Лемегетон

Она сидела на полу, полностью обнажённая, поджав ноги под себя и пыталась вырезать что-то маленьким ножиком на деревянном стуле. Её убранные в небрежный пучок розовые волосы в тусклом свете небольшого камина казались просто светлыми. Огоньки играли в её зелёных глазах, а губы растянулись в довольной улыбке. - У тебя очень довольный вид, - лениво прошептал наблюдающий за ней мужчина с искажённым лицом. - Потому что я довольна, - ответила Сакура. Она положила нож на землю и отстранилась, разглядывая своё творение. Всю деревянную поверхность покрывали замысловатые узоры, кое-где они сходились воедино и создавали что-то понятное человеческому воображению: цветы, деревья или волны. - Получилось красиво, - произнёс Алмадель и, покинув кровать, уселся позади неё, обхватив хрупкое тело сильными руками. Она вздрогнула, ощутив тепло его обнажённой кожи и прижалась сильнее, чтобы сполна насладиться близостью. - Люблю возиться с деталями, - шептала Сакура. - Маленькие, едва заметные вещи в своей совокупности создают целостную картину. Убери одну - всё пропало. Алмадель прижался кривым носом к её шее и, вдыхая сладкий запах её кожи, нежно поцеловал. - Ведь это и есть любовь... - выдохнула Сакура. - То, как я её понимаю... Совокупность эмоций, ощущений. Убери одну - всё пропало. Добавь что-то неуместное - всё пропало... Только каждая любовь - разная, как мои картины. У каждой свои детали. - А какая твоя любовь? - спросил Алмадель. Он приподнял её хрупкое тело и, повернув, усадил Сакуру лицом к себе. - Моя любовь тихая, - шептала она, внимательно рассматривая безобразное лицо, - Моя любовь прозрачная, как речная вода. Она течёт медленно, течёт по моим жилам и питает меня. Сакура коснулась кончиком пальцев шрама, пересекающего лицо Алмаделя, и нежно провела ими по изувеченной коже. - Она нежная. Она добрая. - её губы коснулись безобразных щёк. - Она - моё пристанище. Моё убежище. Мой дом. Саске едва сдержал желание бросить клинок в человека, который решительно направлялся в ним по длинной каменной дорожке между церковными лавочками. Он находился среди двух в некотором роде самых ненавистных ему созданий и, будучи не в силах дать название собственным чувствам, не мог ничего предпринять. Алмадель, а именно так теперь называл его Саске, двигался быстро и уверенно. Его глаза горели совершенно незнакомым огнём, он выглядел злым и готовым убивать. Саске подскочил, создавая преграду между пришедшим и Сакурой. Он крепко сжимал в руке клинок и был готов им воспользоваться. Даже молил о поводе, совершенно забыв о настоящих проблемах. И это не осталось незамеченным. - Позволяешь гневу вытеснить более важные вещи из головы? - остановившись, холодно осведомился Алмадель. - С удовольствием позволю ему вернуть твоё лицо в его исходное положение, - фыркнул Саске. - А пока ты будешь этим занят, она умрёт. Саске на секунду замялся, пытаясь осознать, нужна ли ему её смерть. И если да - то это идеальный момент, чтобы вступить в бой с Алмаделем и подождать, пока Сакура сама умрёт. А если нет - то требовалось пожертвовать своим желанием изрезать его лицо ножом. - На улице Гаап. - Мёртвым он не навредит. - Чем ты ей поможешь? - Я великий маг и алхимик, Саске Учиха, - он еле заметно улыбнулся. - До утра она должна стоять на ногах. Саске презрительно фыркнул, быстро развернулся, подхватил окровавленное тело Сакуры и, не дожидаясь команды, направился к выходу. Алмадель нагнал его спустя секунду. - Я не желал тебе зла, - произнёс он. - Вы все его не желаете, - прошипел Саске. На улице, прямо перед входом в храм стоял Орочимару - урод, напоминающий змею, который Саске ужасно не нравился. - В мой дом, - решительно скомандовал