Лемегетон

Вы, ангел кротости, знакомы с тайной злостью? С отравой жгучих слез и яростью без сил? К вам приводила ночь немая из могил Месть, эту черную назойливую гостью? Вы, ангел кротости, знакомы с тайной злостью? Шарль Бодлер "Искупление"

Есть ли любовь Его страшнейшим творением? Я всегда верил - что угодно можно превратить в оружие, особенно такую могущественную силу. Он дал нам 7 грехов, как напоминание о том, что с именуемым любовью чувством может сделать отсутствие контроля и самозабвенность. Чрезмерная любовь к себе порождает гордыню; любовь в пище - чревоугодие; неконтролируемая любовь к плоти - похоть. Я видел сотни способов искусного искажения слова "любовь" и да, это правда самое ужасное творение. И самое прекрасное. Что меня больше всего удивляло в мире - так это алхимик по имени Алмадель, который никогда не знал любви: ни к себе, ни к еде, ни к женщине. В его сердце жила лишь одна любовь - любовь к миру, в котором он живёт. Он задавал вопросы и искал ответы не гордыни ради, лишь для того, чтобы найти ещё что-то и это что-то любить. Его называли мудрейшим. Так мудрейший нашёл Белет и полюбил её. Королева Ада бродила улицами древнего Вавилона во время правления Соломона и была принята всеми за бродяжку. Ночами она приходила в покои молодого царя и делилась с ним знаниями, помогая ему в написании труда всей его жизни - "Лемегетона". Белет поведала Соломону историю мира, тайны её рода и опаснейшие знания, за что была вознаграждена всеми королевскими почестями. А встретились они на берегу огромного озера за Вавилоном и встреча их стала решающей для судеб многих живых и мёртвых. - Твои волосы... Алмадель не видел лица стоявшей к нему спиной и глядящей на гладь воды девушки. Он был не в силах отвести взгляд от слегка волнистых длинных волос цвета небес во время редкого заката. Белет повернулась к нему, жалкому смертному, даже не какому-нибудь человеческому царю, а просто человеку и удостоила его обречённую душу одним взглядом. Взглядом, который навсегда полюбил человек, не ведавший любви к женщине ранее. Она увидела его нутро и полюбила. Не могущественного царя - лишь человека. Не любовью, которая жаждет обладать - любовью, которая жаждет быть частью. Касаться. - Я знавал одного мудреца с земель, о которых никогда не слышал, - произнёс алхимик, - Он поведал мне о дереве, на котором растут прекрасные цветы. Он говорил, что цветом они как очень редкий закат - нежно-розовые. Я каждый вечер прихожу к озеру, чтобы встретить закат и найти в небе нужный мне цвет. Я его нашёл. - Есть ли имя у этих цветов? - спросила Белет, вспоминая те безмятежные века в Раю, где она чувствовала любовь, была окружена ею и воплощала её в самой себе. Спустя много эпох она снова нашла эту благодать в человеке - наиболее презираемом ею существом и любовь эта была лучше, прекраснее прежней, сравнимая только с любовью, которую дарил ей Отец. - Зачем же им имя, - ответил Алмадель, - Они прекрасней без него. Белет пыталась вспомнить, было ли у неё имя, когда она вместе со своими братьями и сёстрами была рядом с Всевышним, но не смогла его вспомнить. Она помнила лишь тот миг, когда Люцифер дарил ей новое имя - Белет и принимал в своё царство как равную себе. Она помнила те минуты, когда навсегда потеряла светлое чувство успокоения и безмятежности. Минуты, когда возненавидела человека и пожелала управлять им, надеясь, что Отец создал людей для своих детей. Минуты, когда отказалась от любви своего Создателя, потому что желала быть равной ему и была навсегда изгнана вместе с другими братьями и принята к себе Люцифером. Она более не чувствовала себя подвластной Отцу, но и все светлые чувства, вызываемые этим рабством, ушли, как только Белет обрела свободу. И имя это сейчас казалось ей грязным и отвратительным. Она истинно желала вспомнить то, что дал ей Отец, но оно было безнадёжно забыто. Алмадель, улыбаясь, смотрел на безымянную девушку и не видел сгущающиеся вокруг него страшные тени