Fallulah — Give Us a Little Love
Раньше Юнги никогда не задумывался о том, что будет после смерти. Пустота? Рай, ад, где тебя заставят заплатить за все твои смертные грехи? Перерождение? Вечность в виде призрака, проведённая на земле без тела и цели? Такие мысли, несомненно, приходили в его голову, как и в голову любого, кто мало-мальски любил порассуждать на тему вечного и неподвластного. Юнги себя к таким не приписывал. Он считал слишком бессмысленным думать о том, чего он не в силах изменить. В конце концов, он довольно быстро пришёл к окончательному заключению. Не думать о ней вообще. Зачем думать о смерти, пока ты жив? Всё равно все когда-нибудь умирают в любом случае. Так не проще ли жить сейчас, думая о том, как много ты сможешь сделать до момента своей смерти, чтобы ни о чём не сожалеть. Ни. О. Чём. Даже о самых постыдных поступках. Иметь хоть какую-то гордость умереть достойно. От этого решения он не отвернулся даже тогда, когда заключил контракт с демоном, ставя на своём «долго и счастливо» окончательный крест. Позади появилось это странное ощущение, как когда сзади кто-то подкрадывается и тебя обдаёт несуществующим ветром и табуном мурашек по спине. Тёмно-коричневый баллончик со взбитыми сливками едва не выскользнул из его рук, падая прямо в шоколадный торт. На этот раз он не испугался — только резко обернулся, как на инстинктах. — Прекрати так делать! — раздражённо выпалил, говоря это только для того, чтобы сказать. Он чертовски сомневался, что демон выполнит его просьбу. Скорее уж, Юнги сам привыкнет и научится не реагировать. Когда Чимин впервые это сделал, он серьёзно напугался до усрачки, хотя почти и не подал виду. До сих пор это всё слишком странно. Появление демона было похоже на порыв ветра за спиной: грубоватый или мягкий, — в зависимости от настроения. Иногда он вообще появлялся абсолютно бесшумно, иногда это было похоже на едва заметное дуновение — как будто кто-то стоящий на метр от него легко выдохнул за его спиной, заставляя чуть вспорхнуть кончики волос. А иногда это напоминало порыв ветра за окном: ты слышишь, тебе кажется, что даже чувствуешь, но на самом деле это тебя не задевает — может только выть за оконным стеклом. Он очень старательно отгонял навязчивые мысли о том, что этот звук похож на хлопок крыльев — ни капли здесь не было от звука столкновения перьев с воздухом. Он ведь демон, а не ангел, — у него, наверное, были бы перепончатые крылья, как у летучей мыши. К тому же: а кто сказал, что у ангелов и демонов вообще должны быть крылья? — Что делаешь? — бодро парировал Чимин, направляясь к нему и полностью игнорируя его замечание. Юнги не ответил, продолжая аккуратными кругами выпускать на шоколадный торт шоколадные взбитые сливки, пушистыми вытянутыми облаками ложащиеся друг на друга. С того-самого-расследования, которое окончилось чьим-то-раздавленным-черепом прошла почти неделя. Примерно через день позвонила Юнджи и предупредила, что задержится: у тётушки, к которой он её отправил, появился щенок, поэтому ради него любвеобильная сестра отложила свою учёбу и решила отдохнуть. В отличии от него, она знала, когда действительно стоит отдохнуть. Он же загружал себя работой по горло и не мог остановиться, а когда всё его «я» выдыхалось, просто впадал в какое-то стрессовое состояние и пытался пнуть свою обессилевшую посеревшую тушку работать дальше, не понимая (или не принимая) в чём дело. По сути, он просто пинал дохлую рыбу (себя). Чимин за это время появлялся хотя бы раз в день (он бы удивился, если бы тот не появлялся). Хотя визиты его были довольно короткими (в основном он просто отпускал шуточки или крутился где-нибудь рядом), Юнги понимал, что они вполне могут быть и не бессмысленными. Он привыкал. Демон Пак Чимин медленно прививался в его буднях, как ещё одна их часть. Первые пару дней он всё ещё не мог отойти от увиденного, а поэтому не позволял тому даже подходить слишком близко. Перед глазами непроизвольно появлялась картинка продавленного вниз, как сдувшийся мячик, черепа, а в нос проскальзывал запах сырого мяса (и пусть в тот раз Хосок притащил свежие