* * *
Верхний город… Одна из красивейших частей Киркволла и уж точна одна из самых дорогих – и охраняемых. Не то, чтобы Данариус всерьёз рассчитывал, что подкупленные им стражи остановят его раба – это даже было нежелательно – но вот ослабить… Вполне. Потом в марафон включатся демоны и эльф придёт к нему изрядно ослабевшим – его будет несложно скрутить и снова выжечь его память. Только демонов понадобится много – эксперимент по приживлению лириума прошел даже чересчур удачно… А значит нужно разобраться, что дало такое усиление, да ещё так не вовремя, когда мальчишка сбежал. Неужели дело действительно в цели, как говорил тот демон? Жалко, что его нельзя вызывать больше чем для ответа на три вопроса раз в десятилетие… Данариус не отказался бы подробно расспросить демона-прорицателя, видевшего Тевинтер во времена эльфийского владычества, да принудить его... Очень смешно – этот подвиг не под силу весьма среднему магистру, по современной обитателю Тени классификации совсем не тянущему на этот высокий титул. Маг грустно вздохнул, бессильно сокрушаясь утерянному могуществу своей родины, и склонился над стоящей на столе плоской каменной чашей, покрытой угловатым узором гномьих рун по ободу снаружи и тевинтерских рун-накопителей – внутри. Сильные, несмотря на почтенный возраст, пальцы достали из шкафа шкатулку с маленькими хрустальными флакончиками и вылили из них кровь. Густая тёмная жидкость неохотно бежала по камню, задерживаясь за выемки рун, словно догадываясь, что последует за этим. Запястье мага крови само собой разошлось и в чашу следом за холодной кровью рабов, полилась горячая кровь заклинателя. – На виа лерно викториа, – Данариус криво усмехнулся и пробормотал, подавая Силу на внешний контур. – Нелатен обресут ситан нет бикон! Кровь в чаше всколыхнулась, как будто в её центр упала особо крупная капля, но волнение в жидкости не угасло, а начало разрастаться и чем большие концентрические волны вздымались в каменной чаше, тем светлее и прозрачнее становилось её содержимое, медленно наполняющимся злым алым сиянием. Почти прозрачная кровь, через которую уже можно было разглядеть видимую смертным часть Тени, закрутилась в водоворот, и одновременно пришел в движение воздух вокруг магистра, вытягивая Силу из воздуха и мира вокруг – сил оставленных в Тевинтере рабов, жизнь которых только что выпили через вольт, оказалось мало. Данариус порадовался про себя, что решил призвать демонов только тогда, когда почувствует присутствие беглеца – оплатить долгое пребывание под его властью такого количества гостей он бы не смог… Да и близость к природным истончениям Завесы оказалась очень кстати. Внезапно маг дёрнулся и навалился на чашу, широко открыв рот и пытаясь вдохнуть – незавершенный ритуал потребовал слишком много Силы, больше, чем мир мог дать здесь и сейчас… И он начал высушивать заклинателя, вытягивая из него магию и саму жизнь. Маг почувствовал, как открылась рана на запястье, и судорожно попытался потянуться за зельями, маленький рядок которых всегда носил на поясе – маленький, но настолько мощный, насколько можно сварить зелье: на своём здоровье и жизни магистр никогда не экономил. На глазах бледнеющие и теряющие послушность пальцы насилу оторвались от камня чаши и заскребли по коже, открывая маленькие кармашки… Рывок! Крепкие зубы уцепились в пробку и выдрали её. Маг жадно проглотил сваренное настоящим мастером целительное зелье и, почувствовав улучшение, разжал пальцы, позволяя хрустальному бутыльку упасть на дорогой ковёр, и потянулся за следующим. Ещё одно, ещё, ещё… Магистр до хруста сжал кулак – даже с зельями его сил не хватало на задуманное. Он сосредоточился и начал вливать в чашу внутреннюю энергию – не совсем то, что нужно, но между жизнью и неправильным течением ритуала Данариус вполне логично выбрал неправильный ритуал. Чаша протестующее заклокотала, а жидкость в ней запузырилась, забурлила, заревела и начала раскручиваться всё сильнее, на ходу теряя прозрачность. Секунда – и кровь перелилась через стенки, но осталась висеть в воздухе, поднимаясь всё выше и выше… Угольно-чёрный вихрь Силы, в котором метались всполохи золотого и алого, замер перед обессиленным магом… На плечи которого легли руки в хасиндских перчатках, буквально затапливая его океаном чужой Силы, что, прошивая магистра насквозь, влилась в ритуал и моментально вышвырнула из него чужеродную Силу. Рокот крови стих и она вновь вернулась в чашу, становясь обыкновенной Большой Печатью призыва – фиолетово-алым водоворотом, в котором порой мелькали металлические отблески. Данариус тяжело опёрся на стол и глухо прохрипел: – Кхто… Ты? – маг оттолкнулся от стола и перевернулся, повернувшись к неожиданному гостю лицом… И замер под взглядом двух сине-белых огней, заменяющих неведомому гостю глаза. – Это несущественно, – на два голоса ответил гость, обнажая в широком – от уха до уха – оскале добрую сотню острых и мелких клыков. – Меня попросили спасти тебе жизнь… Не потрать её зря, маг. Рука существа рванулась вперёд и сомкнулась вокруг кровоточащей раны на запястье квартерона эльфов. Магистр почувствовал внезапный прилив слабости и упал на колени перед демоном, который склонился над ним, провёл когтистой лапой по шее… И зло прошипел в лицо Данариуса, продемонстрировав змееобразный язык с жалом на конце: – Ненавижу содомитов. Благодари Создателя и Семерых, что твоя смерть мне не выгодна. Вспышка чёрного света – и демон превратился во множество тонких тёмных нитей, неподвижно висящих в воздухе. Миг – и они, закружившись вокруг единого центра, втянулись в точку с едва заметной изумрудной вспышкой: страшный гость замахнувшегося слишком на многое магистра ушел.* * *
– Полтора килограмма лириума… – восхищённо покачала головой Катрин, проведя рукой по воздуху рядом с маленькой жаровней, в которой находился расплавленный металл. – Этого хватит на призыв целой армии демонов! – Очень небольшой и очень слабых, – я невесело хмыкнул и, скинув остатки одежды, лёг на каменный пол. Усилие телекинеза – и толстые, с палец толщиной, цепи обмотались вокруг моих рук, ног и тела: процедура обещала быть не из приятных. – Ты уверен в том, что хочешь этого? – недовольно поджав губы и сложив руки на груди, спросил мой Дух Праха. – Когда Гнев сообщил о… проблемах у этого… Демон прищёлкнул пальцами и задумался, вспоминая имя. – Кусланда, – пришла на помощь Катрин, вливая Силу в нагревающие чары на полой игле. – Абсолютно. Гнев сказал, что их принесут в жертву «восставшей Андрасте» через две недели, к какому-то их празднику… Я успею оправиться к тому моменту… А ещё в Балвердин – ближайший городок от Пика – придёт тот священник, которого они предупреждали, куда пойдут… Хорошо, что Лелиана настояла на этом, иначе объяснить своё знание было бы непросто. – Ага, эта идея пришла ей в голову абсолютно случайно, – закатил глаза Прах, также беря в руки иглу. – Готов? – К этому нельзя быть готовым, – я криво усмехнулся и взял в зубы пластинку из сахеронской резины. – Наыайте. Едва расплавленный лириум коснулся моей плоти, меня скрутила невероятная боль. Татуировки, наносимые чернилами – ничто, в конце концов, это всего лишь минимальные страдания тела, без следа проходящие за несколько дней… А кровь мира жжёт душу – буквально. Я забился в собственноручно наложенных путах и почувствовал, как моё тело теряет материальность… Нет, нельзя! Пальцы впились в ладони, моментально выросшие когти легко пробили плоть и кость, разворотив кисти. Горячая кровь брызнула на камень, на лету зажигаясь багрово-серым огнём, прожигая и испаряя предусмотрительно подложенную каменную плиту. Горячая волна моей воли прошла по телу, принуждая его полностью вернуться в плотный мир, однако уже следующая капля раскалённого металла вызвала вспышку гнева, что, подхваченный магией, разошелся по комнате, моментально убивая всё живое, кроме меня и моих демонов. Новый укол – деревянные предметы начали жалобно хрустеть и рассыпаться серебристым прахом под давлением чистой Силы: никаких заклятий, просто утратившая контроль мощь, которую выплеснули хоть куда-нибудь, чтобы она не вредила своему хозяину. Новый укол. Держатели на стенах скрутились в причудливые фигуры, поплыли и оплавились… Новый укол. Расплавленное железо закапало на пол. Новый укол. Держатели единым порывом ухнули на пол расплавленным металлом… Но новый выброс Силы остановил их полёт. Укол. Вспышка невероятного холода накрыла комнату, вызвав жалобный треск лопнувшего дерева и хруст треснувшего металла. Укол. Промороженный кусок металла вспыхнул сиреневым пламенем и превратился в букет роз, заставив мена даже сквозь нереальную боль испытать удивление… Которое тут же смыло новое касание раскалённой иглы и её ужасного содержимого. А дальше… Всё слилось в череду бесконечных вспышек и магических импульсов, калечащих и выгибающих реальность. Не знаю, сколько это продолжалось и когда отказали экранирующие барьеры. Где-то через неделю я с удивлением узнаю, что в эту ночь и следующую за ней неделю атаки порождений тьмы по всему Тедасу были особенно яростны, а сами они глухо подвывали, словно от боли. Что несколько демонов, едва появившись в реальности на севере Ферелдена, тотчас устремились обратно в сравнительно безопасную Тень. Что храмовников, лихим ветром занесённых в Балвердин, на утро после той ночи нашли обезумевшими от боли и постоянно кричащими что-то об «огне, что течёт в их жилах». Что малефикарка, за которой и шли Псы Церкви, увидев «необычное поведение» лириума, сама сдалась Церкви и добровольно взошла на костёр – хотя этого от неё никто не требовал – горячечно шепча что-то о Создателе, «Крови Его», Судном Дне и необходимости искупления... Но это будет только через неделю, а пока что я стонал и извивался в оковах, пока мои верные демоны по моему приказу изукрашивали меня колдовскими узорами.* * *
