Auribus Teneo Lupum

      мы нужны бену… СЕЙЧАС ЖЕ       Я сижу в ванне с ледяной водой, дрожа от холода, и пытаюсь обуздать жжение под кожей, которое подталкивает меня идти на поиски Бена. Нутро неукротимо сжимается, словно наказывая меня за то, что я сопротивляюсь неконтролируемому желанию трахнуться со своей парой, и с болезненным стоном я сгибаюсь пополам. Я никуда не пойду… я не грёбаная рабыня.       Какие же это мучения! Я продрогла до костей, ванна не особо спасает, и плюс мне уже плохо оттого, что я несколько часов подряд мастурбирую, пытаясь хоть как-то совладать с этой болью. Сейчас я слишком устала для этого, но внутри всё продолжает сжиматься от отчаянного желания облегчить страдания с Альфа-самцом. При мысли о Бене, который кусает мою железу, стремясь угомонить меня, пока трахает, по коже бегут мурашки. Блять, да ни за что!       Кто-то звонит в дверь.       Я фыркаю, кое-как вылезаю из ванны и сливаю воду — из-за моих выделений всё равно придётся набирать свежую. Дрожа, я вытираюсь и надеваю купленную Беном пижаму, которая, к счастью, не успела им пропахнуть. Я не пойду в нашу спальню, иначе точно слечу с катушек.       Под звон в ушах я иду открывать дверь. Перед глазами всё вращается, а голоса нашёптывают о спаривании, удовольствии и беременности. Это пиздец какой-то. Ну почему я не могу просто стереть это со своей ДНК? Почему я в ловушке собственного тела, которому больше не хозяйка?       На пороге стоит Кайдел, и она улыбается, завидев меня. Странное дело — я чувствую, что у неё течка, но это не привлекает меня так, как должно бы. Её глаза округляются, зрачки расширяются, и она тянется ко мне. На ней пижама.       — Роуз сказала, что ты поругалась с Беном, — мямлит Кайдел и ступает ближе. — Я… просто хотела убедиться, что с тобой всё в порядке.       Ага, или из-за течки она плохо соображает. В моём сознании мысли лишь об узлах и члене, поэтому я отмахиваюсь от неё, разозлённая тем, что она не может мне всего этого дать. Но моя диковинная версия течки, похоже, привлекает её, и, хныкнув, она опять пытается приблизиться. Бен бы убил её, если б увидел здесь.       Я скалю зубы, трясясь.       — Кайдел, вали отсюда немедленно.       Её нижняя губа начинает дрожать.       — Но… Разве не можем мы просто… — Она указывает на свой живот. — Мне больно. Что-то подсказало мне прийти сюда.       Инстинкты. Вечно эти ебучие инстинкты.       Прежде чем я успеваю снова её оттолкнуть, в коридоре слышатся шаги. Я выглядываю за дверь и сквозь пелену в глазах вижу Джесс и По. Они, похоже, оба расстроены, особенно По. Почуяв течку Кайдел, он пятится. Джесс сердито зыркает и без колебаний набрасывается на неё.       — Какого чёрта ты творишь?! — требует она объяснений, затем хватает Кайдел за запястье. — Пейдж места себе не находит…       Воздух начинает гудеть и трещать. Вот и пришёл он самый, белый и пушистый.       Джесс отдёргивает руку, будто обжёгшись, и от ужаса округляет глаза; Кайдел делает то же самое. Они обе ахают от шока, видя на коже, в тех местах, где соприкоснулись (ладонь Джесс и запястье Кайдел), ярко-красные неровные следы. По бросается осматривать метки, а я просто стою с отвисшей челюстью. Это… Это невозможно…       Первой кричать начинает Джесс. По лезет к Кайдел с вопросами типа «какого хрена?», и та, до смерти напуганная, плачет навзрыд. В немом шоке я таращусь на них, пока они спрашивают друг у друга, как, чёрт возьми, Бета и Омега могут стать Фамильярами и что, блять, вообще происходит. Меня вновь влечёт инстинкт:       иди и найди бена       Шаркая тапками, я молча удаляюсь прочь от разворачивающейся сцены, которая перемещается в квартиру. Пока спускаюсь по лестнице, кровь стучит в ушах, и я дрожу и обливаюсь потом.       