Верою Авель принес Богу жертву лучшую, нежели Каин; ею получил свидетельство, что он праведен, как засвидетельствовал Бог о дарах его; ею он и по смерти говорит еще. (Евр. 11:4)
Может ли существовать свет без тьмы? Добро без зла? А счастье без горя? Ощущали бы мы эту безмятежность, будь она чётко установленной категорией жизни? Нет. Мы бы просто перестали чувствовать что-либо. А посему я свято верил в то, что Отец позволяет злу жить лишь ради того, чтобы Его дети не теряли осознания ценности добра. Подобно страннику посреди пустыни, который сумел отыскать в ней воду и наконец испить, грешник чувствует успокоение после искупления грехов своих. Зло существует для того, чтобы существовало добро. Так же, как и добро служит во имя существования зла. Отец позволил нам выбирать сторону бытия. Они ушли от Бога ещё до того, как начали рождаться первые нефилимы - дети ангелов и людей. Первым ушёл Люцифер - такое имя ему дарил Отец. Он был умнейшим из Архангелов и пожелал стоять рядом с Создателем. За свою гордыню недостойный сын был изгнан Михаилом из Рая. Но следом за ним ушли ещё четверо: Белиал, Белет, Асмодей и Гаап. И стал Люцифер, отныне именуемый Сатаной, владыкой в Аду. А четыре демона заняли места подле него, как Михаил, Гавриил, Рафаил и Уриил подле Создателя. И нарёк их Сатана всадниками Апокалипсиса: Белиал нёс с собой войну; Белет - смерть; Асмодей - голод; Гаап - чуму. Я много веков думал о том, почему же Отец позволил им жить, не уничтожил абсолютное зло, угрожающее всем его праведным детям. Могу ли я говорить о том, что Он дал своим детям свободу и не мог наказывать их за их же выбор? Могу ли говорить о том, что не видели бы мы праведность Михаила, не видя при этом порочность Белиала? Мне неведомы планы Отца, но я всегда верил в то, что даже путь самых страшных страданий всегда ведёт к месту рядом с Ним. Я верил и в то, что Белет, или как нарёк её смертный - Сакура, веками бродила по огненному лабиринту страданий ради того, чтобы праведный огонь сжёг её грехи и она смогла вернуться туда, где её ждала любовь Отца. Она стояла на том месте, где много веков назад было огромное озеро, а за её спиной ветер гулял между высокими камнями, ранее бывшими великим городом. Ничего из того времени больше не существовало: вода высохла, Соломон умер и ушёл в историю, даже его великий город не пощадило время - от Вавилона остались лишь камни, пыль и её память. Не было больше и Алмаделя. Ей казалось, будто рядом бродит его тень, она ощущала его незримое присутствие, как всегда чувствовала глаза Отца на себе, но алхимика не было ни в Аду, ни на Земле. Всё о нём было стёрто и забыто, лишь старая сотню раз переписанная книга в доме Учих носила его имя. Она ушла - и он обрёл счастье смертного. Полюбил смертную женщину, обрёл кров и семью и продолжил себя в своих потомках. Отец щедро вознаградил чернокнижника за его почти праведную жизнь и любовь к падшему ангелу. Сакура не могла требовать того же для себя - она осознавала причины своих страданий и не гневалась - гнева в ней больше не было. Розоволосая лишь смотрела туда, где когда-то был их первый закат и шептала молитвы, в которых просила Отца лишь об одном - о покое. Невообразимо уродливое существо с тремя головами: как у быка, у человека и у барана и со змеиным хвостом появилось за её спиной. Демон смотрел на розоволосую шестью холодными глазами и лица его скривились в подобии улыбки. - Асмодей, - произнесла Сакура и повернулась лицом к пришедшему. Демон сразу же принял человеческий облик и предстал перед ней как высокий темноволосый мужчина с мертвенно-бледной кожей. И сейчас лёгкая улыбка совсем не уродовала его