5 Правил Счастливой Жизни

Рой сплетен и слухов окутал ранее спокойный пансион. Дэмиен слабо отмахивался от назойливого шепота за спиной, только лишь бесполезно раздражаясь очередному смешку. Он ничего не мог поделать с тем, что произошло вчера. Время никак невозможно повернуть вспять и переделать то, что ты бы хотел изменить. Поэтому, сидя за своей партой, он лишь безынициативно наблюдал за тем, как летают по классу записки с догадками о том, что же произошло вчера между Дэмом и Лори. Его бывший сосед же, приняв отрешенный вид, меланхолично конспектировал учебник по биологии. Казалось. Его совсем не волнует вчерашняя ситуация и то, какой шум она развернула. Да и сами ученики не рисковали подходить ни к одному из парней с расспросами. Да и смысла не было никакого – они сами прекрасно додумывали и придумывали вариации исхода событий и этим довольствовались сполна. Занятия длились мучительно долго, учителя рассказывали материал невыносимо скучно и монотонно, и Дэмиен невольно постоянно отвлекался на шепот других учеников, каждый раз коря себя за это, так как говорили те исключительно о вчерашнем дне. Слышать такое было до невыносимого противно и неприятно. Но ничего сделать с этим Дэм не мог. Во время обеда их с Лори вызвали к директору, чем еще больше подогрели интерес других ребят, что зашептались еще громче. В кабинете, к удивлению Дэмиена, сидели его мать с отцом Лори. Оба были притворно спокойны, но сдавали себя нервным постукиванием костяшками пальцев по подлокотникам своих кресел. Директриса также старалась сохранять спокойствие, но как только заметила скромно вошедших ребят, взгляд ее стал строже. - Проходите. Лори бледнел на глазах, заметив своего отца, а Дэм почувствовал укол совести, вспомнив вчерашний рассказ Арея. До этого, Дэмиен и предположить не мог, насколько серьезна ситуация Лори, и ему было стыдно, что он так легко отзывался обо всем этом. Избиение собственного ребенка никогда не имело хорошего подтекста, а Дэм, вспоминая жгучую пощечину от собственной матери, до сих пор хранил обиду. Но это был лишь один раз за всю жизнь, а представить систематичное рукоприкладство ему было сложно. За что можно наказывать Лори? Он кажется идеальным сыном, лучший на курсе, вежливым, хоть и странным в своей наигранности чувств, но, не от воспитания ли это все было связано? Ведь, если подумать, то Дэмиен и сам бы не удержался от того, чтобы поставить обидчика на место. Сам он никогда не дрался, но, если бы кто-либо начал говорить плохо о его матери, Дэм не был уверен, что смог бы сдержать себя. Каждый ученик знал наизусть правила пансиона. И хоть их директриса была мудрой и понимающей женщиной, она также была строга с теми, кто пытался нарушить спокойный уклад их привычной жизни. Драки были под строжайшим запретом, а за нарушением следовало исключение. - Вчера вечером произошло неожиданное для нас всех происшествие. Я права, мальчики? – Директриса старалась смотреть каждому их них в глаза, чтобы вызвать у них чувство стыда за содеянное. - И мне было странно услышать, что этот… случай произошел между вами. Лори, у тебя есть объяснения случившемуся? Услышав свое имя, тот нервно вздрогнул, опустив глаза в пол. Лори уже не был бледным, он был, словно бумага, белый, будто из него выкачали всю кровь до последней капли. Он упорно молчал, но страх его ядовитыми змеями расползался по комнате, и Дэм не мог не чувствовать его подавленного состояния. Подождав некоторое время, но так и не дождавшись вразумительного ответа, Дэмиен, подавив в себе тошноту из-за волнения, громко и отчетливо сказал: - Миссис Уайт, дежурные все неправильно поняли. - Он старательно продумывал каждое сказанное слово лжи, так чтобы оно слышалось натурально. - Не было никакой драки. - Вот как? – Заинтересованно