Лемегетон

Я не хотел бы жить в Раю, Казня находчивость змеиную. От детских лет люблю Змею И ей любуюсь, как картиною. Константин Бальмонт Голос дьявола

Меня всегда печалил Сиире. Он был силён, умён, могуществен – и при этом демоном совершенно не опасным. Со времён Эдема он был безразличен ко всему и уныл – за это принц и был изгнан. Но что на Небесах, что в Аду – Сиире всё ещё не видел смысла в чём-либо, его не волновали войны между братьями, не интересовала любовь Отца, существование людей он просто игнорировал и нигде ему не было места – в благодати или во мраке, демон берег своё уныние, будто самое ценное сокровище. Меня всегда печалил Сиире. От того, что не впускал в своё сердце даже ненависть – верную спутницу любви. От того, что жизнь его была скучна и он совсем не горевал, оказавшись в заключении. От того, что он никогда не боролся с недостойными смертными, дерзнувшими его вызвать: Сиире не строил никому козни, не погубил ни одну душу – лишь подчинялся приказу. Меня так сильно печалил Сиире. У каждого из его братьев был свой путь, свой собственный мир, своя вера. А великий принц признавал лишь то, что уже существует, ни о чём не мечтал, никого не любил, ни во что не верил – лишь стоял на одном месте, ожидая, когда чьё-то существование соприкоснётся с его собственным. Лишь потому, что считал и ангелов, и бесов, и людей марионетками отца. Сиире разрывал моё сердце: он даже не пытался ненавидеть Создателя за это. В начале времен он решил, что Отец имеет на это право, ведь именно Он всех создал и, должно быть, это его игра. И принц не видел смысла абсолютно ни в чём: он сделал из себя куклу, которая двигается, только подчиняясь силе других. Сиире подчинялся всем, обладая силой, способной всех подчинить. Он не видел смысла и в предстоящей бойне: Отец, по его мнению, подарил Люциферу великую силу и могущественную армию, лишь чтобы хоть приблизительно сравнять шансы и устроить великое представление, способное надоумить и людей, и Его бестолковых детей-отступников. А полюбившая смертного и смертных в целом Белет, очевидно, должна была стать радужным примером. Каким бы не оказался итог – выбран он был заранее и с определённой целью. Сиире верил: если ему удастся дожить до финала, он в любом случае скажет что-то в духе «умно» и будет снова ждать кого-то, кто смотивирует его движение. Насчёт стороны, на которой нужно бороться, принц совершенно не думал, в очередной раз полагаясь на заранее продуманный сценарий – если он в руках Белет, значит, там ему и следует быть. Но, всё же, меня обнадёжил Сиире. Века безразличия и слепого подчинения закончились самым заурядным чувством – интересом. Ему хотелось дожить до финала – увидеть, куда именно ведут обозначенные Отцом дороги; хотелось понять Белет, узнать, как именно Создатель заставил её видеть то, что она не увидела в Эдеме; почувствовать – было ли его собственное отсутствие движения движением, заранее предусмотренным Отцом. Сиире, подчинившись вызвавшему его смертному и его кукловоду Данталиону, которым управляла незримая рука Белет, отправился на поиски демона, раздражавшего его меньше прочих и имеющего большую ценность перед началом войны. Принц Вассаго был изгнан из Рая за бунт, в котором призывал ангелов протестовать против, по его мнению, поспешного изгнания братьев. Он не видел греха в сомнении, считал взгляды падших логичными и при этом упрямо не видел того, что пали они лишь из-за гордыни, которая со временем начала переполнять и его самого. В Аду Люцифер даровал ему чин и 26 легионов в подчинение. И он, как ему казалось вначале, был даже немного счастлив. Но проходили года: человечество становилось всё опаснее, и теперь уже твари, наполнявшие землю до потопа, уступили свои позиции и прятались от людей; а вызываемые этими гордецами демоны были вынуждены хоть и на время, но всё же подчиняться им. С течением времени Вассаго осознал главный порок, из которого рождаются все