«Он хотел мне сказать, что тот, кто не может претерпеть самые ужасные страдания, не сумеет побороть свой страх» «Ад не остался за спиной Хаси, ад, словно злокачественная опухоль, пребывал внутри него, и Хаси пел для того, чтобы изгнать свою муку наружу, развеять ее вокруг себя и тем самым сохранить хоть какое-то равновесие» Рю Мураками. Дети из камеры хранения.
Прошло несколько дней после того, как Дэмиен решился рассказать Каспер о том, как именно умер Арей. Она восприняла это, скорее, спокойно и постоянно грустно улыбалась. Лишь в конце рассказа Дэма, она выдохнула: - Вот как. Это было все, что она сказала за все время, но Дэмиену показалось, что это было похоже на облегчение, ведь до этого момента, Каспер не имела понятия о причине смерти своего друга. Она даже не знала, умирал ли тот в судорогах и боли, но Дэм заверил ее в том, что боли не было вовсе. Конечно, он утаил момент со сном Арея, с тем, как он погряз в Лох-ланди, что унесла его с собой в мир мертвых, но, как ему показалось, это было лишними и напрягающими деталями, ведь, в любом случае, сейчас уже исправить ничего было нельзя. А дальше снова потекли обыденные дни учебы и непрекращающихся тестов. Они с Лори стали общаться немного больше, чем раньше, но тот все равно продолжал держать некую дистанцию, что совсем не обижало Дэма. Он уже успел понять характер своего соседа и понимал, что тот не из тех, кто быстро привыкал к чему-либо. Дэмиен был готов принять тот факт, что, возможно, они никогда и не станут друзьями в привычном понимании этого слова, но Лори действительно нравился ему, как человек. Он казался другим, непонятным и далеким, прямо как мать Дэма. Видимо, его подсознательно тянуло в сторону тех, кому, по сути, было на него все равно. С Каспер все было хорошо, они с Дэмиеном продолжали общаться, и это было чуть ли не единственным развлечением Дэма, так что он уже начинал грустить о том, как будет проводить следующий последний год без своей подруги, но Каспер заверила его, что они не прекратят общаться лишь из-за того, что она уедет в Беркли. Знакомые из Бостона также никуда не делись и, время от времени, Дэмиен узнавал последние новости из прошлой школы, параллельно рассказывая о своей скучной жизни. Все шло своим чередом. Время неумолимо шло, напоминая о том, как остро стоит перед ним проблема выбора университета, но Дэм продолжал оттягать этот момент как можно дальше. Вечером, готовясь ко сну, он чистил зубы перед зеркалом. Сплюнув пасту в раковину, он подавил свой истошный вопль ужаса, когда в отражении увидел Арея. Его перекошенное лицо плавилось, словно мороженое в жаркий день. Глаза медленно сползали ко рту, а кожа соплями свисала с подбородка. - Я не могу исчезнуть! – Завыл тот громким голом, оглушая Дэмиена. - Какого черта, - он боялся, что Лори, сидящий за стенкой, услышит его, - что еще тебе нужно? - Помоги… - протягивал к нему руки мертвец, - помоги… ей. - Кому «ей»? Я ведь сказал Каспер о том, как ты умер! – Взмолился тот. - Оставь меня в покое! - Я не могу исчезнуть! - Хватит уже этих загадок. Скажи прямо, что мне нужно сделать. Арей исчез из зеркала, появляясь прямо перед Дэмом. Носа его не было видно за сползающей кожей, так что каждый вдох он проделывал ртом со свистящим хрипом: - Спаси ее. Спаси мою Сирену. - Что?! – Ледяной водой осознания окатило Дэмиена. Спасти Сирену. Ту, что была лучшей подругой Арея с детства. Ту, что всегда была рядом и спасала его от любых невзгод. Было очевидным, что она тяжело пережила смерть важного ей человека, но как именно ей нужно помочь?! - Что с ней? – Он впился руками в мягкие плечи Арея, утопая пальцами в пластилиновой коже. - Она в опасности? До Дэмиена начало доходить, что все это время он разгадывал не те тайны. Что дело было вовсе не в Лори и даже не Каспер. Все это время в опасности была та, о которой было невозможно и подумать. Вечно улыбающаяся и беспроблемная, Сирена оказалась главным звеном во всей этой истории. Именно за нее Арей переживал все это время и просил о помощи Дэмиена. Ей грозит опасность? Что именно нужно предпринять сейчас? - Скорее, - уже шепчет то, что осталось от мертвеца. Он окончательно расплылся в собственной коже, оставляя после себя лишь скелет, - ты должен успеть. Дэм сорвался с места, выскакивая в темный коридор. Он не услышал взволнованных вопросов Лори и побежал вдоль в неизвестном направлении. До Дэмиена дошло осознание того, что он никогда не был в комнате Сирены и понятия не имел, где именно она находится. Во время бега, он заметил, что все двери слились воедино, показывая перед ним лишь один номер: 113. И ведь верно! Во сне Арей заходил именно в эту комнату, когда шел вправлять мозги Лори. И именно там находилась тогда Сирена. Стоило догадаться раньше. Он уже сорвался по направлению к нужной двери, но практически сразу остановился. Что он сможет сделать? Он уже мог дать хоть и поверхностный, но психологический портрет этой девушки: морально сильная, независимая и не по годам сознательная. Если было сложно наладить общение с Каспер, то сколько же времени потребуется для Сирены? Он ведь не может просто прийти к ней в комнату и с ходу спросить о личных проблемах? Тем более, которые касаются Арея. Хоть Дэмиен и понимал важность происходящего, он не мог сделать этого. Кому угодно, но Сирене, той, что прожила всю жизнь с Ареем, он навязываться не мог. Это даже не Лори, что поначалу кажется непоколебимым, а, по сути, является обычным потерянным парнем, Сирена действительно была стоически