Я вываливаюсь на улицу. Тут слишком солнечно. Мои расширенные зрачки этого не выдержат, чувствительная кожа не вытерпит такой жары. Я иду, шатаясь, словно в стельку пьяная, и, щурясь, оглядываюсь вокруг. Надо найти Бена. Он тоже где-то тут.       Прохожие пялятся. Я слишком сосредоточена на другом, чтобы об этом париться, и не замечаю, что встречные Альфы с любопытством вдыхают мой необычный запах. Они, также как и я, не знают, что с этим делать. Видимо, я проклята.       бен, плачет голосок, нам нужен наш бен… он покончит с этим… с ним будет лучше… бен… бен…       В груди, словно птица в клетке, исступлённо колотится сердце. Мне одновременно и жарко, и холодно. Я где-то читала, что Омега может окочуриться, если во время особенно жёсткой течки её не повяжут. Интересно, а я могу умереть? Мне кажется, да. Я буквально сгораю внутренне от энергии, которую некуда деть.       Голосок приводит меня к этой жуткой клинике. Тонированные окна защищают от навязчивых взглядов, и, чтобы тебя впустили, следует позвонить в домофон. Сглотнув пару раз, я нажимаю на кнопку.       — Здрасьте, — еле слышно произношу я, — меня зовут Рей Кеноби. Кажется, у вас мой Фамильяр, Бен Соло.       Слышится мужской голос:       — Да, мисс Кеноби, входите, пожалуйста. Ему нехорошо.       Стоит зайти, как меня охватывает паника. Здесь симпатичный зал ожидания, чем-то похожий на тот, где я встретила Маз Канату, но на двери, что ведёт вглубь здания, висит внушительного вида замок. А ещё тут журналы, телик и синий ковёр на полу. Эта клиника исключительно для чрезвычайных ситуаций, таких как неконтролируемая течка или гон.       Появившаяся коротко стриженная блондинка ведёт меня вперёд. На её бейдже я читаю имя: Бренда. Она смотрит на меня с сочувствием.       — Мы не можем его здесь держать, — мягко говорит она. — Мне очень жаль, мисс. Вы же знаете, как это бывает с истерией, вызываемой разлукой. — Взгляд её голубых глаз блуждает по полу. — Если вы боитесь идти с ним домой, возможно, будет проще спариться у нас. Мы поможем, если что-то случится. Можете хоть целую неделю здесь оставаться.       — Спасибо, не стоит, — отвечаю я. Не собираюсь я трахаться на глазах у кучки незнакомцев.       Прежде чем увидеть Бена, я слышу его крики. Я ощущаю от него лишь гнев и начинаю колебаться, когда Бренда отпирает дверь. Это настоящая клетка. Без окон. Запертая на висячий замок, словно её обитатель — бешеное животное. Дверь со скрипом отворяется, и я заглядываю внутрь.       Здесь погром: всё разбито и поломано. Бен раздолбал их небольшенькую кровать, настольную лампу и тумбочку. Он сорвал с петель дверь ванной, пробил пару дыр в бетонных стенах. Отчаяние и страх буквально висят в воздухе, заполонив комнату.       Он стоит в двух шагах от двери, сжимая кулаки с окровавленными костяшками, и, услышав нас, резко оборачивается. Зрачки поглотили тёмную радужку, зубы обнажены, осунувшееся лицо обрамляют спутанные чёрные волосы. Весь его внешний вид кричит о том, что он — голодный зверь, именуемый истеричным Альфа-самцом. Ну, на нём хотя бы надета больничная одежда.       — Бен, — осмеливается обратиться к нему Бренда. — Пришла Рей. Твой Фамильяр. Помнишь её?       