остальные – гордыня. Ты свято веришь в то, что лишь ты достоин обладать чем-то и в тебе рождается жадность. А её щупальца тянутся ко всем закоулкам души, создавая похоть, чревоугодие и лень. Не получив желаемое ты завидуешь тому, кто оказался счастливее. И отсюда в тебе рождается гнев. Эта простая нить затянула не одну шею – на ней и лишь на ней стоит царство Люцифера. Вассаго был одним из тех немногих, кто не олицетворял понятие абсолютного зла: он не утонул в ненависти к Отцу. Зная абсолютно всё на этом свете и о прошлом, и о будущем, принц пытался лишь понять, почему всё происходит именно так и в чём смысл. Добровольно он ад не покидал: выходил только на зов смертных, всякий раз раздражающих его до такой степени, что после исполнения их темных желаний они были обречены на страдания в его легионах. Больше всех на свете Вассаго презирал Соломона - он был единственным из 72-х демонов, кто не поклонился царю в ночь призыва, потому что уже знал развязку этой истории. В 1892 году его сигила, представляющая собой массивный медный перстень в виде клыка, пылилась на чердаке старого деревянного дома на юге Англии, где доживал свои года такой же старый сморщенный старик. Сиире не пришлось с ним говорить - ценную вещь никто не охранял, она просто валялась среди рассыпающихся в руках пыльных книг и наивно ждала, что о ней кто-то вспомнит. Принц хорошо помнил своё вековое заточение: он много-много лет находился в полудрёме и мог слышать лишь стоны страдающих адских душ - своих легионеров, которые просили господина лишь об одном - о свободе. Это были века мучений с полузакрытыми глазами, когда они чувствовали мировую жизнь, её энергию, но не могли стать частью этого и лишь ждали, пока кто-нибудь их найдёт под аккомпанемент нескончаемого плача подданных. Он не сочувствовал Вассаго, ему было совершенно плевать на его страдания. Но, держа в руках обжигающую его человеческий облик медь, Сиире невольно вспоминал о свежей ране и вздрагивал, надеясь, что отныне альтернативой относительной свободе будет смерть. Спустя одно мгновенье Сиире оказался в весьма крошечной спальне без двери, где на старой скрипящей кровати лежал красивый человек с перебинтованными руками. Рядом с ним, на краешке его ложе сидела королева. Помимо неё, делая комнату ещё более тесной, там находились ещё трое: Данталион, прилизывающий выбившиеся волосы языком с ладони; стоявший возле окна Наруто; и какой-то незнакомый седовласый мужчина в католической рясе с подчёркнуто восторженным и оживлённым лицом. При виде последнего Сиире скривился в отвращении, совершенно не скрывая своих эмоций. - Он достойный смертный, - Данталион в зародыше убил недовольство принца. Красноволосый демон ещё с минуту прожигал взглядом оскорбляющего его взор человека, совершенно игнорируя испепеляющий взгляд королевы. К чему не был равнодушен ни один демон в мире - священники. - Священник, - поправил Сиире, намекая на то, что категория "достойный" здесь совершенно не принципиальна. - Который помог тебя найти, - наконец подала голос Сакура, обратив на себя внимание всех присутствующих, - Мы все здесь на одной стороне, великий принц Сиире. Не вижу нужды брезговать обществом того, кто воюет бок о бок с нами. Принц задумался на несколько мгновений, но не стал никому перечить - лишь молча преклонил колено перед сидящей королевой и быстро поднялся, вручив ей кольцо. Розоволосая, коснувшись украшения, стиснула зубы и быстро бросила его на кровать рядом с нахмуренно наблюдавшим за ситуацией Саске. - Вы слабы? - спросил Сиире. - Мои силы восстанавливаются, хоть и медленно, - ответила Сакура. Она не верила Сиире - ему вообще мало кто верил. Сложно доверять тому, у кого нет собственных убеждений, вечно опасаясь дня, когда они, наконец, появятся. Она не верила Данталиону - одно дуновение прохладного ветра в сторону его незаживших ран и он снова возненавидит мир и пойдёт за Люцифером, который, конечно же, попытается этот