– Дайлен Амелл, – задумчиво протянул Авернус, подходя ко мне и, по моему примеру, облокачиваясь на начавший восстанавливаться парапет. – Авернус Кадер, – в тон ему ответил я, глядя, как внизу сходятся в тренировочном поединке два новобранца. Мой Гнев яростно крикнул что-то рекруту со щитом и тот, понятливо кивнув, хитро отвёл копьё оппонента и рубанул того деревянным «мечом» по шее. Я недовольно поморщился, прикинув, сколько припарок ушло бы на лечение последствий таких тренировок и порадовался, что Прах неплохо умеет лечить – меньше проблем. Да и не всё может вылечить волшебная эльфийская трава… – Что ты собираешься делать дальше? – заинтересованно проговорил старый маг. – Ну… – я усмехнулся и провёл рукой по гладкому подбородку, на котором чуть алели серебряные линии татуировок. – Для начала – увеличить численность Ордена в этой части Тедаса. Против Архидемона они не пойдут, их черёд придёт позже… Мне не нравится церковь. И я выдавлю их отсюда. – Смело, – хмыкнул маг. – И не боишься говорить мне это вот так в лицо? – А что, древний малефикар-демон пойдёт плакать на груди церковниц? – я весело усмехнулся и покосился на улыбнувшегося старика. – Нет, конечно, – Авернус заинтересованно посмотрел на опустившегося мне на плечо демона в виде ярко-алой птицы. – Но, судя по твоим целям, об Архидемоне ты не думаешь. – Почему же? – я перевёл взгляд на Гнев, громко ревущий на строй рекрутов. – Просто Архидемон… В общем-то, уже история. План его уничтожения разработан и единственное, что может пойти не так – моя смерть. – А ты уверен в своём бессмертии, – неодобрительно поджал губы старик. – Вовсе нет, – рассеянно ответил я, поглаживая перья на затылке птицы. – Просто это не станет проблемой: Орден продолжит моё дело и без моего непосредственного участия. – Неужели? – усмехнулся Авернус. – Конечно. Морриган и её матери в любом случае нужна организация для того, чтобы… Кое-кому укоротить прыть. Они поддержат нас. Тебе также не нравятся церковные порядки и, насколько я могу судить, хочется поделиться хотя бы частью своих знаний с подрастающим поколением, – я тонко намекнул на недавнюю просьбу найти нескольких «лаборантов». – Алистер, хоть и не любит власть, прекрасно знаком со словом «нужно» – он же бывший храмовник. А свой человек на троне… Катрин проникла в Друзей Рыжей Джинни, замкнув на себя орлесианскую и ферелденскую части организации… По сути, не подконтрольны нам лишь немногие одиночки. Проблем с разведкой и деликатной работой не будет. Прах и пара десятков подчинённых ему Завистей и Желаний внедрились в Блекстоунских Волонтёров и некоторые другие, более мелкие организации – собственно, результаты их пропагандистской деятельности тренирует Гнев. В гильдии сейчас разлом, страсти бурлят, шипят и пенятся – отличное время, чтобы растворить организацию в Ордене, избавившись от прежней верхушки. Для всех Волонтёры просто распустятся… – Это, конечно, замечательно, но ты же понимаешь, что они, – маг выразительно посмотрел на огненную птицу и Гнев. – В случае твоей смерти последуют за тобой? – Конечно, – утвердительно кивнул я. – Поэтому скоро мы начнём готовить заместителей для моей тройки… И на этот раз они будут лояльны Ордену и моим целям, а не лично мне. – И как ты собираешься это провернуть? – скептично поинтересовался Авентус. – Ну… – Я улыбнулся. – Как-то же я создал его? Огненная птица повернула голову, весело посмотрела чёрным глазом на удивлённого мага, издала прекрасную трель и исчезла во вспышке пламени, вскоре переместившись назад с корзинкой, из которой раздавался запах свежей выпечки.* * *
Убежище – маленькая, не обозначенная ни на одной карте, деревушка, которую лучше всего описывает такой эпитет, как «затерянная». Местные сектанты исповедают весьма интересную ересь о том, что после смерти Андрасте перевоплотилась в дракона… Здесь очень холодный климат – снег сходит лишь на несколько недель, в лучшем случае месяц – отсутствие полезных ископаемых, неестественно разреженный для данной высоты воздух, единственная тропинка, ведущая сюда по узкому и крутому – Шейла шла боком, периодически соскальзывая вниз, но всё же цепляясь, словно врастая в камень – гребню – всё это способствовало изоляции места обитания маленькой секты, занимающейся поклонением и защитой останков Андрасте. Ещё около крутого подъёма к воротам-тории мне удалось уловить присутствие в деревне трёх с небольшим сотен человек, а магическое чутьё дало массивную засветку на всю гору… И выход к поверхности у того, что красиво светилось бирюзовым при взгляде через Тень, располагался как раз чуть ниже местной церквушки, отчётливо видимой отсюда. – Я чую дракона. Высшего, – обеспокоенно сказала Морриган. – Ты уверен, что Кусланд стоит того? – Нет… А вот Прах – возможно. Точнее, то, что на самом деле даёт ему магические свойства. Прислушайся к этой горе – кажется, я знаю, чем можно купить ещё гномов, когда они символически вручат нам сотню Легионеров. – Лириум… – задумчиво протянула ведьма, поудобнее ухватившись за посох. – Любопытная стратегия. Я так понимаю, мы будем идти на север, пока он не станет югом и нападём на Архидемона с тыла? – мрачно сказал Стэн, недобро покосившись спешащего к нам привратника. – Нет, – отстранённо ответил я, вслушиваясь в шепот Завесы – что-то такое здесь было. На этот раз, не демоны, но что-то родственное… – Нам нужен эрл Эамон, чтобы собрать армию, способную проложить дорогу к Архидемону. А вылечить его иначе мы пока что не можем. – Пока что? – Внимание церкви. Помнишь, как на Кусланда смотрели храмовники и, главное, жрица, когда он сказал, что пойдёт искать Урну? Если бы отравителем был не маг крови, по излечении нас объявили бы малефикарами независимо ни от чего – я перехватил посох и накинул на идущего к нам стражника отводящую порчу. – Что ты делаешь в Убежище? Здесь ничего для тебя нет! – человек положил руку на рукоять и с намёком погладил её. – Да неужели? – поинтересовался я, телекинезом запуская сильверитовый кинжал с пояса в его горло. Из кустов и из-за дома высыпали местные, часть из которых тут же запустила в воздух град стрел… Легко остановленный подсмотренной у Затриана волной. Быстрое движение рукой, перехватить посох за конец – и магический инструмент сам прыгнул в петлю за спиной. Короткий пасс – кинжал вернулся в левую ладонь, а правая сомкнулась вокруг рукояти меча из упавшего с неба металла: Микаэль Драйден, пришедший следом за своим старшим братом, назвал его «Звёздный Клык», но мне всегда было наплевать на имена оружия. Интересно, почему все эти «романтики» не дают собственных имён всему, что их окружает? Надо мной пронёсся выдранный из земли камень, ударивший в самый центр группы лучников… А огненный шар Морриган разметал спешащих к нам мечников. Давет вскинул руки, окутавшиеся тонкими разрядами, скрестил их над головой ладонями к сектантам и опустил перед собой, хитро перекрутив. Площадку перед воротами буквально затопило вспышками молний, моментально убивших «комитет по встрече» и заполнивших воздух «ароматами» горелой плоти. Из-за беснующихся разрядов вылетело три огненных шара. Первый отклонила ещё одна волна Силы, выпущенная мной, второй – аналогичные чары Морриган, а третий… От третьего мы попытались уйти… И даже успешно: меня защитил мерцающий щит и частичное смещение в Тень, Морриган – её ловкость, позволившая белкой взлететь по почти вертикальному отвесу по левую руку, Давет рванул вперёд, на ходу метнув молнию куда-то сквозь собственные чары, а Стэн шагнул за Шейлу, которая, сомкнув руки, раскинула вокруг видимую ауру, отливающую насыщенно-синим и буквально вросла в полотно дороги, укутавшее её подобно одеялу. Облако разрядов развеялось и мне удалось увидеть, как несколько человек забежали на карниз, ведущий куда-то над нами. Быстрый взгляд наверх – и моим глазам открылась пара лучников, старательно выцеливающая нас. Стэн махнул мечом, отражая летящую в него стрелу, а меня снова прикрыл мерцающий щит. Пара взмахов ладонями – облако смерти опустило свои удушающие объятия на балкон. Я зло зашипел, едва успев принять конус холода на спешно развёрнутый магический щит, жадно затянувший поток воздуха в Тень… И неловко отшатнулся от удара покрытого разрядами меча, напоминающего Дар’Мисан эльфов, который, впрочем, «догнал» меня на противоходе, резанув по мерцающему щиту. Пальцы левой руки разжались и враг, внезапно дёрнувшись, плотнее сжал зубы – острое лезвие резануло плечо, легко пройдя ткань. Маг отскочил, выпуская толстую молнию, и применил на себя исцеление… Бессильно стёкшее по плёнке смертельного проклятия, опутавшего его второе начало. Сектант зло сощурился, перекинул оружие в левую руку, шагнул ко мне, отводя меч назад, и глухо зарычал, когда в него ударила ходячая бомба, заполняя тело невероятной болью. Мечи встретились в воздухе, гулко ударившись плоскими сторонами, отвод, быстрое скольжение вдоль лезвия, телекинетический кокон привычно усилился… Но вместо ожидаемого отрубания держащих меч кистей вызывал лишь вспышку бледно-серого света – вражеский чародей оказался не чужд искусства воинов-чародеев и также выставил мерцающий щит. Маг дёрнул изогнутый меч назад, резанув по моей защите, замахнулся, и я с трудом поднырнул под его лезвие, отделавшись лишь парой сорвавшихся разрядов. Ответный колющий, который без щита легко бы проткнул и, придав инерцию, откинул тело врага, лишь заставил его отшатнуться, а магическую преграду – ярче засветиться и высосать Силы, как хороший огненный шар. Повреждённая рука мага дёрнулась, отменяя мерцающий щит и сплетая вполне обыкновенный… Это стало его последней ошибкой – окутанный телекинетическим коконом Клык рубанул по плечу утратившего концентрацию врага, ломая кость и раздирая жилы. Усиление – и конечность упала на землю, заливая тонкий слой почвы тёплой кровью. Я пригнулся, скрываясь от стрелка за телом ошарашено глядящего на меня мага, но это оказалось излишним – стрела горе-лучника вошла в затылок местного, надолго запечатлев