Сковородка – оружие свободы!
Туман, плотный как молоко, скрывал от взгляда всё на расстоянии метров тридцати. Я подняла голову, силясь определить, куда же меня опять занесло; однако металлически-серое небо с лохмотьями облаков не давало подсказок, и я поняла, что потерялась окончательно. Я не знала, куда, в какую сторону и – самое главное – зачем мне надо было идти; но на сознание давила мысль, что здесь, в этой безмолвной пелене, оставаться нельзя; и в моей груди с каждым вздохом нарастала паника, словно кто-то сдавливал все внутренности холодной рукой. Вдруг прямо у меня из-за спины бодрым шагом, едва шелестя стеклянными бусинами, вышел странный человек, до боли кого-то напоминающий. Только вот кого… Он был обрит и одет в широкие одежды, которые носят разве что тибетские монахи в уединенных храмах, а по траве, покрытой мелкими бисеринками воды, ступали его босые ноги. То, что я изначально приняла за стекло, оказалось нефритовыми четками, подвязанными к его поясу и раскачивающимися из стороны в сторону в такт его шагам. Я едва собралась его окликнуть, сделав за ним пару шагов, как вдруг он сам обернулся, буквально взглядом остановив меня - Тебе нельзя туда. - Куда туда? - Ты не знаешь, да и какая разница. У тебя своя дорога. - А ты знаешь… - Я знаю, - перебил он меня, - только то, что должен знать я. И если я кому-то могу рассказать об этом пути, то уж точно не тебе. - Но ты мог бы вывести меня из этого тумана на какую-то открытую местность! Ведь ты живешь в этих местах и наверняка хорошо знаешь эти земли… - Дура! Никакого тумана нет! И земля эта такая же твоя, как и моя. Дело лишь в том, что уже много сотен лет эта земля стала чужой тебе и твоим предкам. Вы не чувствуете её и потеряли с ней всякую связь, а туман… Он в голове. И вы готовы идти за всяким, кто скажет, что знает выход из тумана, которого на самом деле нет, как ты уже готова была идти за мной. Он повернулся и тем же уверенным шагом пошел прочь. Туманная пелена вслед за ним заволновалась, образовывая колеблющийся коридор… …и я открыла глаза. Во Флоренции наступило утро. Жмурясь и не чувствуя левую руку, которую отлежала за долгое время сна, я села на кровати и, зевнув, ойкнула. Возле моего стола с выражением кота, пойманного с поличным на краже колбасы, оказался да Винчи, а в его руках… - ЛЕОНАРДО!!! Великий флорентиец сцапал вытащенные из моего тубуса картины, которые до этого момента были разложены на столе, и одним прыжком вылетел за дверь. Я подорвалась с места и, забыв про одеяло в моих ногах, рухнула на пол. - Осторожнее, дорогая! – раздалось откуда-то снизу и я, издав звук, похожий на что-то среднее между криком раненого медведя и лося в брачный период, подскочила на месте и стремглав кинулась вниз. - ЛЕОНАРДО, ОТДАЙ МНЕ ИХ, СЕЙЧАС ЖЕ! Великий художник, прижимая к груди мои картины, забежал за стол, оставляя между нами приличное расстояние. - Нет!!! Ты не можешь скрывать их от меня! Они прекрасны! - Леонардо, ты издеваешься?! Отдай их немедленно! Я попыталась перепрыгнуть преграждающий путь предмет мебели, однако маэстро быстро просек мои намерения и поспешно удалился с траектории; так что я смогла только нелепо приземлиться с другой стороны стола и буркнуть парочку нехороших слов. - Не вздумай ругаться, душа моя! Такие слова не подобает говорить девушке, и особенно тебе! - Тогда отдай мои картины! - Только через мой труп, радость моя! - Леонардо!!! Художник вновь переместился в другую часть комнаты, а я, решительно кинувшись следом, столкнулась