красивое лицо - напротив, он казался очень добрым и даже нежным. Они не есть абсолютное зло - думал я, глядя на них. Демонам не была чужда любовь, напротив, почти все они любили друг друга и дорожили семьёй, которая осталась. Особенно Асмодей. Особенно свою сестру. - Я искал тебя так долго, Белет, - произнёс демон, медленно приближаясь к розоволосой, - Кого из смертных мне вознаградить за возвращение любимой сестры? - Я отреклась от этого имени, Асмодей, - ответила Сакура. Она с грустью смотрела на его помрачневшее лицо. Сначала она предала Отца и принесла Ему боль. Сейчас она предавала своих братьев, заставляя их чувствовать то же, что ранее чувствовал их Создатель. Не смотря на то, что демон уже знал о выборе сестры, ему было сложно смириться с этим, поэтому он и пришёл. - Во имя смертных? - его лицо исказила гримаса отчаяния. - Во имя покоя, - отвечала Сакура. - Отец не вернёт тебе алхимика, Белет! - Асмодей слегка повысил голос, но всё же старался держать себя в руках. - И никогда тебя не простит! - Это не ради смертных и не ради алхимика. И даже не ради прощения. Это мои извинения и благодарность. - А что же мы? - скривился демон. - Мы более не нужны тебе? - Я люблю вас, Асмодей и всегда буду любить, - на глазах розоволосой появились слёзы. - Но я не хочу разрушать этот мир. Я не ненавижу его более. Я не хочу уничтожать смертных - среди них есть достойные и мы мало чем от них отличаемся. Я не хочу воевать против Отца - он дал мне великий дар. - А что же свобода? - Я свободна, Асмодей. Во мне нет ненависти. Я лишь хочу искупить свой грех и обрести покой. - Не бросай меня, Белет, - взмолился демон. - Не бросай нас. - Я всегда приму тебя на своей стороне. Тебя, Гаапа и даже Белиала, как бы сильно он меня не ненавидел сейчас. И всех остальных. Но даже если ко мне никто не придёт - я пойду на войну одна и погибну. - Белет... - Я буду любить тебя, Асмодей, даже если ты вонзишь кинжал в моё сердце. Саске сотню раз открестился от "ты ведь можешь просто спросить" и всячески игнорировал назойливого гостя. С приходом этого жуткого создания атмосфера в кабинете повисла максимально могильная и парень готов был поклясться, что даже похолодало. Данталион сидел на полу напротив брюнета и ковырялся в зубах одной из ладоней ногтями. Светало. Их ночной разговор, казалось, был благополучно забыт демоном сразу после того, как Саске, дрожа всем телом, прошептал что-то в духе "ну какая же чушь". Блондин сразу же отказался от своей теории и тождественности личностей Учихи и возлюбленного королевы, оставив самого Саске в смятении и растерянности. Он, в принципе, совсем не верил в возможность подобного сюжета, считал это бессмыслицей и далеко не хотел оказаться тем самым алхимиком. Но что-то в личности этого человека не давало ему покоя: он помнил те странные ощущения, которые нахлынули, когда он увидел Алмаделя во сне. К тому же Саске мучил самый банальный интерес: кем надо быть, дабы заслужить всепоглощающую любовь воплощения зла? Учиха томился этими мыслями, совершенно забывая об усталости и суетливо перелистывал страницы странных книг. Внезапно ему в голову пришло странное прочитанное в Гоетии слово, относящееся именно к сидящему напротив демону и брюнет всё же решил нарушить молчание. - Что такое "нефилим"? - спросил Саске. Данталион поднял на него свои голубые удивлённые глаза и опустил обе ладони на колени. - Из всех вещей в мире ты спрашиваешь что-то обо мне? - Решил, что быстрее будет спросить, чем найти среди этого хлама, - холодно заявил брюнет. Демон ещё несколько секунд недоверчиво рассматривал смертного и наконец начал свою неуверенную и даже слегка смущённую речь: - Это дети рождённые от союза падших ангелов со смертными женщинами. Мы были смертными когда-то. - Будучи смертным в прошлом, ты умудряешься плеваться гордыней? - Саске презрительно скривил рот и уже готов был отбиваться от агрессивных выпадов импульсивного демона, но тот совершенно не изменился в лице и первые несколько секунд хранил молчание. - У меня есть все причины презирать человека, - отвечал Данталион, - Никто из павших не пал просто так. Рядом с Отцом остались лишь те, кто умеет любить бездумно, безоговорочно и беспричинно - мы так любить не умеем. Нам для этого нужна причина, а вы нам этих причин не даёте. Справедливо ли это - потерять Рай лишь из-за того, что ты не в силах любить что-то грязное и низкое? Я бродил по земле целые эпохи, я отрёкся от братьев и искал любовь, которой так жаждал от меня Отец, но как же я могу заставить себя любить вас, людей, если вы полны ненависти и злобы? Бог дал вам свободу, а вы, обладая этим даром, выбрали грех. И мне вас за это любить? Обладая свободой, я выбрал жизнь вне благодати Отца, вне обязанности почитать вашу низость. И все же я искал, всё эти века искал хотя бы одну причину любить - но не нашёл. Смотрю на тебя - и не нахожу. Что же она в вас видит, Саске Учиха? Лик его был молод, но выглядел он как старый и изученный старик. Данталион был слаб и измождён - Саске видел это и даже сочувствовал ему. Всю свою жизнь он в какой-то мере презирал людей и поймал себя на мысли о том, что, будь он на их месте, выбрал бы тот же путь и ни за что не остался бы в Раю. По его мнению, людей действительно не за что было любить и он уже не был уверен, что Сакуре стоит воевать за сохранение человечества. Монолог старого демона заставил Учиху почувствовать, что ни он, ни кто-либо ещё не заслуживает спасения и ответить на вопрос теперь казалось чем-то непосильным. - Говорят, тот алхимик был достойным. Я хотел бы его увидеть. Я очень хотел бы полюбить вас, люди. Но века проходят, а я никак не могу себя заставить. - Да вы что уже, совсем с ума посходили в этом доме?! - разъярённого Наруто было слышно в кабинете, хотя сам он орал где-то на лестнице. Каждую секунду звук его голоса становился всё громче и громче и Саске, массируя пальцами виски, предвещал новую головную боль. - Данталион, исчезни. Этот идиот не должен тебя видеть, - произнёс брюнет. - Нет, - ответил демон, - Я тебя охраняю. - Ты можешь охранять меня с чердака. - Хочу отсюда, - не унимался Данталион. - Тот в одном кабинете заперся, тот - в другом, завтракаю один, обедаю один, ужинаю один, в доме жутко, ходите со своими древними страшилками и страшными медальонами как идиоты! Он остановился у запертой двери и начал бесцеремонно стучать по ней кулаком. - Саске, открывай! - ворчал Узумаки. - Вы достали меня оба, нам всем тяжело, но вы так делу не поможете! Открой дверь, а то я её вышибу. Блондин резко подскочил и, отворяя дверь перед Наруто, обратился к озлобленному его действиями Саске: - Ну хорошая ведь дверь же. Узумаки застыл на пороге с открытым ртом и молча переводил взгляд с Саске на незнакомца. - Доброе утро, - прошипел Учиха и снова принялся читать одну из своих книг. - Извините, - неловко произнёс Наруто и так же неловко рассмеялся, почёсывая затылок, - Мы в трауре сейчас и меня немного беспокоит поведение этих двоих... Совсем замкнулись. Вы понимаете. Я Наруто, Наруто Узумаки, лучший друг Саске. Блондин протянул ладонь демону и у Учихи была лишь доля секунды, чтобы осознать предстоящие последствия, но не было даже этого времени, чтобы остановить Данталиона и не позволить ему ответить на рукопожатие. Истошный крик Наруто, наверное, услышали даже на