пончики, которые раздавались свежей выпечкой на всю квартиру). Позже же этот образ более-менее выветрился вместе с наглыми шуточками и редкими разговорами о всём сущем, которые иногда происходили в чиминовы визиты. Говорить с тем, кто жил больше пары тысяч лет, было интересно. — Завтра приедет Юнджи, — немного подумав, неохотно ответил Юнги, делая последний штрих. — Я обещал ей её любимый торт. — Разве он не из магазина? — Чимин слегка удивлённо заглянул из-за его плеча, сцепляя руки за спиной. — Он ведь должен быть уже украшен. — Юнджи любит, когда много крема или взбитых сливок, поэтому мы всегда сами добавляем, сколько надо, — ответил, вздохнув и вытерев лоб рукавом, будто очень устал. С того задания Сокджин не давал им новых дел, и поэтому они сосредоточились на деле с похищением и убийством девушек. Так как похищать его и приводить расследование к контрольной точке никто пока не торопился, приходилось брать всё в свои руки. Дни он проводил либо в агентстве, либо в своей комнате, пытаясь разобраться. Чимин особо помогать ему с этим тоже не спешил. — Это правда так вкусно? — зачем-то спросил Пак, заваливаясь боком на стол напротив торта и подпирая голову ладонью. Он протянул руку. И Юнги ничего не смог сделать, когда горка шоколадных взбитых сливок с пушистого края, оказавшаяся на чиминовом пальце, тут же исчезла у него во рту. Мин зачем-то проследил, как мягкие округлые губы обхватывают указательный палец, слизывая оттуда шоколадную пенку, и почему-то почувствовал, как у него слегка пересохло во рту. Кончик языка едва заметно закололо. Он сглотнул и встряхнул головой, хмуря брови и кидая на демона убийственный взгляд, прежде чем отодвинуть от него торт от греха подальше и исправить то, что тот сделал. — Чимин, — делая голос как можно равнодушней, позвал он, стараясь не сжимать пальцами край стола. Пак поднял глаза на него. — Что будет после? — После? — вопросительно приподнял брови демон. — После того, как ты поглотишь мою душу, — в горле пересохло уже явственно, по совсем другой причине. Чимин сделал небольшую паузу, вероятно, продумывая, как лучше преподнести информацию. В каком-то смысле Юнги ощущал себя больным раком, спрашивающим, как именно и как скоро будет проходить его смерть. — Ничего, — заканчивая думать, ответил Пак. Возможно, он решил, что Юнги выдержит тяжёлую правду, а может быть и вообще не заботился о его чувствах. Но он не понимал, что такой ответ только обрадует его. — Ничего? — переспросил Мин, едва сдерживая слегка нервно подрагивающий уголок губ, будто он вот-вот криво ухмыльнётся. Значит, всё-таки пустота. — Ничего, — повторил Чимин, наблюдая за его реакцией. Его большой палец задумчиво касался пухлых губ, а локоть всё ещё оставался на столе. — Всё просто закончится, и ты не будешь ничего чувствовать, думать или делать. Всё просто исчезнет. Повисло недолгое молчание. Не то, которое неловкое, но и не то, которое становится уютным. Это было скорее выжидательным. Юнги на несколько секунд ушёл в себя, а Чимин просто с любопытством смотрел на него, терпеливо ожидая: ответа, колкости, истерики. Он ещё с того расследования заметил, что взгляд демона, обращённый к нему, слегка изменился. Изменился как именно ему было пока что сказать сложно. Чимин стал относиться к нему как-то... немного по-другому. Не то что бы произошли какие-то глобальные изменения — если бы не проницательность Мина, то он бы вообще не заметил. Просто, если раньше он был для демона скорее как пляшущая игрушка, за которой интересно наблюдать, то теперь он стал... чуть более ценной игрушкой? — Отлично! — на грани ликования (?) проговорил Юнги, сначала поджимая губы в улыбке, а потом и вовсе ухмыляясь краешком рта, пряча глаза за чёрной чёлкой. — Так даже лучше. Не будет никакой боли. Он отстранился от стола, краем глаза (скорее случайно) замечая, что брови Чимина удивлённо приподнялись, и направился в свою комнату, при этом не забыв отодвинуть торт подальше от демона. Пак, ухмыльнувшись, направился за ним. Он подхватил зажигалку, с давних пор завалявшуюся в кармане, и на ходу поджёг расставленные по всей комнате