Это очень грустно. Конечно, мы оба перестали быть собой, но, чёрт возьми, Бенова манера вести себя изменилась до неузнаваемости. Он кивает, глядя на меня. В животе всё болезненно сжимается, и, к своему огромного стыду, я чувствую, что мои трусики намокают. Тело не обманешь.       Бренда тоже кивает.       — Ладно, отлично. Тогда я оставлю вас ненадолго, хорошо?       И она выходит. Я стою в метре от Бена, который оценивающе глядит на меня своими звериными чёрными глазами. Я бросаю взгляд на камеру в верхнем углу комнаты, а он приближается ко мне, медленно и хищно. Вот она, биология, которую я не в состоянии контролировать, во всей своей красе. Мы — лишь пешки в её игре.       Бен рычит, стоит мне переступить с ноги на ногу, будто готовясь бежать. В своих тапках я поджимаю пальцы ног, пока он приближается, шумно дыша, вероломно дегустируя мой аромат, а потом утыкается носом мне в волосы. Кожа зудит в предвкушении, но разум призывает к спокойствию, а Бен тем временем обнюхивает меня и придвигается своим огромным телом ближе. Он жмётся пульсирующей эрекцией к моему животу и дёргает на мне майку, неотрывно и увлечённо вдыхая запах моих волос.       Раздувать эту драму до вселенских масштабов я не собираюсь. Никто из нас не ведает, что творит, но откажи я сейчас — и станет только больнее, когда наконец всё закончится. Бен срывает с меня топ, затем штаны, и я с трудом сглатываю. Когда свожу бёдра, он рычит.       — Не дёргайся, — цедит он. Голос, глубокий и гортанный, словно не принадлежит ему.       Я дрожу. Он оттаскивает меня за волосы от стены и волочит к сломанной кровати. Матрас на удивление целый, хоть и разорван в нескольких местах. Бен забирается на кровать и пристраивается сзади, а я, прежде чем вообще подумать об этом, встаю на колени и прогибаю поясницу, отклячивая зад. Разум трепещет, предвкушая вязку, хоть я и вою в ужасе при одной мысли о ней. Мне уже не хочется сопротивляться потоку эмоций, которые с каждой секундой проносятся в моей голове.       Больничная роба летит на пол.       — Заткнись, сука. Я собираюсь тебя обрюхатить.       Я щерюсь и брыкаюсь. Никаких тебе прелюдий и предварительных ласк. Бен скалится в ответ, забирается на меня и проникает внутрь, насаживая на член. Мы оба шипим, раздражённые неестественным спариванием, и Бен прижимает мои руки к матрасу. Над нами властвует химия. Я пытаюсь освободиться, но Бен зарывается лицом мне в шею, нащупывая железу. Мои мысли приходят в исступление, я в ярости оттого, что мною овладели, и прямо перед укусом начинаю неистово орать.       Бен прокусывает кожу, и я умолкаю, чувствуя, как нас опутывают узы, крепко-накрепко связывая друг с другом. Он удерживает меня зубами за пульсирующую железу, остервенело трахая, и внезапно я… успокаиваюсь. Мучительное стремление съебать от него подальше исчезает в мгновение ока. Мышцы расслабляются, и я закрываю глаза, нежась в чужеродном ощущении безопасности и покоя. Я практически прихожу в себя.       Я чувствую, как в груди Бена колотится сердце, но в остальном его эмоции для меня — сплошной тёмный лес. Он отпускает железу и замедляет толчки, теперь урча и зализывая кровоточащую рану на горле. Из меня так и хлещет. Я жалобно хнычу, когда он скользит языком по укусу, отчего к мозгу устремляются импульсы удовольствия. Моя беснующаяся Альфа-сторона наконец-то затыкается.       — Моя, — рокочет Бенов голос. Он скользит рукой мне между ног. — Роди мне щенков.       Он сопит мне в волосы, но желание убежать больше не просыпается. Я подмахиваю бёдрами навстречу толчкам и трусь о его пальцы, наслаждаясь бесстыдными влажными звуками, которые издают наши тела. Жар и боль в животе постепенно отступают. Я корчусь от удовольствия и достигаю разрядки с отвратительным воплем, который наверняка слышен всем в этом здании. Бен вцепляется в мои бёдра, тяжело дыша мне в затылок, и беспорядочно вколачивается в меня, утешая какой-то примитивный зов у меня внутри. Я охаю, ухватившись за матрас.       — Просто охеренно хорошо, — выстанывает он. Его хватка неимоверно крепка — синяков мне по-любому не избежать. — Засажу тебе ребёнка. Моя пара забеременеет, как это и должно быть.       — Пожалуйста, — умоляю я, прерывая собственное молчание.       Крепко поцеловав меня в скулу, Бен стонет и матерится себе под нос.       — Ты хочешь этого?       Нет. Но в такой жаркий момент это заводит. Я киваю, и от волнения голосок заливается трелью:       да да да да да нужны щенки нужен бен       — Ты мне нужен, — хнычу я. — Пожалуйста, Бен, повяжи меня. Кончи в меня, пожалуйста.       На долю секунды он замирает, как будто чему-то удивившись, а потом утыкается носом в изгиб моей шеи.       — Повтори.       — Ч-что именно? — хриплю я, приближаясь к очередному оргазму.       Бен потирает большими пальцами мою поясницу.       — Что я тебе нужен.       О, ну конечно! Но теперь я могу сказать это без раздражения. Мне это даже приятно. Раз так, можно и понуждаться.       Я сглатываю, дрожа от желания.       — Ты мне нужен. Вот почему я пришла сюда и…       Он совершает ещё один резкий толчок, который обрывает меня на полуслове. Он уже близко. Его плоть пульсирует внутри, и саму меня вот-вот поглотит оргазм. Я цепляюсь за простыню, когда он опускает руку к клитору и прикусывает метку единения.       — В пижаме, которую я тебе купил, — перебивает меня Бен. — Из нашей квартиры. — Он чертыхается и лижет метку, вырывая у меня стон. — И я трахну тебя в нашем гнезде, когда закончу вязать тебя здесь. Потому что я тебе нужен. И я даю то, что тебе нужно.       — Да, да! — Я почти визжу в знак согласия, хоть мне и немного стыдно. — Пожалуйста, Бен!       — Вот так, — хрипит он, — я… блять! … я тебе нужен!       Он скоро достигнет разрядки, и я, ощутив внезапно набухший узел, кончаю вперёд него. Я выстанываю его имя, и вместо железы Бен кусает за загривок, отчего меня всё равно окутывает тёплым удовольствием и покоем. Он вздрагивает и резко толкается, потягивая крепкий узел, и мы чувствуем, как из него вырывается первая струя спермы. Округлив глаза от ощущений, я испытываю ещё один оргазм, пока Бен изо всех сил пытается на меня не свалиться.       — Твою мать! — Он задыхается и всхлипывает, затем утыкается лицом мне в шею, ёрзая на мне сверху. — Господи Иисусе!       Непреодолимая жажда трахаться начинает угасать. Бен переворачивает меня, беспомощную, задыхающуюся, набок, частично наваливаясь сверху. Мурлыкание вибрирует у него в груди и горле, и, перетащив с пола одеяло, он начинает им нас обмахивать. Мы потные и насытившиеся. Я вот-вот засну.       Бен целует меня в затылок, придвигаясь ближе. Спиной я чувствую, как мерно, как удовлетворённо бьётся его сердце. Я… в норме? Я не хочу никуда убегать. Здесь я в безопасности.       