подвластных ей легионеров - страдающих адских душ. Солнце медленно покидало горизонт и небо за её спиной наконец-то подарило алхимику тот цвет, которого он ждал так много вечеров на этом самом месте. Только он не видел неба позади неё - Алмадель нашёл нужный ему цвет в ней и закат больше не имел значения. - Кто ты? - спросила она. Алхимик стянул с головы капюшон и совсем не боялся того, что она испугается. Он чувствовал, что такого больше не будет. Его лицо по диагонали рассекал глубокий шрам и казалось, будто верхняя половина лица сползает вниз: один глаз был значительно выше другого, нос скривлен под неестественным углом, а одна половина рта, разделённого шрамом по вертикали казалась намного ниже другой, от чего губы представляли собой выгнутую дугу. И он был красив как никто из смертных. И она любила его лицо больше, чем любила себя. - Алмадель, - отвечал алхимик. Тени вокруг него продолжали сгущаться, солнце скрылось за горизонтом и тьма окутывала всё вокруг, а он видел лишь её свет - тёплый свет её заблудшей души и волос цвета безымянного цветка с далеких земель, названия которых он не знал. - Алмадель... Белет, а отныне Сакура, шептала его имя, сидя в карете и глядя из окна на новый, совершенно изменившейся мир. Она пыталась вспомнить, как это было - быть рядом с ним, но почему-то не могла. Вкус его имени больше не был сладок, он приносил лишь горечь и ноющую боль внутри. До встречи с ним она чувствовала неописуемую тоску по потерянному раю, её душа ныла - а он это прекратил. Но сейчас его не было рядом и она снова чувствовала тоску. Потерять Рай однажды было больно, но второе падение принесло даже больше боли, чем первое. - Алмадель... Она звала его, взывала к нему, молилась к обречённой душе жалкого смертного, которого много эпох считала существом выше самой себя. Она утопила свою былую гордыню в озере, рядом с которым они встретились, она презрела своё давнее желание быть над людьми. Каждая буква его имени напоминала об утерянном покое и благодати, вернуть которую мог лишь Бог. Лишь вернув Алмаделя ей. Если она шла на войну против братьев, с которыми за руку вышла из Рая, то лишь во имя его. Она знала, что это богохульство, но сам Господь умер, когда рука алхимика коснулась её волос. - А где я вообще был, когда вы встретились? - Наруто никак не мог угомониться и без перерыва расспрашивал утомившегося Саске. Он сильно смущался в присутствии необычайно красивой девушки, в которую уже был наполовину влюблён, и её спокойствие посему нарушать не стал, надеясь, что она сама присоединится к беседе. Но она лишь задумчиво смотрела на дорогу и накручивала на палец прядь своих волос. - Откуда я знаю, - проворчал Саске. Он мысленно взывал к розоволосой, на этот раз уже надеясь на её телепатические способности и умение заставлять людей спать по приказу или хотя бы молчать. Но Наруто всё ещё тараторил, а она всё ещё игнорировала их обоих. Но почему-то продолжала находиться рядом с ними в экипаже, а не растворилась в воздухе, как с ней это часто бывает. - Вам очень подходит ваше имя, - блондин слегка покраснел и неловко улыбнулся, почесав затылок, - Вы наверняка хорошо смотритесь под цветущими деревьями, хотел бы я это увидеть! Сакура под Сакурой! Найдя шутку довольно смешной, Наруто неловко похихикал и решил всё-таки заткнуться, заметив на себе испепеляющий взгляд лучшего друга. Он уставился в окно, но его новая знакомая внезапно вступила в беседу: - Сакура под Сакурой? - спросила она, глядя в глаза блондину. Саске нахмурился не в силах понять чем вызван её интерес. Наруто снова воодушевился, настроившись на новую волну тупых шуток и ответил: - Ну да, вас же Сакура зовут и волосы у вас как у цветка, который растёт на этом дереве. Это было бы так удивительно - увидеть вас вместе. Вы обязательно должны вернуться в Японию! Она заметно погрустнела и снова задумалась. Саске наблюдал каждое изменение в её лице и, как ему казалось, даже мог понять, чем вызвана эта всепоглощающая