на его лице удивление. Едва тело мертвеца упало на землю, его убийцу коснулись чары кровавой марионетки, заставляющие его повторить своё «достижение» с бегущей ко мне парой сектантов – на этот раз простых людей. Третьего нападающего пришлось зарубить лично – стрелка-предателя пырнули ножом в горло и он упал, напоследок порадовав всех вокруг фонтаном крови из перерезанных артерий… Большая ошибка – без дополнительных мер, доступных лишь магам, пролитая кровь легко покоряется воле заклинателя, а потому мне не составило труда использовать её для кровавой раны. Заключительный штрих: в скопление парализованных чарами врагов улетела заразная ходячая бомба, пять секунд – и некоторые из них красиво взорвались, раня окружающих каплями жидкости, ненадолго принявшей твёрдость стали. Я вытянул руки к луже крови, в которую превратились ещё недавно горящие жаждой убийства сектанты, и призвал демона Гордыни. Пусть я и стоял в доброй сотне метров, вызывая чудовищные расходы Силы в никуда, но даже так вскоре я увидел, как «влага жизни» против законов физики потекла к центру скопления, поднялась вверх гладким горбом… И взорвалась, выпуская в мир чудовищную огроподобную тварь, тут же закинувшую в пасть какой-то вяло сопротивляющийся полутруп. Я напрягся и стеганул примитивный разум существа, буквально вбивая в него образ союзных «целей» и разжигая желание сокрушить всё вокруг. Демон развернулся к чему-то, скрытому от меня домами, утробно рыкнул и рванул туда… Но я этого уже не видел: скрывшись в невидимости, я подобрал меч погибшего воина-чародея и обыскал его труп, став гордым владельцем золотой монеты, фляжки с весьма недурным коньяком и ремня, покрытого тонкой потускневшей резьбой. Очень знакомого ремня – точно такой же увёл у меня из-под носа Ирвинг… То есть, конечно, он не знал, у кого уводит и думал, что никто не узнает, кто уводит, в конце концов Благославление Андруил – вещица штучная, сходу её опознает не каждый, но именно он перекупил его у интенданта храмовников. Я неторопливо оглядел свисающий с моей руки кусочек кожи с заключёнными в него чарами и, не заметив никаких подвохов, продел его в петли на поясе и нацепил на него ножны и фляжку с настоем эльфийского корня. Ножны с Ткачом заклинаний, как было написано на доле, заняли своё место за спиной, так же, как у погибшего. Внезапно в воздухе разнёсся хрустальный звон, слышимый лишь мне – призванный демон покинул этот мир, оставив врагам на память быстро распадающуюся оболочку, временно воплощённую магией. Пара пассов руками – из ниоткуда ударила тонкая струйка чуть святящегося дыма, быстро закружившаяся вокруг маленькой сферы. Секунда – и висп-разведчик, скрывшись из видимого спектра, полетел искать «труп» Гордыни. – Посмотрим, кто там такой ловкий, – я недобро улыбнулся и, прищурившись, накинул кровавую марионетку на выскочившего из переулка сектанта. Молодой, едва восемнадцать лет, мальчишка, вооружённый парой кинжалов… Воевать с женщинами и детьми – моветон, ни к чему уподобляться Церкви, но, взяв в руки оружие, он сам лишил себя этого статуса, превратившись во врага. А у врага, как известно, нет ни возраста, ни расы, ни пола. Глазами призванного существа я видел тех, кто «убил» призванную тварь, а всего через минуту быстрого шага в сопровождении молчаливого спутника смог увидеть всё лично: куча людей, обступивших огромный труп, лежащий по центру маленькой площади. Это самая большая плоскость в деревне и на склоне, а потому застроена она очень плотно, без каких либо подворотен и узких улочек… Собственно, дорог к ней выходит ровно две: та, по которой пришел я и ещё одна, ведущая в церковь узкая тропа, протоптанная в снегу ногами сектантов. Я прислушался к шепоту Завесы и потянулся сквозь неё к Стэну и Давету – единственным из нашей половины отряда, на кого я накинул метку души. Кунари с Шейлой спешили сюда после прогулки к ныне горящему причалу – они не хотели, чтобы возможное подкрепление так просто приплыло к ним, а просто так подняться там негде. Давет и Морриган же встретились с каким-то отрядом местных, благополучно ушли за ними – точнее, по ним – на северо-северо-восток и сейчас, добив последнего из них, шли сюда. Мысленный приказ заставил подчинённого человека вложить кинжалы в ножны и подойти к «своим». – Кайлен, – кивнул ему усатый пузан. – Видел что-нибудь? – Нет, дядька Лекс, – с сожалением ответил он. – Мне не удалось встретить ни одного святотатца, покушающегося на Прах Нашей Госпожи. Работа с сознанием, такая, чтобы получить что-то более самостоятельное, чем кусок мяса, сложна и требует некоторого времени… Но получить доступ к памяти и телу, чтобы вручную управлять марионеткой, можно буквально щелчком пальцев – даже Йован справился бы, а уж более бесталантное и мямлющее существо сложно представить. У такого подхода лишь один минус – нужно буквально «проговаривать» все действия марионетки. – Не волнуйся, мальчик мой, – покровительственно улыбнулся торговец, вытирая о тряпку испачканный в крови демона мясницкий нож. – Путешественники приходят к нам каждую неделю, дааа… Но не уходят никогда, всё во славу Нашей Госпожи! Сектант утробно расхохотался своей остроте, тут же поддержанный улыбками местных. – А что это у вас, дядька Лекс? – заинтересовался я, делая пару шагов вперёд телом Кайлена. – Хозяин нечестивцев, что пришли убить Нашу Госпожу, – толстяк поджал губы и свёл брови. – Но отец Колгрим вовремя спустился из церкви и сразил отродье Фейда… Да вон он! Я перевёл взгляд на человека в отливающих красным доспехах, весело поигрывающего лабрисом, и посмотрел на него через Тень… И тут же брезгливо поморщился: фанатик, как и всё вокруг. Интересный момент – искренняя вера противодействует тёмным пятнам на ауре, скрывая их от беглого взгляда, буквально выхолащивая их из верхних слоёв ауры. Нет, следы всё равно остаются, просто беглый или не слишком искушенный взгляд их не увидит. Где-то за пару недель им «прощается» вытягивание чужой праны – деяние, следы которого остаются на душе обычного человека на месяц-другой. Но сейчас я ясно вижу, сколько на его душе полу выцветших червоточин – даже у убитой им Гордыни душа была посветлее… – Эх, мне бы на гору!.. – со вздохом пробормотал я устами Кайлена – он уже получил отказ от святого отца. Собственно, потому он и пошел геройствовать, хотя всех детей, подмастерий (мальчишка учился на кузнеца), мастеров и женщин во время нападения всегда прячут в скрытых в камне убежищах. Тучный торговец ободряюще хлопнул рукой по плечу. – Да ладно тебе, не всем же защищать Нашу Госпожу мечом! Нужны и мы… Я – пускать пыль в глаза шпионам еретиков, ты – ковать справные мечи, брони и всякое… – «дядька Лекс» махнул рукой, как бы охватывая «всякое». – Это да, старик, – я криво усмехнулся, увидев на крыше одного из домов Морриган и натягивающего тетиву Давета. До сих пор как бы невзначай лежавшая рядом с кинжалами рука выхватила оружие. Одно лезвие рубануло и рассекло горло болтливого «торговца», а другое с размаха ударило его в сердце. Мальчишка припал на полуприсяд, пропуская над собой меч соседа, и выстрелил собой на атаковавшего, нанося несколько быстрых колющих ударов в его грудь и брюхо. Послушная моей воле марионетка перекатом ушла вправо, уходя от удара на этот раз одоспешенного противника. Быстрый разворот – скрещенные кинжалы ловят и отводят в сторону лезвие меча. Мальчишка встал, на ходу нанося восходящий рубящий в неприкрытое горло. Второй кинжал глубоко вошел в грудь между шестым и седьмым рёбрами. В левое плечо марионетки сзади ударил чугунный меч, а в правую часть груди – дубина из какого-то прочного дерева. Тело накренилось, исторгнув из себя треск и хлюпнув кровью. Левая рука дёрнулась вниз, отпуская кинжал … Который очень ловко по невозможной траектории вошел в прорезь для глаз стоящего позади мечника. Тело крутнулось вокруг своей оси, нанося быстрый рубящий в обладателя древнейшего оружия… Который отшатнулся назад, отделавшись лишь незначительной царапиной. Я оскалил рот мальчишки, обнажая неполный ряд бело-желтых зубов, и рванул вперёд. Дубина начала свой полёт к голове марионетки, но кровь в левой руке всё ещё починена мне, а потому она встала на пути оружия… Предплечье отвратительно отозвалось двойным хрустом, кожу пробивают два изломанных «сука» костей, дубина мощно ударила рукоятью в висок, но главное – мой кинжал выполнил короткую серию ударов, завершающуюся в сердце. С громким чавкающим хрустом в позвоночник марионетки впилось лезвие топора, пара капель крови вырвалась изо рта мальчишки, запачкав лицо медленно оседающего врага с дубиной… И завалилось направо, неторопливо поворачиваясь вокруг оси. Неестественно ловкое движение кисти, микроскопическое усилие телекинеза – и вынырнувшее из тела мертвеца лезвие, до поры сокрытое телом мальчишки, отправляется в полёт к «святому отцу»… Который неторопливо сбил его в сторону. Лезвие – но не ударившее в него комбинированное заклятие: потеря ориентации, смертельное проклятие, слабость, ходячая бомба, гибельная порча... На плотную группу врагов, в центр которой я так удачно перенёс свою марионетку, опустились мягкие крылья облака смерти Морриган, заполнив площадь густым чёрно-коричневым туманом. Колгрим раскинул руки и громко закричал, открывая небу быстро расползающееся лицо. Вспышка грязно-алого – не рассеявшаяся прана всех погибших под ударом ведьмы устремляется к нему мутным розовым с чёрными клочьями ураганом. «Святой отец» осклабился и длинным нечеловеческим прыжком приблизился ко мне… Чтобы поймать головой стрелу и тут же получить мощный удар от исполинского оружия кунари. Стэн увидел, что его вмешательство уже излишне и крутанул меч, заставляя капли крови сорваться с гладкого металла. – Вот поэтому я всегда ношу шлем – снижает область видимости, но голова в целостности, – хмыкнул единственный среди нас обладатель полного доспеха. – Оно знает, где держат Кусланда? – с тихим