ароматизированные свечи (он давно заметил, что с ними почему-то лучше думается). Демон всё это время просто молча наблюдал за всеми его действиями, стоя на одном месте, пока находившаяся во тьме комната окрашивалась живыми играми мягкого света и теней. Включенный торшер на тумбочке не давал атмосфере стать по-настоящему жуткой, добавляя немного уюта. — Расскажи мне о загробном мире, которого мне никогда не придётся узнать, — неожиданно заявил Мин, заканчивая жечь последние несколько столбов из белого воска. Демон удивлённо приподнял бровь. — Рассказать о чём? — Другие люди тоже просто перестают существовать после смерти? — спросил Юнги, всё ещё не переставая слегка хмурить брови и ходить по комнате, при этом жестикулируя. Он не понимал, почему так себя ведёт. Эта тема и вправду была для него интересна. — Раз есть демоны, то должен быть и Ад. А если есть Ад, то должен быть и Рай. Расскажи мне об этом. — Рассказать о Рае что? — Чимин усмехнулся, падая задом на минову кровать самым наглым образом и вытягивая ноги, перекрещивая их. — О том, что я никогда там не был? — Ангелы тоже существуют? — Мин быстро переключился с одной темы на другую, задавая ещё один интересующий вопрос. — Демоны порождение хаоса. Но кто-то ведь должен им противостоять, чтобы в мире сохранялся баланс. — Должен, — демон кивнул, задерживая взгляд где-то на уровне миновых бледных костлявых коленок, торчащих из дыр на рваных джинсах. На правом была небольшая, покрасневшая царапина, а на втором расползался переливающийся несколькими оттенками синяк, он знал. Несколько дней назад он споткнулся от неожиданности и приземлился коленями прямо на асфальт из-за того, что Пак опять подкрался сзади. Похоже, видеть его испуг доставляло демону какое-то садистское удовольствие. Но он тоже быстро учится. Правда, сердце всё равно каждый раз бухает, стоит тому почти незаметно приблизиться к его уху и низким голосом проговорить своё вечное, глупое и бессмысленное «нечто» вроде: «что делаешь?» или насмешливое «как успехи?». — Ну так что? — Юнги развёл руками, пытаясь вернуть внимание к верхней части его тела (то есть, к мозгу и своим мыслям, он надеялся), не особо придавая значение очередному задумчивому взгляду. В данный момент его интересовала информация, а не наглый интерес Чимина к различным частям его тела. Пак тяжело вздохнул, неохотно поднимая глаза наверх, видимо, решая всё-таки кое-как поддержать разговор и дать Мину то, что ему нужно. Он завалился на кровать спиной, вытягивая ноги в чёрных ботинках на полу и раскидывая руки почти по всей поверхности. Его нисколько не волновало, что это, вообще-то, совершенно чужое личное пространство. — Если ты так хочешь об этом узнать, могу только сказать, что ни разу за всю свою долгую жизнь не встречал ангела, — Чимину была не интересна эта тема. Однако, ему точно была интересна минова отдача и рассуждения, поэтому он просто продолжал говорить. — Иногда даже у меня бывают сомнения, что они вообще существуют, — так долго их никто не видел. Так что, либо они заперлись на своих небесах и отреклись от человеческих забот, либо их и вправду никогда не существовало или они просто вымерли. Кто знает, может, люди сами выдумали Бога и ангелов, чтобы создать себе надежду хоть на что-то светлое в этом мире. Юнги внимательно слушал каждое его слово, не ожидая, что действительно смог разговорить демона на нужную ему тему. Пак был и без него иногда болтлив и любил поговорить, но редко когда из этого можно было узнать что-то действительно тайное. Он ещё не разговаривал о своём мире, и поэтому Мин жадно пользовался представившимся случаем. — А мир только тёмный? — любопытно спросил он, почему-то не скрывая заинтересованность. Хотя надо было бы: одно дело — интерес к загадочному миру, другое — заинтересованность именно во мнении демона. — Мир разноцветный, — ответил Чимин, всё ещё глядя куда-то на потолок чуть прикрытыми от скуки глазами. И тут же, словно исправляя неожиданный ответ, договаривая: — Для детей — счастливчиков. Но для некоторых, таких как я или особых циников, которые видели слишком много, — серый. С редкими яркими