Тебя здесь не было

Эми пришлось бежать так быстро и долго, как никогда не доводилось. Дождь тарабанил по крышам и дороге, подгоняя её переставлять несгибающиеся от страха ноги активнее и задорнее. Ей казалось, что ещё немного, и она проглотит собственные лёгкие, перемолотые в кровавую кашу… — Джимми! — выпаливает она, залетая в открытые двери помещения, напоминающего подвал. Жутко, однако деваться некуда. –Джимми, меня прислала к тебе Тиффани… она сказала, что ты можешь мне помочь… эй?.. Эми остановилась, смотря в темноту. Как нельзя кстати загорелся блеклый свет в конце коридора и она сделала несколько шагов ему навстречу, стараясь не упасть и не опрокинуть ничего. Тифф вытолкала её из дома, сунув в руки рюкзак с вещами, и бросила вдогонку несколько описывающих слов об этом самом гении Джимми, едва ли не единственном, кто в состоянии ей помочь окольными путями вернуться домой. В своё время. — Шагай сюда! От внезапного выкрика девушка сотрясается, прижимая к груди рюкзак. Она замирает, старательно щурясь в попытке высмотреть в темноте очертания фигуры говорящего. — Я сказал иди сюда, сука! Словно от удара под дых, девушка сгибается, ошарашенная подобным выражением в свою сторону… а в свою ли? — Я ничего не знаю, клянусь! — раздается голос помоложе, явно принадлежащий мужчине; Эмили, затаив дыхание, остается ждать в «безопасности», боясь идти на голоса. Слышится оглушающий грохот и треск металла. За ним крик и хруст. — Выродок, ты играешь со мной? — тихо проговаривает грубым тоном напавший. Вспомнив, что Тиффани предупреждала о средствах самообороны, Эми трясущейся рукой открыла рюкзак, судорожно ища что-то, чем можно оглушить, выстрелить или обезвредить преступника. Нащупав рукоятку чего-то тяжелого, она, не разобравшись в том, что это за предмет, крепко сжала его во влажной ладони и шагнула вперед, управляемая желанием спасти последнего, кто может вернуть её домой. В метре от входа в комнату, где продолжался грохот и стоны страданий, чья-то крепкая хватка остановила отчаянную. Вскрикнув от внезапного ощущения невесомости и боли в области грудной клетки от сильного сжатия, Эми замахнулась и провела орудием обороны в воздухе. Почувствовав под ногами землю, девушка обернулась, осознав, что стоит за спиной Льва, который успел отгородить её от опрометчивого поступка. Его рука оказалась направленной на лысого полноватого мужчину, который согнулся над телом окровавленного юноши. Эми, выглянув из-за плеча андроида, с ужасом отметила про себя то, что её предполагаемому спасителю на вид не больше шестнадцати лет… Его грудная клетка едва вздымалась; руки Джимми были вывернуты в неестественном положении, а одно колено буквально вогнуто в ногу. Он издавал тяжелые хрипы, а лысый продолжал давить пяткой на его живот. Попытка вырваться вперед, дабы помочь пострадавшему, была снова остановлена Львом. Он завел ладонь себе за спину, сжимая запястье Эми. — Он умирает… он умирает! Голова, превратившаяся под россыпью ударов в нечто лишь отдаленно напоминающее часть человеческого тела, безвольно колыхнулась, пав на плечо. За этим последовал выстрел. Убийца пал замертво рядом с телом своей жертвы, выкрикнув что-то нечленораздельное в адрес стрелявшего. От нового резко возникшего грохота Эмили сжалась, инстинктивно прижавшись к руке Льва и спрятав за тканью его рубашки, выступившие крупными горошинами слезы. Ощущение дрожащего тела девушки рядом заставило андроида и самого едва заметно вздрогнуть. Холодный взгляд неожиданно приобрел живой огонь; Лев, сохраняя отстраненность, заложенную в нём с самого начала, лишь опустил голову, кивнув Эмили, чтобы та прекратила трястись, ведь рядом с ним — ей безопасно. — Всё в порядке. — Что? — девушка встряхнула головой, делая шаг назад. — В порядке? Что именно «в порядке»? Два трупа? Лев смерил её взглядом, ровно выдохнув. Он так давно не общался с людьми, что и забыл, насколько виртуозно они умеют нагонять панику. Но испуг Эми зародил в нём что-то новое. То, что андроид никогда ранее на своей системе не ощущал. Что-то между полным контролем над кем-то и возбуждением. Её дрожь, боль и животный страх смерти, тонкие пальцы, отчаянно сжимающие ткань его рубашки и бессознательный поиск защиты запустили в нём доселе спрятанный механизм невероятной силы. Лев слегка подвис, упиваясь этим непередаваемым чувством, едва не забыв, собственно, ради кого весь этот спектакль. — Эмили, — он снова взял её за руку, властно притягивая к себе, — тебе нужно успокоиться. — Успокоиться? Как ты можешь так спокойно об этом говорить? — она дёрнулась, задыхаясь от волнения и возмущения, но лишь заставила Льва сильнее сжать своё запястье. — Долбануться, господи, что я здесь делаю… я хочу домой, пожалуйста, я хочу домой!.. Эми закричала, отчаянно ударив Льва по груди ладонью. Широко раскрыв глаза, он уставился на неё, наблюдая за реакцией. Слезы такой желанной девушки подействовали на андроида несколько странно; покрасневшая кожа вокруг глаз и побледневшие холодные щёки очаровали созданного по образу человека. Запустив пальцы в спутанные белые волосы, Лев прижал девушку к своей груди, заставляя слушать стук конструкции внутри, имитирующей биение сердца, сделанную настолько искусно и филигранно, что неосведомленным не отличить её от настоящего органа, перекачивающего кровь.

