Not So Simple

25 апреля 2011 год. - Куда ты собираешься поступать? – сурово спросил меня отец, сидя в своём кресле и читая очередную книгу. - Я пока не знаю. Возможно, свяжу свою жизнь с математикой, - мямлил я. - Возможно. Наверно. Может быть. Тьфу! – отец закрыл книгу и посмотрел на меня. – Мне не нужна твоя неопределённость. Конкретнее говори, Гарри. - Пап, я не знаю. Как экзамены сдам, а там куда возьмут, туда и пойду. - Гарри, это ерунда какая-то. Нужна цель, нужны планы, а у тебя совершенно ничего нет, - отец вскинул руку, останавливая моё возражение. – Я даже слышать не хочу о том, что жизнь полна перемен. Это я и без тебя знаю, сын. Но ты пойми, что нужна мотивация, а у тебя её нет. Как ты можешь чего-то от жизни хотеть, если ничего не делаешь? - Пап! - Что "пап"? Ты мне с начала учебного года говоришь одно и то же, что ещё не определился. Гарри, конец апреля, а ты ещё до сих пор не знаешь, куда пойдёшь учиться. Это невыносимо. Весь в мать пошёл. - Причём тут я? – подала голос мама, которая приготавливала завтрак на кухне. - Тихо! Распоясались мне тут. Хватит! Не дом, а чёрт знает что! Так, Гарри, я даю тебе ровно неделю на то, чтобы ты определился. Иначе я всё решу за тебя. - Это нечестно, отец! Как ты можешь решать мою судьбу? – разозлился я. – Это моя жизнь. Как хочу, так и будет. А вы, родители, должны лишь помогать мне, а не давать свои нравоучения, которые поперёк горла сидят. В комнате повисло молчание. Я прямо смотрел на отца, не моргая. Но он сверлил меня своими глазами, заставляя чувствовать себя ничтожеством. Конечно, отец в какой-то степени прав, но меня тоже можно понять. Я не могу решить всё сразу. А вдруг я выберу одну профессию, а она мне надоест через день другой - что тогда делать? Вот-вот, и я не знаю. В гостиной воздух накалялся до предела. Было настолько тихо, что я слышал, как пели птицы у нас в саду и как мама на носочках ходила по кухне. Отец убрал книгу с колен и положил её на журнальный столик, стоящий рядом с креслом. Он медленно поднялся, не прерывая со мной зрительного контакта. Я видел, что ему не нравилась эта обстановка. Но он должен понять, что я не тот пятилетний ребёнок, который сделает всё по его приказу. Мне уже семнадцать, и у меня есть своё мнение. И родители должны его слушать и принимать во внимание. Отец тяжело вздохнул и заговорил холодным голосом: - У тебя ровно неделя. Я всё сказал. - К чёрту вас! – крикнул я на всю комнату. Я быстро взял ключи с тумбочки и выбежал из дома. Почему он не может меня понять? Разве это так трудно - выслушать и понять? Я никогда ничего у отца не просил, кроме как денег, но эта мелочь, которая существует у всех подростков. Отец никак не может понять, что я вырос. Я теперь большой Гарри, у которого есть свои собственные мысли. Я хочу с ними делиться, но кто может меня выслушать? Маму я редко вижу, только по утрам. Она допоздна работает, а отец и слушать меня не желает. Какие могут быть у нас с ним отношения, если он отказываться меня понимать? Но есть Лиам. Мой лучший друг с детства. Первую встречу с ним я совершенно не помню. Помню одно: это было в школе. Наверно, начальные классы. Чёрт его знает. Но могу смело сказать, что Пейн в отличие от отца всегда меня выслушает и поймёт. Даже когда я пьяный, Лиам внимательно слушает мои сумасшедшие бредни, в которых, по его мнению, иногда бывает доля правды. Я достал сотовый телефон из кармана и решил ему позвонить. Если не Лиам, то вообще никто. Первый звонок был полной неудачей: абонент вне зоны действия сети. Какой на хер вне зоны?! Он что там, в лифте срёт, что зона отсутствует?! Второй звонок тоже оказался провальным: абонент занят. Пейн, самокат мне в глаз, посрал и быстрей разговаривать? Ты издеваешься? Мне нужен личный психолог, а он уже с кем-то болтает. Ладно, звоню третий раз и всё. До начала занятий десять минут, мне как раз пять минут дойти до школы, а остальные пять… что-нибудь придумаем. - Пейн у аппарата! - Козёл ты, - огрызнулся я, когда Лиам всё-таки взял трубку. - И тебе привет, Гарри. Какими судьбами? - Как дела? - Эм… неплохо. А что это за вопросы такие? - Чем занимаешься? – упорно спрашивал я. - На работу еду. Так, Стайлс, что случилось у тебя? - А с чего ты решил, что что-то случилось? Я, блять, просто не могу своему лучшему другу утром позвонить и спросить, как у него дела? - Можешь. Только когда ты так спрашиваешь, то определённо что-то произошло у тебя в семье. Ты ни хрена при мне врать не умеешь. Давай рассказывай. Я вздохнул. Лиам прав, в принципе, как всегда. Он же мой друг, что ещё сказать. - Я опять с отцом поругался. Этот… он, короче, совсем охренел. Сказал, что у меня есть ровно одна неделя, чтобы определиться с моим будущим. Нет, Ли, как так можно? - Хаз, не говори об