Auribus Teneo Lupum

      ПАРА!       Распахнув глаза от пронзительных импульсов где-то на подкорке, я медленно приподнимаюсь на кровати и сижу как истукан. Метка единения невыносимо зудит, а по телу проскальзывает дрожь от предвкушаемого удовольствия, вызывая мурашки по коже. Ветерок из коридора приносит с собой в спальню чей-то смешок, и мои широко раскрытые глаза останавливаются на знакомой фигуре, стоящей в дверном проёме.       Бен опирается о косяк, скрестив на груди свои огромные руки. На нём всё та же белая майка, что и прошлым вечером, и, устремив на меня взгляд, он с причмокиванием жуёт жвачку. Я сижу, не шевелясь, и пристально на него смотрю, а он, расплывшись в улыбке, отталкивается от дверного косяка и неспешно идёт ко мне. Моё сердце бьётся словно птичка в клетке. Я молчу и даже не смею вздохнуть.       Он останавливается прямо возле кровати, довлея надо мной, будто видение из ночных кошмаров, но я продолжаю смотреть в изумлении, как он стягивает майку через голову, а затем дёргает подбородком в мою сторону.       — Расстегни мне ремень.       Его голос. Я отшатываюсь и трясу головой, тщетно пытаясь устоять перед тоном Альфы. Бен повторяет это снова более низким голосом, и я опускаю глаза, чтобы сделать то, что он говорит. Скользкими от пота пальцами я несколько раз пытаюсь зацепиться за блестящую пряжку, и мне всё же удаётся ослабить ремень. Мои руки обмотаны бинтами и покрыты чередой безобразных зелёно-фиолетовых синяков. Я второпях расстёгиваю ему джинсы.       Бен перекатывает меня на живот и стаскивает до бёдер мои штаны. А потом склоняется надо мной и зарывается лицом в волосы, расставив руки по обе стороны от головы, словно заключив в клетку. Я в ужасе сжимаю простыни, учащённо дыша носом, пока он меня обнюхивает. Клетка захлопывается. Выхода нет.       Выхода нет. Выхода нет. Выхода нет…       — Вставай, ленивая задница!       Судорожно вздохнув, я выползаю из-под простыней и окончательно просыпаюсь. В ушах неистово звенит, когда Джессика, насквозь провонявшая алкоголем, запрыгивает на кровать с заливистым смехом, а я изо всех сих пытаюсь выдавить из себя улыбку. Я не совсем уверена, что это было — кошмарный сон или видение. У меня теперь будут видения? Может, они появятся, когда я начну заливать всё вокруг своими выделениями, как протекающий питьевой фонтанчик? А что, если По меня учует? Да он с потрохами меня сдаст.       Надеюсь, я хотя бы буду принимать супрессанты, пока кто-нибудь не поймёт, что происходит. Я унижена и хочу всё это остановить, прежде чем оно начнётся: Бен, омежья хрень и всякая Фамильярная дичь. Я даже не знаю его фамилии, но правительство и глазом не моргнув позволит ему меня сцапать. Абсолютно незнакомый человек может превратить мою жизнь в настоящий ад.       Джесс перекатывается на спину и достаёт мобильник.       — Роуз сказала, у тебя прошлой ночью врубилась пожарная сигнализация. Молодец, Рей. Кстати, уже полдень. Вставай — поедешь с нами, будешь пятой.       — У меня есть кое-какие дела, — равнодушно говорю я. — Я вас позже догоню.       — Дела? — Джесс неодобряюще на меня смотрит, склонив голову. — Ты какая-то бледная. У тебя всё нормально?       Кивнув, я на трясущихся ногах выползаю из постели. Джесс с минуту наблюдает за мной, пока я одеваюсь, а потом подскакивает и чмокает в висок. Выбежав из спальни, она громко зовёт По.       Голова идёт кругом. Жуткий голос в голове звучит ненавязчиво, но я всё же чувствую какую-то тревогу. Я знаю, насколько драматичным и травматичным для Роуз была её «идентификация», и я очень-очень сильно боюсь того же. Начало подкралось слишком незаметно, и я надеюсь, что буду принимать супрессанты до того, как начну завывать от накрывающей болезненной похоти. Я могу это предотвратить. У меня всё под контролем.       