проблесками. А то и вообще без них. — Например? — Юнги заинтересованно приложил большой палец к губам, пользуясь тем, что Пак в кой-то веки за ним не наблюдает. Да ещё и, кажется, перестал следить за словами, позволяя ему самому заводить разговор в нужное русло. — Например, чистые души, — Мин наблюдал, как демон смотрит в потолок, чуть прикрывая глаза, будто мечтая. Если демоны вообще конечно, могут мечтать. — Они похожи на слепящий всплеск светлой энергии. В отличии от обычных, которые изначально бывают с гнильцой, их совсем нелегко совратить. Но если получится, то она станет полной своей противоположностью: это будет душа исключительной черноты. Всасывающая весь мало-мальски свет снаружи, как чёрная дыра. Из таких душ обычно и образовываются демоны, изначально бывшие людьми. Но они встречаются ещё реже, чем сами светлые души. — Так значит, ты тоже когда-то был человеком? — Я? — Пак усмехнулся, и это была первая настоящая эмоция за весь разговор. В остальном он не пошевелился. — Нет. Большинство демонов изначально рождаются из абсолютной тьмы. Дьявольское отродье в чистом виде и всё такое. Хотя, демоны, образованные из некогда исключительно ярких душ, иногда могут превзойти их. — Так значит, ты у нас демон-атеист, — Юнги забыл, что старается соблюдать дистанцию, и прошагал вперед, садясь на ту же кровать, но на другую сторону. Чимин сел нормально, опираясь на ладони. Его глаза цепко наблюдали за каждым миновым движением и действием, но он не придавал этому значения, привыкнув, что демон всегда подмечает каждую мелочь. Не придал значения даже тогда, когда где-то на подкорке сознания ему пришла мысль, что тот делает это еще внимательнее, чем обычно. — Я бы так не сказал, — усмехаясь, покачал головой Пак. — Это просто предположения на основе увиденного. Юнги тоже бесхитростно ухмыльнулся, совсем расслабляясь. — Согласен. Даже звучит смешно. — Раз уж я говорю об этом, уверен, что не хочешь воспользоваться случаем и расспросить о чём-то более важном? — спросил Чимин, вставая с кровати, и, обходя её вокруг, на небольшом расстоянии вставая напротив сидящего Мина. Теперь они полностью поменялись местами. Юнги закусил уголок губы, слегка поднимая глаза, смотря снизу вверх из-за сидячего положения. Он думал о том, насколько Пак действительно перед ним раскроется. И без раздумий было понятно, что где надо демон осторожен в собственных словах и, несмотря на внешнюю болтливость, всегда следит за собственным языком, предпочитая больше слушать и наблюдать. Юнги тоже умел это делать, подмечая нужные для себя детали, которые он мог бы потом использовать против этого человека. Но делал он это только тогда, когда считал нужным. Чимин же делал это из собственного интереса. Он прошёлся кончиком языка по нижней губе, пытаясь смыть непроизвольную хитрую ухмылку. Ну что ж, если уж Пак сам предложил... — Расскажи мне больше об условиях контракта, — Мин поднял глаза, выжидающе глядя на демона. Тот чуть приподнял одну бровь. — Почему его «скрепление» — это поцелуй или секс? Как ты меня находишь? Почему не можешь допустить того, чтобы я умер, а потом забрать мою душу? Почему не можешь просто взять мою или чью-то душу силой, а не возиться с дурацкими для тебя условиями? Чимин ухмыльнулся уголком губ, выслушивая длинный список его вопросов, которые так жаждали развёрнутых ответов. — Я не знаю подробностей, но «скреплением» обязательно должен быть близкий физический контакт. Его сила зависит от близости и эмоций, которые проходят через всё тело. Обычно контактеры испытывают состояние, близкое к обмороку или паническому ужасу, когда это происходит. Но некоторые не испытывают ничего, помимо обычного возбуждения. Чаще всего именно во втором случае дело не ограничивается простым поцелуем. И, как ни странно, если эмоции были достаточно сильные, то поцелуй имеет точно такой же эффект и силу, что и секс. — Эмоции от страха или от возбуждения? — слегка откидываясь на руках назад, спросил Юнги. Он отчётливо помнил, что чувствовал, будто его засасывает куда-то в темноту. Но жар своего и чужого тела, скопившийся внизу живота и заставляющий