грусть в душе такого устрашающего существа. "Любовь - это Его самое страшное творение" - сказала она во сне Учихи. Вот, что сделала из ужасной и могущественной королевы любовь. Саске вовсе не презирал её за это, скорее удивлялся тому, какой прекрасной её делает эта грусть и печаль. Удивлялся тому, как слабы даже самые могущественные перед этим чувством. Действительно, это Его самое страшное творение. - Да, - ответила девушка, - Я обязательно должна её увидеть... Этой фразы было предостаточно для того, чтобы Наруто не затыкался целую дорогу домой. Саске совсем не прозрачно намекнул на то, что надо бы разыскать Итачи и подать ужин, пока он будет прощаться со своей подругой, и только тогда Узумаки нехотя ушёл в дом. - Белет, ты говорила о моём брате, - среди прочих мыслей более всего Саске занимала недосказанная фраза розоволосой. - Могу ли я тебя просить о том, чтобы ты называл меня именем, которое дал мне сегодня? - спросила она, взглянув в холодные глаза Учихи. - Сакура? - удивился брюнет, - Неужели Наруто настолько убедителен? - Есть ли честь в том, чтобы воевать против Люцифера, нося данное мне им имя? - Какое же имя дал тебе Бог? - внезапно для самого себя Саске осознал, что ему действительно интересно знать о ней абсолютно всё. - Я не помню. Она отвечала тихо и спокойно, но тонны горечи ощущались в каждом её слове и Учиха никак не мог поверить, что демоны могут быть настолько несчастны. На секунду он даже подумал, что несчастен каждый, кто находится вдали от Бога. Что именно поэтому он сам чувствовал себя убитым большую часть своей жизни. - Тебе оно правда подходит, - произнёс брюнет и, встретив её взгляд, продолжил, - Этому твоему лицу. Той кошачьей плешивой голове, конечно, Белет. С секунду она просто смотрела на него, а затем рассмеялась. Она рассмеялась впервые за многие тысячелетия и хотела смеяться долго, пока ночь не окутает землю или зима не придёт. Ей так сильно нравилось это легкое чувство веселости, которого она раньше никогда не знала. Хотелось просить смертного, чтобы он шутил ещё, ведь это чувство ушло так быстро и безвозвратно. Саске наблюдал за этим всплеском эмоций и не смог сдержать улыбку. Он всё думал и думал о природе этих существ, об их истории, о том, какими именно создавал их Бог и есть ли в них что-то общее с человеком. И в ней он находил лишь ответ на последний вопрос, и ответ этот был "да", она не прекращала казаться ему более человеком, чем все девицы в доме Хьюг вместе взятые. Что именно сделало из той плешивой кошки эту прекрасную девушку он не мог понять. А ответ был тривиально прост - это всего лишь любовь. Сакура снова куда-то исчезла. Именно так Саске поклялся её отныне называть, к тому же он мысленно отмечал удачность собственной мысли. Помимо прочего брюнет пообещал себе спросить её о том, куда она уходит и может ли он ей чем-нибудь помочь. Учиха совсем, абсолютно не боялся этого демона и его больше не занимали былые мысли о шахматах, Боге и войне. Единственным, чего он желал - осознать природу этого существа, что-то внутри него теперь рвалось ей навстречу, пусть там и ждала его собственная гибель. Он чувствовал - она прекрасна, потому что неоднозначна. И страдает она только поэтому. Потому что она не абсолютное добро и не абсолютное зло. Она то, что называется человеком. Она - противоречие, она вольна выбирать. Саске снова заперся в отцовском кабинете и принялся на этот раз внимательно изучать его рукописи и записные книжки. Основная информация о различных коллекционерах, как и ожидалось, находилась в его дневнике. Многие имена были зачёркнуты, рядом с некоторыми нарисованы знаки вопросов, напротив нескольких - слова "погиб при загадочных обстоятельствах". Учиха почему-то погрузился в мысли о собственной семье и причинах, которые заставили его отца передумать насчёт Сакуры в последние секунды его жизни. И о том, что она так и не сказала ему об Итачи. Внезапно в дверь постучали и по ту сторону послышался робкий