с жующим яблоко Эцио, который не вовремя вырулил из другой комнаты и явно не подозревал о творившихся здесь «боевых» действиях. - Матерь Божья, что у вас тут происходит?! – воскликнул итальянец, но я лишь обогнула преграду и вновь кинулась за маэстро, вопя что-то про авторские права и общечеловеческое стремление к личному пространству. Секунда – и мы уже бегаем вокруг Аудиторе, который ошалело хлопал глазами и совершенно забыл про не дожёванный фрукт в своей руке, уставившись на взлохмаченного художника, пытающегося спрятаться за широкой ассасинской спиной, и не менее взлохмаченную меня, яро желающую до этого самого художника добраться. - Да что здесь происходит, может мне кто-нибудь объяснить?! В следующий момент ответ приходит к флорентийцу безо всяких слов: я выбиваю таки пачку картин из рук да Винчи, и они щедрым листопадом покрывают пол мастерской. - Bella!.. Тихий вздох и Эцио наклоняется, поднимая с пола «Демона». Ну вот. Приехали… - Эцио, дай сюда… - Это твое?! Правда? – ассасин поднимает на меня восторженные глаза, и я понимаю, что его обычная неприязнь к представителям творческой плеяды внезапно куда-то улетучилась, - Кто это, Динго? Да уж, в мои планы явно не входило с утра пораньше рассказывать движение европейской философской мысли за последние несколько веков. - Ну… как тебе объяснить… - Эхей, с добрым утром! – радостно раздалось от двери; и я по голосу поняла – Дезмонд. Почему по голосу? Потому что, когда да Винчи и Аудиторе отвлеклись на новоприбывшую часть ассасинской братии, я ловко выхватила из рук флорентийца свою картину и, щедрым жестом сгребая лежащие на полу работы, метнулась прочь; так что разглядывать, в каком виде в мастерскую Леонардо притаранил бро, мне было некогда. - Стой! – завопил где-то сзади древний ассасин; но тщетно – меня тоже не пальцем делали. Несколько прыжков, и дверь комнаты закрывается прямо перед носом преследующего, аки гончая, возмущенного итальянца; который тут же начал настойчиво молотиться в дверь. - Динго, хватит скромничать! Я хочу на твои картины посмотреть! - Она не скромничает, - раздался голос Дика снизу и в тот же момент я поклялась своими же руками придушить лучшего друга, - Она придуривается! - Нет! – совсем уж истерично взвизгнула я и, подпрыгивая спиной на дергающейся двери, начала неразборчиво пихать картины в тубус, - Вы там совсем очумели что ли?! - Динго! – совсем уж нечленораздельно начал рычать Аудиторе, - Дай!!! - Дабуди-дабудай! Дверь начала дергаться сильнее, словно итальянец всерьез вознамерился сломать все перегородки в жилище да Винчи; посему я приняла единственно правильное решение, как мне казалось на тот момент. Я подхватила сумку, тубус и, натянув кроссовки, как была – в безразмерной рубашке Леонардо и коротких холщовых штанах, - перемахнула через подоконник и пошуршала к противоположной стороне крыши, искренне надеясь, что стражники к моменту «планирования» на землю меня не засекут и не подстрелят. Побег из Шоушенка, ёпта…***