его слабеть, чужой горячий язык у себя во рту, — он помнил не хуже. — Это не так важно, — ответил Чимин, засовывая руки в карманы и продолжая на него смотреть. — Результат обычно всегда один. Правда, если страх чрезмерный, — настолько, что слабая душа не может его выдержать и отвергает, — это может сработать хуже. Для заключения контракта нужно полное согласие. — А если контрактор не осознаёт, на что соглашается? — Не имеет значения. Особенно если договор уже скреплён. Юнги облизнул губы, задумчиво опустив взгляд куда-то в пол. — Ты хотел знать, как я нахожу тебя, — замечая, что он не собирается задавать ещё вопросы, продолжил Чимин. — Это одно из условий контракта. При его скреплении, на обоих остаётся как бы невидимая «метка», которая соединяет демона и контрактёра. Её нельзя убрать, но можно иногда почувствовать. К примеру, ты в любой момент можешь позвать меня, и я не смогу не прийти. А насчёт насильного пожирания души: я уже говорил, что нельзя забрать её без согласия. Это непререкаемый закон. А иначе весь мир уже давно бы поглотил хаос... Я ответил на все твои вопросы? Мин поднял голову. Приподнял бровь и вопросительно усмехнулся. — А ты хочешь сказать что-то ещё? Чимин улыбнулся, слегка выпуская воздух через нос, а потом как-то странно расслабленно-выжидающе впился в него глазами. Юнги почувствовал, как будто всё его тело прожигают рентгеном, распыляя по всем внутренностям какое-то обжигающее тепло. Где-то на дне тёмно-карих глаз можно было заметить тлеющие красные искорки, готовые как вот-вот медленно разжечься в настоящие огни, так и погаснуть, не разгоревшись. — Ты уверен, что это действительно то, о чём ты хотел меня спросить? Юнги чуть нервно ухмыльнулся, прикусывая уголок губы. Демон действительно зрил в самую точку. Вопросы, хотя и интересовали его, всё равно были второстепенно важными и являлись скорее подводящими к главному. К тому, что он хотел узнать, но предпочёл бы сделать это так, чтобы Пак не заметил. Даже с тем преимуществом, что, если он прикажет, тот наверняка не сможет ему солгать или увильнуть от ответа. Но, раз тот уже всё равно просёк все его планы, то он не будет держать это в себе. Он чуть подался вперёд, слегка щуря глаза и несильно впиваясь пальцами в мягкое покрывало с краю кровати. Чуть нервно, но всё равно делая хитрый вид, прошёлся острым языком между губ. — Как разорвать контракт? — Никак, — на автомате ответил Чимин, будто ожидая этого вопроса. — Что? — весь настрой Юнги сразу улетучился. Лицо непроизвольно приобрело растерянное выражение. — Никак, — повторил демон, с улыбкой наблюдая за тем, как на миновом лице проступает нотка страха. — Контракт не разорвать. Заключая его, ты отворачиваешься от света, вступая в союз с демоном. И так, демон и контрактёр неразрывно связаны, как человек и его тень, пока все условия не будут выполнены. — Но... так не бывает, — Мин нервно улыбался, теперь уже слегка откидываясь назад, чтобы не соскользнуть с кровати на пол. — Всегда есть способ разрушить что-то. Безвыходных ситуаций не бывает. — Не бывает, — согласился Чимин, сохраняя на лице прежнюю улыбку. — Всегда есть выбор. И свой ты сделал, обменяв душу на спасение друзей. — Я бы сделал это ещё раз. — Да? — Пак усмехнулся, делая шаг вперёд. — И какой ценой? Теперь ты неразрывно связан со мной, олицетворением всего тёмного, что есть в этом мире. И это взамен на самое ценное, что есть у человека, — душу. После меня тебя ждёт лишь пустота. Мин молчал, опустив глаза. Свет в комнате почему-то мерцал, будто грозясь затушиться. — Я исполню любой твой приказ, — чиминов голос прозвучал будто в кромешной темноте, хотя повсюду были разожжены свечи. Возможно, дело было в том, что кроме его голоса Мин ничего не слышал, как будто в его уши запихнули вату. Он доносился всё ближе и ближе, потому что демон с каждым словом приближался к нему. — Я сделаю всё, что ты скажешь. Ты отрёкся от всего мира, но взамен получил мою силу в своих руках. Юнги слишком погрузился в сладкий тон, поэтому в лёгких и низу живота отдало сильным разрядом тока, когда чужое колено оказалось между его ног, врезаясь