***
— Юнги, кто это был, и почему он ещё жив? — зная, как друг ненавидит любые прикосновения посторонних альф, Намджун, мягко говоря, в шоке. — А мне-то откуда знать?! — повышает голос Юнги, агрессивно доедая лапшу как можно быстрее. — Личико больно милое… — бубнит с набитым ртом омега, а Джун тянет понимающее «А-а». Эта откровенная слабость старшего к прекрасному зачастую вводила всех в ступор. Ну, то есть, он не был откровенным «бэд боем», но ему не нравилось почти ничего из мира прекрасного пола. Нет, он выглядел как омега, часто вёл себя как омега, но особой любви к своей принадлежности никогда не питал, как зачастую бывает у подростков. Только вот большинство таких детей вырастает из этого периода, а Юнги — нет. Но на то у него свои причины. Как бы то ни было, Мин в своём Университете Искусств воспринимается альфами либо как бро, либо как неприкосновенный цветок, которым можно только любоваться, ведь если тронешь — не факт, что все кости останутся целы. Никто точно не знал причины такого поведения на любой контакт альфы как мужчины по отношению к Юнги, но факт остаётся фактом — омега люто ненавидит физический контакт не со своими друзьями, о чём младшекурсников тут же старались предупредить. — Мне уже хочется на него поскорее посмотреть: насколько он красив, раз ты так его «помиловал», — с лёгкой иронией произносит Ким, на что Юн лишь смешно фырчит. — Просто не бери уже в голову и ешь скорее: нам ещё на студию переть, — проговаривает омега, возвращаясь к трапезе, которую приходится срочно прекратить, ведь кое-кто зашёл в ту же рамённую, в которой сидят друзья. — Что-то случилось, Юн-Юн? — спрашивает Ким, увидев покрасневшее и в то же время побелевшее от злости и смущения (?!) лицо друга. — Намджун, линяем отсюда пока не поздно, иначе миру кабздец. Альфа ничегошеньки не понял, а вот Юнги уже и след простыл. Младший нелепо похлопал глазами и, пожав плечами, выходит вслед за другом. А вот человек, из-за которого омега и сбежал, берёт себе на заметку, что сюда надо наведываться почаще.***
На следующий день Намджун слёг с температурой из-за того, что проработал на студии над новым треком до самой ночи и пошёл по холоду и под проливным дождём в одной лишь лёгенькой толстовке, так что Юнги весь день маялся дурью один, скучая беспрерывно. Ну, временно скучая. Высокая тень накрывает стоящего лицом к окну омегу, а тёплое дыхание на самой макушке заставляет Юнги вздрогнуть. — Чу, — слышится опять откуда-то сверху, и в этот раз глубокий баритон заставляет Мина покрыться приятными мурашками. Большие даже по юнгиновским меркам ладони располагаются на подоконнике по обе стороны от омеги. И всё. Больше абсолютно никаких действий. Собственно, именно это и заставило насторожиться ещё больше. — Слушай, парень, тебе что от меня надо? — задаёт вполне логичный вопрос Юн, не смея перестать разглядывать «интереснейший» внутренний двор университета. Внезапно мочки уха легонько касаются чужие мягкие губы, и, видит Бог, Юнги чуть позорно не взвизгнул. — Хочу поближе познакомиться со своим омегой, — хорошо, это явно ввело Юна в «лёгкий» ступор. Типа, чего? Омегой? Своим? Что за чушь несёт этот парень? — Эм… — начинает Мин, но его прерывает всё тот же невероятный глубокий голос: — Ким Тэхён, просто Тэхён, — руки исчезают точно так же, как и их обладатель. А вот предчувствие надвигающегося пиздеца «вежливо» выламывает дверь, крича с порога: «Хеллёу, итс ми, нам с тобой столько всего предстоит!».***