Я сидела напротив базилики Санта Кроче и с удовольствием уплетала сочный персик, который дал мне какой-то добрый дядя, приняв за попрошайку. Жаль, я не знаю, как говорить по-итальянски «подайте на пропитание, люди добрые!», что, конечно, не мешало мне строить разнесчастные рожицы и выглядеть ущербно – два года в Индии бесследно не проходят, даром что моя психика осталась вполне здравой. Хотя, это с какой стороны посмотреть… Впрочем, наслаждаться видом будущего-последнего прибежища Данте Алигьери, Николо Макиавелли и иже с ними мне не дали стражники, которые с какого-то перепугу начали шугать всех тусующих оборванцев на площади вроде меня; и я сочла правильным вовремя слиться, чтобы не отловить звиздюлей. Утянув у какого-то горожанина с пояса мешочек с флоринами, я нырнула в один из узких переулочков, успешно скрываясь от взора блюстителей правопорядка. И направилась бы восвояси, если бы… - Buongiorno, signore! Come stai? Бля! Два стандартных предложения, а весьма ощутимо прогнали по позвоночнику жидким азотом. - Эээ… - Позвольте представиться, - и прямо перед охеревшей мной предстал… Лис собственной персоной, - Ла Вольпе. Могу поинтересоваться, что делает здесь столь юное и далеко не принадлежащее к низшим слоям общества создание в личине оборванца? - Я не юное, - пробурчала я, - Мне восемнадцать в феврале исполнилось. - А по виду не скажешь, - хмыкнул великий флорентийский вор и, стрельнув на площадь глазами, легонько подхватил меня под руку и увлёк в переплетение улиц, - Впрочем, это единственное, что вызвало у вас вопросы? - Это единственное, в чём синьор был ближе к истине. - Ну хорошо, и в чём же я ошибся? В том, что синьор не относится к низшим слоям общества? Или это – не личина оборванца? - Я не синьор, я - синьорина. Ла Вольпе занятно пошевелил бровями. - Какой, однако, интересный поворот событий. Впрочем, синьор вы, или синьорина – у меня к вам есть деловое предложение… - Эмм…- спешно соображала я, как бы отвертеться от излишне пронырливого итальянца, - Вы, конечно, извините, но… мне надо возвращаться к моему другу. Вы знаете Эцио Аудиторе? Ещё б ты его не знал, фуфайка лисячья: он ассасин, ты ассасин, и все мы братья и всё в таком же духе. Ну сделай милость, отстань от меня! На долю секунды в лице Ла Вольпе отразилась серьёзная работа мысли. - О! Тогда это всё меняет!.. «Ну слава Шиве» - подумала было я. - …Это упрощает дело! «Что?!» - Словом, пойдемте, синьорина, мне бы пригодилась ваша помощь – и не надо отрицать: щипач из вас первоклассный… Вот я, кажется, вляпалась…***
- Лис, подвох есть всегда. - Да я и не спорю! Тем более в нашей профессии! Я прошу тебя только об одном – побудь в роли мальчика на побегушках, каких полно во Флоренции, и притворяйся святой простотой – большего я от тебя не требую! - Ну, положим, святой простотой я умею прикидываться. А как быть с тем, что я вроде как девушка? У меня даже походка другая! - Ну я же не понял сразу, что ты девушка! А походку я тебе и показать могу… - Ага, давай-давай, научи меня за пять минут, как быть мужчиной… Мы находились на каком-то чердаке, где я благополучно переоделась в парня, напоминавшего, скорее, городского сумасшедшего, нежели мальчика на побегушках. Короткие штаны непонятного ядрёно-зелёного цвета, рубашка с серой курткой и чудовищного размера тапки, которые мне пришлось натянуть на кроссовки, чтобы эти грёбаные калоши не спадали, - не добавляли моему образу адекватности. Дышать было трудно из-за накрепко забинтованных сисек, и кислород я впускала в себя через раз, дабы не хрипеть от натуги. Остальные участники спектакля – два вора помимо Лиса и какая-то девица, - сидели в сторонке и закатывали глаза, слушая наши препирательства. Если учесть, что я довела Вольпе до белого каления чуть ли не три раза, я вообще удивлялась, как он меня не погнал пинками обратно. Эх, а я так старалась… - Тебе нужно отвлечь внимание Фьоччини, только и всего, - продолжал заливаться вор, - Сделай так, чтобы он не заметил, как полегчала его повозка, и на сим твоя задача