сильной. И для этого не нужно было быть ее другом, чтобы понять важное: она никогда не раскроется перед малознакомым человеком. А Дэмиен был для нее именно таким. Лори просить о помощи казалось бесполезным. Даже если и удастся уговорить его, то на это понадобится излишне много времени, которого в запасе, по подсчетам Дэма, не было. Возможно, его сосед и был бы идеальным вариантом, если бы разбирался хоть на толику в эмпатии. Да и именно Лори постоянно предостерегал Дэмиена не затрагивать тему Арея ни перед кем. Вряд ли он придет в восторг от предложения помочь неизвестно в чем Сирене. Но был еще один важный человек во всей этой истории. И даже если изначально казалось, что эти двое и вовсе никак не связаны, прошлые события подсказывали Дэму, что именно Каспер сможет помочь в сложившейся ситуации. Только она в курсе того, что Дэмиена преследует Арей, а также у нее есть нерешенные дела с самой Сиреной. Возможно, придется хорошо постараться, перед тем, как она согласится, но сейчас Дэм был настроен крайне решительно, так что готовился к чрезвычайным мерам по эксплуатации своей подруги. Когда Каспер открыла дверь, она уже была не так удивлена, увидев Дэмиена в дверях. Одетая в старую рубашку грязно-серого цвета и растянутые тренировочные штаны, в сумраке она напоминала сухое дерево с тонкими ветками в виде рук и ног. Сославшись на соседку в комнате, она вышла к другу в коридор, присаживаясь около двери прямо на пыльный ковер. - Мне нужна твоя помощь, - не стал ходить вокруг Дэм, опускаясь рядом с ней, - Сирена в опасности. - Сирена? – Удивилась Каспер, не ожидая подобного развития событий. - Так Арей сказал, - он нервно поерзал на месте, - послушай, я понимаю, что ты вряд ли захочешь мне помочь, учитывая, в каких напряженных отношениях находишься ты с Сиреной… - Это ты с чего взял? Теперь уже настала очередь удивляться Дэму. - Ну, я заметил, что вы не особо между собой общаетесь. К тому же, ты постоянно игнорируешь ее. Я думал, что ты по каким-то причинам зла на нее. - С чего мне на нее злиться, - пробормотала еле внятно Каспер, - разве я ее избегаю? Скорее, я бы назвала это стеснением. Я не слишком мягкий человек, как ты заметил, наверное, мое смущение выглядит из-за этого, как агрессия. - Но ты игнорировала ее, когда она к тебе обращалась в кафетерии. - Разве? – Еще больше поникла она. - Я даже не помню такого. В любом случае, это она, скорее, зла на меня. Хотя, теперь уже и не знаю. Столько времени прошло. Я сильно виновата перед ней. - Это какой-то ваш общий секрет? – Осторожно поинтересовался у нее Дэмиен. Каспер кивнула ему в ответ: - Я бы не хотела говорить об этом. К тому же, не вижу особо смысла. Знаешь, сказать по-честному, то Сирена для меня словно нечто недосягаемое. Я всегда думала о том, что хотела бы быть похожей на нее. Даже, знаешь, наверное, я ее уважаю. - Даже так, - услышанное обнадежило Дэма, и он решил продолжить убеждения, - в таком случае, ты поможешь мне узнать, как у нее дела? - Не думаю, что она захочет видеть меня, - протянула она, - мы не разговаривали все это время. - Ты сейчас шутишь? – Возмутился он. - Да она же даже при мне постоянно пытается что-то спросить у тебя. Я думаю, именно тебе она и будет рада. - Ты так считаешь? – Воспряла духом Каспер. - Я уверен в этом. - Так что ты, говоришь, мне нужно сделать?.. Каспер нарочито медленно шагала по коридорам, вспоминая роковой день, когда произошла эта трагедия. В ту ночь она безрезультатно пыталась успокоить Арея, что находился в полном отчаянии и истерике. Так и не узнав причину всего этого, Каспер легла в постель Сирены, пытаясь уснуть и отогнать дурные мысли. Как правило, Арей и Сирена практически всегда были вместе, ладя друг с другом и находясь в гармонии. Каспер всегда была лишь просто подругой, с которой можно было весело провести время и прогулять скучные уроки. Сирена же была для Арея всем. Он часто рассказывал Каспер о веселых случаях из детства и подросткового периода, но всегда в них фигурировала Сирена. Сложно было представить их, как нечто раздельное, словно они были одним человеком. Разные, непохожие, но такие близкие и понятные друг другу. Сирена нравилась Каспер своей добротой и чувством сострадания ко всем. Незаметно для себя, Каспер невольно начала копировать ее в некоторых вещах, стараясь быть похожей. Они никогда не были подругами, но тесно общались из-за Арея, что постоянно, словно верный пес вился около Сирены. Каждое его действие должно было быть одобрено ей, иначе возникали капризы и недовольства с его стороны. Сирена была матерью, сестрой, лучшей подругой и центром мира Арея. Это была не любовь с банальной точки зрения, нет, это больше походило на их обоюдное помешательство друг на друге. Сирена, к слову, также искренне и с чистой любовью относилась к «своему Арею», как она часто его называла. И именно эта частичка собственничества часто проскальзывала в обращении их обоих друг к другу. Каспер оставалось лишь удивляться такой крепкой и неразрывной связи, что являлась, скорее, исключением из правил, чем правилом среди друзей. Именно от этого и было ей странно слышать о том, что Сирены не было рядом в момент срыва Арея. Это было сложно представить, чтобы она смогла оставить его одного в то время, как он заливается слезами. К слову, срывы происходили у Арея достаточно часто по разным поводам, а иногда и без него. Он давно наблюдался у психиатра и психотерапевта, о чем были в курсе практически все в этой школе, но Арея выводили из себя