Некоторое время мы молчим. Бен зацеловывает мою шею и затылок, водит кончиками пальцев по рёбрам. Наверняка он, как и я, обдумывает произошедшее, не уверенный, что всё случилось по обоюдному согласию. Но изнасилованной я себя не чувствую. Мне давненько не было так хорошо и спокойно — словно я наконец могу расслабиться. Я полностью в гармонии с собой.       У моей пары всё ещё гон, хотя это и должно прекратиться после вязки. Во рту — его вкус; я чувствую его потребность быть нужным. Я не знаю, смогу ли дать ему то, чего он хочет, но с этой минуты всё будет гораздо проще. Больше никаких вопящих инстинктов, которые не дают, блять, даже просто поблагодарить его за элементарные вещи.       Он ритмично посасывает мою железу, выпуская очередную порцию спермы, и нас накрывает волнами наслаждения. Это расслабляет, словно… словно когда тебе почёсывают спинку. На следующей струе Бен кладёт ладонь на мой живот ниже пупка и трётся внутри, сильно и жёстко. Я чувствую, как во мне хлюпает сперма. Это пиздец как заводит.       — Ты получишь больше, когда мы вернёмся домой, — шепчет он, касаясь губами моего затылка. — Я устрою тебе уютное гнёздышко и принесу всё, что только пожелаешь. Я позабочусь о том, чтобы мать моих щенков была счастлива, а иначе она будет вправе выцарапать мне глаза.       Не успеваю я ответить, как тяжёлая металлическая дверь открывается. Бен напрягается и рычит, поправляя одеяло, чтобы укрыть меня ещё больше, и в конечном итоге натягивает его мне на голову. Я моргаю, видя перед собой лишь зеленоватый свет.       — …Бросить её здесь, будто она грёбаная племенная кобыла! — звенит резкий, раздражённый женский голос. — Некомпетентные ублюдки! Вы ей психику покалечите!       Бен рыкает и перегибается через меня. Я чую в комнате Альфу и быстро соображаю, что ею является эта женщина. Сердце колотится всё быстрее, и моя пара, завозившись рядом, запихивает мне узел ещё глубже. Это провоцирует очередной выплеск спермы, и я закатываю глаза. Господи, как же унизительно…       Женщина громко смеётся.       — Я не боюсь тебя, скотина. Дай мне посмотреть на неё.       — Убирайся, — рычит Бен.       Слышится стук каблуков. Одеяло стягивают, и я моргаю, ослеплённая светом, ловя пристальный взгляд нависшей над нами высоченной блондинки. Бен шипит и плюётся, и тогда она ухватывает его челюсть, вмиг заставляя замолчать. Я вжимаюсь спиной в его грудь. Вид этой дамы пугает до чёртиков, но я узнаю её; она была на обложке книги. Фазма.       Она надменно улыбается Бену.       — Знаю-знаю, ты не привык, что тебе отказывают, не так ли? Думаешь, тебе всё сойдёт с рук? — Её длинные пальцы сжимают сильнее. — Что ж, у меня плохие новости. Эта девочка не твоя собственность, и градус истерии не имеет никакого значения, ты, зверюга.       Фазма отталкивает его и, присев на край кровати, обращается ко мне. Она обладает мощной аурой. Мне она, слава богу, улыбается.       — Здравствуй, Рей. Я Фазма. Ты в порядке? Он тебя принуждал?       — Э-э… нет. То есть… наверное, нет.       — Ладно. — Она гладит меня по голове и встаёт. — Потерпи немного, дорогая. Я буду ждать на улице, когда всё закончится. — Её голубые глаза зыркают на Бена. — Все они обожают говорить, что ничего не могут с этим поделать, хотя на самом деле вы можете. Верно, зверёк?       Он цепляется за меня, как будто боится, что я исчезну. Фазма бросает на него последний испепеляющий взгляд и оставляет нас в покое. Нахмурившись, я смотрю ей вслед. Бен не принуждал меня. Мы лишь сделали то, что следовало.       Ведь так?