заканчивается! - Ну а если вас спалит кто-нибудь?! Мне же первой и достанется! - Солнце моё, мы – мастера своего дела, и не вчера в Гильдию вступали! К тому же, я буду прикрывать тебя лично, так что можешь о своей безопасности не волноваться! Я тяжело вздохнула. Разумные доводы были исчерпаны, а хитромордая зараза наверняка знала, на какие слабые места давить. Да, я слабовольный человек, и меня достаточно несложно склонить на какую-нибудь провокацию, что нередко било в первую очередь по мне самой. Только вот вся проблема и состояла в том, что я оставалась неисправимой… - Ладно, чёрт с тобой, рожа ты наглая, что мне конкретно надо делать?.. Спустя пару часов к дому, где проживал пресловутый Фьоччини, подошёл затюканный и грязный на вид паренёк, смиренно опустив голову. Возле парадного входа стояла повозка, наполовину забитая разнообразным хламом, словно купец собирался переезжать, и специально снаряжённые для этого люди сновали туда-сюда, перенося тот или иной предмет обихода. Коренастый дородный мужичок, шею которого украшала золотая цепь толщиною с палец, обернулся на пацана и нахмурил брови. - Эй! Ты что тут забыл? - Прошу прошения, синьор, - с жутким акцентом сказала я и подняла я на него глаза, - Меня прислал синьор Гонсалес, которому вы обещали что-то передать перед вашим отъездом… - А… Всё, я понял… пойдём со мной… Я смиренно наклонила голову и пошаркала неудобными ботинками вслед за толстяком, исподлобья оглядывая местность вокруг. Всюду, куда доставал взгляд, сновали слуги, и создавалось острое впечатление, что этот самый Фьоччини желает убраться из города как можно скорее. Меня провели по анфиладе коридоров в помещение, напоминающее своим видом кабинет; и мужичок, нервно бегая глазками, начал судорожно метаться по комнате, что-то разыскивая. - Где же это… где… а, вот! Из треугольного письменного стола была извлечена пачка каких-то писем и купец, быстро перебрав несколько, извлёк из середины два конверта и протянул мне. Не успела я взять корреспонденцию, как толстяк впился клещом в мои запястья и притянул себе. - Теперь послушай меня, - из его рта отчётливо пахнуло гнилыми зубами, и я лишь усилием воли сдержала рвотный позыв, - Синий конверт принадлежит синьору Гонсалесу – за ним он тебя и посылал; белый же пускай он НЕМЕДЛЕННО увезёт в Испанию, и доставит господину Альваресу, ты меня понял?! - А… что… Внезапно в коридоре раздались какие-то крики, грохот выбитой двери и явно недружелюбный гул голосов. Мы вместе с толстяком подпрыгнули от неожиданности, и Фьоччини испуганно икнул. - Повтори, что я сказал! - Синий конверт – синьору Гонсалесу; белый – передать господину Альваресу в Испанию… - Немедленно, ты меня понял?! Немедленно! Теперь подожди… Толстяк с максимальной для него скоростью метнулся к двери и поспешно закрыл её на несколько запоров, плюс ещё пододвинул стул под ручку. - Теперь сюда. Меня вновь схватили за локоть и подтянули к расположенному между двух шкафов гобелену. Купец дёрнул за один из симметрично расположенных возле окна канделябров и внезапно раздался странный шум, будто что-то металлическое начало с противным звуком скрежетать по камню. Толстяк приподнял гобелен и затолкал меня в образовавшийся за полотном проём, прошипев напоследок: - Тебе нужно двигаться всё время налево. И беги быстрее, если тебе жизнь дорога. Последнее, что я слышала, это топот множества ног по лестнице и лязг металла по камню, а потом узкий коридор, в котором я оказалась, погрузился в полную темноту. Меня колотило от