спросила у него директриса. - Да. Дело в том, что мы украшали холл общежития, и на полу осталось много разбросанных гирлянд. Лори зацепился ногой об одну из них, а я постарался перехватить его, чтобы он не упал. Как видите, я просто не вовремя сделал это, пока Лори неудачно взмахнул рукой. - Он указал пальцем на разбитую губу. - Это целиком моя вина, поэтому если и ругать кого, то только мою неосторожность. Краем глаза Дэмиен заметил растерянной взгляд Лори, но постарался держать себя в руках до конца. Какой бы ни была нелепой ложь, важно нести ее как истину в последней инстанции. Лишь тогда тебе поверят остальные. - То есть, ты хочешь сказать, что не имеешь никаких претензий к Лори? - Именно так, – утвердительно кивнул Дэм. - В таком случае, как мне кажется, наказывать кого-либо из вас не имеет смысла, - губы директрисы расплылись в мягкой улыбке, - раз уж это было неудачное стечение обстоятельств. Я благодарна, что вы приехали, мисс Максвелл и мистер Ван Холланд. Простите, что отвлекла вас от работы. - Что вы. Это наши родительские обязанности контролировать поведение своего ребенка. - Ответил отец Лори. - Я рад, что конфликт был исчерпан таким образом. Признаться честно, я не сразу поверил, что мой сын ввязался в драку. При том, что еще и инициатором оказался он. Это не слишком похоже на Глорию. И, похоже, я не ошибся. Выйдя из кабинета, Лори с отцом сразу же пошли в сторону общежития, о чем-то мирно разговаривая. Со стороны они казались идеальной семьей, о которой только можно было мечтать. Дэмиену хотелось выкинуть из своей головы образ того, как нервно Лори старался замазать свой огромный фиолетово-желтый синяк. Это просто не мог сделать его отец, так не бывает. Мисс Максвелл и Дэмиен, что вызвался проводить ее до машины, неторопливо прогуливались по потрескавшейся тропинке, что вела в сторону небольшой стоянки. Еще сильнее похолодало за счет сильного ветра, что норовился согнуть каждое дерево и куст, встречающийся у него на пути. Пора было доставать свитера и теплые носки, но сейчас Дэм был лишь в одной легкой шелковой рубашке, которая развевалась словно парус, как только он вышел из Главного Здания. Мать еще ни слова не сказала с момента их встречи, отчего Дэмиен чувствовал вину, смешанную с обидой и негодованием. Он совсем не хотел первый просить прощения, ведь начал все не он. Но, вспоминая капли крови на рубашке матери, он каждый раз порывался извиниться, вовремя себя останавливая. Она, заметив дрожащие руки сына, неловко взяла того за руку, стараясь таким образом согреть: - Иди в общежитие. Я сама дальше дойду, - сухо сказала она. Дэмиен, не привыкший ни к каким нежностям с ее стороны, был тронут такой заботой. На его глазах появились предательские слезы, которые он усиленно сдерживал, чтобы не расплакаться. Он уже понял, что вид слез вызывает у его матери лишь отторжение. - Знаешь, - неловко начал Дэм разговор, - я бы хотел сменить психолога. - Правда? Она не нравится тебе? - Я… уже нашел себе подходящего, - он не слишком хотел отвечать на вопрос, понимая, что может задеть этим мать, что сама подбирала ее Дэмиену. - Хорошо, - легко согласила она, - если ты этого хочешь. - Спасибо, - он облегченно выдохнул, - и… ты знаешь, что я не хотел… - Я знаю, - прервала его мама, - я знаю, что ты не хотел этого. Возможно, мне тоже не следовало бить тебя. - Тебе было больно слышать те слова? - Конечно, - возмущенно ответила она, - Дэмиен, а ты как думаешь? Твоя мать не железная, мне тоже бывает больно. - Прости, - он виновато отвел глаза. - Давай просто забудем вчерашний день, словно его не было, - мать мягко похлопала его по руке, - мы оба были на взводе. «А если я не хочу это забывать?» - подумал Дэм, «Я не хочу, чтобы это повторилось снова. Я буду помнить