Я натягиваю джинсы, обычную серую футболку и чищу зубы. Из гостиной доносятся голоса, я плетусь туда и нахожу прохлаждающихся Финна, По, Роуз и Джесс. Пейдж уже давно на работе. В комнате ароматно пахнет завтраком, и мой желудок начинает безбожно урчать от предвкушения жирного бекона и яичницы с сыром. Вяло махнув Финну и По, я открываю холодильник.       Потом я вспоминаю, что написала Джесс по поводу Бена, а она мне так и не ответила. Сузив глаза, я пристально смотрю на полупустой кувшин с апельсиновым соком. Джесс никогда не игнорирует мои сообщения. Может, По удалил их, пока она не заметила, и наверняка это он дал Бену мой номер телефона и адрес.       Я буравлю взглядом По, пока готовлю завтрак, а он меня как будто бы не замечает, но всё-таки пару раз одаривает меня самодовольной улыбочкой, и мне хочется зашвырнуть ему в рожу яйцом.       Когда я сажусь рядом с Роуз, она говорит мне, что я ужасно выгляжу, на что я лишь пожимаю плечами и набиваю рот едой, не сводя пронизывающего взора с По. Я ненавижу его ещё больше, если такое вообще возможно. Судя по всему, он не сказал Джесс о моей ситуации, иначе бы она от меня не отстала. Я жую с открытым ртом, накалывая на вилку кусочки яичницы. Грёбаный По Дэмерон. Вздрючить бы его.       Я просто в ярости, и мысль признать в себе Омегу для меня слишком унизительна. Так не должно быть. Я не хочу чувствовать, что моя жизнь кончена, и тем не менее это так. Она от меня ускользает. Я как будто в ступоре, но мне необходимо поскорее со всем этим разобраться, прежде чем облажаюсь по полной.       Шагая к выходу, я шлёпаю Дэмерона по затылку.       На улице чудесная погода, и ближайшая клиника находится в нескольких кварталах отсюда. Я роюсь в сумке, чтобы убедиться, что кошелёк на месте, и вдруг чувствую, как затылок будто обжигает разрядом электричества.       — Куда-то собралась?       Я медленно поднимаю глаза и вижу Бена в паре метров от меня, прислонившегося к стене моего дома. Он, по крайней мере, переоделся, так что, надеюсь, он не ждал меня здесь всю ночь. Чёрные волосы обрамляют его вытянутое меланхоличное лицо. Я стискиваю зубы, и ко мне возвращается то же странное чувство гнева. Вообще-то я человек не вспыльчивый, но в последнее время не могу перестать злиться из-за всякой ерунды.       — К доктору, — кратко отвечаю я. — И представь себе, ты меня не остановишь.       — Я не могу воспринимать тебя всерьёз с этим тупым блядским акцентом.       Во мне тут же вспыхивает неистовое бешенство, но я выражаю его тем, что драматично ухожу вперёд. Бен, естественно, спешит за мной. Мысли крутятся туда-сюда, мечась между желанием придушить его и желанием потереться лицом о его шею. Я иду и барабаню ногтями по бедру, прикусив щёку.       Бен закатывает глаза.       — Это была шутка, малявка.       Я бросаю на него полный отвращения взгляд.       — Так ты думаешь, это забавно? Это лишь подчёркивает, насколько ты омерзителен. — Кто-то проходит между нами, и я обхожу уличный фонарь. — Мне семнадцать.       — Осталось подождать всего пару месяцев. — Внезапно он хватает меня за талию и, ухмыляясь, притягивает к себе. — И тогда-а... — он постукивает пальцем по кончику моего носа. — Ты. Никуда. Не. Пойдёшь.       