Алмадель. Орочимару, ухмыльнувшись, кивнул и Саске оказался посреди небольшой бедно обставленной комнаты. Рядом с камином стояло ужасно старое, украшенное резьбой кресло, напротив дышащая на ладан кровать, а позади него самого - небольшой шкаф, наполненный разными пузырьками и сушеными травами. - Ложи её на кровать, - скомандовал Алмадель. - Демон? - глядя на Орочимару, осведомился Саске. - В стенах монастыря? - Семнадцатый дух, - деловито поклонился демон, пока Саске укладывал Сакуру на кровать. - Великий губернатор и граф Ботис. Алмадель сразу же прильнул к старому шкафу, перебирая его содержимое и вернулся к Сакуре. Он не перевернул её на живот, не осмотрел рану на спине, лишь начертил что-то на лице красной вязкой жидкостью из пузырька. - Как ты протащил демона в монастырь? - Это я его построил, Саске, - произнёс Алмадель и, склонившись над Сакурой начал что-то шептать. Саске стоял в оцепенении и молча смотрел на разворачивающуюся перед ним сцену, не в силах произнести ни слова. - Алмадель освободил меня сразу же после того, как вавилонцы вскрыли кувшин, - слащаво произнёс Орочимару. - Я служу господину уже не один век и очень ему предан. Нашей целью всегда было спасение мира... Благодаря ей, - он кивнул в сторону Сакуры. - А после - от неё. - Что ты несёшь? - скривился Саске. Алмадель привстал и серьёзно взглянул на него, будто готовился к важной речи, которую нужно было преподнести правильно. - Саске, я люблю её больше жизни. Я любил её с тех самых пор, как встретил на берегу Вавилонского озера, - сказал Алмадель. - А ещё я знаю её. Знаю лучше, чем ты думаешь. Мы не могли быть вместе. Зло есть зло - я уже говорил это тебе. В ней много добра, она достойна жизни, но есть одна черта, которая и низвергла её с небес. И никакая любовь этого мира не изменит эту черту. Никакая любовь не спасёт наш мир от этой черты. Ты ведь видел это, признайся? Полное пренебрежение к тем, кто ей безразличен. Они - пыль под ногами, преграда, которая раздражает. Она жадная, Саске. Она могла заживо сжечь любого, кто не вовремя придёт в мой дом и заставит меня покинуть её объятья. - Она пытается спасти этот чертов мир, о чём ты говоришь? - зарычал Саске. - Ей просто стыдно, - ответил Алмадель. - Она видит в мире потенциал новой собственности. Люцифер не просто назвал её королевой. Это её сущность. - Да, ты действительно любишь её больше жизни. - презрительно фыркнул Учиха. - Даже вопреки этому, Саске. И я был несчастен все эти годы. Я использовал тебя лишь для того, чтобы не связать себя с ней снова. Орочимару способен вызывать любовь во всех её проявлениях - вот, почему вы с Наруто так мной дорожили. Ты ведь это хотел узнать? Мне жаль, Саске, мне действительно жаль, но я не мог себе позволить быть рядом с ней. Я создал Арс Нотория, чтобы убить её, когда придёт время. Я написал "Лемегетон", чтобы избранные знали, с чем имеют дело. Я велел Орочимару шептать тебе слова из моей книги, чтобы ты её освободил. У меня был план. Только теперь он зависит от тебя. От того, что ты решишь. - О чем ты? - тяжело дыша, осведомился Саске. - Она не доживёт до утра. Клинок Гаапа даже при маленьком порезе вызывает смерть. Саске на физическом уровне почувствовал урон, нанесённый этими словами. Он ни в коем случае не принимал Алмаделя на сторону правых, а вот Сакура в его глазах теперь выглядела абсолютной жертвой. И её смерть отныне - трагедия. - Так сделай что-нибудь! - не совладав с собой, закричал Саске. - Ты же, чёрт возьми, великий маг и алхимик! Тебе несколько тысяч лет, у тебя бесы в слугах! Спасай её, урод! - Только если пообещаешь мне кое-что, - мрачно произнёс Алмадель. Саске, тяжело дыша, никак не мог понять метаморфозы, скользящие