все, чтобы после не совершить одинаковых ошибок». Обняв мать, он взглядом проводил ее машину до ворот и направился обратно в сторону общежития, окончательно продрогнув на ветру. *** Долго не решаясь заводить трудный для Лори разговор, он лишь автоматически кивал на любые фразы отца, который в очередной раз говорил о важности репутации в любом обществе. Говорил о Дэмиене и том, что был абсолютно прав на его счет, и Лори следует вообще избегать этого проблемного парня, чтобы не нажить себе неприятностей. Противно гудела от напряжения лампа, накаляя и так не слишком приятную атмосферу. Они были в комнате Лори, как обычно, чтобы в случае неповиновения не было «лишних глаз». После прошлогоднего случая, его отец стал более осторожным в своих действиях и предпочитал запирать дверь изнутри перед разговором. А Лори осознавал в своей голове действия Дэмиена, не в силах понять по каким причинам тот решил соврать по поводу их вчерашней драки. Точнее, дракой это было назвать сложно, ведь Дэм никого не трогал физически, да и, вроде, вообще не собирался. В тот день, Лори и сам не понял, почему его тело непроизвольно двигалось, как сжались кулаки, и он впервые в своей жизни ударил человека. И что больше всего пугало Лори, это то, что ему понравилось. Сила собственного превосходства влекла запретным плодом. Ранее он всегда был жертвой, мальчиком для битья у отца и после еще и злосчастного Арея. Дэмиена же Лори не боялся. Он был слаб, худощав и совершенно невынослив. Удивительно, как его раньше никто не задирал и не издевался. И Лори это злило, потому что он в какой-то момент успел побыть аутсайдером. Это больно било по самооценке, даже если все остальные и были за него. Никто не решался ввязаться в спор с Ареем, ведь тот был еще тем говнюком. Чувство стыда также было, оно ощущалось совсем чуть-чуть, где-то в глубине сознания, но временами заглушалось совсем, стоило вспомнить слова Дэма. Он ведь делал это нарочно, правда, непонятно зачем. Скорее всего, он, как и Арей, наслаждался слабостью Лори, его беспомощность и невозможностью контроля ситуации. Злость накатывала волнами к горлу, обжигая его горечью желчи. Он больше не хотел быть слабым. Он хотел доказать всем, что чего-то стоит, что имеет силы выбраться от острой указки отца. Что Лори совсем не похож на него, что является совершенно другим. Колючий страх опутывал все тело, не давая возможности сделать лишнее движение. Но он понимал, что другого шанса уже может и не быть. Лори вытащил из тумбочки небольшую кипу бумаг и протянул ее отцу. - Это что? – Прервал, наконец, он свой монолог, подозрительно смотря на бумаги. - Изучи это, пожалуйста, - голос Лори немного дрожал, - здесь больше ста причин, почему я могу не поступать на медицинский факультет. - Глория? – Отец не сразу понял его, но когда до него стал доходить смысл услышанных слов, глаза его стали наливаться кровью. - Что ты хочешь этим сказать? - Я прошу, дай мне возможность выбрать профессию самостоятельно, - он местами срывался, говоря чуть громче обычного, но старался всеми силами держать спокойное выражение лица. Лори нужно было показать всю свою самостоятельность и решительность. Его отец не принял бы необдуманного ответа, «детского лепета», как бы он выразился. Эти бумаги Лори подготовил только вчера, поражаясь своей смелости. Он не хотел признавать, что к такому решению подтолкнул его Дэмиен, ведь Лори все еще был зол и обижен на него. Но теперь, после сегодняшних событий, эмоции путались, не давая ни одного внятного вывода. - Я не буду читать эту чушь, - ответ отца отлетел в сторону Лори пощечиной. К счастью, метафорической, - ты хочешь сказать, что твой отец дурак? Думаешь, я не все тщательно обдумал? Я вырастил тебя, чтобы передать тебе свою клинику, ты понимаешь, от