Я ухитряюсь схватить его зубами за палец и сжать челюсти. Бен нас разворачивает и толкает меня в ближайшую стену, проталкивая палец мне в глотку. Я ловлю его коренными зубами, вцепляясь в густые чёрные волосы Бена, и резко дёргаю вниз. Он вздрагивает от боли, смеётся и отпускает меня. Один из прохожих пялится на нас, а я отряхиваюсь и пытаюсь отдышаться, глядя на Бена.       — Посмотрим, — фыркаю я.       Свистнув, Бен подскакивает ко мне и стирает слюну на руке.       — Ты что, не понимаешь?       — Понимаю. Ты думаешь, я стану твоей личной секс-рабыней, потому что ты долбаный женоненавистник. Из-за таких, как ты, у Альф дурная слава.       Он сжимает мне руку прямо над меткой и притягивает к себе ближе. На этот раз он не улыбается. Нависнув надо мной, он застилает собой свет, погружая меня в полумрак, и я инстинктивно пячусь назад. Снова тот же голос, щебечущий о гнезде, трепещет и говорит показать ему горло. злой альфа плохой… злой альфа плохой…       Бен поднимает брови.       — Рей, я не в дружки тебе напрашиваюсь. Ты не можешь меня отшить. — Он приближается, пристально глядя на мои губы. — Ты теперь моя.       !!!!горло горло горло; покажи горло!!!!       Я слабею от его зловещего, пронзительного взгляда и начинаю поднимать подбородок, повинуясь настойчивости тихого голоса. Но тут же во мне вспыхивает негодование, и вместо этого я встаю на цыпочки, чтобы посмотреть ему в глаза. Мы так близко друг к другу, что я замечаю в его радужках голубые искорки.       — Я тебя не боюсь, — говорю я тихим ровным голосом.       — Думаю, скоро ты заговоришь по-другому.       Мы постепенно отдаляемся друг от друга, как два одичавших кота, сцепившихся в схватке. Бен отпускает меня, и мы молча проходим последний квартал. Войдя в клинику, я хлопаю дверью прямо у него перед носом.       Внутри прохладно. Я иду в приёмную с удобными синими креслами и журналами и замечаю ещё одну ждущую своей очереди девушку. Над чистеньким аквариумом, полным рыбок и ещё каких-то обитателей, установлен телевизор, по которому фоном идёт выпуск новостей. Я спешу к ресепшену, а Бен следует за мной по пятам.       Мужчина, сидящий за стойкой, мне улыбается. Рядом с кадыком у него регистрирующее устройство кольцевидной формы. Омега-самец… ага. Я раньше никогда таких не видела.       — Здравствуйте! — приветствует он. — Чем я могу вам помочь?       Чёртов Бен дышит мне прямо в шею. Я медленно разворачиваюсь, поднимая брови, и пихаю его в грудь, раз намёка он не понимает. На лице регистратора мелькает обеспокоенный взгляд, но тут же исчезает, когда я протягиваю ему своё удостоверение личности и страховку. Смутившись, я незаметно подаю ему знак рукой, что всё нормально.       — Мне, наверное, нужны таблетки, — бормочу я, потирая затылок. — Ну, знаете… для…       — О, конечно! Позвольте только…       Бен с хмурым видом протискивается вперёд.       — Ты не будешь принимать супрессанты.       Регистратор натянуто улыбается, глядя на Бена.       — А вы кто, сэр?       Схватив меня за руку, Бен закатывает мне рукав и указывает на шрам на своём лице.       — Бен Соло, а это… — он крепче сжимает мою руку. — Моё.       Наш разговор перетекает в спор. Регистратор Айзек вносит мои данные, наблюдая за тем, как мы с Беном препираемся друг с другом, сжав кулаки. Он зовёт кого-нибудь «на помощь», а я чувствую себя чрезвычайно унизительно, участвуя в подобной сцене. Я знаю Бена меньше суток, а он уже разрушает мне жизнь.       Невысокая пожилая женщина открывает дверь из матового стекла, ведущую в приёмную. Она нацепляет на нос круглые очки и улыбается, ожидая нас, по-прежнему готовых перегрызть друг другу глотки. Похоже, её не сильно беспокоит, что мы вот-вот подерёмся.       — Ты не будешь пить эти ебучие супрессанты! — в сотый раз рявкает Бен. — Ты — мой Фамильяр, и я имею право на твою первую течку. Не можешь же ты постоянно её откладывать!       — Я могу делать всё, что, чёрт возьми, захочу!       Женщина с именем «МАЗ КАНАТА» на бейджике касается наших рук. Я сердито смотрю на разъярённое лицо Бена, едва слыша, что говорит Маз, а Бен резко и яростно проводит рукой по волосам.       — Я понимаю, что ситуация напряжённая, — успокаивает она, — но здесь есть и другие пациенты в таком же стрессовом положении, и они вряд ли хотят слушать, как вы ссоритесь. Я доктор Каната, и могу прояснить картину происходящего с помощью нескольких анализов крови, но мне нужно, чтобы вы оба сделали несколько глубоких вдохов и попытались расслабиться. — Она берёт меня за руку и улыбается. — Рей Кеноби, верно? Ты хоть и несовершеннолетняя, но дееспособная, так что можем сделать анализ без разрешения опекуна.       Глядя на меня, Бен тычет мне в лицо пальцем и обращается к Маз.       — Она не будет сидеть на супрессантах. Я не собираюсь отказываться от своего права…       — Вы будете говорить, когда вас об этом попросят, мистер Соло, — прерывает его Маз твёрдым холодным тоном. — Если только не хотите провести денёк в тюрьме.       Маз даже бровью не ведёт, глядя в устремлённые на неё пугающие тёмные глаза. Бен скрещивает на груди руки, стиснув зубы, а я чувствую нездоровое удовольствие, наблюдая, как его корёжит.       Мы идём по тихому коридору в белый кабинет в конце. Мою метку Маз осматривает бережно, Бена же она пихает в кресло и бесцеремонно осматривает метку, дёргая ему голову. После она выталкивает его из кресла. Маз измеряет мои жизненно важные показатели и выгоняет Бена, чтобы я могла спокойно описать свои странные симптомы. После я замолкаю, слушая, как Бен ходит за дверью взад-вперёд и что-то бормочет себе под нос. Альфы — самые, блять, худшие существа. Пренебрежение их «правами» просто немыслимо в их воображаемом нарциссическом мире.       Маз поправляет на носу очки, в которых её глаза кажутся размером с линзы, и постукивает по подбородку.       — М-м. Думаю, я знаю, что происходит, но чтобы удостовериться в этом, необходимо сделать анализ крови. Я могу подтвердить твою идентификацию. К сожалению, я должна убедиться, является ли мистер Соло твоим Фамильяром.       — Разве я не могу просто принимать супрессанты? — спрашиваю я с замиранием сердца.       — Не раньше, чем у тебя начнётся первая течка, — грустно улыбается Маз. — Мне очень жаль, Рей. Это единственный вариант, если ты не хочешь ждать. И поверь моему профессиональному опыту, ожидание — не самое мудрое решение.       — Нет, такое мне не подходит. В этом весь смысл моего здесь пребывания. Я хочу предотвратить это, пока разум не превратился в кашу, и пока я ещё могу себя контролировать.       У меня дрожит нижняя губа, но я сдерживаю слёзы и соглашаюсь на анализ крови. Маз выскальзывает из кабинета и приглашает Бена войти, чтобы он не смог усомниться в законности теста. Прислонившись к стене, он наблюдает за процессом от начала и до конца, и кивает, когда Маз напоминает ему о том, что ему придётся покрыть всю немалую стоимость за подтверждение, что мы являемся Фамильярами. Моя страховка покрывает только самый простой анализ, который подтверждает, что я Омега.       Она выходит из кабинета с двумя пробирками крови. Я молча сижу на измятой салфетке смотровой кушетки и больше не сдерживаю слёз. Моя жизнь кончена. Незнакомец, стоящий в другом конце кабинета, получит надо мной безграничную власть — почти тридцатилетний мужик, которого я только что встретила. Я всего месяц назад окончила школу, и у меня ещё не было секса. Я хотела дождаться подходящего человека, я считала, что я в безопасности, будучи Бетой. Теперь же у меня нет права голоса в этом вопросе, и Бена никто не остановит.       — Не плачь.       Я с несчастным видом смотрю на Бена, но он на меня — нет, только возится со своими часами с безмятежным выражением лица. Я не нуждаюсь в его сочувствии, но тихий голосок утверждает, что нуждаюсь. Как будто мне вскрыли голову и засунули чьи-то мозги. Меня тошнит. Я пленница в собственном теле, и спасения от этого нет. Я не могу расстегнуть молнию на коже и оставить позади неконтролируемые инстинкты.       — Ты разрушаешь мою жизнь, — всхлипываю я, вздрагивая. — Я даже не знаю тебя… Я тебя не хочу. — Я закрываю лицо и качаю головой. — За что ты так со мной?!       — Я тебе ничего плохого не делаю, Рей. Ты — мой Фамильяр… так уж сложилось. Хватит бороться с природой, пусть будет как будет, — говорит он, постукивая пяткой по стене. — Я не собираюсь укладывать тебя на лопатки…       Негодование вспыхивает во мне молниеносно, и я пересекаю кабинет, прежде чем осознаю, что снова замахиваюсь на Бена. На секунду он отшатывается, но затем возвращает на своё длинное лицо маску безразличия.       — Так я, считай, уже на лопатках по твоей милости! — рычу я. — Думаешь, нормально ебать течных Омег, потому что это естественно?! Полиомиелит — это естественно, но держу пари, ты, блять, от него привился! Если что-то естественно, ещё не значит, что это правильно и что мы должны с этим просто мириться.       Бен хватает меня за руку, нависая надо мной и пытаясь напугать своим немалым ростом.       — Так или иначе, ты будешь мне подчиняться. Я тебе это обещаю.       Я подхожу ближе и прижимаюсь к нему своим хрупким телом, ни разу не дрогнув. Тёмные глаза Бена изучают меня, как будто ищут малейшую слабость. Но я не позволяю её найти.       — Когда я закончу юридический факультет, — тихо говорю я, — первое, что я сделаю, — уничтожу твою власть надо мной. Я предъявлю тебе обвинение в сексуальном насилии за каждый раз, когда ты воспользуешься моей течкой. Потому что я никогда, никогда не дам тебе своего полного и свободного согласия, когда бы ты ни решил меня трахнуть. Я сделаю тебя грёбаным олицетворением интимной близости во время течки без согласия. Учебники будут пестреть твоим лицом вдоль и поперёк. Ты будешь в топе в каждой научной статье, в каждой заметке на «БаззФид», в каждом случайном посте в каком-нибудь блоге. Расплата настигнет тебя — уж об этом я позабочусь.       Дверь со щелчком открывается. Бен отпускает меня при виде Маз, которая садится на стул с результатами анализов в руке. Она посмеивается, недобро глядя то на Бена, то на меня. Что, блять, смешного?       — Оказывается, я снова была права. — Она жестом указывает на нас обоих. — Вы, конечно же, Фамильяры.       Моя бравада тут же начинает меркнуть. Мне кажется, что меня сейчас стошнит.       Бен коротко кивает и смотрит на меня.       — Хорошо. Убедитесь, чтобы она ничего не…       — Ах, мистер Соло, — перебивает его Маз, — я ещё не закончила. — Она смотрит на меня, и её улыбка становится ещё шире. — Рей, ты не Омега.       — … Серьёзно? — Я хмурюсь, склонив голову. — Тогда что со мной происходит?       Маз разворачивает к нам с Беном результат. Мы наклоняемся, и Бен разражается красочными проклятиями. Я таращусь в лист разинув рот, даже не обращая внимания на Бена, который разбрасывает по кабинету всё, что попадает под руку.       Прямо там, вверху, большими жирными буквами под словом «ФАМИЛЬЯРЫ» написано то, что я меньше всего ожидала увидеть.

АЛЬФА-АЛЬФА УЗЫ