даже разговоры о своем состоянии. Стоило лишь заикнуться о том, что ему бы стоило прислушаться к словам врача, как он начинал кричать что-то в духе того, что с ним все в порядке, а если это не так, то ему стоит сразу «в гроб ложиться, а не лечиться». Арей был действительно сильно болен ментально. Причину, если она только вообще была, его болезни не знал никто. Да и сам Арей особо никогда не распространялся о том, что его вообще что-либо тревожит. Были лишь постоянные срывы, слезы и истерики, отчего к ним быстро привыкли все, стараясь вовсе не замечать. Это и стало роковой ошибкой. В то утро, проснувшись, она увидела мирно спящего Арея, и даже не подумала, чтобы разбудить его. Он часто прогуливал занятия в последние месяцы, жалуясь на плохое самочувствие. Глядя на его серое впалое лицо, Каспер просто не смогла нарушить его крепкий сон. Быстро собравшись, она с удивлением обнаружила, что Сирена так и не пришла обратно. Уже в самом кабинете Каспер встретилась с ней, отметив про себя то, как плохо она выглядела: опухшие глаза, неровный тон кожи и в целом уставший и помятый вид. Каспер сделала вывод, что вчера было плохо не только одному Арею. Они поболтали о повседневных формальных вещах, пока Каспер не заикнулась о том, что Арей, скорее всего, пропустит этот урок. Это сильно расстроило Сирену, и она решила разбудить друга, так как пропуски сильно сказывались на его успеваемости. Урок уже успел начаться, а Сирена и Арей все еще не появились в классе. Это встревожило Каспер, так как Сирена была не из тех, кто прогуливал уроки, даже непреднамеренно. Червь сомнения грыз ее изнутри, пока за дверью не послышался общий гул школьников, что с топотом устремлялись на выход из Главного Здания. Каспер заметила из окна, что все они несутся в сторону общежития, а в их дверь в это время постучали. Войдя в класс, другой педагог тактично подошел к их учителю и тихо прошептал тому на ухо важную информацию. Каспер словно окатили водой с головы до ног, когда она заметила побелевшее лицо их учителя. Она уже понимала: произошло нечто ужасное. И действительно, по классу шепотом разлетались услышанные с первых парт слова того учителя: умер один из учеников. Услышав это, Каспер почувствовала сильное головокружение от дикого страха, что сдавливал ей горло. Она подскочила с насиженного места и пулей рванула в сторону общежития. Каспер стала спусковым крючком для других ребят, что последовали ее примеру и побежали следом за ней. В школе наступал Апокалипсис. Встревоженные и испуганные школьники валом бежали в сторону злосчастного общежития, желая лично самим удостовериться в разлетевшемся слухе. Впервые за все время существования школы произошла такая трагедия. Каспер бежала со всех ног, расталкивая и пробираясь через каждого, кто попадался у нее на пути. Ее лихорадило скверное предчувствие, которое кувалдой ударяло по затылку с новой силой. Каспер было необходимо узнать правду. Ей просто было нужно убедиться в том, что это кто угодно, но не Арей. Опасение оправдались. В комнату номер 113 было не пробраться. Мешанина из учеников, что находились на грани паники, была катастрофически огромной. Но Каспер, расталкивая всех локтями, смогла протиснуться внутрь комнаты. То, что она увидела, заставило ее сознание отключиться: Арей спал на кровати, только теперь вокруг него суетились медсестры и несколько учеников, определившихся с профессией врача. В школе не хватало медперсонала, что мог бы помочь в данной ситуации, так как необходимости в нем никогда не было. Арей был таким же, как она его видела утром, поэтому осознание того, что он вовсе не спал, никак не могло дойти до нее. Могла ли она спасти его, если бы попыталась тогда разбудить? На тот момент, этот вопрос больно бил прямо в сердце. Она замерла в испуге от увиденного, не в силах шевельнуться или сказать что-либо. Взгляд Каспер остановился на рыдающей, практически воющей, Сирене, что умоляла каждого из присутствующих помочь ей спасти «ее Арея». - Сирена, он уже окоченел, - Лори был единственным, кто смог сказать это вслух. Сам парень выглядел не лучше Арея. Бледное, ничего не выражающее лицо с пустым взглядом. Выдавали его лишь сильно, словно в лихорадке, трясущиеся руки. - О, нет! Нет! – Зарыдала еще громче Сирена, хватая Арея за руки. Он так и не проснулся. Каспер вздрогнула, осознав, что просто не в силах заплакать. Она никак не могла понять, что конкретно происходит и почему все эти люди здесь столпились. Вот же Арей, он просто спит, к чему вся эта беготня. Он же просто устал. Он сам ей об этом вчера говорил перед сном. Так сильно устал… Вот выспится хорошенько и откроет глаза, ведь так? Не бывает, чтобы молодые парни вот так брали и умирали? Такого ведь не бывает? Правда? Она же права? - Ты… - от шипения Сирены, Каспер снова выплыла из своих мыслей. Та смотрела на нее ненавистным взглядом, прожигая насквозь, - ты же была с ним вчера всю ночь. Ты же была с ним! Каспер не смогла ничего ответить, лишь в ужасе смотрела на перекосившееся от злобы лицо Сирены. Казалось, она смотрит сквозь нее, обращается совсем не к Каспер. Сирена указывала прямо на нее, а слезы из ее глаз продолжали скатываться по щекам. Сейчас она походила на помешанную, местную сумасшедшую с безумным взглядом и растрепанными в разные стороны волосами. - Это ты его убила, - спокойно сказала Сирена, словно это было обыденной вещью, - это из-за тебя он умер. Земля ушла из-под ног Каспер. Она не могла поверить в услышанное. Фраза, мелькающая в ее сознании