улице. Блондин отскочил от демона и оказался за спиной сидящего на полу и шепчущего ругательства Саске. Данталион стоял в той же позе, протянув руку с улыбающимся ртом посреди ладони в пустоту и смотрел на парней круглыми глазами. - Что это за фигня с ним?! - вопил Узумаки и несколько раз перекрестился. В принципе, помимо ртов на ладонях, наружность демона была более чем приятной. Но эти руки пугали даже сильнее, чем плешивая кошачья голова Сакуры в день их первой встречи. - Могу его убить или стереть память, - Данталион пожал плечами и язык из одной ладони лизнул губы на другой. - Замолчи, - еле сдерживая себя, процедил Учиха. - Не мог принять облик нормального человека? - Я нефилим, идиот. - фыркнул блондин. - Я не могу менять свою форму. - Саске, что за хрень? - спросил Наруто, не смея отвести взгляд от потенциально смертельно опасного существа. Он уже готовился вооружиться ближайшим стулом и защищать себя и лучшего друга в смертельном бою против зубастых ладоней этого урода. Учиха выдохнул и попытался сообразить, стоит ли вообще впутывать Наруто в происходящее, или всё же воспользоваться предложением демона. В итоге он решил, что ни себе, ни лучшему другу мозги промывать не позволит, к тому же Узумаки хоть и в опасности теперь, но имеет право знать - так его защитить будет даже проще. - Помнишь тот кривой квадрат, на который ты бы не пришёл? - спросил брюнет. Наруто опустил испуганный взгляд на лучшего друга и начал мысленно молиться о том, чтобы тот просто не продолжал. - Не такой уж плохой квадрат, как оказалось, получился, - заключил Саске и блондин сразу же понял, к чему ведёт его немногословный друг. Как я уже говорил, Узумаки всю жизнь свято верил в басни Фугаку, но предпочитал держаться от них подальше. Теперь его "подальше" утонуло в океане и осталось только "ближе", а ближе было уже некуда. С минуту ушло на то, чтобы убедить себя в том, что это розыгрыш от Саске, но всё разрушила связь слов "Саске" и "розыгрыш", поэтому хорошо знающему своего друга Наруто оставалось только поверить и бежать в церковь в поисках спасения, да Учиху с собой прихватить. - Так ты... Ты это вот... Вызвал? - неуверенно бормотал блондин. Данталион нахмурился и был готов вступить в бой не на жизнь, а на смерть, но был остановлен внушительным "заткнись" от Учихи. - Это Данталион, - брюнет поднялся и, сделав несколько шагов к выходу, остановился, - Он здесь, чтобы тебя охранять. Можешь спрашивать у него обо всём на свете. А я иду спать. И он ушёл. Демон с интересом рассматривал смертного, который всячески пытался зацепиться взглядом за что-то постороннее и побыстрее покинуть помещение. - Ты боишься? - ухмыльнулся блондин. - Ну я не в восторге и всё ещё надеюсь, что у тебя чума, а Саске просто идиот, - пожал плечами рассматривающий окно Наруто. Данталион громко рассмеялся, но единственным, чем мог заразить его смех, была паническая атака или инфаркт. Узумаки натянуто улыбнулся, настойчиво не переводил взгляд на демона и старался даже не двигаться. - От чумы на ладонях не появляются рты, смертный. - Значит у тебя какая-то особая чума, - Наруто повысил голос и чуть не рассмеялся тому, что сейчас, вероятнее всего, убеждает демона из Ада, слугу самого Сатаны в том, что тот просто болеет какой-то особой формой чумы и совсем он никакой не демон. Данталион, улыбаясь, пытался заглянуть в этого человека поближе и поймать в нём всё до последней мелочи. Он был забавнейшим из смертных - совсем не трус, хоть и способен на страх. - Позволь мне представиться! - блондин слегка поклонился. - Семьдесят первый дух, великий и могущественный герцог Данталион, владыка тридцати шести легионов адских