в его лице. - Что угодно. - В конце она умрёт. Молчание. Даже я чувствовал боль, которую ощутил алхимик, произнося приговор своей единственной любви. Саске не сразу сообразил смысл фразы, а сообразив, снова почувствовал животный гнев. - Что ты несёшь... - только и сумел прошептать он. - Она победит. Ад будет в её руках. Власть над мировым пороком. Над мёртвыми грешниками. Веришь ли ты в её добродетель? - устало спросил Алмадель. - Веришь ли ты, что она не станет истреблять целый города, посчитав людей в них ничтожными и недостойными жизни? Веришь ли ты, что веками она не причинит никому вреда? Саске чувствовал, что задыхается. Он ненавидел, презирал стоявшего перед ним человека, но в глубине души чувствовал сомнения. Он попытался подумать, что делал бы сам, обладая такой властью? Наверное, то же, что и Сакура, как предполагает Алмадель. Но именно эту свою часть он поклялся убить, когда стоял над хором стонущих душ на её балу. Ведь половина мира может превратиться в этот хор. Он сам может стать его частью. Алмадель прекрасно понял причины его молчания и продолжил: - Ей поможет один старый обряд язычников. Благо, в аду мне за него не гореть - я умру в прямом понимании слова. - Умрешь? - его слова будто вырвали Саске из раздумий. - Умру. Я отдам ей свою жизнь и исчезну, став её частью. Меня больше не будет. - Как же ты хочешь, чтобы твой план сработал, - прошипел Учиха. - Я просто хочу, чтобы она увидела ещё один рассвет, - устало прошептал Алмадель, не обращаясь ни к кому конкретному. - Он будет цвета её волос. - Ты с ней попрощаешься? - спросил Саске. - Объяснишь? - Нет. Даже простой звук её голоса заставит меня передумать и всё разрушить. Но ты меня скоро поймёшь. Саске сидел на пороге церкви, в которой всё началось и смотрел на небо. Светало. Скоро покажется солнце. Учиха не переставал думать, что Алмадель передумал. Забрал её куда-то. Спрятался. Он может. Он же, чёрт возьми, великий маг и алхимик. Он не думал ни о чём, помимо того, увидит ли её снова. Его больше не волновала роль алхимика и его преступления. Не волновали деяния Сакуры. Как же это важно - взглянуть на что-то в последний раз. Чтобы в деталях, как следует, запомнить. И попрощаться. Орочимару должен был помочь ему - таким было соглашения. Или убить обоих в случае предательства. Саске надеялся на одно - быть убитым где-то посреди боя, чтобы его смерть даже никто не заметил. Чтобы не пришлось поднимать на неё руку. Чтобы даже думать об этом не пришлось. Знакомый холодок и мурашки по спине заставили его облегчённо выдохнуть. Он обернулся - Орочимару стоял на верхней ступеньке, держа королеву в руках. Она всё ещё не пришла в себя. - Он был величайшим из смертных и бессмертных, - прошипел демон. - Его жертва не должна быть забыта. Он положил Сакуру на пол и, очевидно, собрался уходить. - Что мне сказать ей, когда она очнётся? - спросил Саске. Орочимару ухмыльнулся: - Белет - королева Ада. Это она обучила людей тому, что сделал Алмадель. Он исчез. Саске поднялся на несколько ступенек вверх и снова принял сидячее положение, но уже рядом с ней. Он обхватил своей ладонью её холодные пальцы и крепко их сжал, будто пытаясь удержать ей подольше. Ему казалось, будто прошла целая вечность, пока она открыла глаза. Но, открыв их, Сакура не смотрела на сидящего рядом человека. Она смотрела в небо и с уголков её глаз текли слёзы. - Что он сказал? - еле слышно прошептала она. Саске отпустил её руку и отстранился. Он был опустошён и совершенно ничего не чувствовал. - Что твоя жизнь важнее его собственной, - соврал он, прикрыв усталые глаза ладонями. - Что ты должна исполнить своё предназначение. Это важнее всего. - Ты кого-то любишь, Саске? - внезапно