с самого начала, обрела смысл. И этот смысл был очерчен и выставлен другим человеком, не ей. И если раньше Каспер могла бы получить опровержение на данное заявление, то теперь ее опасения подтверждались. «Убила…» - эхом пронеслось в ее сознании и отскочило в лице собравшихся школьников. Новость разносилась, словно чума в средневековье, прожигая языки тех, кто произносил эти слова вслух. Каспер была не в силах отвернуться от Сирены, которая в истерике билась над телом Арея, что теперь уже никогда не проснется. И теперь вся ее жизнь была разделена на до и после того, как она стала убийцей. Было много врачей, лечения и попыток принять действительность, но это уже после, а в тот день Каспер так и не смогла произнести ни слова. Она молча ушла в свою комнату, не дожидаясь приезда скорой помощи, что ехала катастрофически долго из-за неудачного расположения пансиона; не услышала полиции, что приехала практически сразу после приезда врачей. Каспер не слышала вообще ничего из-за ваты в ушах и звонкого гула, что острыми шипами впивался лишь одной фразой, сказанной Сиреной: «Его убила Ты». Сирена открыла дверь практически сразу же, и не сумела сдержать удивленного возгласа: - Каспер?! Тут же спохватившись, она пригласила Каспер внутрь своей комнаты. Каспер отметила, что та до сих пор жила одна в той самой комнате. Сирена с Ареем были соседями по комнате, не желая разлучаться после окончания занятий. И даже после его смерти, Сирена возвращалась сюда, в надежде застать в комнате «своего Арея». Она была красивой, с точки зрения Каспер, девушкой с крупными формами и мягкими чертами лица. Сирена была доброй и отзывчивой девушкой, но как же это описание не сочеталось со сказанными ее словами в тот день. Было видно, как сильно она переживала, впустив на свою территорию Каспер. Как нервно она перебирала в руках крем для рук, как нечто спасительное для нее, словно он мог дать ей нужные подсказки в критический момент. Первой начала говорить Каспер. Ей было некомфортно находиться в той самой комнате после целого года усиленной терапии, а, в особенности, смотреть на ту самую кровать, на которой когда-то лежал Арей. Она предусмотрительно обошла ее, присев на кровать Сирены и, с трудом собравшись с силой духа, сказала: - Даже если поздно, думаю, мне стоит попросить прощения у тебя. Реакция Сирены на услышанное привела Каспер в тупик. Та заломила руки в умоляющем жесте, а потом и вовсе схватила Каспер за руки и со всем пылом заговорила: - О чем ты говоришь? Я… не понимаю, как Я могу просить у тебя прощения за те слова, - говорила она нервно и со страхом в глазах, - я все это время не могла найти в себе силы, чтобы заговорить с тобой. Скажи, как сильно ты ненавидишь меня? Каспер с удивлением наблюдала за искренним раскаянием ее некогда хорошей знакомой, что одной фразой буквально разрушила ее жизнь и спокойное существование в школе. И она впервые крепко задумалась над тем, а действительно, было ли когда-нибудь такое, чтобы она ненавидела Сирену? Ответ пришел быстро: никогда. Скорее, Каспер ненавидела и презирала саму себя, перед тем, как понять, что она ничего не могла сделать в той ситуации. Осмыслить то, что Арей умер практически сразу же, как только погрузился в сон, было морально тяжело. И особенно страшно было думать о проведенной ночи с трупом и того, что она даже не подозревала о том, что утром Арей был уже давно мертв. И как же несправедлива и непредсказуема жизнь, что молодой парень мог так просто взять и умереть во сне. Такая участь могла поджидать каждого, а от этих мыслей у Каспер начала развиваться паранойя. Она боялась засыпать с кем-либо, осознавая, что произошедшее с ней может когда-либо повторится. Именно поэтому она так бурно отреагировала, когда Дэмиен попросил ее переночевать в своей комнате. И даже после согласия, за все дни, проведенные с ним, она спала урывками, просыпаясь практически каждый час и проверяя его дыхание. Травма со временем притуплялась, но стоило ее лишь немного разбередить, как она пульсировала и нарывала с новой силой. Боязнь сна стала хронической. И даже если страх за свою собственную жизнь постепенно сошел на «нет», благодаря терапии, то страх за других и невозможность повлиять на их судьбы, остался и, наверняка, будет преследовать ее всю жизнь. - Я не ненавижу тебя, - Каспер с трудом выговорила эту фразу, наблюдая за реакцией Сирены. Губы у нее дрожали вместе с подбородком. Казалось, она готовится то ли заплакать, то ли разразиться длинной тирадой. Но ни того, ни другого не было. Сирена подошла к своей прикроватной тумбочке, вытащив из шкафчика небольшую записную книжку, которая при детальном рассмотрении оказалась дневником. - Это единственное, что я могу тебе предложить в качестве извинения, - сказала Сирена и, заметив растерянный взгляд Каспер, пояснила, - это дневник Арея. Каспер дернулась от него, словно ей предлагали дотронуться до ядовитого плюща. Ей вовсе не хотелось лезть в личные мысли того, кого уже не было возможным вернуть. В прошлом, она множество раз прокручивала в своей голове различные сценарии прошедших событий, в надежде отыскать тот самый вариант исхода, когда она смогла бы спасти Арея. Но, к сожалению, такого варианта так и не было найдено. Несмотря на всю свою эмоциональную открытость, Арей был замкнут и неразговорчив, когда дело касалось его прошлого. А пытаясь помочь тому, о ком ничего толком не знаешь, ничем хорошим обернуться не может. - Я не хочу это читать, - все же ответила ей Каспер извиняющимся