душ! Наруто растянул губы в нескрываемой притворной улыбке и, всё ещё надеясь на то, что это шутка, взглянул на говорившего, снова увидел его руки и снова посмотрел в окно. - Наруто Узумаки, я тут на завтрак хотел Саске позвать... - бормотал блондин. - Если ты обещаешь есть ртом, который на лице, можешь позавтракать со мной. Итачи от завтрака отказался, Саске ушёл спать, а Данталион обжирался сразу тремя ртами, от чего у Наруто сразу же пропал аппетит. Узумаки всю свою жизнь прожил по философии "Принять и побыстрее смириться": пережил так потерю матери, затем отца, затем щенка, затем измену любимой девушки. Он просто всё принимал и пытался научиться с этим жить, потому что, как показывал опыт, сопротивляться истине всегда бесполезно и очень болезненно. А набраться сил для того, чтобы что-то принять, хоть и сложно, но после будет легче. Так и на этот раз - Саске сказал, что демоны существуют, перед ним какой-то сумасшедший жрал мясо ртами на ладонях, а значит, они таки существуют. И с этим тоже надо как-то смириться. - Так вы не опасны, я правильно понимаю? - спросил Узумаки. Он редко отказывался от пищи, точнее совсем не отказывался, но это был особый случай и парень просто сидел перед пустой тарелкой. Длинноволосый блондин поднял на говорившего сияющие глаза и, пока рты на ладонях продолжали поглощать пищу, ответил: - Тебе просто повезло быть под моей защитой. - А почему мне, кстати говоря, так повезло? - Беле... Сакура приказала вас охранять. - Кто? - Наруто с трудом вспомнил девушку, которую вчера видел с Саске и его глаза сразу же округлились. - Сакура? Сакура Харуно? Розовые волосы? - Как... - Данталион приподнял верхнюю губу. - Харуно... Что. Это королева Ада, смертный. Он закатил глаза и принялся за свой завтрак снова. - Так это Саске не тебя вызвал? - спроси блондин. - Он же вызывал какую-то Белет. - Её он и вызвал. Она отреклась от имени. - Но там ведь... Он же даже квадрат криво нарисовал... - Я ему за этот квадрат когда-нибудь отгрызу обе кисти и кусочек носа. Наруто скривился и продолжил наблюдать за уплетающим за шесть щёк демоном. Он всё ещё чувствовал себя жутко и никак не мог привыкнуть хотя бы к тому факту, что кто-то может жрать при помощи троих ртов. - Так вы... Собираетесь... Конец света остановить? Война там... Все дела... - осторожно пробормотал блондин. Данталион, улыбаясь сразу тремя ртами, медленно приподнял глаза на Узумаки. Его просто до жути веселил этот смертный не смотря на то, что он не был ни жалок, ни смешон. Просто умилял. - А ты хочешь с нами воевать, смертный? - Я агностик в вопросах насилия, - быстро и очень тихо пробормотал Наруто и посмотрел на пол, приподняв брови. - Лучшая битва та, которой не было. Демон снова рассмеялся и даже совсем забыл о еде. - А второй так и рвётся в бой, - вздохнул он, улыбаясь. - Как это вы, люди, будучи такими разными, умудряетесь создавать союзы? Мне известны мысли и намерения всех смертных, но я никогда не мог разобрать причины этих мыслей. - Вы ненавидите нас? - спросил блондин. - Нет... - спустя несколько секунд раздумий ответил Данталион. - То есть, Люцифер, конечно, вас ненавидит... И некоторые из 72-х владык. Но не все... Мы отказались любить по принуждению. Должно быть, те, кто остался с Отцом, просто мудрее... И смогли видеть то, чего не сумели разглядеть мы. Но я, кажется, уже говорил об этом сегодня. Он отмахнулся и снова принялся за свой завтрак. - Есть одна наука... - начал Узумаки и демон сразу же застыл, хватая каждое его слово. - Химия. Но вы ведь вообще всё об этом мире знаете... Веду к тому, что это наука о частицах, которые, взаимодействуя, меняют свои свойства. Мы