Родившись и почувствовав с первой секунды материнскую любовь и счастье отца, он не был готов к тому, что эту идиллию можно так просто убрать на задний план, стереть: несколько десятков чужих мыслей объединились в один неразборчивый и болезненный гул, сопровождающийся странными неизвестными картинками.
Наоя был слишком мал для понимания происходящего, но даже будучи крохотным младенцем, совершенно не зная, что происходит, он чувствовал свою боль, и даже родительское волнение, «слышимое» словно под водой, никак не меняло ситуацию в лучшую сторону. Он рыдал во весь голос, на всю палату; как мог пытался оттолкнуть от себя работников больницы своими слабыми, еще неокрепшими, конечностями. К сожалению его не понимали, считали, что эти истошные крики результат того, что Наоя ещё не был привыкшим к внешнему миру, а в животе у мамы было тепло и безопасно.
Но это и в сравнение не сходилось с тем, что на самом деле было. Наоя хотел спрятаться от чужих людей, их черных мыслей, но не мог и все продолжал плакать.
Тогда этого никто, кроме отца и матери, не понял. Как родители они чувствовали, что с их ребенком что-то не так, но слушать их не хотели, списывая на волнение из-за того, что им теперь придется заботиться о новой жизни даже лучше, чем о самих себе. Конечно, какой родитель не будет волноваться за свое чадо, только-только пришедшее в этот мир? Не волноваться будут только те, в чьем плане никогда не предусматривалось пункта о добровольном продолжении рода, а у Наоми и Юкихико он как раз таки был.
Вся жизнь Кирихары Наои была похожа на ад. Так во всяком случае думал он сам. Будучи одиночкой, ему не составляло труда скрывать свое отличие от других детей и взрослых, но когда они прикасались к нему, чтобы дать игрушку или куда-то отвезти, эта особенность ясно давала о себе знать: голову словно сдавливало мощными остроконечными тисками, которые то и дело нещадно долбили по мозгам.
Разумеется родители знали об этом, еще с самого первого дня поняли, что их сын — не такой, как все. Но что они могли сделать? Походы к разным врачам не дали результатов, все гадалки, о которых узнавал Юкихико, поголовно оказывались шарлатанами, а информация в книгах была неточной и скромной. В конечном итоге они просто смирились с мыслью, что никогда не прикоснутся к сыну, не вызвав у него такую реакцию.
Когда Наое было пять, в детском саду он встретился с каким-то мужчиной. Представившись воспитателям и няням родственником, он попытался забрать его куда-то с собой, а безалаберные работники детского сада даже не препятствовали — видимо поверили в их «родство».
Наоя не хотел идти, так как маме с папой часто приходили в гости родственники и он знал, что среди них не было этого незнакомца — он убедился в этом, просто к ним намеренно прикоснувшись. Разумеется без последствий это не происходило, но Наое нужно было знать, что они не сделают ничего плохого ни ему, ни родителям.
— Хей, неужели ты не помнишь меня, а… м-м-м, Н… Наоя? — мужчина не знал его имени, даже с первого раза не смог вспомнить его, хотя очевидно успел уточнить у воспитателей. — Наоя, давай, одевайся и пойдем. Мама и папа задержались на работе, поэтому позвонили мне и попросили, чтобы я забрал тебя, и отвел домой.
Ошибка была в том, что незнакомец не знал о нем ничего, кроме имени. На данный момент мама была в декрете и в дальнейшем планировала не работать, а заниматься домохозяйством и воспитанием сына, так что она точно могла забрать его из детского сада — ни о какой занятости не могло быть и речи. К тому же, Наоми не позволила бы хоть кому-то, помимо мужа, забрать ребенка.
— Так, ладно… Прошу прощения, он всегда был трудным ребенком.
Воспитатели и няни утвердительно кивнули, согласившись со словами мужчины, а тот, нахмурившись и явно не имея толком терпения желания больше ждать, схватил Наою за руку, и потянул на себя.
— А-а-а-а!!!
Мир Кирихары младшего взорвался темными красками и тысячью искр разлетелся во все стороны. За несколько секунд он увидел всю подноготного этого мужчины, все его темные мысли, тайны и желания…
И они все были отвратительным. Как и он сам.
Он был ужасным человеком, что похищал детей из детских садов и школы, делал с ними плохие вещи, нередко насилуя и даже убивая, закапывая трупы у себя на заднем дворе.