отце в таком тоне. Я думаю, что он просто беспокоится из-за тебя. - Да, блять, знаю. - Ну вот. Он переживает. В конце концов, он несёт за тебя ответственность. Вот будешь отцом, тогда и поймёшь своего папу. - Ебаааать, Ли, - потянул я. - Хули ты такое сказал? Я молод, мне пока рано семью заводить. Это ты у нас в будущее заглядываешь, взрослый ебать, а я наслаждаюсь настоящим, так что отвали, Ли. - Сука ты, Стайлс, - и мы оба рассмеялись. – Ладно, Хаз, мне пора. Набери меня после школы. - Если не забуду. Пока. - Пока. Я нажал красную кнопку, прерывая соединение, и положил сотовый в карман. Да, Лиам, конечно, не мастер в советах, но в чём-то он прав. Наверно, отец просто хочет как лучше, а я, баран, всё порчу. Придётся всё-таки извиняться перед папой, но это для меня не проблема. Дело в другом: сможет ли он услышать мои слова? Вот в чём вопрос, блять. Я, весь погружённый в угрюмые мысли, зашёл в школу и сразу направился на третий этаж, где у нас проходил урок алгебры и геометрии, чтоб им пусто было. Не скажу, что эти предметы вызывали у меня тошноту, но шарил я в математике достаточно хорошо. Участвовал в различных олимпиадах, приносил награды, наверно, поэтому я разбираюсь практически во всех задачах. Конечно, до высшей оценки мне ещё далеко, но я доволен тем, что у меня сейчас. Зайдя в класс, я отправился к третьей парте по центру. Найл, сосед по парте и мой друг, бесцеремонно лежал на столе, уронив голову на руки. У Хорана два занятия: поесть и поспать. В пятисекундных перерывах между двумя делами он иногда разговаривает. А вообще Найл отличный парень. Если выражаться по-девчачьи, то “милый блондинчик, играющий на гитаре, с большими голубыми глазами, у которого самое большое сердце в мире”. Ну и всё в этом духе. Я сел на стул, толкая Найла в бок, и крикнул, что есть силы: - Пропала еда из “Нандоса”! - Что, блять? Как, блять? Суки! Убью всех! Найл вскочил с парты, покрывая всех трёхэтажным матом. На лбу у него отпечатался какой-то красный круг, теперь он похож на индианку. И срать, что в женском роде. Под глазами были видны мешки, волосы торчали в разные стороны. Всё лицо опухшее, а глаза щурились от яркого света. Помесь китайца и индианки. От такого вида я рассмеялся на весь класс. - Стайлс, блять, - Найл стукнул меня по руке. - Придурок. У меня чуть инфаркт не случился. Какого чёрта ты так пугаешь? - А ты не спи, - смеялся я. - А ты не спи, - передразнил он меня, от чего я засмеялся ещё громче. - Ребята, с сегодняшнего дня у вас новый учитель по алгебре и геометрии, - прервал мой смех только что вошедший в кабинет директор школы. - А где наша миссис Смит? – спросила Алекс, которая сидела на последней парте. - Она со вчерашнего дня ушла в декрет. Я понимаю, что остался месяц до экзамена, и вам будет тяжело привыкать к новому учителю, но постарайтесь, ребята. Это всё для вас, - директор открыл дверь класса и жестом кого-то пригласил внутрь. - Проходите. Порог класса переступил высокий парень в светлых джинсах и белых кедах. Что меня сразу удивило, так это то, что он надел обувь без носков. Как так? Разве так носят обувь? Или я отсталый? На парне был надет серый вязаный свитер, а под ним открывался белый воротник рубашки. Этот свитер красиво оттенял его голубые глаза. Они светились жизнью и притягивали мой взгляд. Волосы на голове лежали беспорядочно, но этот хаос выглядел настолько гармоничным, что я подумал, что так и было всё задумано: чёлка уложена в одну сторону, сзади волосы чуть-чуть стояли, а по бокам они вовсе были разбросаны. Некий творческий беспорядок. Парень улыбался, сжимая в руках какую-то папку. Ни тени робости, ни страха – это всё отсутствовало у парня. Его разве не предупреждали, какой у нас класс? - Ребят, это мистер Томлинсон, - директор жестом указал нам на парня, который стоял рядом с ней. – А это наш тот самый одиннадцатый класс, - обвел рукой нас директор. Ладно, предупредил он его. В руках у меня был карандаш, поэтому, недолго думая, я мечтательно стал его жевать, поглядывая на нового учителя математики. Мистер Томлинсон выглядел спокойным и невозмутимым. Он обвёл класс долгим взглядом, останавливаясь на каждом. Наконец, дошла очередь и до меня. Мне показалось, что его голубые глаза задержались на мне дольше всех. Учитель улыбнулся мне, кивнул и отвернулся к директору. Это что сейчас было, мать вашу?! Кивнул? Улыбнулся? Но это неважно, важно то, что я сделал то же самое. Какого хрена, Стайлс? Я, конечно, давно помешан на мужском поле, и у меня давно не было интимной близости, но что было две минуты назад? Я заметил, что директор вышел из класса, а учитель математики подошёл к своему столу. Он положил на него свою папку и, взяв в руку длинную оранжевую указку, сказал: - Поехали, одиннадцатый класс!