как эти частицы. Взаимодействие с каждым новым человеком вызывает другую реакцию и зависит всё не только от нас самих о от того, хорошие ли мы люди... Если бы - всё было бы проще. Даже самая маленькая деталь: будь то место встречи, еда, которую ты ел на завтрак или просто настроение, всё это тоже влияет на наше взаимодействие. Если ты запрёшь в одной комнате несколько достойнейших людей на час - по истечению времени половина может выйти оттуда настоящими уродами. Я веду к тому... К тому, что мы хаотичны в этом плане. Потому человечество нельзя назвать чем-то однозначным: нас миллионы, мы все разные и реагируем друг на друга по-разному... Не знаю, как ещё объяснить. Наруто смущённо улыбнулся и почесал затылок. Всё это время Данталион не сводил глаз со смертного мальчишки и даже поймал себя на мысли о том, что в его наивных речах есть смысл. Саске сидел на полу перед подобием камина в ветхой хижине. Он чувствовал скользящий по его коже холод и отчаянно тянул дрожащие руки к огню, но тепла его не ощущал. Парень, отчаявшись, коснулся к языкам пламени и, не будучи обожжённым, опустил руки на горящие угли, но всё ещё ничего не чувствовал. Слева на невысоком стуле сидел человек с изуродованным лицом. Учиха знал, что он рядом, но почему-то отреагировал на это по своим же меркам поздно. - Алмадель? - спросил брюнет, глядя в непропорционально размещённые глаза. Мужчина отрицательно помотал головой и продолжил хранить молчание. Учиха сильно нахмурился, будучи уверенным, что перед ним именно тот, о ком он столько слышал и столько желал знать. - Кто ты? - задал очередной вопрос парень. Незнакомец всё ещё хранил молчание и с каждой секундой одна половина его лица, казалось, опускалась всё ниже и ниже. Саске сидел всё в той же позе на коленях, опустив ладони в огонь и лишь смотрел на него снизу вверх, надеясь услышать хоть что-то важное. - Зачем я здесь? - снова подал голос брюнет. - О чём ты хочешь мне сказать? - О том, что предательство Каина... - Твою мать, да что творится в этом проклятом доме, я сожгу его дотла и все ваши тупые книжки! Истошный крик Наруто заставил Саске подскочить на кровати и он уже собирался начинать сыпать на орущего друга руганью, пока не понял причину этого скандала. Ужасная жгущая боль разрывала обе его руки почти до локтя и, приподняв их на уровень глаз, Учиха обнаружил их обожжёнными. - Прихожу будить, а у тебя руки горят! - раскрасневшийся Узумаки продолжал избивать подушкой тлеющие простыни на тех местах, где минутой ранее лежали ладони брюнета. - Руки горят! Демонов он собрался вызывать, придурок! Саске не был впечатлительным от природы, но эта дикая боль, запах горящей плоти и полностью сожжённая до мяса кожа на собственных руках сделали своё дело - он почти потерял сознание. Данталион появился через секунду и сразу же исчез, не сказав ни слова. - Это он так тебя охраняет? Да я здесь церковь устрою, вы у меня все в монастырь уйдёте, каждый день будете перед распятием колени преклонять, алхимики хреновы! Учиха старался сконцентрироваться на ругательствах Наруто и совсем не думать о невообразимой боли и подступающей к горлу тошноте. Он тяжело хватал воздух и всячески пытался оставаться в сознании, но постоянно чувствовал, что вот-вот выключится. Саске никак не мог прийти в себя и сам себе помочь: он не знал - вставать ли с кровати, идти ли куда-то и делать ли что-нибудь. Оставалось лишь ждать, пока кто-нибудь ему поможет. И помощь пришла. Появилась Сакура и как только он её увидел, всё вокруг начало постепенно темнеть. Он лишь на долю секунды вспомнил свой сон и то, о чём ему пытался сказать незнакомец:"О том, что предательство Каина..."