— Нет-нет-нет-нет-нет! Не тро… не трогайте меня!.. НЕТ!
Но тот раз за разом хватал вырывающегося и кричащего Наою за плечи и руки. Отчего-то он выбрал его своей следующей целью и не хотел отказываться. Неужели считал, что такого странного ребенка никто не хватится?
— Да что ж с то… — когда у него получилось схватить Наою в крепкую охапку, сделав видимость объятий, у того случился выброс силы — его словно накрыло волной чужих эмоций, теперь он чувствовал не только мысли держащего его мужчины, но и всех вокруг — непонимание, волнение и даже неприязнь.
Благодаря этому тогда все узнали об черной деятельности мужчины, а сам Наоя замолчал и безвольно повис в его руках, не моргающим взглядом уставившись в потолок.
Год пролетел незаметно. Наоя не понимал, где он, кто он и что за люди в белых халатах раз за разом маячили перед ним. Двадцать четыре часа, семь дней в неделю он просто смотрел в одну сторону, не мог закрыть глаза или как-то пошевелиться без чужой помощи. Ситуацию так же ухудшали и медработники, то и дело приходившие проверить его, менявшие капельницу или утку. Благо хоть в перчатках были, но это мало спасало, ведь память «имели» даже предметы, и капельница исключением не была.
На тот момент Наоми была беременна вторым ребенком и она часто говорила со старшим сыном о нем. Так Наоя узнал, что у него будет брат и его хотят назвать Наото.
Какое-то время был небольшой промежуток, когда родители не навещали его, а после пришли не одни.
На руках у Наоми был младенец: черные волосы, темно-серые глаза, внешне — копия отца, а вот характер?
— Привет, милый, это твой младший брат Наото, — Наоми грустно улыбнулась, складывая руки старшего сына у него на коленях и кладя в них младшего. Она не могла предугадать, как отреагирует на это Наоя, но надеялась, что это как-то поможет в лучшую сторону. Наото же молчал, спокойно смотря на брата снизу вверх.
Тогда мир Наои перевернулся, тот ритм жизни, к которому он привык за прошедший год, словно стерся из памяти. Взгляд прояснился и он наконец вернул себе способность контролировать собственное тело. Сначала он испугался, ожидая отдачу силы от брата, но на его месте была… тишина.
— Мама… — не веря своим ощущениям, прошептал Наоя, переведя взгляд с брата на маму и обратно. — Наото…
— Наоя, сыночек, — на что Наоми ответила точно также, счастливо улыбнувшись. Она захотела обнять его, но вовремя вспомнила, что это не представлялось возможным, и лишь тяжко выдохнула, упав в объятия мужа.
Спустя год выяснилось, что и Наото обладает странной силой, хотя она и была совсем другой, не такой, как у Наои. Когда ему что-то не нравилось, он мог начать швырять вещи, а однажды он даже ударил отца, не приложив к этому никаких физических усилий, лишь испугавшись крика старшего брата из их комнаты сверху.
Когда Наото было семь лет, произошло событие в школе, которое никто долго время не смог забыть — он разозлился на одноклассников и у тех пошла кровь из носа, которую долго не могли остановить.
Наою это напугало и удивило одновременно, ведь никогда прежде он не замечал за младшим такого, — тот не выходил за рамки своей силы прежде.
Семьей заинтересовалась одна организация; на тот момент родители боялись силы своих детей, боялись их самих и снова искали способы ее убрать, но опять ничего не получалось. Одним днем в их дом пришел мужчина, представившийся Кёдзиро Микурией. Наото он сразу не понравился, а Наоя в тот день не выходил из комнаты.
— Я могу помочь вам, научив детей контролировать свои силы, однако для этого они обязаны находиться под моим надзором, в моей организации. Не волнуйтесь, с ними все будет в порядке. Я обещаю…
Этот странный Микурия отчего-то внушал им доверие и Юкихико с Наоми согласились, не сразу, но все же. Этим же вечером детей увезли из дома, предварительно подсыпав в любимую газировку снотворное.
Оказавшись в неизвестном месте подключенными к странным аппаратам, братья испугались и попытались выбраться, но не смогли. Раз за разом их попытки сбежать венчались крахом и им пришлось оставить это, смириться с тем, что они останутся здесь, возможно, навсегда.
