Другой мир

    — Мам, я в курсе, что поход в лес — это тяжело и опасно, — бурчала я, закатывая глаза каждый раз, когда мама вновь обеспокоенно твердила мне остаться дома. — Ну уж нет, на улице чудесная погода, грех не воспользоваться! Я тоже тебя люблю и буду осторожна, пока!     Я тяжело вздохнула, смотря на дисплей телефона, где отображался завершенный вызов с мамой. Вроде бы, живу одна, уже совершеннолетняя, но мама все равно печется обо мне, даже слишком. Звонит чуть ни каждые пять минут, спрашивая о всяких мелочах: начиная от погоды и заканчивая ужасными новостями из телевизора. Порой, даже схожу с ума из-за такой гиперопеки. Вообще я удивлена, что меня добровольно отправили заселяться в новую квартиру. Помню было столько слез мамы, но отец твердо заявил, что я уже взрослая и пора мне жить отдельно. Каждый раз поражаюсь тому, что у меня очень хороший папа.     На данный момент я на даче, нужно было взять оставленные здесь вещи мамы, которая сама не может это сделать, уверяя меня, что до жути не хочет пересекаться с местными старухами. С этим я полностью с ней солидарна, бабки очень противные. Желание сходить в лес пришло спонтанно, но было полностью мною одобрено. Ибо на улице чудесная погодка, лето как-никак. Природа хорошо влияет на организм, да и поможет мне набраться новых сил перед экзаменами. Первые прошли успешно, осталось ещё два, и я свободна, пока не подам документы в учебное заведение. А вот с этим у меня небольшая возникла загвоздка.     Моя душа теплит профессию учителя музыки и искусства, но! мама твердо мне заявила, что я пойду в юридический. Возражать я ей не могу, она постоянно на меня кричала и говорила, что это только ради моего блага и будущего. Папа не вмешивался, оставаясь в стороне. Противоречить маме с этим не могу. Чуть что, так она сразу же хватается за сердце и говорит, что я ее не люблю, раз позволяю такие припадки. Я сдалась. Пришлось заниматься ненавистными мне предметами, чтобы была возможность поступить в юридический.     Пока я размышляла о совей горькой судьбе, я уже бодро шагала по протоптанной тропинке и оглядывалась по сторонам. Вдыхая чистый воздух, я широко улыбнулась и, сняв с ног ботинки, с удовольствием пробежалась по ещё мокрой от росы траве. Трава приятно щекотала кожу, я невольно рассмеялась. Как приятно почувствовать себя вновь живым человеком, а не ходячим роботом, который то и делает, что зубрит. Этого мне определенно не хватало.     Прогулка по лесу затянулась на два часа, но я ни чуть об этом не сожалела, даже лесной малины собрала. На обратном пути я уже шла слегка расстроенная, ибо мое веселье завершилось. И, пока я начинала погружаться в свои мрачные мысли, я услышала журчание травы и поспешила к источнику звуку. Это был крутой овраг, под которым и была широкая река.     — Ух, ты! — восторженно воскликнула я и стала фотографировать местность, сделав шаг вперёд.     Но это было моей роковой ошибкой. Стоило мне сделать один шаг, как моя нога заскользила, а вместе с ней и я.     Говорят перед смертью пролетает вся жизнь? Боюсь согласиться, но да. Я летела, чувствовала свою невесомость, а в голове возникали воспоминания. Вот я приношу свой дневник, где есть тройка по истории. Мама ругается, сильно ругается и наказывает меня. А тут папа показывает мне свою старую гитару и начинает на ней играть. Я наивно-детскими глазами смотрела на музыкальный инструмент. Тогда-то и возникло мое желание посвятить себя музыке. Но я предала свои мечты и посвятила свою жизнь желаниям родителей, они будто исправляли свои ошибки на мне.     — Мама, папа… простите… — слова беззвучно срываются с губ, а из глаз текут слезы.     Я вас очень люблю, даже если вы хотели видеть себя вместо меня. Даже если вы буквально впечатывали в меня свои эгоистичные мысли и желания. Я все равно вас люблю.     Удар. Перед глазами все потемнело. Я так и умру?..