***

Лев был доволен проделанной работой. Эмили лежала на его кровати, отсыпаясь после случившегося с помощью успокоительного и снотворного, и это наконец-то заставило его понять многие выражения в стиле «порхающих мотыльков в животе» и «горящего пламени счастья внутри». Ранее он воспринимал эти фразы буквально, не осознавая их значения; сейчас бы он всё скинул на сбой в прошивке, но виной тому — его личный вирус, забравшийся так глубоко под искусственную кожу, что не вытравишь даже форматированием памяти. Он выдохнул, решив мешающий его «началу семейного счастья» вопрос о трёх трупах, два из которых человеческих и один его некогда верного наемника, и вернулся домой, полный энтузиазма всячески проявлять ту призрачную и непонятную «нежность» к своей боем завоеванной возлюбленной. Несмотря на своё похождение и цель создания Лев был старомоден. Он старался обустроить своё жилище подобно тому, в котором жил его создатель, изучив понятие «уюта» для глаз живого существа. Деревянная чёрная мебель и тёплого медового цвета стены с картинами одного известного в прошлом столетии художника-новатора, открывшего новый стиль в живописи, создавали впечатление осведомленности и человечности, тонкой душевной организации своего владельца. Красные дорожки на полотнах картин всегда напоминали Льву о крови. Проводя кончиками пальцев по шероховатостям мазков он вспоминал температуру красной жидкости, её вкус и запах. Не давал себе забыть о жертвах во благо своей цели. Бросив ключи в кресло, мужчина остановился у кровати с нежно-голубыми простынями, на которых лежала Эмили, погруженная в сон благодаря необходимым её организму успокаивающим препаратам. Льва тотчас привлек изгиб её шеи. Открытый и самый уязвимый участок на теле человека, в который он не один раз по самую рукоять вставлял нож и сворачивал резким и безжалостным движением рук. Её пухлые губы слегка приоткрылись и застыли, будто она забыла, что хотела сказать кому-то в своём сне. Наверняка ведь сейчас ей что-то снится? Или кто-то. Лев присел на край кровати, засмотревшись на трепыхающие пушистые ресницы. Её беззащитность казалась ему невероятно прекрасным явлением, будоражащим всё, что в нём можно назвать человеческим. Коснувшись открытого плеча губами, он уже не боялся её разбудить. Даже не боялся того, что не сможет остановиться. Лев стал покрывать молочную кожу поцелуями синтетических губ, и, дойдя до шеи, вдруг замер, кончиком носа прочертив линию до уха. Головокружительный запах кожного покрова, суховатый, сладкий, разрывающий на части все границы. Эмили больше некуда бежать, у неё здесь есть только он. Его создали больным. Глубоко привязанным. Так почему ему сейчас необходимо сдерживаться рядом с причиной своей болезни? Сквозь опьяняющий эффект препаратов Эми замычала, ощущая настойчивые ласки. Сгорбившись над ней, Лев подмял горячее податливое и отзывчивое тело девушки под себя, бесцеремонно сжимая бедра, исследуя шершавыми пальцами оголенную талию, сгреб низ майки и открыл живот, вздрагивающий от слабых вдохов. — Лев?.. Лев?.. — Эми бессильно