— У нас больше никого, кроме друг друга нет, слышишь… ни-сан?
— Нас бросили, бросили… — словно в бреду шептал Наоя, сидя в углу комнаты и, поджав к себе ноги, качался взад-вперед.
Груз ответственности старшего брата свалился на Наою и давил со всей силой. У него был слабый характер и никудышная воля; он не мог понять, как ему защищать Наото, когда он не может даже самому себе помочь! Он хотел, чтобы все было иначе, чтобы он был младшим братом, а Наото — старшим. Ведь тот был сильным, он обязательно справился бы с этим, но судьба, видимо, решила иначе.
Наоя даже хотел вернуться домой, к родителям, и однажды поговорил на эту тему с Наото. Тогда тот впервые с ним не согласился.
***
— Нии-сан, они бросили нас, как же ты этого не понимаешь?!
— Я понимаю, но…
— «Но» что?!
Наоя ахнул, не веря своим глазам и ощущениям. Разозлившись, Наото впервые использовал свою силу на нем, Наою откинуло к стенке и он сполз вниз по ней, сбивчиво дыша.
— Они боялись нашей силы, возможно тут нам смогут помочь, но… я все же хочу вернуться домой, к маме и папе.
— Вернуться? К ним? Зачем? — на одном дыхании проговорил Наото и замер посередине комнаты, опустив руки.
— Они наши родители, отото, — попытавшись придать своему голосу твердости и уверенности, Наоя понял, что у него не вышло ни первое, ни второе, да и голос был очень тихим. — Мы обязаны им.
— Гр-р… чем? Чем мы обязаны им, Наоя?! Своим заточением в этом проклятом месте?!
— Не говори так… они любят нас, и… здесь есть хорошие люди.
***
Точка зрения у братьев была разная, один хотел сбежать, а другой — был совсем не против заточения. Конечно, поначалу он также пытался сбежать, но в один момент сдался.
— Нам некуда больше идти, понимаешь меня, Наото? Поэтому мы должны здесь остаться.
— Нет, нии-сан, поэтому мы должны сбежать. Либо вместе, либо нет!
Впервые за долгое время Наоя чувствовал себя действительно хорошо, словно был обычным подростком, без силы. Нет, никакая это не сила… проклятие.
Тактильный контакт был сокращен до минимума, а когда и был — то только в перчатках, поэтому Наою не тревожили чужие мысли, воспоминания и эмоции.
Он не хотел сбегать.
Когда Наото исполнилось двадцать два года, он все же смог сбежать, но только один.
Ведь Наоя хотел остаться и сделал это, несмотря на попытку младшего брата забрать его с собой.
***
— Ты дурак, если не видишь очевидных вещей. Хочешь — оставайся, а я ухожу! Когда встречу родителей, скажу им, что тебя больше нет — не смог справиться со своей силой.
— Хорошо. Думаю, так будет правильно, незачем им знать о том, что я не смог исполнить свой долг как старшего брата.
— О чем ты говоришь?
— Я не смог защитить тебя от опасности внешнего мира. Здесь тепло и спокойно, почему ты убегаешь?
— Ты думаешь, что здесь хорошо? Тогда ты действительно идиот.
***
— Может и так, — улыбнулся своему отражению Наоя.
Прошло два года с тех пор. Разумеется, Наото хватились и стали искать. Как Наоя подслушал у кабинета Микурии, его нашли, но он так и не осмелился зайти и спросить, почему же не вернули обратно.
— Но я все равно не понимаю, почему он убежал. Тут безопасно.
Наоя ничего не менял в их комнате со времен побега младшего брата, все надеялся, что он вернется. Все осталось на своих местах, даже книга, которую Наото читал в день побега, ни разу не была прочитана самим Наоей.
Он никогда прежде не интересовался, что же он читает, хотя не сказать, что было неинтересно. Книга была толстой, тяжеловатой и в кожаном темном переплёте. Наоя не читал названия, сразу же перешел к описанию. Сюжет был про похищение, рейтингом восемнадцать плюс и с тяжелыми жанрами, которые Наоя не мог читать, вполне хватило за всю свою жизнь чужих воспоминаний. Но, несмотря на это, он решил прочитать пару страниц, ему было интересно, что заинтересовало там младшего брата и сам не заметил, как прочитал намного больше, чем планировалось.