тоном. - Я тоже не читала его, - грустно улыбнулась Сирена, - он закрыт на кодовый замок, а код я подобрать так и не смогла. Но внутри него было вот что. Она достала из середины закрытого дневника свернутый вдвое лист, исписанный корявым неаккуратным подчерком. - В тот день, на самом деле, я не могла поверить в то, что… произошло. Потому что до этого мы с ним сильно поругались из-за дальнейших планов, - Сирена говорила очень тихо, сжимая в руках дневник, - мы впервые так сильно повздорили. Она все это время тщетно отгоняла события прошлого года, но ее душила ответственность за смерть друга, ведь на самом деле, виновницей его тяжелого состояния была именно Сирена. У них зашел разговор о дальнейшей жизни после окончания школы, на что Арей спокойно объявил о том, что собирается уехать из США, и не намерен продолжать учиться дальше. Сирене показалось, что она ослышалась, так как в ее планы это совсем не входило. Вся их жизнь была с детства предопределена: продолжить родительское дело в разработке игр. Все их родственники работали там же, это был семейный бизнес, который они, будучи детьми, мечтали перенять. И сейчас, услышав абсолютно противоречивое их планам заявление, Сирена не поверила своим ушам. - А как же работа в компании? – Удивленно спросила его она. - Сирена, я не могу, - туманно ответил ей Арей, - я не могу работать там, где собрались все… они. - О чем ты говоришь? – Все еще не понимала она. - Подумай о том, от чего отказываешься. Это же наша мечта. - С каких это пор? – Начал злиться Арей. - Я разве тебе не говорил, что ненавижу свою семью? Особенно, родственников отца. Мой… дядя - исполнительный директор. Я не могу даже находиться рядом с ним. - Арей, опять твои детские глупости, - старалась урезонить друга Сирена, - мне казалось, это все осталось далеко в прошлом. - В прошлом? – Взвился тот. - Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? Ты ведь ничего, совсем ничего не знаешь! - Что бы там ни было, - отрезала она, - это не стоит потерянной жизни. - Ты идиотка?! – Заорал Арей. - Думай, о чем говоришь! Сирена осеклась, переваривая услышанное. Впервые в жизни Арей грубо разговаривал с ней. Да, он капризничал, истерил и вел себя неприлично, но никогда не позволял себе таких слов по отношению к ней. - Сам идиот, - от неожиданности происходящего, она решила дать отпор, - продолжаешь играть в маленького ребенка. Тебе скоро восемнадцать, а ты совсем не умеешь думать. - Заткнись! - Продолжал кричать он. - Ты ничего не знаешь! Как ты можешь так говорить?! - Я знаю все о тебе! – Отвечала в такт Сирена. - Мы росли вместе, думаешь, я не знаю тебя от и до? Да ты как на ладони у меня! - Все не так, - Арей схватился за голову, не желая слышать подругу, - я хочу уйти от всего. Просто дай мне уйти. - Ты же просто меня бросаешь, - обиженно воскликнула она, - ты убегаешь от своих страхов в виде родителей, но какой же ты эгоист. Ты думаешь только о себе. А как насчет меня? Думаешь, мне легко будет жить без тебя, если ты уедешь?! - Так поезжай вместе со мной, - отвечал он, - Сирена, я не могу жить здесь. И дело даже не в родителях. - Ну да, «эта тюрьма», как ты любишь выражаться, - злилась Сирена, - я никуда не уеду. У меня есть мечты. Это ты у нас перекати-поле, а я всегда знала, чего хочу! И я буду работать в нашей компании. А ты можешь делать, что тебе угодно. Хочешь – уезжай хоть на другую планету. Только знаешь что? Ты не уедешь от самого себя! А проблема именно в тебе! Арей в ужасе смотрел на подругу. И Сирена до сих пор помнила его обреченный взгляд, словно ее слова были последней точкой, что выстрелом в затылок лишили его возможности надеяться на лучшее. Пустые, ничего не выражающие глаза мертвой рыбы. Таким она запомнила Арея, когда в последний раз видела его живым. Сейчас она больше всего на свете жалела о своей вспыльчивости. О том, что оставила его одного со всеми навалившимися проблемами. Ведь она понимала, что была единственной, кто мог ему помочь. Если бы только она узнала истинную причину его желания уехать из страны, если бы она осталась с ним и попыталась успокоить. Но в тот день, она впервые за все время была настолько сильно зла и обижена, что, громко хлопнув дверью, ушла ночевать к своим знакомым. И если бы можно было повернуть время вспять, то Сирена отдала бы всю свою жизнь ради этого. - Прочитай это, - умоляюще попросила Сирена Каспер, протягивая листок, - прочитай, чтобы понять, кто на самом деле виновен во всем. Каспер непонимающе смотрела на нее, но листок раскрыла и решила сразу же прочитать: «12.01.2016 Есть Мир, а есть – я. Я под прозрачной, но невероятно прочной стеклянной оболочкой. Иной раз я не чувствую даже себя, что уж говорить об окружающих меня людях. Я вижу их лица смутно, но отчетливо слышу голоса. Но это не помогает мне узнать их ближе, чувствовать то, что чувствуют они. Куда бы я ни приходил, то везде явственно чувствую плотную, но абсолютно невидимую никому, кроме меня, стену. Её невозможно разбить, невозможно докричаться, моих просьб о помощи совсем не слышно. Все они рассыпаются, ударяясь о твердое стекло. Мои пальцы немеют, дыхание становится всё реже, я не могу говорить о том, что не позволяет мне мое пространство. Оно не спрашивает меня, хочу ли я этого, оно приказывает. Иногда тишина – это преступление. В моём случае, преступление по отношению к самому себе. Мне никто не верит, я сам себе не верю. Слова застревают в горле. Порой, сложно даже заплакать от бессилия. Иногда мое пространство