спросила она, не глядя на него. Учиха не шевелился. Он знал, что она скажет бежать к тому, кого он любит. Провести последние минуты рядом. Потому что взгляд её скользил по небу, а на нём сверкали первые солнечные лучи. - Да, - тихо ответил он. - Тебя. Сакура с минуту молчала, а после нежно коснулась его ладони, всё ещё покоившейся на лице. - Как ты меня любишь? Он на подсознательном уровне понимал смысл вопроса и то, как должен на него ответить. Сначала совсем тихо, затем - увереннее, Саске начал говорить: - Мне хочется кричать. Не о чувстве... А о боли, которую оно приносит. Я мечусь от желания убить тебя до желания отдать за тебя жизнь. Я готов голыми руками разорвать любого, кто тебе навредит. Я не могу насытиться. Мне мало. И я злюсь... Боже, я так злюсь от того, что тебя недостаточно. Меня трясёт. Я истощаюсь. Я схожу с ума. Он практически шептал последние слова. Сакура наконец перевела свой взгляд на него и устало улыбнулась. - Я люблю тебя так же. В Деринкую было могильно тихо: не слышен был вой живых инструментов, голоса весьма буйных демонов стихли. Даже их фамильяры не шумели. Саске и Сакура вошли в просторный зал и увидели перед собой безмолвную толпу. Молчали все - даже Наруто и Джирайя, которые выглядели, мягко говоря, обеспокоенными видом Учихи. - Братья, - твёрдо произнесла королева. - Пришло время. Все присутствующие начали по очереди выходить из зала, опускаясь на колено перед стоящей в проходе Сакурой и после - минуя её. - Куда они идут? - спросил Саске. - Это обряд. Они в последний раз кланяются королеве, а на выходе получают мечи. - устало проговорила Сакура. По ней было видно - Алмадель, может, и спас ей жизнь, но сил это ей не придало. Саске направился в сторону нетерпеливо ожидающих его Джирайи и Наруто. Он молча стал перед ними, позволяя товарищам задать все интересующие их вопросы. Но те тоже молчали. Тишину нарушил ухмыляющийся и очевидно пьяный Наруто. - Горячая была ночка? Джирайя захихикал и даже Саске не смог удержаться от лёгкого смешка. - Более чём, - улыбнулся он. - Рассказывай. Как оно, с демоном, - священник заговорчески пнул его в бок и переглянулся с Наруто. - Как вы сами догадались - горячо, - произнёс Саске и покинул компанию, заняв очередь за последним, тридцать третьим демоном, чтобы, как часть войска, поклониться королеве и отправиться в бой. Огромная заснеженная гора предстала перед их глазами. Она больше походила на вулкан, расположенный в океане - вокруг не было ни одной скалы, лишь вода. Эта гора рассекала облака и Наруто, сидя на своей лошади, думал о том, что там мог бы жить и сам Бог. На шее черного породистого скакуна перед наездником восседал большой пушистый белоснежный кот. Он ни на секунду не покидал Узумаки и тот был невыразимо счастлив от того, что что-то сверхъестественное, пусть и не совсем страшное, его защищает. Они с Джираей стояли во втором ряду. Саске и Сакура восседали на своих скакунах во главе войска. Все были облачены в те же одежды, что и вчера. Следовало догадаться, что это и есть военная форма демонов. Наруто вздрогнул, почувствовав движение за своей спиной. Он обернулся и встретился взглядом с парой желтых глаз. Джирайя, обратив внимание на поведение товарища, последовал его примеру и с трудом сдержал крик. - Моё почтение, друзья, - прошипел Орочимару. - Ты что здесь делаешь? - спросил Джирайя. - О, у меня здесь находиться куда больше причин, чем у вас, смертные. Жаль, что королева позволяет вам так необдуманно идти на верную смерть. Хотя, возможно, кого-то вам и удастся поцарапать вашими мечами. - Я всегда знал, что этот хрен - демон, - фыркнул Наруто, обращаясь к товарищу. - Не может человек быть таким отвратным. - Ты весьма