страха, но я собрала волю в кулак и, засунув конверты в сумку, двинулась вперёд, постоянно касаясь шершавых каменных стен и путаясь в своих огромных ботинках. В тишине были слышны лишь мои шуршащие шаги и клацанье зубов, которые я никак не могла унять и успокоиться. Не видно было ни зги, и я два раза чуть не навернулась носом в пол, прежде чем решила плюнуть на свою маскировку и скинуть мешающиеся галоши в проход, отчего моё передвижение значительно ускорилось. Вперёд-вперёд-вперёд – поворот налево, ещё несколько метров – вновь поворот, и так до тех пор, пока я не уткнулась в тупик, оказавшимся ещё одной дверью – к счастью, я догадалась найти рычаг, минут десять убив на его поиски, - и вывалилась в какой-то подворотне, продолжая нервно трястись. Так, Ви, успокоилась, и думай! Срочно думай! Свои пути отступления надо спрятать, иначе меня могут в чём-то заподозрить; поэтому я старательно прикрыла за собой тайную дверцу и, убедившись, что её ни за что не заметишь, если не знаешь, что тут что-то есть, направилась к выходу, постоянно осматриваясь и осторожничая. К сожалению, мне это не помогло, поскольку прямо на выходе я нос к носу столкнулась с человеком, которого, к своему ужасу, распознала как Чезаре Борджиа. А он-то какого хрена здесь оказался?! Откуда?! Как?! Холодные серые глаза вперились в меня, примораживая к месту, и я сусликом замерла на выходе из улочки, глядя на приближающегося ко мне тамплиера, как на удава. - Эй, а ты кто? Как тебя зовут? Откуда ты? ААААААААААА, Динго, пора включать идиота! - Простить? Моя ваша не понимать! Лицо Чезаре исказилось в ещё более злобной гримасе, и он рывком схватил меня за грудки. - Кто ты? Отвечай! На моё счастье, со стороны дома раздался какой-то треск и грохот, а следом за этим – адовая ругань и крики о помощи. Тамплиер вздрогнул и повернулся на звук – и этого мгновения мне хватило, чтобы раскрутить тубус и со всей дури зазвездить железякой ему по морде. Борджиа покачнулся и, отпустив мою одежду, схватился за голову, дав мне возможность с низкого старта рвануть в очередной переулок, перепрыгивая через стоявшую на пути повозку. - Стой! – Ага, щас, - Стража! Впрочем, среагировать приснопамятная стража так и не успела. Да и я не шибко много бегала – такое, кстати, первый раз на моей памяти происходит. Завернув в очередной переулок, я едва не влепилась в свесившегося откуда-то сверху Ла Вольпе, который, даже не дав мне опомниться, сгрёб мою тушку за шиворот и утащил к себе. Тамплиеры, объявившиеся мгновением позже, только офонарело затормозили, пошарахались туда-сюда по переулку, да и свалили в неизвестном направлении. - Ты нереально вовремя, чувак, - выдохнула я, приземляясь на землю и, примерившись к чьей-то бельевой веревке, стянула понравившуюся юбку, - Что вообще произошло? Откуда здесь Борджиа? - Хотел бы я и сам это знать, - мрачно фыркнул Лис, помогая избавиться от остатков мальчишеской маскировки, - По всей видимости, Фьоччини где-то наследил, или перехватил пакет с важной информацией – иначе с чего бы он собирался в такой спешке? - А Борджиа вообще можно появляться на территории Флоренции? Вы же вроде как ни к кому не относитесь? - Не относимся, и что? – хмыкнул вор, пристраивая куда-то мои уже не нужные шмотки, и кивком указывая, что пора двигаться, - Ты всерьёз убеждена, что к сильным мира сего будет кто-то бегать с претензиями? - М-да, согласна, глупый вопрос. Только вот я не могу понять… Я прервалась, поскольку вор внезапно остановился и нахмурился, придерживая