застонала, «оглушенная» воздействием снотворного, не в состоянии сопротивляться андроиду. Сжимая свободной рукой её запястье, Лев считывал пульс. Он становился всё отчетливее, упивая мужчину чуткой реакцией хрупкого организма на его деяния. Тихие мольбы над ухом будоражили рецепторы. Мягкая. Нежная. Рядом. С ним. И главное: она целиком и полностью его. Он властен над ней. Лев снова проникся дрожью и её страхом. Тем, что она испытала при виде смерти, прижимаясь к его руке в поисках спасения и помощи. — Чш-ш, — успокаивающее зашептал он у её виска, шерстя внизу рукой, нащупывая белье. Эмили открывала глаза, стараясь сфокусировать зрение на его лице, но из-за сильной сонливости могла лишь задерживать взгляд на губах или глазах, ловя призрачные следы поцелуев на разных участках тела. А затем холод. Он раздел её и больно сжал грудь, заставив крик комком застрять в горле, заглушив его мягким поцелуем в губы, отвлекая от дискомфорта. — Посто-ой… — Эми всеми силами пыталась отрезвиться от сна, но её не отпускало; Лев издавал странные звуки, подобно зверю, овладевшему добычей. Он сжимал и доводил до желания впасть в бессознательное состояние, но Эмили так и оставалась на границе реальности и сна. Вдруг он взял её лицо в свои ладони, нежно поглаживая большими пальцами кожу. В этом жесте для него было бесконечное количество любви, которую он ощущал сквозь века. Первое касание к себе — холодному металлическому сооружению — её ладонями. Удерживая Эми, он совершил первый толчок, плавно проникая внутрь своего человека. Девушка, будто задыхаясь, дёрнулась, хватаясь за плечи мужчины. Не осознавая до конца, что с ней происходит, она предприняла попытку уйти от распирающих ощущений внизу, но спровоцировала Льва двигаться лишь быстрее и глубже, пока с её губ не сорвался первый громкий вскрик и последовавший за ним глубокий вдох. Лев отпустил себя, погружаясь в гамму чувств, испытываемых при соитии с такой желанной и нужной ему Эми. Он свято убедил себя в том, что она испытывает то же самое, а если пока что нет — обязательно испытает. Наверняка. Он не позволит этому не случиться.

***

Укутавшись в мятую простынь Эми зевнула, наклонившись, и убрала волосы с лица. Последние события для неё были туманны, размыты, совершенно неясны. О присутствии рядом Льва напоминали только темно-синие пятнышки на теле, которые он оставил на ней в порыве чувств. Эмили взглянула на столик рядом с креслом. На подносе стояла чашка с горячим кофе и несколько булочек с сахаром. Она сглотнула, переведя взгляд на дверь. Обрывки воспоминаний встали в ряд, рисуя картинку с ясным сюжетом. Признаться себе в том, что все случившееся — не сон — почти нет сил. Нет, их нет вовсе. Совсем. Она пересела в кресло, чувствуя укол боли в области груди и взяла чашку, отпив горячего напитка. У Эмили закралась мысль, что её обманули. И только холодный взгляд Льва отрезвил абсолютно сразу: ложь вскрылась, но только куда теперь деться с этой правдой? — Вкусно? — спросил Лев и уголок его губ со шрамом даже вздрогнул в подобии улыбки. Эми кивает, копируя улыбку. А ей горько, как никогда.