На коленях не только мир

— Эй, крошка, принеси-ка мне попить, — Брок медленно повернул гудящую тяжелую голову вправо и размытым взглядом проследил за сорвавшимся с места белым пятном. Он понимал, что, сделав пару глотков, его вывернет как и пару часов назад, но терпеть жжение и сухость во рту никаких сил больше не было. Кадык болезненно дернулся, на заплывших глазах блеснула влага. — Мистер Рамлоу, приподнимите голову, — маленькая ладошка коснулась разбитого затылка, направляя мужчину, словно слепого щенка, — я дала вам трубочку, ловите губами, — в рот потекла прохладная сладковатая жидкость, и Брок задушил на корню желание удовлетворенно замычать. — Вот так, вы молодец, — трубочка исчезла, обрывая блаженные секунды и в один миг срывая с пациента предохранители. — Бога ради, я в состоянии попить, дура, не говори со мной, как с умалишенным! — заорал он, вскидываясь с больничной койки, и, заваливаясь в сторону, шумно вырвал на блестящий кафельный пол. — Да твою мать, — захрипел он, но покладисто позволил подхватившей его за широкие плечи сестре уложить себя обратно на огромную подушку. — Позовите Кэсси, надо помыть пол, — услышал он и брезгливо поморщил вправленный нос. Через минуту рядом с койкой послышалось торопливое сопенье, возня, бульканье, пробудившие желание, вновь испытать судьбу и попить живительной влаги, но, сокрушённо выдохнув, Брок промолчал. «Я не в состоянии. Я ничего не могу сделать сам, » — пронеслось в его раскалывающейся голове. Запахло разбавленной хлоркой. Тяжелые торопливые шаги удалились, оповещая, что уборщица отправилась на патрулирование других палат интенсивной терапии, оставив командира одного. Белого пятна халата сестры Бригитты он тоже не заметил. Хотя, может, просто его зрение всё же приказало долго жить? Приступ тошноты вновь отдался кислой слюной во рту, но, сжав зубы, Брок держался. Не хватало ещё остаться лежать прикованным к кровати в луже собственной желчи и дерьма. С последним, правда, пока проблем не было, но расслабляться не стоило. «Да когда я в последний раз расслаблялся-то?» Ныть не хотелось, но, напичканный по самые гланды обезболивающими препаратами в лошадиных дозах, с переломанным тазом, правой ногой и правой рукой, оставалось только это. Другого выхода он не видел. Вообще мало что видел, кроме халата сестры Бригитты и потолка. Всё остальное, казалось серой размытой, плавно колеблющейся, пеленой. «Спасибо, Солдат, » — раздосадованно подумал он, стараясь дотянуться левой рукой до сбитого в кровавую кашу лица, но зудящая бровь так не была достигнута. Опустив подрагивающую ободранную ладонь на перебинтованный живот, попытался отвлечься от чешущейся дряни. Возникшее в мыслях лицо Гидра Кэпа никак этому не помогало, а лишь усиливало бесившее Брока жжение. В момент, когда, под иллюзорным синим взглядом бровь начало нешуточно припекать, командир был готов позорно сдаться и позвать сестру, за дверью палаты послышался возмущенный визг Бригитты. Её сомнительные протесты затихли, так и не успев дойти до слуха нетерпеливого визитёра, с ноги отворившего дверь в стерильное помещение. От удара ручки о кафельную стену Брок даже не шелохнулся. «Помянешь черта…» Солдат замер у загипсованной ноги командира и медленно оглядел последствия своей выходки: широкий фиксатор на шее, туго перетянутые эластичным бинтом ребра, спица в руке. Лицо Рамлоу было похоже на то, что обычно остаётся от физиономий дохлых байкеров, гоняющих без шлемов. Он сложил руки на груди и громко выдохнул, ожидая гневной проповеди, но, казалось, Брок делал вид, что не заметил его присутствия. — Рамлоу, я… — Ублюдок, мать твою, — срывающимся голосом заорал командир, пытаясь понять, в какую сторону смотреть. — У тебя ещё хватило наглости припиздить сюда и любоваться, блять, мной? Я единственный, кто здесь нормально к тебе относился, а ты отплатил мне такой монетой? — голос надломился и стал едва слышен, но это его не остановило. — Сделал мальчиком для битья и ради чего? — он горько усмехнулся, улавливая, как в нескольких метрах перед ним шевельнулось пятно, не