***

    Голова у меня болела нещадно. Казалось, что изнутри кто-то долбит по черепу со всех сторон.     Что со мной такое? Вроде бы, я поговорила с мамой, прогуливалась по лесу и падала с обрыва.     Потом… потом провал. И вот я здесь, с ужасной болью не только в голове, но и по всему телу. Как будто я упала непросто с обрыва, но и еще катилась, катилась…     Что за бред? Надо сосредоточиться на нынешних проблемах.     Возможно, у меня провал в памяти. Но что случилось? Ведь так бывает, что сам момент травмы и то, что было до, человек не помнит, — ретроградная амнезия, кажется. Но откуда взяться такой травме?     Пока что вывод только один — надо попробовать открыть глаза, поспрашивать, что со мной и где я сейчас. И думать дальше.     Тело я чувствовала только как один огромный ком, приносящий тупую боль, поэтому даже не пробовала пошевелить рукой, чтобы подать знак спасшим её людям.     Я только с третьей попытки сумела разомкнуть веки. В глаза сразу же ворвался очень яркий свет, обостряя боль. Неосознанно я несколько раз моргнула, дав глазам привыкнуть. И сразу же попала в тупик.     Над головой был потолок. Самый обыкновенный потолок в самом обыкновенном доме. Вот только откуда он взялся, если я была в лесу? Да и от дачных поселков было далековато. И всё выглядело таким странным. Неожиданно ярким. Неестественным.     Можно было точно сказать, что это не заброшенная древняя хижина, что в теории могла быть рядом. Нет, это был обжитой нормальный дом. Было заметно постоянное присутствие человека, а краем глаза она зацепила висящие на стенах пучки трав.     Зачем кому-то засушивать столько?     Первые пару секунд я была всё ещё дезориентирована, но тут резко включились все остальные органы чувств. В нос сразу же ворвалась смесь успокаивающих травяных запахов, а потом я разобрала чьи-то слова:     — …слышишь меня? Елена!     Чей-то голос повторил это имя несколько раз, а затем я ощутила прикосновение к запястью. Да что такое-то?     Я попыталась повернуть голову, и пусть удалось мне это совсем немного, было достаточно.     Рядом с… постелью? сидел мужчина в каком-то очень старомодном костюме. Темные длинные волосы были собраны в небольшой хвост сзади, а серые глаза скрыты за круглыми очками. Облик показался мне совершенно незнакомым, хотя я знаю всех в своем дачном поселке. Если я, конечно, там.     Теперь я запуталась ещё сильнее. Кто это такой? Где мы находятся? Почему он так странно одет? Что вообще происходит?     Я попыталась что-то сказать, но по горлу словно поскребли наждачной бумагой. Вместо нормального звука вышел только подавленный хрип. Мужчина сразу это заметил и подал мне кружку, откуда шёл едва сладковатый запах. Рядом с ним, на столике, были открыты ещё несколько пузырьков. Лекарства? Почему немного в такой странной форме?     Почему всё как… несколько веков назад? Прям восемнадцатый или девятнадцатый…     Он помог мне приподняться и придержать кружку, потому что рука так и норовила разжаться. Сначала я засомневалась, но быстро пришла к выводу, что если бы меня хотели убить, то сделали бы это раньше, пока я была без сознания. Вряд ли в чашке есть что-то помимо сильно растворённого сиропа.     — Как ты себя чувствуешь, Елена? Где сильнее всего болит? — дождавшись, пока я допью воду с лекарством, начал спрашивать мужчина, заодно забрав кружку из мелко дрожащих рук.     Это он меня сейчас Еленой назвал? Это же даже не мое имя. Меня зовут…     Я хотела ему сказать это, но не смогла даже вспомнить своё имя. Ничего, только одна пустота в голове… Может, меня действительно зовут Елена?     Никакой реакции. Что со мной такое?     