любезен, но не стоит сейчас обсыпать меня комплиментами, - слащаво произнёс Орочимару. - Я обращаюсь к вам двоим за помощью. Я уверен, что она будет необходима. Орочимару, оскалившись, демонстративно посмотрел в сторону Саске и Сакуры. - Что ты чувствовала? - спросил Саске. - Что ты чувствовала, когда падала с небес? - Тоску. - ответила королева. - Тоску и страх. Было страшно уйти из-под опеки Отца. Свобода - это всегда страшно, Саске. Они взглянули друг на друга и смотрели, не отрываясь, несколько минут. - Оно того стоило? - спросил он. - Несомненно, - ответила королева и сильный порыв ветра растрепал её длинные розовые волосы. Все обратили свои взгляды на гору. Они наблюдали за ней с небольшого клочка земли неподалёку и то, что происходило, Саске не мог никак описать. Казалось, будто невидимый нож разрезал огромную скалу пополам и она медленно распадалась в разные стороны, попутно рассекая облака, воздух, воду. Саске увидел по другую сторону от распадающейся горы на идентичном клочке земли, на таком же расстоянии, армию противника. Они облачились в белое и восседали на белых лошадях. Саске почувствовал тревогу - противника будто не существовало, пока он его не видел. А теперь они стали всем, о чём он мог думать. За их спинами сгущались хорошо знакомые тени, которые, как обычно, в ходе боя материализуются и будут не менее опасны, чем их предводители. Предводитель войска привлёк его особое внимание. Казалось, будто он не там - по ту сторону горы, которая вот-вот станет плоскостью, а здесь, прямо перед ним. Касается его рук, плеч, будто он берёт Сакуру за руку и норовит её увести. И Саске снова почувствовал то, что чувствовал всегда. Злость. - В бой, - прошептала Сакура и абсолютно все за её спиной, одновременно с противником, ринулись вперёд. Лошади совершенно легко преодолели водную преграду в один прыжок и спустя секунду оба войска гнались навстречу друг другу под громкий стук копыт, шум ветра в ушах и собственный крик. Ни страх, ни сомнение не успевали прокрасться в головы смертных, которые, казалось, яростнее всех летели в объятья возможной смерти. И её когти сомкнулись, когда противники сошлись в одной точке. Наруто уже видел Баала, хохочущего, безумного. Тот гнался ему навстречу и совершенно не опасался убогого смертного. Смертного, который, не задумываясь, схватил меч и нанёс первый удар, первым ударом же ранив самоуверенного демона. - За Данталиона, тварь, - прорычал Узумаки и продолжил смело нападать на обороняющегося противника. Он пропустил удар ногой в грудь и был сброшен с лошади на землю. Зверь умчался куда-то в глубину дерущейся толпы. Наруто не мог дышать - падение выбило из него дух и на то, чтобы прийти в себя требовалось время, которое определяло победителя поединка. Баал, громко хохоча, слез со своего скакуна и собирался подойти к лежащему на земле смертному, но был остановлен гигантской белой тварью с длинными иголками, торчащими со всего тела. Из зубов этой твари капал яд, оно шипело и пыталось оцарапать очевидно не менее ядовитыми когтями своего врага. - Котичек, - выдохнул Узумаки и попытался побыстрее встать. Эта тварь отскочила в сторону, как только он схватил меч и принялась рвать вражеских фамильяров и легионеров, которые были по близости. Битва возобновилась. Наруто орудовал мечом так яростно, что даже Баал, один из королей Ада, удивился его ненависти. Он не мог понять, что даёт силы простому смертному бесстрашно и безустанно нападать и, глядя в голубые глаза, горящие решительной ненавистью, король оступился. И Наруто одним движением отрубил ему голову. Саске рубил всё белое, что двигалось в поле его зрения. Они, как истинные аристократы, были обучены искусству