голос служанки: - Господин, к вам посетитель. Я сказала ему, что вы сегодня уже не принимаете, но он настоял. Саске понятия не имел, кто это мог быть, но глубоко внутри чувствовал, что визит этот не сулит ровным счётом ничего хорошего. Он неохотно поднялся с любимого места на полу, и открыл дверь. Рядом с ней стояла мертвенно-бледная служанка и, казалось, она вот-вот заплачет. Что-то в её внешнем виде было неестественно-жутким хоть и сама она в целом казалась более напуганной, чем пугающей. Девушка молча развернулась и пошла в сторону лестницы в намерении проводить господина к его гостю. Только пошла она не вниз, где находились комнаты для приёма, а вверх. Учиха хотел было спросить, но оценив неестественность поведения и бледности служанки решил пока её не беспокоить и просто следовать за ней. Она вела его в коридоры на четвёртом этаже, где жила вся прислуга в доме. Света не было и Саске, ранее никогда не бывавший в этой части дома, ориентировался только на звук тихих шагов девушки и шуршания её юбок. Как он и предполагал ранее, ни к чему хорошему это не идёт, но Учиха ещё вчера признал свою немощность перед высшими силами, а посему уповал лишь на удачу и любую попытку отбиться считал нелепой и даже смешной. Максимум, чем он мог сейчас вооружиться, был подсвечник - не слишком внушительное оружие перед демоном. - Здесь лестница, - тихо произнесла девушка позади Саске, когда тот уже упал из-за неожиданно появившейся ступеньки, - Дальше мне нельзя, а то я умру. По звукам брюнет определил, что она развернулась и пошла вдаль по коридору, обратно к главной лестнице. Ситуация казалась жутковатой и Учиха ухмыльнулся мысли о том, что именно сейчас хорошо бы уже появиться Сакуре - демону, который уж точно на его стороне. А пока она не появлялась, парень поднялся и медленно пошёл вверх по лестнице, пока не уперся в дверь, отворив которую, вышел на крышу. Затхлость помещения сменилась свежим воздухом и запахом листьев. Ночь была лунная: Саске видел всё вокруг отчётливо и на крыше никого не было. Он прошёл вперед, прекрасно понимая, что в любом случае появится кто-то, кто попытается напугать и заставить робеть перед собой, не зря же несчастная служанка была превращена в жуткую тряпичную куклу, а местом встречи выбрана крыша. Брюнет закатил глаза, предвкушая встречу с ещё более пафосным появлением, чем появление Сакуры ранее. Не то, чтобы он боялся демонов - напротив, теперь-то он их вообще не боялся, просто ужасно не хотел лишней суеты и ранней смерти, даже осознавая бессмертие души и всё такое. Я готов поспорить, что сам Люцифер пришёл бы в бешенство от такого вопиющего пренебрежения со стороны простого смертного. Учиха ещё несколько минут ходил по крыше и раздражение его возрастало. Внезапно ведущая в дом дверь с грохотом отворилась и из неё появился молодой улыбающийся парень с развивающимися на ветру длинными светлыми волосами и сверкающими голубыми глазами. В правой руке он держал книгу, а левой рукой приветствовал Саске, которого чуть не стошнило, когда он понял, что посреди ладони пришедшего красуется улыбающийся рот и вынутым языком. - Простите за опоздание, сударь, но у вас там служанка умерла! - пропел блондин и быстрым шагом подбежал к парню. Он протянул ему левую руку для рукопожатия и Саске заметил, что на правой ладони расположен такой же рот, язык которого облизывал корешок книги. Учиха проигнорировал рукопожатие, почти проигнорировал внешний вид гостя, но новость о погибшей невинной девушке привела его в настоящую ярость. - Как ты посмел лезть в мой дом и убивать в нём людей, - прошипел Саске без малейшего страха. Блондин опустил руку и с интересом взглянул на смелейшего из смертных, который не только не испугался, но к тому же посмел выдвигать претензии. Демон был и ошарашен, и рассмешен, и оскорблён одновременно. Он ожидал чего-нибудь особенного от этой встречи, но не ожидал того, что с ним будут обращаться почти как с равным. И в соотношении этом сверху будет