ветер создать. Она не верила ещё не присоединившемуся к ним Вассаго - тот знает будущее и воевать будет лишь за победителя. Даже став на её сторону в начале, не было никаких гарантий, что это не волк в овечьей шкуре, который убьет её ножом в спину и в итоге переметнётся на сторону Ада. Не верила королева и Джирайе - в его душе она, разумеется, видела благодетель, но подпитываемое гордыней желание коснуться к великому запросто переметнёт мужчину на сторону зла. Королева верила лишь Саске и Наруто. Саске на самом деле справедливо не любил ни свой вид, ни Создателя, да и добра в нём почти не было. Он был настолько горд, что, казалось, лишь в Ад ему дорога. Но именно этот смертный свою гордость далеко не отпускал - в основном лишь в гости к гневу. И он был предан. Предан до глубины души тем, кого считал достойным своей преданности: предан брату, Наруто. И ей - она чётко это видела и была признательна. Алмадель слепо любил всё на свете, и хоть ему и удавалось, если спросят, найти причину этой любви, сам он её никогда не искал и любовь эта была воистину слепа. Сакура любила его за это. Саске тщательно выбирал объекты для своей любви, он трепетно создавал свой собственный мир идеальных вещей и достойных людей, грозно защищая их от вмешательства грязных рук реальности. И в этом была своя красота. И это заслуживало её любви. Наруто же был сгустком света, будто он был соткан Отцом из солнечных лучей. Его слабости, способные навредить парню или перенести его на сторону зла, тщательно регулировались Саске. На которого, к слову, Узумаки оказывал не меньшее влияние в этом же плане. Она чувствовала, что они чётко обозначили свою позицию и с ними двоими можно идти в бой хоть против всех 72-х демонов во главе с Люцифером. - Вы ожидаете пророчества от Вассаго? - безразлично спросил Сиире. - Что будет, если он предскажет поражение? - Поверьте, принц, - прошипел Данталион. - Это совершенно ничего не изменит. - Он нужен не для предсказаний, - перебила назревающий конфликт королева. - Он станет на нашу сторону. Это всё. Никогда раньше Сиире ни с кем не спорил и его совершенно не волновали никакие события. Но демона откровенно возмутила связь королевы со священником и непонятными смертными, её слабость по этой же причине и ужасно раздражающий Данталион. Поэтому он впервые в жизни добровольно ввязался в разговор: - Он не примкнёт к вам, если победить суждено Люциферу. - Люциферу не победить, - вспыхнул Данталион. Лица присутствующих в комнате смертных приняли одинаковое выражение встревоженности: миру, скорее всего, конец, а им предстояло лишь слушать спор об этом. - Ангельское войско не вступит в Бой и Отец вам не поможет. - коротко ответил принц. - Нам. - холодно поправила Сакура и переглянулась с внезапно нахмурившимся Саске. - Нет. Мы сами отвечаем друг за друга. Саске уже спроектировал в голове длинную речь по поводу своего пусть и не авторитетного, но всё же существующего отношения к Создателю, заставляющего своих же детей убивать друг друга, но внезапно его мысли перешли в другое русло. А что, если Бог просто пытается спасти как можно больше падших: он сводит их вместе, заставляет обращать внимание на их изменения, на то, что они всё ещё вольны выбирать. И начало этого спасения в Сакуре, которая просто должна повести за собой тех, кто не утонул во тьме и не стал ею до конца. Тех, кто всё ещё ищет. - Сиире, мне нужен Двадцать первый. - не терпящим возражения тоном произнесла розоволосая. - Губернатор Маракс? Лекарь? - принц, ухмыльнувшись, взглянул на руки бледного смертного. - Ищи. - нахмурившись, приказала Сакура и Сиире исчез под шумные восторженные вздохи Наруто и Джирайи. Данталион открыл рот, но был остановлен поднятой вверх ладонью королевы, смотрящей на то место, где секундой ранее стоял принц. Исходящая от Саске аура была мрачнее самих демонов и немного пугала Джирайю, а Наруто лишь сделал вывод о том, что всё очень и очень не