фехтования. Но если на уроках учитель внимательно следил за соблюдением этикета поединка, то здесь выполняющего эти функции человека не было. И Саске озверел. Он не смотрел никуда, помимо Люцифера, который находился впереди - за полосой препятствий в виде врагов. Он убивал всё, что на него нападало и не думал ни о чём, помимо того, к кому движется. "Ещё один и он - следующий" - шептал Саске, задыхаясь от бесконечных резких движений и напоминающих о себе физических увечий, которыми наградил Сатана. Он не думал о Наруто, который в этот момент мог остывать на холодной земле. О Джирайи, на которого накинулись все, кому не лень, потому что убить священника - это честь. О Сакуре, которая сражалась бок о бок с ним. Он не видел даже, что она несколько раз была серьёзно ранена и постепенно теряла силы и кровь. Он видел лишь его - Люцифера, стоящего на горе трупов своих врагов. Он не смеялся, не потешался, как его подданные. Его мертвенно-бледные губы ни разу даже не приоткрылись. Он казался безмолвной, бездушной куклой, которая даже не смотрит на тех, кого убивает. Под его ногами уже лежали Маракс и Орочимару. Падению последнего Саске даже обрадовался - его смерть фактически освобождала от обещания. В вихре боя Саске не обращал внимания и на то, что и он уже несколько раз был ранен. Его не волновала кровь, в изобилии стекающая по лицу из глубокой раны на лбу, не волновало то, что из-за неё он практически ничего не видит. Его вёл его собственный гнев и он уже был на месте. Он понял, когда его клинок коснулся клинка Люцифера. Саске закрыл глаза, понимая, что кровь всё равно не даст ему что-либо увидеть, и просто двигался, двигаемый своими инстинктами, двигаемый неуёмным гневом, утолить который могла лишь смерть врага. Они оба были слепы в тот момент. Оба подчинялись одному пороку. Этот танец ненависти был страшнейшим зрелищем, которое мне доводилось видеть за всю историю мира. Они рассекали воздух своими мечами, пока их лезвия не встречались на пути к желанному убийству. Люцифер, рыча, в очередной раз взмахнул клинком и кончик его лезвия прошёл сквозь правый глаз Саске, затем - переносицу, а после - и левый глаз. Кровь залила его лицо ещё сильнее, он захлёбывался ею и ощущал дикую боль, боль, которую не ощущал ранее. И эта боль разозлила его ещё сильнее. Саске, вместо того, чтобы отступить, начал драться ещё более яростно. И ярости этой не знал даже Люцифер. И яростью этой был он повержен, когда Саске вонзил меч в его грудь. И всё умолкло. Он больше не слышал ни единого звука вокруг себя: ни соприкосновения мечей, ни криков умирающих, ни воплей фамильяров. Время будто остановилось. Даже ветер не шумел. Саске почувствовал, как то, что удерживает его меч в одном положении, рассыпается и просто исчезает. И как только оно исчезло - бой вспыхнул с новой силой. Яростный противник набросился на него, но теперь Саске, вопреки потере зрения, точно знал, куда бить и как отбиваться. Его мысли были свободны. Он убивал одного за другим, совершенно не думая о том, кто пал от его руки. Саске лишь ощущал, что рядом с ним стоят союзники, которые с той же уверенностью в победе убивают оставшихся врагов. И со временем всё утихло. Больше не было нападающих и не было потребности отбиваться. Саске стоял на горе тел, как ранее стоял Люцифер и ничего не видел, ничего не чувствовал: ни усталости, ни боли, лишь пустоту. Наруто, прихрамывая, подошёл к товарищу и с ужасом взглянул в его лицо. Саске сразу узнал того, что стоит рядом. - Это всё... - прошептал он. - Это всё, - подтвердил Узумаки, отрезая от изорванного фрака полоску ткани. Он подошёл к Саске и обвязал его глаза. - Джирайя умер. Как настоящий чёртов герой. Наруто, улыбаясь, заплакал