чего отказываешься сейчас? - Я не хочу быть врачом, - твердо сказал Лори, - я благодарен тебе за все, но, пожалуйста, дай мне хотя бы один шанс, чтобы доказать тебе, что я не подведу тебя. - Ты уже меня подводишь, Глория. - Я обещаю, что тебя устроит мой выбор! – Выпалил он. - Только дай мне время, совсем немного времени, пока оно еще есть. Я продолжу хорошо учиться, поступлю в Оксфорд, но только, прошу, не на медицину! - Ты еще ничего не понимаешь, - мягко улыбнулся отец, но глаза его оставались ледяными, - тебе лучше довериться тому, кто знает гораздо больше тебя в жизни. Потом скажешь мне «спасибо» за то, что я настоял на своем. - Но отец… - он сильно устал, в глазах его стояла серая дымка, - ты можешь хотя бы взять эти бумаги? Это важно для меня. - А в этом разве есть смысл? – Брови отца изогнулись в удивлении. - Да, есть. - Лори яростно закивал - Также я приложил копию своего табеля по успеваемости. Я мог бы поступить на ветеринарный факультет, это тоже медицина, просто не связана с людьми. - Ты сейчас надо мной издеваешься? – Взвился отец. - Ветеринар? Ты? Ты хоть понимаешь, что туда поступают только неудачники, что не смогли поступить на нормальные факультеты? Лори впервые слышал о таком и был уверен, что сейчас его отец попросту преувеличивает различные факты и статистики, чтобы доказать свою правоту. Но проблема была в том, что с ним нельзя было вступать в спор, но при этом также не стоило и показывать свои слабости. Разговор был морально тяжелым для него, а также чем-то абсолютно новым. Лори впервые за всю жизнь посмел перечить отцу. - Просто предоставь мне хоть немного выбора. Быть может, есть еще и другие направления? Я могу быть успешным в разных областях. - Глория, не испытывай мое терпение, - скрестив руки на груди, сказал его отец. - А если я найду до конца этого года другой факультет, который тебя устроит? - С чего такое упрямство? С тех пор, как ты связался с этим недоноском, я не могу тебя узнать. - Ты сам говорил о том, что нужно учиться самостоятельности в жизни, - осторожно сказал Лори, - я лишь стараюсь следовать твоим советам. Отец расхохотался от такой наглости. Никогда еще его сын не передергивал его слова на свой лад. И вместо того, чтобы прийти в ярость от такого, он, наоборот, заинтересовался происходящим. - Говоришь, знаешь лучше меня, как тебе жить? Глория, у тебя нет ничего за душой, кроме того, что ты откладываешь в туалете. Все, что ты имеешь – принадлежит мне. Если ты когда-нибудь решишь жить по-своему, то не жди от меня подачек. Я вырастил тебя, даю тебе прекрасное образование, а что получаю взамен? Черную неблагодарность! Либо ты поступаешь на медицинский, либо можешь забыть о том, что у тебя есть отец, я понятно выразился? - Более чем. - Из последних сил Лори сдерживал свое мнимое спокойствие. - Я понял тебя. Битва только начиналась. Но уже то, что его отец не пытался подавить его физически - можно было считать большой победой. Значит, понемногу, но он признавал Лори, как человека, а не только как игрушку для своих личных прихотей. Нужно было принять самое сложное решение в жизни Лори – решиться на самостоятельную жизнь или продолжать быть марионеткой в руках отца. *** День не задался с утра, но приезд матери немного отрезвил Дэмиена, и он воспрял духом. В гордом, но неприятном одиночестве, он сидел в кресле первого этажа общежития, пытаясь подумать хоть о чем-то, кроме собственных проблем. На ум приходил только Арей, что, по всей видимости, имел более сложную и запутанную жизнь, чем сам Дэм. Правда, пока тот совершенно не вызывал жалости, представляясь противным избалованным ребенком, что вечно грубил родителям и своим друзьям. Были ли у него свои причины или же он таким был всегда, не имея на это никаких оправданий? Ответа не