сжимается. Сжимается так сильно, что болит грудная клетка. Я не могу в такие моменты ни есть, ни спать. Я продолжаю говорить, что «все хорошо», потому что так приказывает мне моя оболочка. Оно запрещает говорить, запрещает жаловаться. У меня нет того, кому я могу довериться. Порой, я чувствую себя безумно одиноко. И сколько бы людей не было вокруг меня, сколько бы времени я с ними не проводил, пространство сделает свое. Я проходил через этого множество раз. Но так и не смог привыкнуть. Более того, я не хочу, чтобы это продолжалось, но без понятия, как прекратить всё это. Поздно ночью я кричу. У меня немой крик, который я направляю глубоко в себя, отчего становится только больнее. Я разрываю горло криком, что слышу лишь сам. А потом улыбаюсь целый день или на сколько хватает сил. Иногда я не могу улыбаться, а просто молчу. И тогда это расценивается, как жалоба. Но я не могу объяснить. Мне стыдно. Стыдно даже перед самим собой. Но всё равно, преодолевая себя, я не раз пытался объяснить. Но это невозможно, невозможно также, как объяснить здоровому человеку, какого это – быть без конечностей. Я не преувеличиваю. Моя душа каждый день с треском рвется наружу. Она уже вся продырявленная, истекает гноем и, возможно, сражается за себя из последних сил. Я не радуюсь, не смеюсь, я давно забыл, что значит спокойствие. Я постоянно о чём-то волнуюсь. Мне не хватает слов, чтобы объяснить о чем. Понимаю ли я? Возможно, точнее, об этом знает мое бессознательное, но я сам нет. И мне очень плохо каждый раз, как только я пытаюсь понять, в чем дело. Я не знаю, что поможет мне. Ведь, несмотря на все это, я с ужасом осознаю, что начинаю получать от этого удовольствие. Когда я даже немного счастлив, мне не хватает той родной боли в груди и горле. Какой-то психологический мазохизм. Интересно, все ли люди, что болеют душой, испытывают это? И это ужасное, гнетущее одиночество заглатывает меня день за днём все глубже. Боюсь, я скоро уже начну перевариваться. Одиночество – страшная вещь. Я постоянно его ощущаю. Скоро оно станет моим единственным другом. Я не знаю, как это изменить. Ведь со мной всегда моя стеклянная оболочка. Со мной всегда моя неоткрытость с людьми. Возможно, я кажусь им фальшивым. Я не могу видеть себя со стороны. Я не знаю, но мне кажется, что я сам всех отталкиваю, ведь у меня давно искренне не спрашивали, как у меня дела. Правда, я и не отвечу правду. Не вижу смысла жаловаться тем, кто не может дать мне хоть какую-то помощь. Ведь в моём случае есть лишь два варианта – непонимание или сильная тревога за меня. Иногда всё вместе. И я их не виню. Я сам никогда не пойму того, чего не ощущал. Это нормально. Но это не делает легче моему состоянию. С каждым днём мой страх растет. И я абсолютно не имею понятия, как это всё остановить. 20.02.2016 Чтобы победить самого себя, нужно заново себя построить. Я приложу все усилия для этого» - Видишь? – спросила ее Сирена, как только потрясенная Каспер отложила листок. - За неделю до этого, он решил жить. Арей не хотел умирать, он очень хотел жить, но… но все из-за нашего с ним разговора. Если бы не мои слова, что я сказала ему тогда, думаю, мы бы все преодолели. Он у меня такой сильный. Но из-за меня он сломался. Мне так жаль, что я сломала жизнь и тебе. Но я не знаю, как все это исправить, Каспер. Я ненавижу себя за все это, но ничего не могу исправить! Мне так жаль. Сирена сидела рядом с Каспер, опустив голову на колени и не двигалась. Она не плакала, но от этого было еще страшнее. Сирена выглядела, словно живой труп, из которого выкачали всю энергию. Все это время она жила с чувством долга перед Каспер и Ареем за то, что испортила им жизни. За то, что морально убила Каспер и по-настоящему Арея. И теперь, когда Каспер лично явилась к ней, совершенно не ощущала чувства облегчения. Скорее, наоборот, сдерживаемые все это время эмоции толчками выбрасывались из сознания, заполняя комнату. В сознании Сирены не было понятия о том, что Арея больше нет. Она до сих пор думала, что он просто уехал куда-то далеко, как и задумывал. Вот только, время от времени, настоящее давало о себе знать, и в эти моменты Сирена начинала сходить с ума от ужасов действительности. Она вздрогнула, когда рука Каспер начала мягко гладить ее по спине. И тогда слезы все же выступили и потекли по щекам. Она не считала, что заслуживает прощения за содеянное, но облегчение от того, что с Каспер все в порядке, было важным для Сирены. Она долго плакала с хрипами и всхлипываниями, но не знала, что может сказать еще в свое оправдание. Потому что его попросту не было. Ей было стыдно за свои слезы, что она показывала Каспер, но не могла совладать с собой. Каспер была доказательством произошедшего. И сейчас, сидя с ней вместе в той самой комнате, она чувствовала удушающий страх. Сирена, наконец, осознавала то, что произошло год назад. Каспер встретилась с Дэмиеном на следующее утро. Не в силах терпеть до завтрака, она наведалась к нему прямо в комнату, чем смутила сонного Лори. Стараясь не обращать ни на что внимания, она протянула Дэму дневник со словами: - Если Арей захочет, ты узнаешь, что там. Он с интересом разглядывал небольшой плетеный блокнот в плотной обложке на кодовом замке. Код был трехзначным, и угадать его нумерацию было действительно затруднительно, если не знать правильного ответа. - Но почему мне? – Не понял ее мотивов Дэмиен. - Я думаю, правильнее было бы отдать его вам двоим с Сиреной, когда я узнаю… - Не думаю, - отрезала она, - если