стоять смертный, а не демон. - Я бы загрыз тебя руками прямо сейчас и ты чувствовал бы боль до самой смерти, а потом после неё, в аду, где тебя грызли бы мои легионеры, пока им не надоест, а потом пришли бы новые - и пусть другие грызут... - блондин проговорил это, растянув рот в неестественной улыбке, двигая лишь губами и не расцепляя зубов, - Только сначала очень мне интересно знать, как это ты умудрился встречу с Белет пережить. - Я очень обаятелен, - ухмыльнулся разъярённый Саске. Пренебрежительное отношение этого идиота к человеческой жизни настолько разозлило Учиху, что даже мне в тот момент он казался опаснее его гостя из Ада. - Ты уже почти очень мёртв, ничтожество, - демон больше не улыбался и на улице внезапно сорвался ветер. - Ответь где Белет и тебя будут грызть всего несколько миллионов лет, а не целую вечность. - Да ты что, великий демон не знает того, что знает смертный? - Данталион. За спиной гостя из неоткуда появилась хрупкая фигура девушки. Блондин быстро повернулся к ней лицом и, не смея смотреть ей в глаза, упал на колени. - Великая Королева, - прошептал демон. Он не поднимал глаза до тех пор, пока розоволосая не подошла к нему и не коснулась его плеча кончиками пальцев. - Вы не явились на зов Велиала и Асмодея... - Я получила их приглашение, Данталион, - ответила Сакура, - Им не требовалось присылать тебя. Дом охраняет двадцать моих легионов, как ты смог убедить их пропустить тебя? - Королева, помилуйте, - прошептал Данталион и снова опустил взгляд. Рты на его ладонях сцепили зубы, будто пытаясь сдержать слезы, которые уже были готовы политься из глаз хозяина. - У меня появилась надежда, когда вы не пришли к ним... Я не мог поверить, что вы будете воевать против братьев, поэтому не приходил раньше. Никто не верил, что вы вернётесь к Отцу... Простите мне это... Простите мне. Но сейчас я верю и я хочу пойти за вами, королева. Я хочу искупить свой грех и вернуться с вами к Отцу... Примите меня и позвольте моим 36-ти легионам биться на стороне Небес! - Именно за то, что ты только что себе позволил, Данталион, Отец нас и изгнал, - вздохнула Сакура и перевела взгляд на раздражённого Саске. - Я прошу у тебя прощения. В этом доме больше никто не умрёт - я клянусь его защищать. О девушке никто не вспомнит. Не беспокойся - она обрела покой. Розоволосая казалась ещё более грустной и изнурённой - Учихе в тот же момент хотелось спросить, куда именно она уходит, но его внимание привлёк недоумевающий взгляд стоящего на коленях демона, который он бросал на смертного через плечо. Данталион не мог поверить, что Королева обращается к смертному как к равному и просит у него прощения. Не смотря на то, что демон практически сразу после падения пожалел о своём выборе и не один миллион лет мечтал вернуться туда, где была лишь любовь и покой, главную ошибку свою он так и не осознал. Данталион свято верил в то, что он был задуман и создан как существо превосходящее человека, и раз Отец сам создал его таким, значит, нет ничего плохого в том, чтобы считать людей своими рабами. И всё же он, по сравнению с другими, практически не нанёс ущерба человеческому роду: не провоцировал никаких войн, не насылал эпидемии, не склонял к греху. Данталион просто жил мыслью о грядущей войне и о том, как её пережить, вернуться домой и обрести покой. А именно покоя жаждали все 72 падших демона. Они не страдали в Аду, не горели в пламени, не замерзали в ледяной воде. Ни в одной из книг не описали того, что чувствовали падшие ангелы в Аду или на Земле. Им просто было плохо. Это ноющее чувство сначала затмила эйфория мнимой свободы, но проходили года, десятилетия, целые эпохи. Это "плохо" становилось всё более и более ощутимым. Непонятное, ноющее чувство тревоги, пустоты, усталости. К нему невозможно привыкнуть, но и жить с ним не составляло никакого труда. Они жили, пытаясь заглушить эту боль, но "плохо" оставалось "плохо". И некоторые начали верить в то, что оно уйдёт, когда умрёт