На коленях не только мир

Чертов будильник. Этот чертов сигнал, предусмотрительно поставленный на вибро, каждый раз срабатывал в тот самый момент, когда командир Брок Рамлоу, отпуская измотанное сознание, проваливался в фазу глубокого сна. Глаза жгло, будто в них засыпали раскаленный песок. Издав мучительный тихий рык, мужчина поднялся и опустил ноги со скрипнувшей кровати. Мокрая от пота, мятая, вывернувшаяся из наволочки подушка валялась на полу. Мысли плавали за пределами времени и пространства, затягивая Рамлоу в сонливый морок, окутывающий его апатией и полнейшим ступором. Не оборачиваясь к предмету своего поиска, он протянул подрагивающую руку за спину и среди хаоса постельного белья из скомканной влажной простыни вытянул заряженный зауэр. Запустил пальцы в лоснящиеся спутанные черные, как смоль, волосы и громко выдохнул. В холодном свете единственной люминесцентной длинной лампы, присобаченной к стене под самым потолком, ствол ярко бликовал, приковывая к себе рассеянный взгляд мужчины. Тишина, заполняющая крохотное тёмное помещение, выделенное командиру как временное пристанище, тяжелым грузом давила на сгорбленную спину и широкие поникшие плечи. Шесть квадратных метров вмещали в себя шаткую узкую койку с тумбочкой, выполняющей функцию стола, раковину, висящее над ней зеркало с широкой трещиной в нижнем правом углу и плоский высокий шкаф. Несмотря на кирпичные, выкрашенные в темно-синий цвет, стены и бетонированный кое-где крошащийся пол, было не холодно. В особо морозные зимние ночи выдавали тонкие колючие одеяла из шерсти. Спать под ними было невозможно, зато тепло. Поначалу хотелось выть и кусать локти, но потом… Временное пристанище сменило статус на постоянное, и на дерьмовые одеяла стало абсолютно насрать. Брок уронил лицо в ладони, прижимая холодный ствол к разгоряченному лбу. Сегодня прошел ровно один год. Целый, мать его, гребанный год под командованием высокого синеглазого перебежчика, превратившего не только себя в обозленное и жестокое подобие человека, но и весь принадлежащий ему мир. Кто бы мог подумать, что сияющий в лучах славы, гордый, неприступный, непогрешимый символ нации, испражняющийся едва ли не святым елеем, водрузит на крепкое плечо древко со знаменем Красного Черепа и с блестящим оскалом зашагает по сваленным к его длинным ногам трупам. А разгребать всё оставленное позади этого шефства дерьмо пришлось, как ни странно, ему. Мутные мысли командира прервал отдаленный шум — в коридоре с каждой секундой нарастал грохот от чьих-то ботинок. Широкий шаг неумолимо приближался к помещению под номером сто восемнадцать. Рамлоу, не мигая, таращился в пол, вдавливая ствол в блестящую кожу. Торопливое гремящее эхо пронеслось за его запертой дверью и через какое-то время сошло на нет. Растворилось в гулком вибрирующем от пустоты пространстве. Словно в трансе, командир медленно отнял руки от лица, оставляя на виске четкий глубокий отпечаток от дула. Расправил мощные плечи, медленно поднялся, разминая затекшую жилистую шею, и прошлепал голыми ступнями к раковине. Ледяная вода, обжигая лицо колючими брызгами, смыла вязкий морок, сонливость и ступор отступили. Нехотя глянув на себя в зеркало, Брок отметил, что чернота под глазами и отек на переносице выглядят намного лучше, чем во вторник, когда вместо лица он ощущал лишь пульсирующее багровое месиво. — Стало быть, ещё повоюем, — устало хмыкнул он, выдавливая на зубную щетку мятную пасту. Второго такого года его старая шкура уже точно не вывезет. Перемалываясь двенадцать месяцев, как гнилое зернышко между двумя каменными жерновами в лицах Солдата и Кэпа, он реалистично рассчитывал свои нулевые шансы на выход живым из игры. Вспоминая свой любимый дерьмодень календаря, настигнувший его на нижнем ярусе бостонской ячейки «Гидры», он непроизвольно ухмылялся и полоскал рот. Тогда, видя сквозь сужающуюся дверную щель, как жадно бывший Капитан Америка едва ли не проглатывает стоящего столбом Солдата во время их так называемого поцелуя, он и представить не мог, какую свинью подложит ему этот хладнокровный беспринципный киберублюдок. Рамлоу нервно вытер лицо и руки полотенцем, не глядя набросил его на ввинченный в стену крюк и подошел к раздвижному шкафу. На кровать легли новая черная футболка, чистые штаны-хаки. Из-под кровати под резкий шаркающий звук были выдвинуты высокие черные блестящие ботинки. Зауэр привычно лег в кобуру. Брок придирчиво рассмотрел отражение в зеркале, еще раз потер глаза, окончательно приводя сознание в боевую готовность, и, щёлкнув замком, отворил дверь. Понять, почему Солдат возненавидел Роджерса и стал искать защиты у него, своего старого хендлера, Рамлоу так и не смог.