Помимо своей силы, у него была и простая эмпатия, из-за чего он и избегал подобного рода рассказы, они вгоняли его в депрессию не хуже, чем чужое прикосновение. Книга была написана на основе реальных событий, морально тяжелых, из-за чего нейтральное настроение Наои быстро скатывалось вниз, а в уме вращались воспоминания, как свои, так и чужие.
В себя он пришел из-за шума, что был где-то вдалеке. Прислушавшись, Наоя понял, что это были крики. Любопытство сыграло свою роль и он вышел из комнаты, забыв отложить книгу. Так он и держал ее в руках до тех пор, пока не дошел до места, откуда и доносился весь шум.
Столовая горела, а вместе с ней и те, кто застрял в ней и был не в силах выбраться. Несколько людей пыталось выбить заклинившую дверь, однако у них не было подручных средств, кроме огнетушителя, а вручную открыть было невозможно — дверь была железной и раскаленной. Остальные люди с криками бежали на выход, кто-то даже звонил в пожарную службу прямо на бегу, а Наоя… просто стоял и смотрел.
«Здесь бы пригодилась помощь Наото, он бы смог открыть дверь…»
— Наоя, бежим! — послышался мужской голос сзади и его обладателем оказался Микурия.
Наоя обернулся как раз в тот момент, когда Кёдзиро добежал до него и вцепился в плечо голой рукой, насильно потащив за собой. Ничего не произошло: не было ни боли, ни видений, поскольку Наоя был в свитере с высоким горлом, который привык носить вместе с перчатками.
— Куда? — он бежал следом, не вырываясь, и оглядывался по сторонам.
— На выход!
Наоя резко и внезапно остановился, почувствовав боль в едва ли не вывихнутом плече. Микурия также остановился и посмотрел на него ошалелым взглядом, не понимая, почему он остановился. Он попытался снова дернуть его за собой, но Кирихара даже не шевельнулся, более того — он освободился от хватки и отошел в сторону.
— Что ты делаешь? Скоро огонь поглотит все здание, пожарные не успевают, нам нужно бежать, пока не поздно!
— Прости, но я… не хочу. Моя жизнь была сплошным кошмаром, пока я не оказался здесь. С тех пор меня не мучают видения, чужие мысли и эмоции. Прошу, я не хочу возвращаться. Оставь меня здесь.
— Ты знаешь, чего просишь, Наоя?! Ты погибнешь здесь!
— Пускай и так, — он грустно улыбнулся и перевел взгляд на книгу, которую все еще держал в руках. — Наверное, я и правда дурак, раз не вижу очевидных вещей, но мне здесь спокойно, понимаешь? Я хочу вернуться к семье, к младшему брату, но что мне это даст? Кому я
такой нужен?! У меня не получится жить спокойно со всем этим.
Огонь и правда разрастался очень быстро, становилось жарко, а дым вдалеке все быстрее надвигался в сторону единственных стоящих посреди коридора.
— Наоя, ты…
— Прошу, передай моей семье, что я люблю их, — со слезами на глазах прервал Наоя, увернувшись от руки Микурии, который хотел насильно утащить его наружу, раз тот не хочет сам, но не смог. Наоя развернулся и побежал в обратную сторону, в сторону огня, слыша в свою сторону просьбы вернуться, но… Он не хотел сбегать.
Он по памяти бежал в сторону личной комнаты, едкий дым заставлял глаза слезиться и проникал в легкие, в ту же секунду словно разрывая их на части. Было трудно дышать и Наоя прикрыл нижнюю часть лица рукой в вязаном рукаве, но порций свежего воздуха это ему не надбавило. Он кашлял, задыхался, но не останавливался, не менял траекторию.
Оказавшись в комнате, он заперся и бросил книгу обратно на кровать брата, после чего сел под окном, уткнувшись лицом себе в колени и обняв их руками. Он верил и надеялся, что это место, ставшее за прошедшие пятнадцать лет ему вторым родным домом, сможет спасти его, защитить от внешнего мира.
Наоя кашлял уже безостановочно, а дым, проникший в комнату сквозь щель под дверью, мешал нормально видеть, но он все-таки смог отыскать взглядом семейную фотографию, стоящую в рамке на его прикроватной тумбочке. Дышать становилось все труднее и труднее, скоро Наоя уже ничего не видел и закрыл глаза, резко погрузившись во тьму.
Ведь он… не хотел убегать.