Арей при жизни не смог рассказать нам всей правды, то уж лучше я узнаю ее через тебя. Можешь считать, что я боюсь. Да и, честно, так оно и есть. Я боюсь того, что там написано и не думаю, что это стоит знать Сирене. Она и так, оказывается, буквально живет в том дне. Дэм был потрясен ее ответом, но лишь молча принял дневник. Он считал, что сделал все дела, так как, судя по реакции Каспер, они смогли поговорить с Сиреной. Теперь же все в руках и возможностях Каспер, здесь он ей не помощник. Во время обеда, Дэмиен не выдержал и забежал в свою комнату, чтобы проверить, на месте ли дневник Арея. Дневник был на месте, так что он взял его в руки и стал вертеть под разными углами. «Интересно, какой же все-таки код», - подумал он, чувствуя нежное касание к своей руке. Сзади него был Арей, сомнений не было. Но, казалось, его облик был другим. Более маленьким и беззащитным. Рукой Дэмиена, Арей поворачивал железные колесики в правильной комбинации, пока не послышался щелчок открывающегося замка. Приняв это побуждением к действию, Дэм, шумно выдохнув, открыл дневник… - Что за… - в ужасе проговорил он через некоторое время, забыв, как дышать. То, что было написано в дневнике, казалось абсурдным. Настолько диким, неправильным и отвратительным, что Дэмиен не мог поверить прочитанному. Перед ним встал маленький рыжеволосый мальчик лет десяти. Его красное заплаканное лицо выражало такой сильный испуг, что он время от времени судорожно вздрагивал, словно сзади его били электрошоком. - Скажи, это правда? – Обратился к нему Дэм, на самом деле не желая знать ответ. Мальчик закрыл глаза, обхватив руками голову Дэмиена. Тот почувствовал прилив сильного давления, а также покалывание где-то внутри, в самом мозге. Взгляд Дэма был направлен на страницы дневника, исчерченные и перечеркнутые во многих местах, но с возможностью прочитать написанное. Постепенно буквы начали сливаться воедино, перемешиваясь между собой, образуя картинки. Смотря словно через экран телевизора, Дэмиен мог видеть ванную комнату, в которой купался маленький десятилетний мальчик. Арей не имел привычки закрывать ванную комнату у себя дома. Вот и в этот раз, попрощавшись с приехавшими погостить родственниками и пожелав им спокойной ночи, он отправился принять душ перед тем, как лечь спать. Горячие струи воды бились о тело, расслабляя каждую мышцу, и Арей чувствовал себя в полной безопасности. Он любил принимать гостей и был, в целом, добродушным и милым мальчиком, гордостью родителей, а также имел много друзей. Дверь в ванную комнату приоткрылась, и к нему зашел его дядя. Сначала Арей смутился его присутствия, но тот заверил его, что зашел всего на минутку, забрать полотенца. Арей старался не обращать на него внимания, но чувствовал, как тот прожигал его своим взглядом, отчего он чувствовал себя не в своей тарелке, понимая, что так быть не должно. - Ты посмотри, - сказал его дядя, подойдя ближе к Арею и указывая на его шею, - ты здесь еще немного грязный. Не дожидаясь ответа племянника, он провел сухой и грубой ладонью по его коже, стараясь стереть мыльной пеной испачкавшееся место. Арей хотел возразить ему, возмутиться, но не мог ничего ответить. Чувство стыда и отвращения подступало к горлу, но тело словно парализовало, было невозможно двинуться. Страх сковал его, а сознание заволакивал туман. Было невозможно представить, что все это происходит сейчас с ним. - Разреши мне, - отобрав у Арея мочалку, его дядя стал тщательно намыливать тело мальчика, тщательно проводя по всем его изгибам, - вот так. Посмотри, какой ты грязный. Арей, ты такой грязный мальчик. Рвотные позывы Дэмиена прервали от лицезрения прошлого Арея. Он чувствовал, как его завтрак стремительно рвется наверх, поэтому, с шумом захлопнув книгу, он увидел перед собой все того же испуганного Арея в десятилетнем возрасте, глаза которого были заполнены слезами. - Эй, - тихо прошептал ему Дэмиен, еле сдерживаясь от того, чтобы не вырвать прямо на пол, - это не твоя вина, парень. Не вздумай винить себя, слышишь? Просто не вздумай. Арей начал всхлипывать. Горячие слезы каплями падали с его подбородка, превращаясь в черные лужи. - Вот так, - Дэм схватил его за плечи, слегка встряхнув, - вот так, парень. Давай, выбей все это д*рьмо из себя. Этот г*внюк еще поплатится за все. Я клянусь, я что-нибудь придумаю. Вот так. Вместе с черными каплями слез, тело Арея стало рассыпаться на глазах, превращаясь в горстку песка. Дэмиен все еще крепко держал его, пока руки не сомкнулись в пустоте. Маленький Арей исчез, но воспоминания его прошлого будет живо всегда в воспоминаниях Дэмиена. И он понимал, что такое забывать нельзя, а прощать тем более. Картинка окончательно встала на свое место, завершив последний штрих. Отголосками в мыслях Дэма всплывали слова родителей Арея – его остаточные болезненные воспоминания: «Поздоровайся с дядей, Арей» «Почему ты такой грубый? Что с тобой случилось?» «Они наши родственники, а, значит, нам обязательно нужно приехать к ним на День Благодарения! И ты поедешь с нами!» «Ты не ценить того, что имеешь! Вот вырастешь и поймешь ценность семьи!» «Арей, будь хорошим мальчиком и прекрати истерить по пустякам» Становилась ясна и грубость Арея, и его ненависть к родителям и то, отчего так болезненно он воспринял слабость Лори. Воспоминания сжирали Арея годами, он не мог рассказать или поделиться с ними, чувствуя собственную вину за случившееся. Если бы только он тогда закрыл дверь… Но что, даже если бы и закрыл? Не случилось бы