Почему он вообще называет меня так? Откуда это имя вообще? И где я, чёрт возьми, где?     Теперь я уже могла говорить, поэтому задала один вопрос:     — Кто Вы такой? Где мы? — и тут же осеклась.     Это не мой голос. Этот голос слишком… тонкий и детский. И я только что говорила на другом языке. Когда говорил этот доктор (он же доктор, так?), я не задумалась о том, что всё звучит непривычно. Мозг переводил намного быстрее. Но заговорив сама, я поняла, что в жизни не слышала таких звуков, кроме американских передач, где случайно забывали перевести английскую фразу. Не могла же я внезапно перейти на незнакомый мне язык?     Бред-бред-бред. Мне просто мерещится, ведь так?     Я медленно перевела взгляд на собственную кисть. Сначала я ничего не заметила за синяками и ссадинами, обильно покрывающими руку по всей длине, но теперь было заметно. Ладонь слишком маленькая и немного пухлая, а пальцы слишком короткие. Совсем как у ребёнка…     Для проверки я слегка сжала пальцы, и эта рука повторила мои мысль.     Я сошла с ума. Может быть, уже лежу в психушке, и мне всё это кажется.     Тело резко похолодело, а голова вновь закружилась, но уже от постепенно проникающего во все клетки ужаса.     Теперь объяснений нет совсем. Но мне нельзя паниковать, сейчас не до этого. Нужно понять, что тут со мной происходит.     Мужчина был явно удивлён моими вопросам (ага, значит, он меня знает!). Он чуть отстранился, заглядывая мне в лицо, и пару секунд так и смотрел. Я не опускала взгляд, смотря на него прямо. Мне нужны ответы, и я их раздобуду любым способом.     — Ты помнишь своё имя? — я качнула головой, и мужчина поражённо сложил руки на груди. — Видимо, ты ударилась головой намного сильнее, чем я думал…     Это же как надо было удариться головой, чтобы очнуться в чужом теле?!     — Тебя зовут Елена Блэкстоун. Ты воспитанница Лори, местной швеи. Я Джон Смит, доктор. Недавно ты сорвалась с небольшого обрыва в лесу и сильно ударилась головой…     Я поражённо уставилась в стену невидящим взглядом.     Доктор Смит, похоже, понимал, что для меня это всё огромный шок. Даже в маленьком возрасте, в коем я сейчас на данный момент нахожусь, потерять всю личность — это страшно. Поэтому он не стал меня трогать и дал спокойно всё обдумать, когда я обхватила себя руками, опустив голову ещё ниже, так чтобы не было видно глаз за завесой спутанных светло-русых волос.     — Где мы, доктор Смит? — мой голос был совсем слаб.     Он объяснит мне всё позже.     — Деревня называется Верхняя Долина, почти у подножия индустриального Лондона.     Я умерла в своём мире. Да, я вспомнила, как это было. Страшно и очень-очень больно…     Дороги назад больше нет. Да и нужна ли мне эта дорога, если мое тело безмерно исчезло в глубине оврага? Я даже не уверена, что смогу вообще вернуться, поэтому придется здесь жить, но для начала я должна все узнать. Дотянуться до любых знаний.     Я на воспитании у швеи, которая явно хорошо зарабатывает, несмотря на то, что живёт в деревне, у неё есть дом. Уже хорошо. Правда будет тяжело без родителей и их вечной опеки, но у меня нет выбора.     Доктор Смит знал эту девочку раньше, и явно не один день. Надеюсь, он обо всем мне расскажет, ибо он единственный, пока, человек, которому я могу довериться.     У меня есть шанс. Я смогу. Я сделаю всё, чтобы выжить в этом мире.     Я всё ещё сидела, не поднимая глаз и ровно дыша, без всхлипов, все тщательно обдумывая. А потом резко подняла голову и увидела обеспокоенный взгляд доктора. Мои глаза немного покраснели, когда я посмотрела в линзы очков, но слёз не было. С какой-то дикой надеждой в глазах я задала ему один вопрос срывающимся от волнения голосом:     — Кто же я такая, доктор Смит?