радужно. - Вассаго. - коротко произнесла розоволосая. Данталион кивнул Наруто, призывая его подойти поближе, дабы снова вернуться в дом, но Узумаки был против. - А что это вообще было? - вспыхнул блондин. - Он что, самый умный? - Никто не знает, - вздохнула Сакура и по-странному грустно улыбнулась, взглянув на смертного. - Может умнее Люцифера. - Я, конечно, не эксперт, но ты зря ему доверяешь! Данталион и Джирайя одновременно расширили глаза в удивлении, собираясь отвесить Узумаки затрещину за подобные речи при королеве, но та лишь измученно засмеялась. - Хрупкая вещь - доверие, - ответила она. - Я доверяю тебе, Наруто, и прошу тебя сделать мне одолжение - помочь Данталиону освободить принца Вассаго. Наруто расплылся в смущённой улыбке и почесал затылок, но внезапно осознал, о чём его просят. - Что?! Я?! Опять?! Мне этого красавчика хватило, спасибо. А вообще, это ведь грех - освобождать демонов? Я что, потом сгорю в Аду? - Вообще-то да, - Данталион поднял обе ладони вверх и продемонстрировал три свои улыбки. - Без шуток. Это грех. Любой контакт с нами - это очень плохо. - А есть какие-то исключения? - начал бормотать блондин, чем здорово рассмешил находящихся в комнате демонов. - Ну, вы же за Него, вот и я за Него, помогаю, то-сё, чтобы всё хорошо было... - Джирайя, можем ли мы вас просить оказать нам эту услугу? - Сакура обратилась к священнику подчёркнуто учтиво, чем вызвала его нескрываемый восторг. - Это отнимает много сил, Наруто нужен отдых. Священник ещё с несколько минут рассыпался в благодарностях за оказанную честь (помочь в таком благом деле), а затем он, Наруто и Данталион исчезли из комнаты, оставив Саске и Сакуру наедине снова. Учиха многозначительно молчал, сверля взглядом профиль демона. Попутно некоторым предположениям о смысле происходящего у него родилась с сотня вопросов - и Сакура это прекрасно знала. - Они нестабильны и злы. Я не верю им, не переживай, - вздохнула розоволосая, так и не взглянув на смертного. - А ты? - это был совершенно логичный, хоть и до жути жестокий вопрос. Саске обдумывал это в течении всего разговора и никак не мог ответить себе, стабильна ли она в своих идеалах. - Я больше не злюсь, - она взглянула на него и грустно улыбнулась. - Только горюю. - Почему... - вопрос будто застрял в горле брюнета. - Почему ты человечнее людей? Ты же высшее создание? Ты видела всю историю мира, так почему? - Мы не высшие, Саске, - вздохнула Сакура. - История мира, которую я видела, дала мне это понять. С минуту они молчали. Сакура смотрела в окно и думала о том, что предала любимых дважды и теперь чувствовала себя совершенно одинокой. Саске смотрел на неё и думал о том, что, обладая таким могуществом, никогда бы не нашёл в себе доброты к существам настолько низким. - И как это будет? - внезапно спросил он. - Эта война. - Как и любая другая. Мы возьмём свои мечи, построим наши легионы по разные стороны одного поля и брат будет убит братом. - Почему на Земле? - Потому что они идут её разрушать, а я у них на пути. - А Б... - Не упоминай Его. - выдохнула розоволосая и сжала кулаки. - Он доверил это мне. Я справлюсь. Молчание. Саске больше всего на свете хотел ей помочь. Сейчас, в лучах вечернего солнца, она казалась существом хрупким и нежным. Особенно после утреннего разговора, который прервал до вечера тараторящий Джирайя. Однако он был простым смертным с обожжёнными руками и его это злило. - Почему меня не добили? Почему никто не пришёл ко мне и не сжёг меня полностью? - Мы не всемогущи на Земле... В человеческом обличии у нас не так много сил. Но когда вы спите... Ваши души отправляются к тонкой грани между нашими мирами и там мы способны убивать, управлять, издеваться. Так Люцифер к тебе и пришёл. Но не волнуйся... Теперь я охраняю твой сон. - Зачем я ему? - спросил брюнет. - Чтобы показать мне, что в итоге вы все всё равно сгорите в его пламени, - она слегка нахмурилась и зелёные глаза королевы сверкнули