вписывающееся в окружающую его серую муть. — Думаешь, я не понял, чего ты добивался? — Брок попробовал растянуть губы в оскале, отчего на язык упали капли крови из треснувшей верхней губы. — Так вот учти, котелок мой хоть теперь и пробитый, но варить продолжает исправно, — из горла заклокотал нездоровый смешок, заставляющий черную тень нервно встрепенуться. — Я всё ему рассказал, понял? — выплюнул сдобренные ядом слова Брок, и фигура у его ног дернулась к выходу. — Всё рассказал, сукин ты сын! — сиплым голосом кричал Рамлоу, оставаясь в палате в гордом одиночестве. Как назло бившийся в агонии разум подливал масла в огонь — Брок откинулся на подушку, бессильно подчиняясь распирающим его голову воспоминаниям… * * * Момент, когда его горло сжала широкая ладонь Капитана, он уловить не успел. Перед глазами мелькнули темные локоны — Солдата оттолкнули и опрокинули на пол, а дальше — легкое удушье, удар затылком о бетонные ступени пожарной лестницы, один из пролетов которой он почувствовал каждой костью. Грохот запертой железобетонной двери оповестил о том, что подмоги ждать не следует, и Рамлоу, вскакивая на ноги, занял оборонительную стойку. Гидра Кэп, прыгнув вниз и замирая в шаге от бойца, злобно оскалился.  — Я много спускал тебе с рук, но это, — синие глаза Капитана, налились зловещей яростью, донося до сознания командира, что на этот раз, живым ему уйти не удастся. «Вишенка на торт, » — вдруг вспомнил Рамлоу и поднял локти выше, безуспешно стараясь закрыться от обрушившихся мощных ударов противника. В глазах темнело, в ушах стоял невыносимый звон, но даже сквозь него до Брока доносились глухие удары с этажа выше. Роджерс бил точно и тяжело, не щадя, не размениваясь на сантименты. Его лицо превратилось в бледную маску сумасшедшего, с алыми щеками, растрепанными волосами и улыбкой на скривившихся губах. Брок вдохнул раскаленный воздух и, взвыв от боли, рухнул на ступени. Он стиснул зубы, кидая молящий взгляд на нависшего над ним Капитана, понимая, что со сломанной ногой ему уже куплен билетик в ад. Он не отступит, он наконец-то избавится от выедающей его изнутри ревности. В голове командира что-то лопнуло… Брок почувствовал, как Капитан поднимает его над полом, и, собрав в себе последние силы, открыл почти беззубый рот. — Он наказывал тебя, — прохрипел боец, замирая в медвежьей хватке. — Что? — брызнув слюной в разбитое и начавшее отекать лицо подчиненного, Стив пригвоздил его спиной к заиндевевшей стене. Грохот на верхнем этаже стих. — Ты отнял у него единственного дорогого человека, бил и насиловал, — Брок закашлялся кровью, и Роджерс брезгливо отпустил его, — а потом забил, бросил, — командир повалился на ступени вдоль стены, рисуя головой алую дугу. Кэп тяжело дышал, сжимая кулаки, но продолжать казнь не спешил, позволяя валяющемуся перед ним телу продолжать шевелить языком. — Очнись, Кэп, к кому он ещё мог подкатить, кроме меня, чтобы вновь обратить на себя твоё внимание — он хотел заставить тебя ревновать, хотел сделать тебе больно, — глаза Брока медленно закрывались. Роджерс опустил плечи, задумчиво пялясь на замазанные кровью ботинки. Он медленно повернулся, не обращая на бессознательного Рамлоу никакого внимания, и, удовлетворенно хмыкнув только ему ведомым мыслям, резво побежал по уходящей вниз лестнице. * * *  — Мистер Рамлоу, пора заменить капельницу, — голос сестры Бригитты вытянул желейное сознание командира из забытья. Он нервно дернулся, ловя слезящимися щелками глаз мельтешащее перед собой белое пятно. — Простите, что разбудила. — Ничего, — промямлил он, с трудом облизывая сухие губы. Высоко над головой на втором уровне базы зазвучала музыка. Брок страдальчески скривился. Скрипка… Медсестра блаженно вздохнула, явно не разделяя его упаднического настроя, и вогнала в вену новую иглу с физраствором. — Вот бы глянуть, как там, хоть одним глазком, — мечтательно осведомила она своего подопечного. Не замечая скрежета оставшихся зубов, грохнула рядом с койкой алюминиевой уткой и выпорхнула из палаты, оставляя пациента наедине с тоскливой мелодией.