было. Большие решетчатые окна, обклеенные мозаикой цветного стекла, тускло светили осенним солнцем, что с каждым днем зимы будет появляться все меньше. В холле было тихо и практически никого не было. Небольшие группки ребят, что сидели поодаль от Дэмиена казались неприступными. Он неловко поерзал на мягком сидении, стараясь устроиться поуютнее. Ничего не выходило. Помещение было холодным и чужим. За три месяца Дэм так и не смог прижиться здесь и найти друзей. Можно было считать лишь Каспер, но в дружбе с ней ему помог Арей. Дэмиен был уверен, что если бы не факты о мертвеце, то она бы ни за что даже не взглянула в его сторону. С Лори дружить не выходило. Но это не так задевало, потому что с ним вообще никто не дружил, кроме Сирены. Многие бы хотели, но тот сам никого не желал к себе подпускать, лишь приторно улыбаясь на любой вопрос. Если бы можно было выбирать, то Дэмиен бы предпочел сблизиться с Сиреной. Она казалась ему спокойной и уравновешенной девушкой с серьезными взглядами на жизнь. Сирена походила на того человека, с которой было бы интересно разговаривать на любые темы, а она могла бы дать на любой вопрос внятный ответ. Глядя на ее взаимодействие со всеми учениками, Сирена вызывала лишь положительные чувства, ведь даже к самому Лори она смогла найти правильный подход. В момент этих рассуждений, она как раз и подсела к Дэму с чашкой кофе. - Привет, Дэмиен, - ее мягкий тембр голоса расслаблял натянутые нервы, - как ты себя чувствуешь? - Бывало и лучше, - решил честно признаться Дэм, - спасибо за волнение обо мне. - Ты ходил к медсестре? – Сирена указала на его распухшую губу, но тот лишь отмахнулся. - Это пустяки. Я сам виноват, ты знаешь. Произнеся эти слова, он понял, что сказал лишнего, но Сирена то ли сделала вид, то ли действительно ничего не заметила. - В таком случае, я надеюсь, что все обойдется, - она уже собралась встать со своего кресла, но Дэмиен жестом попросил ее остаться. - Не хочешь немного перекусить со мной? Сирена против не была, поэтому они прошли в небольшой кафетерий, где можно было всегда взять фрукты, чипсы и сок – все, чем можно было забить желудок в перерывах между пятиразовым питанием. Закуски стояли на кухонных тумбах, рядом с кофеваркой. Здесь обычно все обслуживали себя сами, но иногда можно было встретить и дежурных, которые могли помочь соорудить тебе сандвич или погреть выпечку в микроволновке. Дэмиен и Сирена разговаривали о повседневных школьных вещах, вроде новых предметов, которые мог бы взять Дэмиен на следующий год, а также интересных курсах, что могли бы помочь определиться ему с выбором профессии. - Ты же уже выпускаешься в этом году? – жуя чипсы, спросил Дэм. - Да, продолжу дело родителей, скорее всего. Так что проблем у меня с этим нет. - А кто они? - Разработчики игр. Сейчас собираются выпустить новый симулятор в стиле научной фантастики. Такое многим нравится. - Звучит интересно, - согласился он, - но не для моих мозгов. Точные науки для меня – это полный провал. Не могу осилить даже средний уровень. - Значит, ты уже отсеял где-то половину ненужных тебе профессий, - улыбнулась Сирена, - попробуй посоветоваться с учителями, я думаю, они смогут дать тебе дополнительные задания и тесты. В этот момент зашла Каспер. Увидев ее, Сирена сразу же приникла, став серьезной и напряженной. Молчание, стоящее в кафетерии, смутило Дэма, но он не мог понять, как именно ему стоит реагировать в данный момент. Две девушки чувствовали себя неловко в окружении друг друга, это было видно невооруженным глазом. От этого Дэмиен пришел к выводу, что они находятся в ссоре. Но из-за чего? Или же Кого? - Кстати, я тебя искала, - наконец, Каспер обратилась к Дэму, - слышала о вчерашнем, хотела узнать, как скоро тебя отчислят. Неловкая шутка расслабила