решительностью, очаровавшей Учиху. - Он говорил со мной, - сказал Саске, вспоминая подробности сна. - Он говорил со мной, когда я спал и когда я бредил. - Что он сказал? - взволновано прошептала розоволосая. - Что-то о предательстве Каина. Итачи уже третий час слушал оглушительную полемику членов ордена, которая с начала и до конца не несла в себе совершенно никакой смысловой нагрузки. Надушенные, вычурно одетые, гордые собой пижоны без конца кричали друг на друга, сыпля оскорблениями в сторону его младшего брата и бесов, которыми он, очевидно, был одержим, и не предлагая совершенно никаких выходов из сложившейся ситуации. На слова о Саске Учиха никак не реагировал - абсолютно все кричащие были людьми недалёкими и незначительными. Люди, которых действительно хотелось послушать, всё это время хранили молчание, переглядываясь друг на друга. Нагато, Орочимару и Неджи уже давно всё обсудили, в чём Итачи был уверен, и теперь лишь ждали момента, чтобы огласить их решение, выдав его за всеобщее. - Что ж, господа, я полагаю, вы все настаиваете на осуществлении древних планов нашего ордена. - наконец произнёс лидер. - С внесением некоторых коррективов в связи с последними открытиями. Собравшиеся мужчины начали одобрительно переговариваться и притворно ликовать, а сам Нагато многозначительно смотрел на мрачного Итачи. - Отныне мы вступаем на тропу войны с нечистыми, - слащаво прошипел Орочимару. - Только на этот раз мы будем нападавшими - обороняться и хранить молчание больше нет смысла. Сегодня вечером все хранящиеся у нас сигилы будут уничтожены в праведном огне. А с завтрашнего утра каждый из вас, господа, все монахи, священники и послушники будут вооружены клинками Соломона, которые наш орден изготовлял по точных инструкциях из его Ключа. Заклинаю передвигаться со своими группами не менее пяти человек вне монастыря. А завтра вечером мы призовём первого нечистого и казним его. Не забывайте молиться, братья. Молитвой собрание и закончилось. Все неважные личности поспешно покинули зал и за столом осталось только четверо человек. - Мы прямо как ответ Господа Амодею, Белет, Белиалу и Гаапу, - засмеялся Орочимару, чем вызвал лишь нахмуренные мрачные взгляды свою сторону. - Вас интересует... - начал Нагато. - Саске, - закончил за него брюнет. На несколько секунд в воздухе повисла атмосфера явного недружелюбия: все откровенно ненавидели друг друга, но троих из них объединяла ненависть к Учихам. - Как я и говорил, он, очевидно, одержим. - заключил лидер. - Не вы ли давеча заявили, что ни один демон не сможет проникнуть в святые стены монастыря? - прошипел Учиха. - В нём не было демона, когда вы, моля о помощи, принесли его сюда. - ответил мужчина и Итачи сразу понял, к чему он клонит. - Но демон успел очернить его душу и перемешать мысли. Он завладел его разумом и всё, что нужно было обезумевшему Саске - лишь исполнять желания господина. И теперь пропал наш послушник и друг вашей семьи. Оба, очевидно, мертвы. И лишь потому, что мы не отказали вам в помощи. Учиха видел в его речах лишь жалкую попытку манипуляции и чушь, но у него совершенно не было ни времени, ни желания, чтобы, уподобившись безмозглым членам ордена, вести полемику лицемерия. Важны были лишь Саске и Наруто - и Итачи совершенно не верил в то, что его младший брат сошёл с ума и убил Узумаки. Он скорее свёл бы с ума того, кто ему это приказал. - Какие меры вы можете предпринять в целях поиска моей семьи и вашего хранителя? - Их уже давно ищут, господин Учиха, - коротко произнёс Неджи. - Чем я могу помочь? - Вы можете помочь нам в непосредственной борьбе против этой напасти, - пропел Орочимару, напомнив всем присутствующим змею. - Вас всему обучат, а насчёт брата не следует беспокоиться - я уверен, что с ним всё будет хорошо, как только мы убьём Белет. - Белет? - переспросил Итачи. - Именно. - ответил Нагато. - Мы призовём её по книге Алмаделя, она будет в ловушке и мы проведём обряд.