меня за рукав рубашки. - Стража возвращается, - пояснил он, - Нам нужно спрятаться на всякий случай. Я скептически оглядела улочку, где даже укромные ниши между домами хорошо просматривались, и перевела взгляд на Лиса. Он был в неприметной одежде, я сейчас выглядела, как девушка… - Давай тогда воспользуемся старым, как мир способом. Ла Вольпе приподнял одну бровь в знак заинтересованности. - И каким же?.. …Когда тамплиеры возвращались к особняку Фьоччини, то только встретили по дороге всего лишь нескольких бомжей, да целующуюся парочку в одном из укромных уголков. При чём, судя по звукам, издаваемым влюблёнными, они уже собирались переходить к самому главному, поэтому стражники не слали лишний раз мозолить глаза парочке и поспешили убраться из переулка. Я даже представлять не хочу, как выглядели наши мрачные рожи, высовывающиеся из-за угла со сцепленными в поцелуе губами; но, убедившись, что враги отошли на безопасное расстояние, мы расплели руки-ноги и двинулись дальше. - И правда, способ старый. Но до сих пор действует. Я на это только хмыкнула. - Знаешь, а ведь твоя фраза «Любовь моя» - это всё-таки лишнее, тебе не кажется? - Ну уж извини, я импровизировал, как мог, - хохотнул Ла Вольпе, разведя в стороны руки, - Всё-таки сегодня всё закончилось куда лучше, чем могло бы быть. - Кстати, о деле. А кто такой Гонсалес? Я же ему типа письмо должна была передать… - Гонсалес – это испанский купец, с которым Фьоччини был в хороших отношениях. Мы знали, что этот парень перед отъездом обязательно запросит некоторую информацию о своих должниках – так проще припугнуть в случае отказа в выплате денег. Поэтому, чтобы создать тебе хорошую легенду, мы просто на время устранили настоящего посланника от Гонсалеса. - Ага, - кивнула я, обмозговывая полученную информацию, - А Альварес тогда кто? Лис притормозил и удивлённо взглянул на меня. - А при чём тут Альварес? - Ну, - я влезла в сумку и вытянула оба злополучных письма, - Перед тем, как на особняк напали тамплиеры, Фьоччини дал мне два конверта, голубой наказав доставить Гонсалесу, а белый Гонсалес должен был передать некоему господину Альваресу в Испании. Он просил поторопиться с этим делом. - Да? Дай-ка посмотреть… - Лис вытянул у меня из руки оба конверта и, зажав подмышкой голубой, осмотрел внимательно белый. Я тоже взглянула на письмо, с интересом обнаружив на ровной поверхности бумаги золотистое тиснение, изображающее какой-то крылатый жезл, обвитый двумя змеями – точь-в-точь символ современной медицины. Лицо Ла Вольпе помрачнело, и он, убрав оба письма куда-то в складки одежды, потянул меня к выходу с переулка. - А сейчас, Вайолет, послушай меня внимательно. Пока ты находишься во Флоренции, ты в относительной безопасности; но, когда вы покинете пределы города, я уже не смогу тебя защитить. Будь внимательна и очень, слышишь, ОЧЕНЬ осторожна. Я не знаю, что будет дальше, но… - Динго! Мы с Ла Вольпе обернулись на голос и увидели направляющуюся в нашу сторону всю ассасинистую ватагу, включая Дика. - Лис?! – Опешил Эцио, переводя взгляд то на меня, то на собрата по ордену, - А… ты тут что делаешь? - Да так… знаешь ли, дела. – Вор пожал плечами, и сделал шаг назад, чтобы развернуться, - Ладно уж, твоим друзьям я тебя вернул, так что, думаю, мне пора. Приятно было с тобой поработать! И тут, глядя на неспешно удаляющуюся спину, меня определённо бесы подстегнули раскрыть рот и вякнуть: - Пока, любимый! Лис радостно хрюкнул и, обернувшись на ходу, отсалютовал: - Всего доброго, любовь