костяшкой в деревянный край кровати. Кровать с негромким скрипом прогнулась, когда чиминовы ладони упёрлись в мягкий матрас, просачиваясь чуть дальше миновых бёдер, заставляя его слегка откинуться назад, не падая туда спиной только благодаря локтям. Чужое тело оказалось непозволительно горячим. Близко. Слишком. — Разве ты не доволен, хозяин? Юнги приоткрыл рот, делая несколько тяжёлых вдохов, будто рыба, выброшенная на берег. Так он себя чувствовал. Не пошевелиться. Всё тело будто парализовало, как только его локти слишком ослабли, чтобы держать его, и его спина коснулась мягкой постели. Он вдруг понял, что не смог бы двигаться, даже если бы секундой ранее твёрдо стоял на ногах, — его колени дрожали. Не только колени — всё тело. — Я сделаю всё, что Вы только прикажете. Абсолютно. Чимин нависал над ним, разговаривая с мягкой (хищной) улыбкой, и всё, что Мин мог делать, — это дышать. Приоткрывать рот и вдыхать и выдыхать воздух. Горячий, расплавленный. Обжигающий горло, как кипяток. Как дым от сигарет. Он не мог наблюдать своего взгляда со стороны, но в его глазах наверняка мешались, страх, недоумение и какая-то отрешённость. Он не решался взглянуть в глаза Чимину, потому что знал — наверняка тот играет красными огнями. — Ну же, хозяин, почему бы Вам не взглянуть на меня и не отдать приказ, — Чимин склонился к нему, создавая чуть более близкий контакт. Но не касаясь окончательно. Голос демона звучал слишком сладко, плавно перетекая в уши. Заставляя его мозг плавиться, как шоколад под ярким весенним солнцем. Он всё ещё не мог повернуть голову, отклоняя её в сторону. Шёпот демона затрагивал все его внутренности, проходясь по телу, как яд по кровеносным сосудам. — Я буду служить тебе настолько близко, насколько ты захочешь. Мин почувствовал, как чужая рука мягко касается ткани футболки на его боку — чуть выше бедренной косточки, не касаясь кожи. Колено чуть ближе к паху, сильнее раздвигая ноги. Лицо ближе, ближе — к самой шее. — Я принадлежу вам до самых кончиков волос, хозяин. Вдох. Выдох. Вдох-выдох. Вдох… Его организм, кажется, забывает, что его лёгким нужен кислород, чтобы поддерживать жизнь. Это прелюдия. Ожидание разрешения, связанное с подчинением и смирением. Точка невозврата. Горячо. — Я не оставлю тебя до самой смерти. Угроза, подавляющая сопротивление. Юнги захотелось рефлекторно сдвинуть колени вместе, когда чужое колено оказалось ещё ближе, почти касаясь паха. У него бы получилось, слушаясь его собственное тело. Жар разносился по всему телу, начиная от низа живота, заканчивая кончиками пальцев и практически отключенной головой. Чиминово «хозяин» звучало не как признание Мина главным, хотя и имело обманчивый подтекст, чтобы запудрить ему мозги. Чтобы поиграть на его эмоциях. Чиминово «хозяин» звучало как то, что это Юнги теперь принадлежит ему. Его собственная игрушка. В голову ударила обновлённая волна чего-то горячего, уже от собственных мыслей, но это дало ему возможность, наконец, выдохнуть накопившийся воздух. Колени подкашивались, но он смог слегка повернуть глазами, чтобы взглянуть на склонившегося над ним демона. Горячее дыхание опалило кожу рядом с ухом. Жар чужого тела всё ещё действовал на него подавляюще, как и потемневшая демонская аура, обрамлённая красными горящими глазами посередине, но теперь он немного к этому привык. Пак уже находился настолько близко, что навряд ли сам смог бы остановиться (да и стал бы?). Глаза были настолько красными, что намного превышали градус горящих (сейчас подрагивающих) свечей в комнате. Юнги сглотнул. Чимин был полностью поглощён происходящим, не замечая перед собой никаких помех. И Мин ощущал, что если хоть на секунду помедлит, то демон легко затянет и его тоже в свои игры, где жалкий-слабый-человек-Мин-Юнги всегда в проигрыше. Поэтому, пользуясь на миг вернувшимся ему трезвым рассудком, собрал всю оставшуюся (а её было мало) силу в кулак, отпихивая Чимина руками. Потому что понял, что ещё чуть-чуть — когда его губы коснутся шеи, — он уже не сможет остановиться. И не сможет остановить Чимина. — Какого хера ты творишь?! — почти прохрипел. — Я… — демон