Бог. А другие - что они ошиблись и им плохо лишь вдали от Его любви. Другие, разумеется, были в меньшинстве. - Я приму тебя на свою сторону и мы вернемся домой вместе, - произнесла Сакура, - Ежели ты откажешься от своей гордыни. Данталион молча поклонился ещё ниже, демонстрируя своё согласие, а затем поднялся, всё ещё не смея смотреть в глаза Сакуре. Он взглянул на Саске скорее с непониманием, чем со злобой и, казалось, даже хотел что-то спросить, но почему-то замолчал сразу после того, как открыл рот. - У меня есть дела и мне нужны все мои легионы, - внезапно произнесла Сакура, глядя на Саске, хоть и обращалась она к демону, - Береги смертного. И она исчезла. Данталион молча смотрел в глаза Учихе и не знал, как начать разговор, чтобы не казаться гордым. - Я вообще-то был занят, - прошипел Саске и ушёл. Он оказался в хорошо освещённом кабинете отца за считанные секунды и уже листал отцовскую "Гоетию", пытаясь найти новое имя. Данталион — Семьдесят первый дух, великий и могущественный герцог. Нефилим, что когда-то был человеком. Он держит книгу в своей правой руке. Его служба заключается в том, чтобы обучать любого всем искусствам и наукам; он раскрывает тайные намерения любого; ему известны мысли всех мужчин и женщин, и он может менять их по своему желанию. Он может вызывать любовь и показывать двойника любой персоны, к тому же, в видении он может показать его в любой части мира, которую выберет. Он управляет 36 легионами духов. Учиха шумно выдохнул и захлопнул книгу. - Мог бы просто спросить, - произнесли за его спиной. Брюнет слегка дрогнул от неожиданности. Он обернулся и увидел спокойно сидящего на кресле демона. - Ты можешь что угодно спросить. Я всё знаю. И я знаю, какие вопросы тебя мучают. Просто спроси. Саске знал, что Данталион не представляет совершенно никакой опасности, но холодный оскал троих его ртов вызывал холодок по всему телу и желание никогда больше его не видеть. - Ответы узнаю в процессе, - отвечал Саске. - Ты умрёшь раньше, чем тебе кажется, - блондин произнёс это без злобы, не угрожая, а будто что-то до простого обыденное. - В таком случае мне лучше поторопиться. - Ты прав... - Данталион смотрел в его глаза и будто бы о чём-то задумался. - Раз ты не хочешь меня ни о чём спрашивать... Могу ли я тебя спросить, смертный? Учиха коротко кивнул, чувствуя, как напрягается всё его тело в ожидании какого-то вопроса. Он не знал, что именно спросит демон, но почему-то испытывал сильную тревогу перед этим. - Говорят, она полюбила смертного несколько тысяч лет назад, - начал блондин, рассматривая лицо Учихи. - Он был необычайно уродлив, да настолько, что даже мне было бы отвратительно на него смотреть. А потом глупый Соломон, воспользовавшись подаренными Белет знаниями, призвал нас всех в мир людей. Он решил, что может нами управлять. Как видишь, он не смог. И запечатал нас всех в кувшин. И её тоже. Саске, слушая эту историю, чувствовал как земля уходит у него из-под ног и ему становилось всё труднее дышать, а Данталион лишь спокойно продолжал и глядел на него так, будто пытался в нём что-то отыскать. - Смертного урода звали Алмадель. Говорят, он был великим магом и алхимиком и до того, как получил знания от Белет. А после - почти всемогущим... Вот у него-то и получилось бы совладать с нашей силой, но он не стал. Говорят, он даже не освободил Белет, хотя знал, как это можно сделать. А просто написал книжку и забрал её сигилу себе. Не смотря на своё уродство завёл семью и жил, как обычный смертный. Я всё думал: он просто завладел знаниями и не стал её освобождать, потому что она больше не была нужна ему. Ежели так - Отец не принял бы его к себе. И я искал его в Аду... Все легионы прочесал - не было там души, которая при жизни носила имя Алмадель. Но его не было и на небе - он чернокнижник. Века проходили, я искал его везде, поверь, и далеко не я один. И она сейчас его ищет... И вот, о чём я всего лишь на секунду, но всё же подумал... Алмадель - это ты?