На протяжении целого месяца этот «Ким Тэхён» не оставляет бедного Юнги ни на минуту. То они «случайно» сталкиваются в рамённой, о которой знали только сам Юн и Джун, то у них пара совместная, то в один и тот же магазин зайдут, то вообще «О, так мы в одном доме живём!». Юнги это то ли заколебало, то ли он уже привык… Сложно понять немного. Ким Тэ, вроде, жуткий тип из-за своих повадок сталкера, но он милый, что ли… Ладно, тут, наверное, играет роль тяга ко всему прекрасному. Именно. Только эта тяга. Всё. И это не Тэхён не пристаёт больше к нему, и это не он слишком мил и учтив стал по отношению к омеге. Нет, нет и ещё раз: нет! Но, на самом деле, Юнги настолько привык к такому обществу Тэхёна, что, когда тот не появляется в университете неделю, внутри стало чего-то не хватать. Странное чувство, надо сказать. Как будто у тебя был слаженный механизм, работающий без помех. Потом в него добавили какую-то деталь, которая там ни к селу, ни к городу, но она теперь там есть. Потом деталь резко исчезла, а механизм начал работать хуже, гораздо хуже. Вот примерно это с Юнги и происходит. Эту неделю Юнги бродил по университету бесцельно, даже Намджун никак не мог понять, что происходит с его другом. Честно говоря, Юнги сам не понимал, что такое с ним творится. Однако, когда Мин в один из дней увидел знакомую голубую макушку в толпе учащихся, его осенило: ему всё это время не хватало этой занозы в заднице. Уже просто видеть его было достаточно. Юнги сидит во внутреннем дворике университета и «медитирует» с закрытыми глазами, сидя на скамейке в ожидании Намджуна, ушедшего за напитками. На дворе середина весны, а управляющие университета решили, что украсить двор вишней будет самое то. Нет, красиво, конечно, но пооригинальней придумать ничего не могли? Ну серьёзно, Юнги себя чувствует типичным главным героем какого-то слащавого сёдзё для совсем уж маленьких девочек. — Скучал? — омега сначала было уже хотел улыбнуться, думая, что Джун уже вернулся, но вот только… — С чего бы это я должен по тебе скучать? — с толикой раздражения произносит Юн, нехотя разлепив глаза. Эта дурацкая квадратная улыбка от уха до уха непроизвольно заставляет нахмуриться. Ну серьёзно, чего он такой радостный-то? Неужели повод есть? Но, честно признаться, она слишком милая и притягательная. — А куда это мы смотрим? — лукаво смотря на парня, произносит альфа. — Никуда! — Юнги тут же отводит взгляд куда-то за кимовскую спину. — Я видел, как ты покраснел, этого не скрыть, — с улыбкой говорит Тэхён, рассматривая надувшееся личико старшего. Опа. Вот это поворот, думает Юнги. Бровь сама ползёт вверх, а губы растягиваются в ироничной улыбке. На памяти омеги не было ни одного случая, когда бы его лицо заливалось краской. Ни от стыда, ни от любой другой причины. Вот просто так всегда было, причины особой нет, наверное. Факт остаётся фактом. — Пиздишь, — срывается с губ омеги. Тэхён же внезапно оказывается лицом к лицу к Мину, и да, Юнги, кажется, действительно почувствовал жар на лице. Хотя, возможно, это просто из-за больших тёплых ладоней, которые оказались на миновских щеках. Кстати об этом: — А ты часом не охуел? — выходит куда загнанней, чем хотелось бы, да и голос слегка дрожит. Тэхёна, вообще, можно уже засудить за вторжение в личное пространство, но вот что-то как-то нифига: приятно. Мда, Мин Юнги, до чего ты докатился? Минуты, кажется, длятся вечность, но снующие туда-сюда студенты прекрасно дают понять, что нет, как бы, они до сих пор в этом времени и пространстве, а то, что они делают, может увидеть любой желающий и не очень. Пиздец. — Господи, ну почему ты такой милый?! — бархатный голос разрушает иллюзию времени, и Юнги хмурится пуще прежнего. А этот Ким Тэ всё-таки очень странный (будто бы это не было ясно с самого начала, да, Юнги?): постоянно появляется будто из ниоткуда, говорит странные вещи, лапает за всё, что попадётся на глаза… Вот и сейчас, объектом нечеловеческих терзаний стали щёки, красные уже из-за вечного трения о кимовские ладони. — Флуфай, ты тофно офуел! — Тэхён делает губы Юнги «рыбкой», и кровь внутри омеги буквально забурлила от ярости. Юнги пытается что-то сделать, но влажные мягкие губы на своих буквально выбивают землю из-под ног. Тэхён исчез так же, как и появился, на прощанье помахав рукой. А вот Юнги так и остался стоять там, где произошло такое… Такое… Просто такое. Вот. Даже слов не подобрать, какое такое произошло.