не выглядел растерянным или раскаивающимся. Просто открыл рот, будто не зная, что сказать. Он не ожидал такой реакции. Вообще не ожидал никакой реакции, кроме той, где Мин поддаётся его воле. — Что «Ты»?! Я спрашиваю, какого хера ты творишь?! — срываясь с крика на низкое рычание, словесно нападая на Пака, словно разъярённый дикий кот. Он был напуган. Своей реакцией, безвыходной ситуацией, подтвердившейся после этого разговора; тем, что сейчас могло произойти: он мог отдаться власти собственного демона. Чимин протянул руку, чтобы успокоить его. Мин тут же отдёрнулся, словно ошпаренный. — Не трогай меня! Убирайся! Как ни странно, смуглая рука замерла, будто наткнулась на невидимую преграду. Пак убрал её обратно. — Юнги… Он впервые назвал его по имени. Это напугало Мина не намного меньше, чем то, что демон пытался сделать минуту назад. — Что «Юнги»?! Теперь, ты, значит, вспомнил моё имя! А как же «хозяин»? — едко и громко. Тело всё ещё не перестало дрожать, и он не знал: от страха, гнева или от почти ощутимого, так и не произошедшего прикосновения губ Чимина с его шеей. — Убирайся! Пошёл вон! Видеть тебя не хочу! В глазах демона плескалось что-то неопределённое. Кажется, он впервые в жизни не знал, что сказать. Юнги всё ещё мелко дрожал, сжимая в пальцах покрывало, когда Чимин встал с кровати на ноги, и, не сказав ни слова — только бросив какой-то странный взгляд, — исчез из комнаты, оставляя его наедине с собой. Он до боли укусил себя за губу, чтобы избавиться от этого странного чувства, не позволяющего ему успокоиться. А потом, сжав пальцами то же покрывало, упал туда лицом. Он всё ещё не мог сбить жар, как при сорокоградусной температуре.***
— Блядство, — пробурчал Юнги себе под нос, зарываясь подбородком в воротник собственной толстовки. Рыжая кошка, сидящая с левой стороны от его головы, согласно (наверное) мявкнула, щекоча мягкой шерстью его щёку. Не меньше семи штук разных котов, прижавшиеся к его телу с разных сторон, спали, копошились или вылизывались, находя себе чрезвычайно удобный источник тепла. Такая себе своеобразная ворчащая батарея. Он почти полностью съехал с красного пуфика, расположившегося в «кошачьей комнате», и теперь наполовину лежал на полу, вытянув ноги на ворсистом зелёном ковре и сложив руки на груди. Он сидел так здесь не меньше часа. И если поначалу дело ограничивалось только Паскалем, устроившим своё чёрное пушистое тельце на его животе, то теперь число рода кошачьих только увеличивалось. Некоторые умудрялись мурчать, посылая по его телу странные вибрации, как от старинного будильника, сразу с нескольких сторон. Сам Мин на их месте предпочёл бы своему тощему телу какой-нибудь из кошачьих домиков, скупленных Сокджином для пушистых оболтусов. И, как это обычно и бывает, кошки предпочитали удобным домикам картонные коробки от них. Он их не винил — ему и самому иногда хочется спрятаться от этого мира куда подальше. Забиться в тёмный угол и шипеть, представляя, что его тесные стенки обнимают тебя. Входная дверь негромко приоткрылась. Чьи-то ноги аккуратно ступили на зелёный ковёр, осторожно, но уверенно шагая по нему чёрными блестящими от чистоты ботинками. Мин даже не поднял взгляд, чтобы посмотреть, кто это. Он всё ещё гневно сопел непонятно на кого, сложив руки на груди. Кошки, иногда орущие с разных сторон (тоже непонятно для чего), абсолютно выражали его злобное состояние. — Пошёл вон, — Юнги даже не повернул головы, сразу догадываясь, кто это может быть. Только сильнее прищурил глаза и сделал вид, будто в глубоких раздумьях. — Я пришёл извиниться, — донёсся тошнотворно-спокойный голос сверху. — Я сказал тебе убираться! Это был приказ. Почему ты не слушаешься? Чимин сверху слегка усмехнулся (хотя он и не видел), а потом опустился вниз, садясь рядом с вытянутыми миновыми ногами в позу лотоса. Уходить он всё ещё не собирался. — Твои приказы не работают, если ты не хочешь их осуществления. — С какой это стати я не хочу, чтобы ты уходил? — Мин впервые за весь разговор приподнял прищуренные глаза на него. Уголки пухлых губ Пака приподнялись вверх. — А мне откуда знать? — Чимин