рокотом камня повернула голову Шейла. – Оно хочет знать, куда вы все так дружно разбежались от него, – я хмыкнул и прислушался, быстро просеивая источники жизни вокруг. – Дайте минуту – их слишком много. Я прикрыл глаза и шевельнул рукой, внося в поисковое плетение серию искажений. Банастор писал, что подлинное мышление должно быть связано с ритмом крови, неутомимым биением жизни. На самом деле, это не совсем верно – с ним связана жизнь. Биение крови в жилах вызывает колебание праны, разное у каждого человека. Разница в колебаниях зависит от многого: здоровье, пол, возраст, одежда, состояние… Но главный источник отличий – проведённые над человеком ритуалы, например – посвящение в храмовники. Не будут же пленников держать слишком порознь, ведь вряд ли местные «гости» задерживаются здесь достаточно долго, чтобы ради них вырезали в камне ещё одни «апартаменты», не говоря уже о том, чтобы тратить и так дефицитное место под открытым небом. – Нашел, – я открыл глаза и с интересом посмотрел на несколько десятков обугленных, порубленных и раздавленных тел, которых не было здесь, когда я «ушел в себя». Разумеется, я уловил их присутствие, но сколько людей конкретно, сказать бы не смог: повышая чувствительность к колебаниям одной частоты, теряешь чувствительность к другим. – Они в подвале церкви… И оттуда в горы идёт какой-то туннель или что-то в этом роде. Шейла хмыкнула и первой зашагала вверх по дороге. – И как ты узнал про туннель? – поинтересовалась ведьма. – По нему пробежало несколько десятков человек, – ответил я, призывая виспа-разведчика. Вопреки ожиданиям, церквушка оказалась вполне обыкновенной: маленький церковный дворик с парочкой традиционных деревьев, у входа – символические, лишенные створок ворота с половиной святого солнца на вершине, снег сметён за забор, лишь дверь, против обычая, вполне под стать человека, а не чудовищный портал три на четыре метра, что логично – сквозить через такую дыру будет немилосердно. Через маленькие стеклянные, что весьма неожиданно для затерянной в горах деревушки, окошки видно, что в молельном зале, что начинается сразу за прихожей, битком набились «гражданские» и гражданские. Хотя первые от вторых отличались лишь надетой под балахонами бронёй – выпустить нам кишки здесь хотели все, и их желание щекотало Завесу, привлекая демонов. Я на секунду замер, прислушиваясь к границе миров… И зло скривился – она буквально хрустела и звенела от напряжения, раздавливаемая давлением с двух сторон. И если давление из Тени вполне логично, то отсюда давила кровь принесённых в жертву людей и настоящее пожарище из Гнева и Гордыни – до сей поры я думал, что нельзя прорвать Завесу одними лишь эмоциями. Собственно, демоны ещё не пришли в молельный зал только потому, что молитвы смещают направление давления «отсюда» на открытие прохода Андрасте или Создателю, фокусируя слабость Завесы именно на их персонах… Точнее, на том, как это стадо их себе представляет – настоящая парочка «богов» не смогла бы просто так пройти точно. Я поднял руку и провёл ладонью по подбородку, вновь, наткнувшись на щетину, и с раздражением отнял её от лица. Рядом со мной тускло мерцал висп Давета, а сам он едва слышно прошептал: – Что будем делать? Перебить их будет непросто… – Только честной сталью, – я недобро улыбнулся, отпустил разведчика в Тень и повернулся к голему. – Шейла, как быстро ты можешь бегать? – Медленнее тебя, – тихо фыркнула бывшая гномка. – Но быстрее большинства… До ворот добегу за пару десятков секунд. Я мысленно хмыкнул, бросив взгляд на тропу, что через сотню метров упиралась в этот элемент экстерьера любого церковного комплекса. – Чудно… Когда почувствуешь, что я ударил магией, подопри двери, – я повернул голову к Морриган и кивнул ей на короткий подъём. – Морриган, можешь после моих чар впустить вьюгу внутрь? Именно после! – Только подойдя поближе, – отрицательно качнула головой ведьма, неторопливо идя наверх. – Давет, от тебя мне нужна буря… Тоже внутри. Бывший вор кивнул и устремился вдогонку за Морриган. – Стэн, на тебе окна – ни к чему, чтобы эти крысы сбежали через них, – едва я успел закончить говорить, как огромный кунари кивнул и легко крутнул меч в руках, разгоняя кровь по начавшим замерзать рукам. Я быстро поднялся к окнам и, не потревожив ни снега за порогом ворот, ни мёртвую траву в дворике, и найдя глазами соратников, легко кивнул. Руки скользнули вперёд, удалились от груди на добрые два десятка сантиметров… Стоп. Сила хлынула из ладоней, формируя комбинацию двух сложнейших заклинаний школы Энтропии: массовый паралич и облако смерти. Комбинированные заклятия почти никогда не применяются в бою – в отличие от комбинаций заклинаний – из-за того, что они требуют массу времени на подготовку. Хоть сколько-то способный чародей может за секунду-другую сплести облако смерти или массовый паралич, но вместе – не менее пяти секунд. Кто же позволит магу столько времени пребывать в виде статуи? И издалека ударить можно только чем-то вроде огненного шара – правило убывания Силы на квадрат расстояния при применении неизолированных чар с прямой подпиткой никто не отменял. Магический конструкт, невидимый для тех, кто не умеет видеть магию, на секунду замер между моих ладоней, с трудом удерживаемый от распада моей волей – пара тысяч тончайших линий, которые и представить-то не каждый сможет. Секунда любования получившимся шедевром, быстрый пасс кистями – и из молельного зала перестал доноситься тихий рокот разговоров и шум шагов. Рядом вскинула на секунду полыхнувший холодом посох Морриган, Давет выкинул вперёд объятые разрядами руки, словно отталкивая что-то тяжёлое. В воздухе послышались гулкие удары – Шейла бежала со всех ног, поднимаясь по склону. Десяток секунд – и каменное тело резко затормозило, оставляя борозды содранной земли, и осторожно подпирает дверь. Морриган, Давет и Стэн без лишних слов рассредоточились по двору, готовясь рубить любого, кто попытается сбежать через окна… А чтобы никто не вспомнил про подземный ход, я лихорадочно сплёл площадной вариант потери ориентации – до сих пор непроверенный в реальном бою. Блоки массового паралича, более тонкие и сложные, чем в облаке смерти, расползались с невероятной скоростью и уже через пару секунд наборы блокируемых мышц сместились случайным образом. Пять секунд – и чары паралича коснулись чьего-то сердца, тут же вытянув из меня Силы, как добрый поток огня. Я накинул на сектантов дезориентацию и отменил паралич – всё равно эффективность его здорово упала, а восстановить его сейчас… Не вариант. Вот через полчаса – легко, но не сейчас. Я привалился к стене и тут же отстранился от неё, неприятно ударившись копчиком о землю – ментальная усталость много тяжелее физической. Невидимость кое-как скрыла меня от чужих глаз и я, опираясь на неведомо когда вынутый посох, отошел к забору, на который тут же тяжело навалился. Мелко трясущаяся рука с трудом дотянулась до маленькой фляжки с настоем эльфийского корня и потянула её на себя. Упрямая ёмкость крепко держалась ремнями, и мне пришлось с минуту воевать с тугой застёжкой. Наконец, она раскрылась, и мне удалось поднести её ко рту, делая глубокий глоток, тут же растёкшийся по телу горячей волной. Другой, третий… Я неторопливо отклонил фляжку назад, вытер губы обратной стороной ладони, потёр переносицу и впервые взглянул на восток, про себя поразившись красоте открывшегося вида: острые, покрытые снежными шапками и ледяной бронёй шпили гор, вздымающиеся из зелёного моря у подножия и тянущиеся в небеса, пронзая редкие облака – и так всюду, куда хватает глаз. Убежище построено действительно в невероятном месте… До сих пор любопытно, сколько я так простоял… – Ты как? – непривычно мягко спросила Морриган, положив мне на плечо невесомую ладонь. – Может, побудешь пока здесь? – Нет, не нужно… – вяло ответил я, убирая фляжку. – Мне уже лучше. Идём. Посох перекочевал в петлю на спине и мы вошли в разгромленный молельный зал… Очевидно, не так давно выполнявший и роль хранилища «святых» текстов – теперь, после удара молний и вызванного ими огня, они мало что из себя представляли... А вон тот стеллаж кто-то явно пытался сжечь, и весьма успешно. – «Молот ведьм», все восемнадцать томов, – заметив мой взгляд, сказала Морриган. – Ненавижу это собрание бреда… Точнее, пятый том и ахинею про то, что ведьмы летают на мётлах, носят балахоны с остроконечными шляпами, зависят от всяких травок и корешков, а главное – колдуют палочками, ха! Сколько магической сути можно впихнуть в какую-то щепку? Да не каждой ведьме повезёт найти посох, который сделает её хоть на каплю могущественней! Моей матушке не повезло… Зато мне она сделала очень неплохой. – Церковь бы инфаркт хватил, узнай они о составляющих его. Или лучше – Его? – я бледно улыбнулся шутке, понятной лишь нам двоим. В самом деле, много ли на свете колдовских инструментов с частицей души Андрасте и маленьким ошмётком Создателя? Или правильнее говорить с куском Думата, кусочками поменьше – от остальных шести богов и совсем маленьким – от одного давно мёртвого магистра? Морриган недобро рассмеялась, показывая, что совсем не против, если в мире не станет Церкви. – Нам сюда, – отсмеявшись, ведьма махнула рукой на неаккуратный провал в кладке ниши. – Здесь раньше была потайная дверь, скрытая гобеленом… Но, если долго поливать камень огнём и холодом, да стучать стенобитным големом… – Вовсе я не стенобитный голем! – возмутилась показавшаяся за поворотом Шейла. – Я просто голем! О, ты вернула нашего мягкого друга… Чудесно. Теперь – мы можем идти дальше? – О да, не беспокойся, – хмыкнула ведьма. – Чудесно, – голем отвернулся и мрачно погрохотал по коридору. – Что это с ней? – шепотом поинтересовался я у Морриган. – Ей отшибли любимый кристалл на плече, – ухмыльнулась она. – Помнишь то пятно у шкафа? Собственно, оставшиеся от этого человека брызги и заставили меня обратить внимание на заглавия