Дэмиена, и он даже усмехнулся на нее в ответ. - Мы все уладили, никого исключать не будут. Так что я еще буду надоедать тебе до конца твоего выпуска. - Надеюсь на это, - она подмигнула ему, захватив со стола яблоко. Сирена, все это время не проронившая ни слова, дернулась, словно отошла ото сна: - Каспер… - Ну, я пошла, еще увидимся, – нервно отреагировала та, обращаясь лишь к Дэму и спешно покидая кафетерий. Дэмиену снова стало неловко от сложившейся ситуации, и он виновато посмотрел в сторону Сирены, что выглядела потерянной. Он не знал, что ему сейчас стоит говорить, да и не считал нужным ввязываться в то, что могло его не касаться вовсе. Ведь если будет нужно, Арей уж точно даст Дэму об этом знать. *** Сон у Дэмиена был беспокойный. Арей вновь вмешивался в его сознание, нагружая того своим тяжелым прошлым. На этот раз, Ареем был сам Дэм. Он видел все его глазами, ощущал предметы и, к сожалению, эмоции. Был осенний промозглый день, когда дождь лил стеной всю ночь и только к утру перестал, оставляя после себя лишь напоминание в виде мокрой и вязкой земли, в которой утопали кроссовки, причмокивая подошвами. Сырость ощущалась везде, особенно под одеждой, сразу же холодя кожу назойливым ветром. Дэм ощущал тяжесть тела Арея, то, как сложно ему было двигаться, как сильно был затуманен его разум, а мысли сплетались воедино тугим клубком. Арей прокручивал в голове вчерашний разговор с родителями, что отдавался тупой болью в висках. Ничего внятного понятно не было: учеба, проблемы с поведением, лень, упрямство и постоянные крики с обеих сторон. Внутри черепной коробки все пульсировало, включая глазные яблоки. В руках Арей держал смятый и уже успевший стать влажным лист бумаги. Придя в лес, дышать стало немного легче. Плечи его распрямились, в глазах картинка мира стала виднеться четче. Но ноющая боль в груди не прекращалась ни на секунду. Хотелось плакать, кричать, злиться на всех за то, что никто не был в силах понять и увидеть его боль. Ту, о которой не принято говорить. Та самая боль, которую можно было понять, лишь ощутив самому. В лесу никого не было, лишь вдали перешептывались листья. Дэм не мог понять, сколько Арей стоял там, намокая от капель, слетающих с веток деревьев из-за ветра. Бумага в руках только сильнее мялась и намокала, но он продолжал крепко сжимать ее в руках. Наконец, среди елей появилась Каспер, вид которой резко изменился, как только она увидела Арея. Взгляд ее стал взволнованный, если даже не испуганный. Но после немного смягчился, а Дэм почувствовал, как Арей давит из себя подобие улыбки. - Совсем плохо? – Спросила Каспер, а Арей кивнул ей в знак согласия. - Неужели они продолжают говорить об этом? Ты ведь уже ясно сказал, что не хочешь продолжать их бизнес. - К черту их, - шепчет он простывшим голосом, - пусть идут к Дьяволу. Я ненавижу их. - Я… не знаю, Арей. Я, конечно, тоже не в восторге от своих родителей, но чтобы так… - Твои родители не мои отбросы, - резюмирует Арей, - этих тварей уже ничего не спасет. - Арей… - Да насрать мне. - Усмехается тот. - Мне кажется, либо я скоро сдохну, либо убью их. - И что ты собираешься делать с этим? – Осторожно спрашивает у него Каспер, но в глазах ее читается испуг. - Помнишь, как мы пробовали терапевтический метод, когда писали предсмертные письма? - Да, мне здорово помогло успокоиться. - Тогда держи мое. - Арей протянул бумажку, уже больше похожую на липкий ком. - Если вдруг я умру… - С какой стати? – Прикрикнула на него Каспер. - Совсем страх потерял? С какой стати тебе умирать?! - Да кто меня знает, - пытался отшутиться тот, - в общем, передай это моим выродкам. Пусть хоть порадуются напоследок. - Не буду я ничего брать, - уже кричит Каспер, отодвигая от себя протянутую бумажку, - только попробуй