будто тяжело вздохнул перед тем, как посмотреть на него. Как будто готовился к чему-то непривычному. Он сложил руки в замок. — Так мои извинения приняты? — Ещё чего, — недовольно фыркнул Мин, как злобный ёж. — Ты даже не извинялся. Ты только пришёл и заявил, что собираешься извиниться. — Ладно, — ещё раз вздохнул Пак. — Прости. Я больше не буду так делать. — Лжец! Ты ни о чём не сожалеешь! — Юнги яростно зашипел, слегка приподнимаясь на ладонях. Несколько кошек недовольно заурчали, что их потревожили. — Ты бы повторил это ещё раз, прямо сейчас, без чувства стыда. Демон. — Верно, — Чимин слегка усмехнулся, в его глазах и правда не было и капли сожаления. — Я демон. Демоны не испытывают преданности или вины за содеянное. Они просто следуют своим принципам. — Как же, — презрительно фыркнул Юнги, плюхаясь обратно. Такой ответ его совершенно не устроил. Хотя он и понимал, что если бы демон солгал, то он всё равно был бы недоволен. — Так я прощён? — Чимин приподнял брови, выглядел он как будто слегка навеселе, но всё равно оставался в ожидании. — Нет. — Я мог бы искупить свою вину. Юнги почти резко приподнялся на локтях и сел нормально, подаваясь слегка вперед, в сторону демона. Паскаль, устроившийся у него на животе, скатился вниз, недовольно мявкая от такой несправедливости; несколько кошек, со всех сторон прижавшихся к миновому телу, громко вторили ему, снова заваливаясь делать свои дела уже в другом положении. — Не можешь, — с грубоватым подтоном выдохнул Мин. Их лица были рядом, совсем-совсем близко. Юнги мог почувствовать едва ощутимое чужое дыхание, глядя на этот раз Чимину прямо в глаза. Стараясь не смотреть на мягкие пухлые губы с приподнятыми уголками. На этот раз огоньки в карих глазах были едва заметными, озорными и спокойными. И, (ему показалось) слегка подавляемыми, будто угли тушат палкой, не давая костру полностью разгореться. Чёртов демон. Ему хватило секундного порыва, чтобы податься вперёд и несильно притиснуться своими губами к чужим. Ещё один — для того чтобы понять, что он сделал это почти осознано. Чимин с готовностью ответил. Его губы, как и в прошлый раз, оказались мягкими. Но теперь, вместо горького привкуса алкоголя, был оттенок чего-то сладкого. Юнги слегка подался вперёд, заставляя Пака чуть отклонить голову назад под его напором и снова вернуться, мокро сплетая горячие языки. Миновы пальцы, всё ещё лежащие на ворсистом ковре, давая ему опору, слегка поджались, будто пытаясь схватить зелёные ворсинки. На этот раз поцелуй вёл он, а поэтому Чимин не напирал так, как будто хочет высосать его душу прямо здесь. Они обменивались жарким частым дыханием, но не касались друг друга. В конце концов, это ведь ничего не значит? Просто минутная прихоть Мина, а Чимин это без проблем понимает (точно). Он ведь поддаётся своим, так почему бы Юнги не сделать то же самое? Не использовать его в своих эгоистичных целях, не заботясь о том, что случится после. К тому же, что может случиться с демоном? Это ему, Юнги, нужно опасаться за свою жизнь и свои чувства. И если первой он почти наверняка лишится, то второе пока что есть ещё шанс оставить нетронутым. Приоткрывая на миг подёрнутые дымкой глаза, он заметил, что Чимин собирается протянуть к нему руку, наверняка чтобы сократить оставшееся расстояние. Но бледно-смуглые пальцы будто нарываются на какую-то преграду. Поджимаются, как от раздражения, а потом сжимаются в кулак и прислоняются к полу, опираясь на него всей ладонью. Мин не придал этому значения, не в силах интересоваться сейчас чем-то другим, а потом это и вовсе выветрилось из его памяти. Он отстранился первым, почти с ужасом улавливая мысль, что не хочет этого делать. Тепло чужого тела ушло. Юнги прошёлся языком по краю нижней губы, пытаясь забрать остатки слюны, но на деле только ухудшил ситуацию. Чимин смотрел выжидательно и с разгоревшимся огоньком в глазах, слегка поблескивающих красным и одновременно едва заметно покрытыми туманной пеленой. Мин подумал, что сам наверняка выглядит не лучше, а то и хуже. Он тяжело вздохнул, превращая этот вздох в раздражённый выдох. — Ты должен мне торт.