книг. – Вообще-то, у големов очень острый слух, – в пустоту сказала Шейла, ушедшая вперёд на десяток метров. – И это был не «любимый кристалл», а «полезный кристалл» – он защищал меня… Но этот глупый мешок с мясом ударил по его слабой точке и расколол. Я… Расстроилась. – Расстроилась, – хмыкнула Морриган. – Конечно, – важно кивнула Шейла, не оборачиваясь к нам. – Знаешь, как сложно и неприятно заращивать раны? – Не думала, что ты умеешь… Восстанавливаться, – с натуралистическим интересом протянула ведьма, нехорошо прищурившись. – Умею, – настороженно ответила что-то уловившая Шейла. – А теперь давай прекратим болтовню – где-то рядом есть враги. Я бледно улыбнулся, явно чуя, что это всего лишь глубинные охотники – маленькие, дышащие холодом, почти безопасные слепые ящерки, обитающие под землёй и не выдерживающие яркого света – он обжигает их. Питаются рассеянным в воздухе и породе волшебством, но, в принципе, могут и человека цапнуть… В широком смысле – человека. Интересный факт: из всех подземных хищников, только они да порождения тьмы не промышляют каннибализмом. Я неторопливо брёл по подземному туннелю, скрывая нас от внимания мелких охотников. Кладка постепенно сменилась выдолбленными в камне стенами, а после и вовсе покрылась намёрзшим льдом. Поворот, ещё поворот… Тяжёлая железная дверь, обычно охраняемая парой стражников – по крайней мере, именно столько кружек стоит на видавшем лучшие века столе. Шейла заворчала что-то о «глупых мелкомягких существах» и запустила каменные пальцы за косяк, проковыривая ими дырки в каменном массиве. Давет предложил просто вскрыть замок, но Шейла что-то раздраженно пробубнила про криворуких взломщиков, ухватилась за металл косяка и, поднатужившись, выломала его из стены. Голем подпёр дверь грудью, перехватился за края и привалил дверь к стенке. Выскочивший тюремщик, до поры спавший внутри пьяным сном, попытался наорать на нас, но, увидев, что вломились к нему совсем не братья по вере, замер с открытым ртом, тупо глядя круглыми глазами… Пока не улетел вперёд от удара каменной руки – почему-то Шейла очень любит проламывать черепа. С учётом тех схем, что мы забрали из лаборатории Вильгельма, наводит на размышления… – А вот и они… – уже менее мрачно буркнул голем, выдирая одну из решеток, за которыми сидели пленники – каждый в отдельной камере. – Сами оттуда выйдете или вам помочь? Несмотря на любезные слова, Кусланд со товарищи вышли вперёд, на свет факелов, и мы наконец-то смогли оценить их внешний вид: потёртые рубища со следами крови, скованные перед грудью руки… Судя по тому, как выглядит и идёт Лелиана, поклонники Андрасте не слишком галантны… Что весьма странно, ведь изнасилование – грех наравне с богохульством. Морриган тоже заметила отличие во внешности пленников и наложила на барда комплекс исцеляющих чар, к которому я, секунду подумав, присовокупил единственное известное мне, зато перекачанное Силой как на десяток огненных шаров – такая «припарка» может и потерянную руку отрастить. Морриган внешне неторопливо подошла к девушке и, укрыв своей шубой, отвела в сторону, в каморку, откуда выскочил пьяный стражник – практичная ведьма всегда носила с собой двойной комплект одежды в хитром рюкзачке с вложенным пространственным расширением: Думат знает много тайн и многими из них поделилась с дочкой-Эмблемой. Кунари и Шейла разорвали сковывающие Алистера и Кусланда цепи, а я тем временем склонился над Винн. Трупом Винн: старуха не выдержала голода, профилактических побоев – ведь нет способа сковать мага надёжнее, чем обеспечить его бессознательное состояние – и холода камеры, и тихо умерла. Судя по цвету кожи, началу формирования гнилостной венозной сети и эмфиземы, на фоне почти полного отсутствия трупного окоченения, около двух-трёх дней назад – если бы прошло больше времени, началось бы отслоение эпидермиса, да и газа было бы больше. С другой стороны, здесь прохладно… Интересно, почему дух не вылечил её? Неужели её веру в Андрасте могли подкосить просто избивающие её фанатики? С другой стороны, здесь мы с ней в разных весовых категориях: навряд ли целительницу, талант которой проявился ещё вне Круга, хоть раз били… Я встал и равнодушно вышел из камеры: кровь её я добыл ещё в Круге, да и непригодна та, что подёрнута тленом, а смерть старой целительницы была мне глубоко безразлична. Когда на меня перестал распространяться «иммунитет» в виде страха «цветов жизни» перед «злыми дядями» в доспехах и она начала со скрытым злорадством назначать мне взыскания за слишком громкое дыхание, я бы порадовался её смерти. Когда я стал магом крови, её смерть, такая её причина, позабавила, и, может быть, несколько порадовала меня. А потом мне стало всё равно – всего лишь ещё одно человеческое существо, бывшее когда-то крупной проблемой. Никто не гоняется за вылетевшим в окно комаром, который зудел над ухом всю ночь. – Мертва уже пару-тройку дней, – равнодушно ответил я на молчаливый вопрос кунари. – Хорошо, – так же равнодушно ответил Стэн, поворачиваясь к дверям. Я посмотрел на Алистера и Кусланда, что вновь вернул себе вид короля без короны, и поморщился их разделению вещей стражника: Айдан взял себе сапоги и штаны, а Тейрин – плохонький доспех и наручи с дрянным мечом. Я скинул с плеч мешок и достал оттуда недостающие «элементы гардероба» для королевского бастарда, на возмущённый взгляд Кусланда ответив, что ничего больше у меня нет и он, в принципе, может натянуть рубахи Лелианы, Алистера и Винн. А уж как он взбесился, когда Морриган и всё ещё дрожащая, но явно принявшая внутрь содержимое обеих моих фляжек Лелиана в весьма добротном кожаном доспехе и меховом плаще вышли из комнатки стражника… Зато плодиться он точно не будет – Морриган расстроила его реакция и требования нормальной одежды вместо этого «пропахшего потом и трупом барахла», и она незаметно приложила его семейным проклятием бесплодия и мужской слабости. – Алистер, Кусланд, Лелиана, Морриган – вернитесь в Гортхем, – мрачно сказал я, оценив боеспособность троицы первых. – Что? Но!.. – попытался встрять Алистер. – Вы устали, голодны, замёрзли и избиты, – отрицательно качнул головой я. – Из вас сейчас вояки, как из меня балерина. – Ты так плохо танцуешь? – вяло хихикнула чуть отживевшая и изрядно опьяневшая Лелиана. – Танцую-то я неплохо просто потому, что хорошо владею телом, – хмыкнул я, поневоле вспоминая некоторые ритуалы, требующие буквально узелком связаться. Увы, ритуальная магия – это не только бесконечные расчеты, вырезание фигур и непонятные слова. – Но даже у тебя выйдет лучше. – Мне обидеться? – чуть сильнее улыбнулась пьяная орлесианка, память которой я слегка затенил. Чтобы полностью стереть всё это уже поздно, но вот скрыть и подретушировать… Тоже поздно, если бы не Хоннлит, не сумел. – Нет, что ты, – я доброжелательно улыбнулся. – Просто ты не совсем танцор, верно? – Я могу драться, – шагнул вперёд Кусланд… И тут же отлетел назад, когда я мощно ударил его в челюсть. Меня и природа силой не обделила, да ещё усиление от искусства воинов-чародеев… В общем, повторить подвиг Шейлы с размазыванием чужих голов в лепёшку я не мог, но вот сломать в любом месте позвоночник ударом кулака – это можно. Но больно. – Я знаю, что ты можешь, – я недобро прищурился, заканчивая просматривать переданные мне воспоминания Морриган о разговоре с Лелианой… И её воспоминания о событиях последней недели. – Поэтому ты пойдёшь в Гортхем. – Но я приказываю!.. – быстро поднявшись, Кусланд зло ощупал подбородок и сплюнул пару выбитых зубов с кровью. – Я – Командор! Я рванул к аристократишке и, схватив его за грудки, поднял в воздух. – Ты… Приказываешь? – тихий вопрос буквально повис в воздухе. – Ты… Мне? Напомни, кого из нас собирались принести в жертву? Кто из нас согласился принять веру этих сектантов в обмен на жизнь? – Это была военная хитрость, – зло процедил Кусланд. – Подожди… – поднял руку Алистер. – Я не помню такого. – Зато я помню, – рыкнула орлесианка. – Всё помню. И – всех. Кулачки девушки сжались, на глаза набежали злые слёзы… И она весьма неожиданно для всех оказалась в объятиях ведьмы, которая, шепча что-то успокоительное, отвела её в сторону. Я разжал руки и позволил Кусланду рухнуть на пол. Быстрый удар кулака в лоб замаскировал комбинацию усыпления и ужаса – и тело аристократа рухнуло, как мешок картошки. – Думаю, никто из нас не хочет видеть это существо рядом… – я потянулся к подбородку, но на полпути вспомнил о щётине и раздражённо опустил руку. – И отпускать его слишком опасно… Да и не стоит. Я с намеком покосился на обнявшихся девушек и, поймав взгляд ведьмы, довольно сощурился. – И что ты предлагаешь? – подозрительно поинтересовался королевский бастард. – Думаю, у Морриган есть пара идей, которыми она с радостью поделится с нашим «другом», – я презрительно покосился на лежащее тело и накинул на него ослабленную донельзя ходячую бомбу, поставив триггер активации на попытку заговорить – навряд ли Кусланд сможет бодрствовать молча больше минуты...* * *