и приобнял друга за плечи. - Чёрт, да я никогда не думал, что когда-нибудь увижу такой кошмар... - выдохнул он. - Напишу об этом книгу. Продолжение Лемегетона. Детей буду пугать. - Тебя упекут в лечебницу, - устало прошептал Саске. - Лишь бы она была при какой-нибудь церкви, - сквозь слёзы рассмеялся Узумаки и смех этот заразил Саске. - Сакура? - спросил Учиха немного спустя. - Жива. На другом конце поля. Дралась с Сиире и, надо сказать, умер он в мучениях... - грустно прошептал Наруто. Саске сделал шаг вперед по направлению к ней, а он чувствовал, куда именно нужно идти. - Саске, - позвал его Наруто. - Возьми меч. Учиха, услышав твёрдый голос друга, застыл на месте. И пустоту внутри снова заполнила злость. - Когда он успел рассказать? - фыркнул Саске. - Перед началом боя. Возьми меч. Сделай то, что обещал. - Это предательство. - Это необходимо, - не унимался Наруто. - С чего ты взял? - Саске повернулся к нему лицом, хоть ничего и не видел. - Ты поверил словам демона?! - Как и ты однажды. И демон оказался прав. - Она боролась за этот мир. - И всё равно его разрушит! - воскликнул Наруто и теперь он выглядел не твёрдым, а умоляющим. - Саске, человек, который её любил, отдал жизнь за это. Ты обещал ему. - Он в который раз скинул на меня то, на что у самого не хватило сил, - прорычал Саске. - Он потратил тысячи лет на то, чтобы спасти от неё мир. Ты зол на него, я знаю. Но ты и сам ему веришь! - Нет. Я не верю, - Саске повернулся к нему спиной и направился в сторону Сакуры, которая уже шла навстречу. - Она моя. Она будет со мной. Мы всегда будем вместе. Наруто, тяжело дыша и содрогаясь от переполнявших его эмоций, не сдвинулся с места. Он молча смотрел на то, как две величайшие угрозы человечества подходят друг к другу. Смотрят друг другу в глаза. Как в поцелуе сливаются их губы. Как их израненные, кровоточащие руки обвиваются вокруг их тел. Как её белая кожа принимает на себя его кровь. Его глаза поднялись на небо - серое, хмурое небо, за которым прятался от мира Всевышний. - Сделай так, чтобы я забыл это... - прошептал Наруто. - Сделай так, чтобы я сошёл с ума. Глубоко вдохнув, он схватил поразивший Люцифера клинок и, разбежавшись, вонзил его в спину лучшего друга, пронзив при этом и Сакуру. Саске чувствовал, как хрупкое тело возлюбленной в его руках начинает превращаться в пыль и утекает сквозь пальцы. Узумаки Наруто, поцеловав любимую жену - Хинату Узумаки, бросил взгляд на огромное полотно на стене в своей гостиной. Оттуда на него смотрели они - Саске и Сакура. Друзья, которых он давно не видел, но был уверен в скорой встрече. Бог был милосерден к этому смелому юноше и выполнил его просьбу - Наруто действительно сошёл с ума. Находясь в больничной палате психиатрической лечебницы при католическом монастыре, он пребывал в собственном мире, где ему могло быть хорошо. Его покой охранял верный фамильяр - белый кот, которого оставил Данталион. Охранял от зла, которое родилось в ту секунду, когда клинок Наруто пронзнил сердце Саске и Сакуры. Я никогда не видел более страшного чудовища. Умирая, он ощущал такую сильную ненависть, что даже смерть не смогла забрать его к себе. Нет, Саске не умер - вавилонская сталь смогла убить Люцифера, но он был ужаснее. Этот монстр был порождён любовью, превратившейся в ненависть. А ведь любовь - это действительно Его страшнейшее творение. Иногда, чтобы победить чудовище, нужно создать что-то ещё более кровожадное. И я содрогаюсь от мысли о том, кого Отец создаст, чтобы убить то, что создал на этот раз. И создаст ли вообще? Ведь с момента перерождения у Саске было лишь два желания: убить Наруто и убить Бога. Кто знает... Может, Бог и сам хочет умереть?

Прощайте.