моя! На вытянувшееся лицо Эцио было приятно смотреть. Шивой клянусь, никогда прежде мне так не нравилось пинать щеночков! - Чего?! – возмутилась я, - Нашли время удивляться всякой ерунде! Меня больше волнует вопрос, какого хрена здесь делает Чезаре! - Чезаре?! – Наконец, ожил Шон, - Тот, который Борджиа? Этого не может быть! - Я тоже так думала, - фыркнула я, потрясая тубусом, - Пока на него не натолкнулась в переулке. Он чё-то пристал ко мне, орать начал – ну я его своей дубиной народной войны по роже и шарахнула… Твою ж дивизию мать, тамплиер сраный!!! - Что случилось? – вмешался Дезмонд и, оглядев тубус, охнул, - Ё ж твою… - Эта козлина чернобровая мне тубус погнула!!! - Ну, может, его как-то починить можно… Давай у Леонардо спросим, если хочешь… - начал Дик, но я только отмахнулась. - Не, так уж и быть, я оставлю всё, как есть. Он историческая личность всё-таки. А эту вмятину… хмм… эту вмятину я назову «Вмятина Имени Чезаре Борджиа»! Теперь вытянулись лица остальных участников дискуссии. - Знаешь, мне кажется, что он явно не обрадуется такому повороту событий, - протянул Шон. - А он что, спрашивал у меня разрешение, когда портил мой тубус?! Вот и я спрашивать не стану! И пошли домой уже, я есть до безумия хочу! Разумеется, я свернула эту тему вовсе не потому, что прямо-таки хотелось есть. Мне надо было о многом подумать. Например, что же за информация скрывалась в белом конверте, и почему это так озаботило Ла Вольпе? И, самое главное: откуда Лис знает моё настоящее имя, если я ни разу не называла себя за всё время знакомства?!***
В небольшом кабинете с единственным узким окном, выходящим на улицу, Чезаре Борджиа, прижимая металлический стакан ко лбу с наливающейся на нём шишкой, с отвращением разглядывал заплывший жиром труп некогда флорентийского купца. - Прошу прощения, синьор, мы так и не нашли мальчишку… Отчитался один из стражи. Точнее, начал отчитываться, поскольку его тут же прервали. - А как он выглядел? Чезаре резко развернулся к окну, и обнаружил стоящую возле него ненавистную фигуру в белом. - Опять вы? - Я задал вопрос, господин Борджиа, и ожидаю получить на него ответ. Тамплиер только злобно выдохнул. Мужчина в белом стоял спиной к свету, и разглядеть его внешность было непосильной задачей. - Невысокий, худой, голубые глаза… блондин… - Несколько прядей были синими, или он был полностью блондином? - Синие пряди?!. - Конкретнее. - Не знаю. Его волосы были зачёсаны и собраны в хвост, всё могло быть. Человек, стоящий возле окна, только вздохнул. - Значит, это она. Борджиа в знак удивления изогнул бровь. - Она? - Она. Это была девушка. И если это так, то вы её однозначно не найдёте. Местная Гильдия Воров хорошо за ней будет приглядывать. - Откуда такая уверенность? - Я знаю главу этой гильдии. Не сказал бы, что мы друг от друга в восторге, но наши пути периодически пересекаются. Тамплиер склонил голову на бок. - Вы враги. - Я этого не говорил. В любом случае, мне оставаться во Флоренции опасно. Да и вам не рекомендую. - И всё-таки, что у вас были за дела с местным главой Гильдии Воров? Мужчина отшатнулся от окна и, ловким движением схватив перо со стола, несколькими быстрыми штрихами начертал что-то на листе бумаги. - Если вы знаете этот символ, господин Борджиа, то всё поймёте и без объяснений. А если же не знаете… то не лезьте в это дело. Человек бесшумно выскользнул из помещения, оставив тамплиера в полном замешательстве. А на столе остался листок с изображением крылатого жезла с двумя змеями.