Удивительно, но в храме, незаметно перешедшем в пещеры, осталось несколько десятков защитников. Часть из них, по примеру давешнего стражника, заливала глаза спиртовыми растворами и навряд ли смогла даже достать оружие – этих убить было проще всего. Немногочисленных трезвых и бодрствующих ликвидировать было сложнее, но не намного – лишь драконовод со своими питомцами и парой гостей из Тени доставил некоторые хлопоты. Зачем убивать? Потому что у нас за спиной остались союзники и заклятый ходячей бомбой и регенерацией враг, посаженный на кол – он просидит так ещё не один час... Подойти к нему не даст силовой барьер, запитанный от крови Колгрима и Кусланда, но если за дело возьмётся умелый маг... Который среди сектантов точно был – кто-то же призвал демонов. Если он был не здесь и может вернуться, то встретится, либо с нашими соратниками, идущими по единственной тропе, либо с нами – идущими к храму. Если только он не умеет перемещаться иными способами… Конечно, убить Кусланда можно и дистанционно, но лучше пусть пока посидит… А потом отправляется ко мне в ловушку душ. Шейла привычно толкнула двустворчатые двери, но на этот раз за ними оказалось совсем не помещение, а покрытый льдом мост, опирающийся на вздымающиеся ввысь пики. – Надо же, атааши! – выдохнул Стэн, подняв взгляд на вершину правого холма. – Если эта штука меня проглотит, у нее случится несварение. Немного утешает, – фыркнула Шейла, поднявшее себе настроение до привычной планки – убийства «мелкомягких» всегда радовали голема. – Атаковать или пусть останется, как есть? – я вновь потянулся к подбородку и отдёрнул руку, наткнувшись на седую щетину. – А зачем атаковать? – полюбопытствовал Давет. – Это не порождение тьмы и оно не нападает на нас… – Так-то да… Но ведь Архидемон – дракон, – вяло попытался я уговорить «коллег». – Но ведь и берескарн – медведь, – логично ответил бывший вор, подводя черту. Мы неторопливо прошли между пиков, глядя больше вверх, чем вниз – падение вниз казалось более вероятным и, чего уж там, приятным, чем участь закуски в пасти дракона. Чем ближе мы подходили к скале, в которой должен был покоиться прах Андрасте, тем больше шумов возникало в магическом диапазоне – Завеса высоко и тонко дрожала, складывая диковинную мелодию, что не под силу исторгнуть ни одному инструменту. Хрустальный звон вьюги, тихий шепот песчаных барханов, скрип кожи, горячее дыхание, шорох колец кольчуги, ласковый шелест моря, гул пламени, шорох и треск разрядов, мощный рокот прибоя, гулкий грохот камня,– не только звуки, но образы, виды, запахи… Всё вместе, сжатое в краткий миг и растянутое в бесконечность. Я на секунду прикрыл глаза и погрузился в невероятную мелодию, поющую без слов обо всём на свете, потянулся к ней… И открыл глаза, в которых ярким серебром вспыхнули водовороты скверны. Как во сне я наблюдал за тем, как моя рука поднялась и сжалась в кулак. Впервые я услышал Зов Архидемона – прекрасную песнь… Но совсем не такую, как та, что звучала в камне вокруг меня, хуже, грубее… Слабее. Усилие воли – мелодия лириума усилилась и раздаётся уже не снаружи, а внутри, заставляя в такт ей пульсировать кровь, выстраивая ритм работы органов, ненавязчиво вплетаясь в каждую клетку и дальше – в душу, пронзая её и стыкуясь с жуткими татуировками, созданными по чертежам тевинтерского магистра. Колдовской узор сиял ровно и ярко, а всё тело словно окутало прозрачное светящееся белоснежным светом облако. Зов Архидемона слабел и истончался, звуча всё неувереннее и неувереннее… Секундная вспышка видения – крик ярости Архидемона. Перед моими глазами на миг предстаёт весь Тедас – огромный шар, летящий в пустоте, на котором горят миллионы маленьких тёплых огоньков – порождения тьмы. В воздухе раздался резкий звук оборванной струны: моя связь с ними прервалась, напоследок показав всё и всех… А вместе с ней слилась с фоном и мелодия крови мира, затихнув на минорной ноте. Я недоумённо моргнул и посмотрел на всё ещё поднятый кулак. Перевёл взгляд на двустворчатую дверь и заинтересовано присмотрелся к зазорам в ней, залитым очень знакомым металлом, который порой издавал совершенно невероятные мелодии… Завеса дрогнула, и я, повинуясь наитию, направил Силу в створ – никаких чар, лишь поток не преобразованной маны, принявший вид полупрозрачного фиолетово-серебряного огня. Пламя ударило в потемневшее от времени дерево и растеклось по нему, полностью обволакивая преграду, и резко рвануло внутрь неё. Лириум с тихим шипением втянулся внутрь, на ходу испаряясь, и двери легко распахнулись от лёгкого толчка, мягко скользнув на хорошо смазанных петлях. – Долг члена Бересаада велит мне спросить, что это было… – мрачно проронил Стэн. – Но я не хочу этого знать. – Иногда оно пугает меня до дрожи, – незаметно передёрнула плечами Шейла, явно уловившая больше кунари. – Давай пойдём быстрее и покинем это жуткое место. Я перевёл взгляд на последнего не высказавшегося члена отряда и вопросительно приподнял бровь. – Я… Увидел… Что ты. По-моему, даже у порождений тьмы больше общего с людьми, – Давет нервно облизал пересохшие губы. – Удивительно, что дракон не проснулся. – С чего ты это взял? – я иронично усмехнулся и кивнул наверх, на внимательно смотрящую на нас драконицу. – Просто она понимает, что шансы не в её пользу, а потому не нападает… После ста лет драконы разумны. Давет обернулся и вздрогнул – дракон приветственно рыкнул и я мог бы поклясться, что услышал в этом рыке изрядную долю насмешки. – Знаешь… Давай пойдём быстрее, – попросил бывший вор, устремляясь внутрь. – Как пожелаешь, о милостивый государь, – я весело рассмеялся и шагнул в тёмный зёв тоннеля. Мы неторопливо шли по каменной кишке, не слишком рассматривая барельефы на стенах, повествующих о жизни и смерти Невесты Создателя – отношение к Церкви и всему, связанному с ней среди нас колебалось где-то между «уничтожить при случае» и «совершенно безразлично», да и в принципе... Любительская резьба под слоем пыли и грязи, освещённая лишь тёплым сиянием пары виспов – не самое увлекательное зрелище. Вскоре барельефы сменились нишами, в которых стояли статуи Андрасте – стандартная троица: держащая щит, опускающая меч и держащая чашу. В отличие от Создателя, ей приписывается лишь три благодетели-области деятельности: защита слабых, правосудие и плодородие. Иронично, что ни в одном из этих занятий сама она не достигла сколько-то значимых высот… При жизни как Андрасте. Наконец, тоннель завершился и мы вышли в просторный зал, буквально пронизанный нитями лириума. Едва мы переступили порог, как в широких и низких каменных чашах взметнулось яркое пламя, а у единственной двери соткался дух. – Надо полагать, страж? – я заинтересованно посмотрел на лицо духа, что сохранил после смерти удивительную чёткость и непрозрачность, пытаясь понять, где же я видел это лицо раньше… – Приветствую вас, паломники, – доброжелательно-возвышенно проговорил дух. – Да, я Страж Праха. Я много лет жду вас. – Нас, – фыркнула Шейла. – За много лет вы первые, кто пришли сюда, – ничуть не смутился мёртвый страж. – Мой долг, моя жизнь – хранить Урну и открывать путь только истинно верующим, пришедшим поклониться Андрасте. Бесчисленные годы провёл я здесь и буду впредь, доколе не исполнится моя служба и Империя не обрушится в море. – Удобное оправдание, – скривился в язвительной усмешке я. – Что хочешь ты сказать? – всё так же благостно поинтересовался страж. – Тому, почему ты на самом деле остался здесь, дух Веры. Или не лириум в породе даёт тебе Силу, которую иначе ты будешь копить века? – Лишь вера – вот что держит меня здесь, – гордо ответил мертвец. – То есть ты не будешь против, если мы приведём сюда гномов и они выработают эту жилу? – я ласково улыбнулся занервничавшему призраку. – Это будет осквернением святого храма, где нашел покой Её Прах, – поджал губы враз утративший благодушие и возвышенность дух. – Ну-ну, – хмыкнул я, сложив руки на груди и приготовив несколько заклятий… Что явно не осталось незамеченным духом. – Но прежде, чем пройдёте вы дальше… Извольте ответить на один вопрос, – страж в упор посмотрел на меня и удивлённо мигнул. Взгляд духа осоловел, глаза расширились… Однако вскоре он с удивлением произнёс: – Ты не совершал ничего, за что тебя бы мучила совесть… Мне не о чем исповедовать тебя, путник. Удивительно, как разум твой далёк от догм истинной веры, хотя сердце твоё полностью пребывает в ней. – Да неужели? – я людоедски оскалился, с трудом удерживая гомерический хохот – уж к чему-к чему, а к андристианству я не близок ни в какой мере. Хотя… Андрасте не отличалась ни постулируемым всепрощением, ни защитой слабых, ни правосудием – лишь собственными интересами и достойной архидемона жаждой власти, богатства, славы, величия, как и любой священник и бог, будучи готовой идти и по головам, и по трупам. Всё во имя Веры, конечно же. «Создатель» же и вовсе был магистром Тевинтера, переродившимся демоном… Так что, в какой-то мере, я очень близок к ним, но навряд ли верующие разделят это мнение. Пока я размышлял о степени своей близости к двум богам – кто бы что ни говорил – адристианства, дух успел задать свои вопросы Шейле и Стэну, а вот на Давете произошла очередная осечка – денеримский вор, а ныне Серый Страж также не испытывал сомнений и угрызений совести ни за какие свои дела. Я задумчиво прищурился и усмехнулся – очень хорошо, что я тогда не дал ему погибнуть: уверенность в себе и своей правоте, то, что называют цельностью личности – вот единственное оружие в Тени, без которого даже бесконечная Сила не стоит и гроша. Главное, чтобы уверенность не стала самоуверенностью и гордыней. – Ну что же… – задумчиво проговорил страж. – Путь открыт. Удачи вам, и да обрящете вы то, что ищете. Дух растворился во вспышке мягкого белого света, который, впрочем, мог бы обмануть лишь Стэна – мы трое прекрасно ощущали присутствие духа поблизости. Мы неторопливо прошли в следующий зал… Буквально забитый духами Праха, натянувшими обличие призраков. Ближайший из них начал что-то спрашивать про жаворонков и людей, но поток проклятий и несколько сфер смерти – упрощенное донельзя облако смерти – изгнали демона в Тень. – И зачем так? – не слишком заинтересованно поинтересовался Давет. – Что если дверь теперь не откроется? – У нас есть Шейла, да и я ещё не разучился применять энтропийную смерть, – я равнодушно пожал плечами и пошел к следующему демону, что безучастно стоял напротив первого. – Оставлять их за спиной по меньшей мере неосмотрительно, а отвечать на бредовые загадки… Нет уж, пусть в недремлющем мире с ними развлекаются. Изгнав в Тень ещё семерых последователей Андрасте, мы прошли через распахнувшиеся двери в широкий коридор, в центре которого красовалась огромная пропасть. С нашей стороны над пропастью выступала короткая плита, от которой в стороны