневаться в себе. И Гермиона вновь плачет. Фред так любит её, что готов на всё ради неё. Уизли не понимает, что сделал не так и, что сказал неправильно, но Грейнджер вновь плачет. Плачет из-за него. Ну почему она не может смеяться из-за него? Смех ведь продливает жизнь, но никак не слёзы. — Цветы дорогие, а из-за шоколада я потолстею. — Фред тянет к ней руки и утирает слёзы. Она улыбается уголками губ. — Что же ты тогда хочешь? — Чтобы ты был рядом. Она тянется к нему, целуя уголок его губ. Он целует её губы. И Гермионе больше ничего не мешает вот так сидеть и жарко целовать его. Сердце не болит, в груди не тянет. Всё хорошо, всё в порядке. Она простила его, но завтра в Хогсмиде выпросит шоколадку, — одну, маленькую, в форме сердца — а он пообещает ей купить в сто раз больше на следующий раз.