сдохнуть, придурок! Я же тебя из-под земли достану и жить заставлю! - Эй, да я же еще здесь, - мягко говорит ей Арей, приобнимая за плечи, - я просто сказал «может быть». - Мы обещали их уничтожить! - О, то есть ты уже это сделала? - Еще нет, - пробурчала она, - но скоро сделаю. Лично я умирать не собираюсь. И ты тоже. - Хорошо, я тебя понял, - продолжал натянуто улыбаться Арей, - тогда, пожалуй, я уничтожу ее прямо сейчас. Он спокойным жестом разорвал на мелкие кусочки свою предсмертную записку, клочки которой плавно опустились на мокрую землю. - Так лучше? – Уже гораздо веселее спросил он у Каспер. - Вот и молодец, - успокоилась она, выдыхая, - и чтобы я больше такого от тебя не слышала, договорились? - Конечно, - убеждает ее Арей. Они еще разговаривали пару минут, прежде чем Каспер ушла обратно в сторону Главного Здания. Лишь стоило ей отвернуться, руки Арея мгновенно затряслись, словно он успел сильно замерзнуть. Но колотило его изнутри. Опустившись на колени, он меланхолично протыкал пальцем клочки бумажки прямо в землю, представляя на их месте самого себя. В памяти всплыл образ той бессонной ночи, когда в порыве чувств он писал это письмо. Одиночество обжигало все его органы, но заплакать уже давно не удавалось. Боль чувствовалась везде, даже вне его тела она наседала на плечи, придавливая к земле. В предсмертной записке было вот что: «Моя жизнь зашла в тупик. Я больше не понимаю, как жить дальше. Говорят, в подростковом возрасте много проблем. У меня наоборот. С каждым годом становится всё тяжелее жить. Я не вижу больше выхода из всей этой рутины. Я не думал, что мысли о смерти когда-нибудь приведут меня к своей собственной, но сегодня, в 3.58 я пишу именно об этом. Я думаю о том, что было бы лучше, если бы меня не стало на этом свете. То, что я делаю, никому не нужно и бессмысленно. Я тот тип людей, что не нужны на этой планете. Биомусор. Я ненавижу себя, свою жизнь и вообще всё, что связано со мной. Я ненавижу свой характер, свои привычки, свои мысли и действия. Мне всё равно, как я выгляжу внешне, но моя душа давно прогнила и разлагается внутри меня. Там нет больше ничего, кроме огромного сгустка гноя и стухших внутренностей. Из моего рта выходит лишь смрад, что я больше не в силах сдерживать. Мои мысли уже давно спутались в тугой клубок, что никому невозможно будет развязать. Понемногу, меня начинают ненавидеть другие люди. Они начинают понимать. Такой человек, как я, не достоин общества и поддержки. Потому что это больше не я. Я больше не человек. Меня больше нет и не существует. Кто я? Где я? Я не знаю. В моём сердце огромная рана, что с каждым днём только всё шире разрастается. Её нельзя заштопать, все заплатки мгновенно рвутся. Я не чувствую себя. Осталось лишь чуть-чуть. Дожать самую малость. От меня осталось отказаться лишь немногим людям, чтобы я был полностью готов к уходу. Я не хочу умирать. Но я больше не вижу выхода. Его нет. Мне не помогает ничего. Никто не видит. Все думают, что я просто шучу. А я разлагаюсь. Меня больше нет. Осталось уйти лишь оболочке. Я не могу ничего делать. Я рассеян, не могу ни на чем сконцентрироваться. Мне тяжело воспринимать информацию. Мои мысли похожи на вязкий кисель, что разжижжаются с каждым разом всё больше. Мне очень нужна помощь. Я умоляю. Спасите меня из всего этого. Мне много что интересно, но когда я думаю чем-то заняться, мне ничего не хочется. Лишь лежать и ничего не делать. Я чувствую постоянную усталость, хотя ничего не делал. Я не довожу ни одно дело до конца. Я не достоин будущего. Я никто. Я не вижу себя больше. Я только причиню больше боли, если буду жить. Я уже причиняю только боль и разочарование. Я не хочу жить так. Не могу и не хочу. Надо только набраться последней смелости. И всё будет покончено».