тянулись два рукава к боковым стенам. – Предполагается, что мы перепрыгнем? – недоуменно спросил Стэн, осторожно выглянув вниз. – Нет, – одновременно ответили мы с Шейлой, разглядев структуры чар в плитах. – Это чары. Магический мост… Очень интересное плетение, не такое грубое, как в силовом поле, но ориентированное лишь на твёрдые тела и... Да, развернуть это можно будет лишь там, где нет ничего существенно плотнее воздуха. Питание… Ага, ясно – просто улавливает фоновые излучения лириума. А если не сможет уловить, схлопнется. Не очень-то надёжно, но здесь вполне работает уже… Века. – Прекрасно, это очень важно, – ворчливо ответила Шейла. – Может, ты уже включишь этот мост и мы спокойно пройдём? – Подожди, нужно зарисовать пару узлов, – ответил я, деловито вынимая из мешка за спиной стальное перо и толстую книгу с обложкой из драконьей шкуры, больше чем на половину заполненную мелким убористым почерком. – Хорошо, что Морриган поделилась этой книгой – я и забыл, что теперь кое-что можно записывать… – А раньше было нельзя? – лениво поинтересовался Давет, бросая вниз камень, отколовшийся от настенного барельефа. Удара о дно мы не услышали. – Нельзя, – утвердительно кивнул я. – Я же был Усмирённым, а до этого – парией среди магов, которого каждый стремился как-нибудь зацепить… Попытаться, хе-хе. Я аккуратно очистил и убрал в мешок перо с книгой и быстро зарастил ранку на указательном пальце, откуда брал кровь для письма – во-первых, чары можно полностью описать лишь вкладывая в слова и изображения Силу, а проще всего это сделать именно так, а во-вторых – таскать ещё и чернильницу, да рядом с остальными вещами… Я не ломовая лошадь и не слишком хочу отмывать вещи от чернил. Я вытянул руки в сторону продолжения коридора и потянулся своей волей к точно такому же барьеру, как тот, что должен возникнуть над пропастью, но носящего мерцающий характер включения – раз в секунду он пытается создаться и когда ему это не удаётся, он включает «плиты» моста над пропастью. Сразу видно, что работа откровенно топорная – кто будет использовать щитовые чары в качестве сигнализации? Быстрый взмах кистями – плиты магического моста возникают из воздуха, вытягивая Силу из породы. Мы с Даветом и Стэном быстро перебежали на другой край моста, а вот Шейле доверить свою жизнь магии оказалось сложнее – она осторожно коснулась ногой полупрозрачного полотна, аккуратно перенесла вес… И рванула по нему что есть мочи, даже не дав нам времени отскочить в сторону – просто перепрыгнула нас, едва не задев голову Стэна, спружинила на выставленных вперёд руках и перекатилась вперёд, снеся двери в следующий зал. Секунда – и голем вскочил на ноги, поднимая руки в оборонительной стойке… А я увидел, как она регенерирует – тонкая струйка песка вытянулась из пола и проскользила по ногам к повреждённым рукам и спине, втянулась в сколы и полностью слилась с каменным массивом. – Воистину, Каридин был гением, – тихо прошептал я, глядя на последний такт регенеративных «органов» голема. Лёгкое напряжение – и у помещённого в пространственный карман тела голема начала формироваться аналогичная структура: теперь у меня достаточно материала, чтобы попытать счастье с ещё одной версией регенератора. Это не грубые заплатки-наросты, с помощью которых Шейла подключает природные кристаллы, это тонкая сеть, полностью покрывающая весь объём каменного тела, усиливающая и уплотняющая его, дающая возможность менять упругость и регенерировать. Тело Шейлы дёрнулось и в вытянутые руки мощно ударил тяжелый камень, тут же схваченный пошатнувшимся големом. Толчок – снаряд отправился к какому-то крупному полупрозрачному существу… Которое разрубило его на две падающие на землю части и бросилось к нам, раскручивая огромный меч. Стэн шагнул к фигуре и, легко взмахнув мечом, впечатал вражеское лезвие в моментально брызнувший осколками пол. Я зло зашипел, мелко подёргиваясь от разрядов колдовских молний, пробивших пассивную защиту каменного доспеха, магический щит и чары боевой магии. Ответный удар столкновением маны буквально размазал любителя метать молнии… А я рухнул на колено, роняя посох и с трудом удерживая собственную Силу от трансформации во враждебную энергию – второй маг противника применил столкновение маны. Колдовать в таком состоянии не выйдет, но ведь мой арсенал не ограничен магией – фантом упал на колени, оглушённый и изрядно обожжённый карой создателя. Я обернулся на предостерегающий крик Давета, поливающего молниями что-то у меня за спиной, и едва успел развернуть Щит-панцирь. Внутренняя энергия хлынула по телу и я схватился за ударивший в защиту призрачный кулак, с силой сминая плоть фантома. В тело врага с двух сторон впились каменные кулаки Шейлы и меч Стэна, успевшего расправиться со своим противником, в то время как Давет занялся моим фантомом, сойдясь с ним в магической дуэли. Призрак голема попытался забрать с собой хотя бы меня, яростно молотя по защитному полю – даже воли Усмирённого не достаточно, чтобы выдерживать такое напряжение больше сорока секунд… Точнее, тридцати восьми с четвертью. Но призрак голема не продержался этих секунд и с утробным воем распался. Я обернулся, вполне восстановившись для простейших чар, и успел увидеть, как Давет рухнул на пол под действием усыпления, моментально дополнившихся ужасом. Взмах рукой для дополнительной концентрации, Сила ревущим потоком устремилась в конструкт волшебной стрелы, наполняя это простейшее самонаводящееся заклинание огромный мощью. Мгновение – на правой ладони вспух маленький огонёк, быстро разросшийся до десяти сантиметров в диаметре и сорвавшийся в короткий полёт. Фантом закрылся силовым полем и я, недобро улыбнувшись, накрыл его дробящей темницей за ничтожную долю секунды до удара стрелы. Противоположно направленные чары соприкоснулись и уничтожили друг друга, породив вспышку нестерпимого жара, усилием воли заклинателя-призрака направленную от него. Стрела впилась в призрачную плоть, весьма неприятно повредив духовные линии, но не убив – наведённая фантомом дезориентация заставила Шейлу запутаться в ногах и рухнуть на спешащего Стэна, а облако смерти накрыло получившуюся композицию. Я укрыл трёх союзников растянутым донельзя силовым полем, а сам рванул в Тень – слишком далеко они оказались, чтобы я мог защитить и себя, и их, оставаясь в плотном мире. Шаг в Тени и быстрый выход. Звёздный клык, на ходу возвращаясь в материальный мир, впился в спину фантома, выдирая из него ману и с громким хлопком разрушая структуру чар. Облако смерти моментально рассеялось и я, дождавшись, когда закончится вложенный в силовой купол запас Силы, подбежал к бывшему вору, буквально вбивая в него перегруженное исцеление. Пальцы легко легли на веки и оттянули их вниз, я заглянул в «зеркала души»… И грязно выругался на тевене, лихорадочно сплетая пробуждение, забвение и рассеяние магии: заклятие ужаса было заботливо модернизировано с использованием знаний хоннлитского демона – я сам закончил расчёты к нему всего пару дней назад и лишь теоретически представлял, как такое можно исправить. Спящий человек в принципе более уязвим и внушаем, чем бодрствующий. Стандартное заклинание ужаса наполняет разум кошмарными чудовищами – но только теми, которые детально проработал автор чар. Если применить их, недостаточно представив нечто ужасное, чары не подействуют или и вовсе вызовут лишь смех… Думаю, излишне говорить, что далеко не все боятся, например, смерти? Того же Стэна чары ужаса с вложенным образом смерти не устрашат ни на секунду, как, впрочем, и любого демона, голема, порождение тьмы, дракона и некоторых других существ. Универсального «рецепта» не существует и не может существовать… Не могло – пока я не закончил расчёты своего шедевра, который сам вытаскивает из разума самые страшные видения. К счастью, я предвидел, что мне может понадобиться снять это чудовище, а потому создал и обратную модификацию, наслаждение, вытаскивающую всё самое светлое и радостное, а также «нейтральный» вариант, просто приводящий в чувство. Человек, как правило, не может вспомнить своего действительно самого счастливого дня – критерии счастья постоянно находятся в движении, да и само оно, как известно, «не оставляет памятных следов на душе», но бездушные чары просто просеивают память, выбирая те из них, что попадают в фильтр и вываливают их в сознание. Шансы пятьдесят на пятьдесят: или уцепится за канат из светлого, или навеки останется в бесконечном кошмаре, что вскоре перестанет навеиваться магией и начнёт создаваться сам собой… Но если нет нужды оставлять воспоминания о видениях, нет ничего лучше забвения и пробуждения. Рассеяние магии вспыхнуло бело-золотой звездой и укрыло бывшего вора погребальным саваном, разрушая магическое принуждение. Ментальный щуп вторгся в разум бывшего вора, стирая вызванные чарами видения. Пробуждение мягкой сетью окутало разум, гипофиз выбросил в кровь огромное количество эндорфинов, магия могучей волной ударила по триптофану, подменяя собой витамин D, надпочечники ответили адреналином… Давет дёрнулся, заскрёб руками по полу и начал бешено вращать глазами. Я аккуратно ударил его по челюсти и наведённая «суетливость» исчезла, сменившись удивлением. – Добро пожаловать в реальный мир, – я криво усмехнулся, быстро проверил Стэна и подошел к дальней от входа стене, на ходу доставая писчие принадлежности. – Подожди… Что это было? – напряжённо полюбопытствовал догнавший меня Давет. – Что-что… – рассеянно ответил я, всматриваясь в структуру чар в стене. – Двойники это были. Полные копии. Тебя ударила моя, если ты об этом. – Нет, я о том, чем она ударила, – замялся бывший вор. – Я ничего не помню, просто вот я упал, а вот я очнулся. – Это был наведённый ужас, – железное перо вывело хитрый изгиб и нырнуло за «чернилами». – Я развеял чары… Не знаю, почему ты ничего не помнишь. – А как ты узнал, что это?.. – смущённо, но подозрительно поинтересовался