это после? Вся жизнь Арея превратилась в руины после случившегося. Он жил скачками, то и дело возвращаясь назад, к прошлому, не в силах забыть его и жить настоящим. Арей не мог почувствовать себя по-настоящему живым и счастливым, пока находился под опекой своих родственников и мечтал о побеге. И он просто не успел. Не успел сделать задуманное, так как слишком сильно себя извел. Травля самого себя, самоненависть, сжигающая его дотла, не могла пройти бесследно. Организм Арея был испещрен глубокими душевными ранами. Он запрещал себе нормально спать, правильно питаться, веселиться и проводить время, как самый обычный ребенок. Арей считал себя недостойным всего этого, практически каждый день напоминая себе о том, что является самым настоящим отбросом. По просьбе самого Арея, Дэмиен упросил Каспер наведаться к его родителям. Все это нужно было делать через Сирену; и так как они теперь с Каспер могли нормально общаться. Она восприняла это как попытку прощания с прошлым. Присутствие Дэма ее также не смутило. Мало ли, насколько трудно было это сделать Каспер, и какая именно ей моральная поддержка нужна. Приехав к родителям Арея, Дэмиен почувствовал себя странно. В их доме были везде развешаны его фотографии: вот Арей совсем маленький, вот он учится в средней школе, вот здесь Арей играет в бейсбол… список можно было продолжать бесконечно. Еще больше Дэма ужаснула ситуация, когда Сирена начала обсуждать с ними детали прошедшего Дня Рождения Арея. Оказалось, они справляли его. Это было странно слышать и еще страннее представлять, ведь, на тот момент, Арея уже давно не было в живых. Во всем доме чувствовалась безысходность от произошедшего. Даже когда его мать улыбалась, уголки ее губ оказывались опущены вниз и казалось, что она вот-вот заплачет. Родители были рады видеть каждого, кто был хоть как-то причастен к Арею. Они с упоением рассказывали о его детстве, успехах в спорте и других неважных сейчас мелочах. В их доме Арей был жив. Когда Дэм незаметно прокрался в его комнату, то он обнаружил все в таком беспорядке, словно здесь действительно жил подросток. Вот прямо сейчас он просто отошел куда-то и вот-вот придет, такое было ощущение. Все это сильно расстроило Дэмиена и нагоняло тоску. Но нужно было сделать то, о чем его просил Арей. Подняв матрас, он увидел конверт с письмом. Конверт был приятного нежно-розового цвета, чистый и гладкий. - Перед тем, как отдашь девчонкам, можешь тоже его прочитать, - раздался за спиной звонкий голос Арея. Он, наконец, не выглядел страшно, а, скорее, как обычный семнадцатилетний парень. Вычурно одетый, яркий, но, самое главное, Арей казался сейчас живым. - И ты так и не простишь их? – Спросил его Дэмиен, вспоминая безысходный взгляд родителей Арея, - они ведь не были в курсе всего. - А они разве слушали? – Тот зло фыркнул, отмахиваясь от Дэма, словно тот предлагал ему нечто глупое. - Всю жизнь думали только о себе, а теперь плачутся. Нужно было решать все раньше. Теперь-то что? Кому будет легче от моего прощения?! - Ты действительно хочешь, чтобы я отдал дневник им? – Он слишком уж не хотел этого делать и надеялся, что Арей разрешит ему не отдавать дневник, как в случае с Сиреной и Каспер. Он строго запретил давать читать это девушкам, боясь за их душевное состояние. - Делай, что говорю, - огрызнулся Арей, а после тихо добавил, - они обязаны это знать. Дэмиен вздохнул от безысходности, жалея о том, что вообще связался со всем этим. Разгадка не дала нужного удовлетворения, а, скорее, наоборот, убивала веру во все человечество. Был еще только один вопрос, что грыз его с начала всего пути: - Какого черта именно я? Я что, такой особенный? - Мечтай больше, - усмехнулся на его слова Арей, - я был с Сиреной, когда тебя хватил приступ. А ты в курсе, что легче всего заполучить контроль над психически нестабильным человеком? Но, знаешь, о выборе я не пожалел. Ты оказался действительно с железными нервами. Я даже смог немного повеселиться, благодаря тебе. - Вот спасибо. Мои нервные клетки тоже были «в восторге». - В любом случае, я должен сказать «спасибо» за то, что ты довел это дело до конца. Я, действительно, боялся за состояние Сирены и то, что могло бы с ней произойти после. - Теперь ты уйдешь? - Куда еще?! – возмутился Арей, - У меня дел по горло. Не думаю, что пока здесь есть Сирена, я вообще смогу отлучиться. Буду с ней, пока не состарится. Тогда и пойдем вместе вприпрыжку куда-не-знаю-там, еще не проверял. - Арей… - Чего еще? - Если снова понадобится моя помощь – найди другого, - нервно сглотнув, предупредил его Дэм. Арей на это заявление громко расхохотался. В конверте было небольшое письмо, адресованное Каспер и Сирене. Дэмиен теперь также входил в «список избранных». «Заслужил», как выразился Арей. За несколько дней до смерти, он составил список правил, которым должен был следовать, чтобы зажить полноценной счастливой жизнью. К тому же, он приправил все это своей последней записью из дневника, что придавало письму еще больший мотивационный посыл. В письме было вот что: «Это вовсе не конец, а начало чего-то нового. Не сдавайся, а иди и делай дела. Добрые дела. Я верю в тебя, у тебя все получится. Ты будешь на вершине. Ты никогда не сдашься. Ты – уникален, но не одинок. Ты сможешь Все. Чтобы ты, наконец, смог стать счастливым, нужно уладить кое-какие дела: 1. Найди верных друзей 2. Помирись со своей семьей 3. Полюби самого себя 4. Наслаждайся своей жизнью 5. Узнай то, в чем ты хорош и преврати это в профессию»КОНЕЦ?