Страж. – Обычно лежащим без сознания не свойственно стонать от ужаса, – я равнодушно пожал плечами. Страх – естественная реакция, мобилизующая ресурсы тела для боя или побега, в нём нет и не может быть ничего постыдного… Пока ты управляешь им, а не он тобой. – А сейчас оставь меня… Нужно сосредоточиться, этот настоящий сад камней! – Сад камней? – удивлённо переспросил Давет. – Орлесианская игрушка, камни на лужайке, – я раздражённо вытянул неверный штрих из страницы. – Хватит разговоров. – Хорошо… На зарисовку ритуальной схемы, создающей дублей, ушло добрых полчаса, за которые Стэн и Даветом успели обсудить тезисы Кун, касающиеся магов, заедая философскую беседу какой-то снедью, вынырнувшей из заплечного мешка Стража. Я грустно вздохнул, с тоской вспомнив пространственный карман, где храню запасные тела – чтобы призвать что-то из привязанной к душе складки пространства нужно чудовищной с точностью представлять себе строение призываемого предмета и если с дополнительным телом это оправдано, то с, например, куском колбасы… Ну кто будет каждый раз, убирая еду, внимательно рассматривать каждый предмет духовным зрением? Даже карту стального пера нужно составлять добрые пять-десять минут, а уж что может быть проще стального стержня с полостью, куда закачиваются чернила, и нехитрым дозатором? А ведь чем неоднороднее состав предмета, тем сложнее его представить… Собственно, именно этот неприятный факт и стал причиной того, что все тела оборотней в таком кармане восстанавливаются до эталона с помощью привязанных к душе чар – процесс небыстрый и весьма затратный в смысле Силы, почти так же, как создание тела из чистой Силы. Но, не будь его, нам бы пришлось осматривать себя несколько часов перед каждым оборотом и надеяться, что мы ничего не пропустили. То ли дело одежда и некоторые иные вещи, буквально пропитавшиеся силой теневого начала от частого использования – их можно перемещать не отвлекаясь на изучение. Довольно странный казус: казалось бы, что может быть ближе запасного тела, а вот поди ж ты. – Я закончил, – проинформировал я философов, подходя к ним. – Наконец-то, – проворчала Шейла. – Теперь мы можем идти, верно? – Верно, верно, – хмыкнул Давет, поднимая мешок с пола и закидывая его за спину. – Дамы вперёд. – О, это так мило, – саркастично ответила Шейла, толкая двустворчатые двери. – Огонь? Действительно, немаленький зал был перечёркнут у входа стеной из оранжево-красных языков пламени, поднимающихся на добрые полметра ввысь из голого камня. – Давет, ударь-ка холодом, – я кивнул Стражу и приготовился ударить по чарам, поддерживающим горение. Поток холода сорвался с рук мага и укутал собой моментально опавший до жалкого десятка сантиметров огонь и нагрузил узлы плетения, отвечающие за горение. Пара быстрых взмахов, обозначающих цели, шестнадцать ударов магического стилуса – и чары рассыпаются, утратив стабильность. Весь процесс не занял и десятка секунд, а потому сформировавшийся призрак не успел даже рта раскрыть, как магическая преграда исчезла. – Святотатцы! – гулко проревел дух, выхватывая молот из-за спины и пуская по Завесе характерную волну. Пыль в десятке мест по бокам от мертвеца всколыхнулась и выстрелила вверх конусообразными вихрями, быстро изогнувшимися и принявшими знакомый вид – духи Праха. Активно перерождающиеся в демонов Гнева духи Праха. – Как посмели вы осквернить это святое место?! С моих рук сорвался универсальный ужас, тотчас бессильно стёкший по щиту из Веры и Гнева перерождающегося стража – он был последним, кого не коснулись процессы изменения, но сейчас в его ауре ярко полыхала оранжево-чёрная ненависть и прозрачно-алый Гнев, быстро захватывая всё новые участки души... И вытягивая бездну Силы на трансформацию. Шейла метнула камень во вместилища духов по левую руку, Давет начал дуэль с правыми, Стэн с мечом наголо шагнул к молотобойцу… А я выпустил в стража длинную серию проклятий, разрушающих, связывающих и дезориентирующих. Ученик Андрасте с ненавистью перевёл на меня взгляд горящих угольев, заменивших его глаза, и проревел: – Это ты! Это всё ты! Тварь сделала шаг вперёд и получила по шее двуручником Стэна, объятым чарами телекинеза и холода. Страж отшатнулся, держа исполинский молот на отлёте, вскинул руки и высоко и громко заревел, отбрасывая кунари в сторону и заставляя Давета прервать творение чар и схватиться за уши, из которых потекли струйки крови. – Вы все сгорите в пламени моего Гнева! – проревел мертвец, захлёстывая горло поднявшегося на колени Стэна удлинившейся и утратившей человеческий вид рукой. Секунда – и призрачная плоть превращается в лаву, из которой состоят тела Гнева – пока что тоже призрачной, а потому почти не обжигающей. Магическая стрела впилась в верхний слой души стража, проделывая в ней небольшое отверстие – в процессе трансформации всегда возрастает уязвимость к чарам Духа – а следом в него вошла сфера смерти, раскрывшаяся внутри подобно чёрно-алому цветку и растворившая изрядную часть груди призрака. Ученик Андрасте тоскливо и протяжно завыл, бросаясь на меня с молотом наперевес… Но на полпути рухнул на колено – Стэн обрубил душившее его щупальце и из него брызнула утекающая Сила. Полудемон повернулся к кунари и выдохнул длинную струю огня. Стэн мрачно нахмурился и направил меч во врага. Напряжение внутренней энергии – и с двуручника сорвался топорообразный перпендикулярный полу поток быстро рассеивающейся энергии. Потоки соприкоснулись и большая часть огненных брызг бессильно разошлась в стороны, пропуская технику к духу, который принял её на уплотнившийся магический щит, лишь отступив на пару шагов назад… и рухнув на колено – святая кара не делает различий между целями. Страж зло посмотрел на меня и метнул свой молот. Я скрестил руки, вливая Силу в щиты и разворачивая Щит-панцирь… И под аккомпанемент хруста рёбер отлетел в предыдущий зал, покатившись по полу – демонов духовный артефакт ударил с большей силой, чем я мог предположить. Я кое-как поднялся на локтях, сплюнул пузырящуюся на губах кровь и вытянул трясущуюся руку в сторону стража, вновь сцепившегося со Стэном – молот сам собой вернулся в руку мертвеца. Из ладони ударил длинный и тонкий духовный щуп, впившийся в спину моментально взвывшего ученика Андрасте и начавший выкачивать из него Силу, которую я пустил на исцеление костей и пробитых лёгких. Стэн снова ударил лезвием по шее мертвеца и на этот раз удар возымел эффект – призрак начал рассеиваться, по большей части втягиваясь в духовный щуп, через который я тянул Силу. Кости с громким хрустом сложились в исходное положение, дыхательные пути очистились от крови и ошмётков плоти, лёгкие расправились и втянули в себя поток холодного, сырого, затхлого – но такого вкусного воздуха! Я поднялся на ноги и, опёршись на посох, поспешил в последний зал… Но это оказалось излишним – Давет с Шейлой до поры вполне успешно сдерживали добровольно сжегших самих себя последователей Андрасте, а когда к ним присоединился Стэн – смяли, откинули и уничтожили физические вместилища духов, на время изгнав их в Тень, где те, возможно, никогда не бывали. Так или иначе, больше мы их не увидим: вернуться в плотный мир самостоятельно их сил не хватит, а в Тени полно своих обитателей. Сожрут, подчинят или просто загонят вниз – не суть важно. – Что-то ты в последнее время постоянно полумёртвый, Дайлен, – с беспокойством нахмурился Давет. – Есть такое, – я равнодушно пожал плечами, безо всякого почтения поднимаясь по ступеням. – То меня считают самым опасным или ненавистным, то чары зубодробительные творю… Ничего, всё, что не убивает, делает сильнее. – Серьёзно? – недоверчиво поинтересовался бывший вор. – Серьёзнее некуда, – я криво усмехнулся, обвязывая урну с прахом хитрым узлом и перекидывая её через плечо. – Ну что, пойдём? – А зачем ты берёшь её всю? – полюбопытствовал Страж. – Потому что не пропадать же добру? – я криво усмехнулся. – Кроме того, будет интересно посмотреть, как эта хрень работает… И работает ли. – А если не работает? – продолжил настаивать Давет, недоверчиво глядя на мою ношу. – Тогда вытяну праны из местных, преобразую и волью в эрла, – я пожал плечами. – А почему тогда с самого начала не сделал так? – Во-первых, это вызвало бы недовольство Церкви, что нам пока что опасно. Во-вторых, тогда бы мы не успели посетить Бресилиан – эрл не из тех, кто станет тянуть с тем, что считает важными делами и не факт, что мне бы удалось убедить его, что людских войск будет маловато, чтобы пробиться к Архидемону. Да и вопрос верности… А в-третьих – мне было интересно, как охраняют прах. – Надеюсь, охрана тебя не разочаровала? – грустно хмыкнул Давет. – Винн уж точно не разочаровала… – Мне безразлична её жизнь и смерть, – я равнодушно пожал плечами. – Она бы попыталась убить меня, как только поняла, что я не совсем Усмирённый, так что её смерть была вопросом времени. А вот Лелиану жалко… – Это да, – помрачнел бывший вор, даже не поднимая вопроса Кусланда – предателей и насильников в Ферелдене не любят, так сложилось исторически. – А вы что думаете? – полюбопытствовал я. – Мне всё равно, хотя эти задержки перед походом на Архидемона раздражают меня, – мрачно скривился Стэн. – Политическое устройство ваших государств неэффективно – кунари давно задавили бы Мор. – Жаль, что этот прах не может заставить воды расступиться. Больше мне нечего сказать, – прокомментировала путешествие за прахом Шейла. – Оно уверено, что в нём есть какая-то чудодейственная сила? – Уверен, здесь даже воздух насыщен Силой… А вот исцеляет ли она – вопрос, да, – я поправил узел, в котором нёс урну. – В любом случае, даже если она убьёт Эамона, у нас есть этот… Банн. И мальчишка. Собственно, от Эамона нам нужны его связи – к старому солдату, герою войны за независимость, прислушаются многие, а вот к его родственнику и уж тем более безусому мальчишке – почти никто. – Басра Вашеден, – ругнулся в сторону Стэн.