Побег

      — Подъём! — приказал охранник. — Хватит тебе прохлаждаться и бездельничать, пора работать! Должна же быть от тебя какая-то польза.       Тайко не мог сказать, что чувствовал себя так уж замечательно, но, во всяком случае, получше, чем накануне. Слабость и легкое головокружение ещё оставались, но, по крайней мере, он мог встать, не боясь упасть. Никаких ухудшений больше не было, так что не удивительно, что его сочли пригодным к работе. Ему и так дали два дня отлежаться, как говорится, спасибо и на этом. Но, раз нет причин для перевода в лазарет, и заключённый полностью не утратил трудоспособность, как в случае со сломанной ногой, вечно подобное великодушие продолжаться не могло. Поэтому Селчу покорно последовал за охранником.       На пороге столовой Тайко споткнулся. По счастью, имперцы списали это на слабость после двухдневного недомогания. Но, на самом деле причина заключалась в том, что среди прочих заключённых в помещении находился Двадцать третий, которого Селчу уже и не рассчитывал увидеть. И вызвало такое внезапное появление не только удивление. Этот красавец провалился куда-то минимум на неделю, а теперь сидел, как ни в чём не бывало, на своём месте. Тайко чуть не выругался. Из-за этого типа он не знал, что и думать, попал под подозрение, едва не выдал себя, а в итоге… Селчу был рад, что Двадцать третий сидел на другом конце помещения, иначе он за себя не ручался, точно высказал бы всё, что думал. Мысленно награждая этого человека нелестными словами, Тайко опустился на своё место.       Поймав взгляд Тридцатого, Двадцать третий украдкой подмигнул. Селчу не знал, как это понимать. Привет, я тут, не ожидал меня снова увидеть? Или всё в порядке, я сделал отмычку, можно действовать. А, возможно, всё сразу. Но больше Тайко старался не встречаться взглядом с Двадцать третьим. Во-первых, чтобы не привлекать внимание, а, во-вторых, опасался, что не сумеет скрыть на лице эмоции, вызванные присутствием этого человека. А эмоций было много: злость, досада, негодование. Ещё закралось подозрение, что такой человек, как Двадцать третий, который находит забавным испытывать терпение охранников, мог решить, понимая, что теперь всё в его руках, помотать сообщнику нервы. С данного типа сталось бы. Если так, то это у него получилось. При этой мысли Селчу сжал под столом кулак. Руки так и чесались кое-кому врезать. Тайко бросил хмурый взгляд в противоположный угол: «Повезло, что я в итоге просто слёг на два дня, а не совершил сгоряча какую-нибудь глупость». Но всё же не только злость сейчас вызывал этот человек. С видом Двадцать третьего вернулась надежда, что план остаётся в силе. Даже мелькнула безумная мысль: а не получится ли реализовать его сегодня?       Но день только начался, и реальность пока не располагала к мечтам. Внимание Тайко быстро переключилось на охранников. Краем глаза он заметил, что трое о чём-то шепчутся, и один из них указал в его сторону. Селчу напрягся. Неужели что-то заподозрили? Двадцать третий, от глаз которого также не укрылся этот жест, тоже насторожился. Шепчущиеся охранники ему не понравились. Чтобы не привлекать внимание, в сторону Тридцатого он больше не смотрел. Теперь он косился на имперцев. По-видимому, те трое что-то обсуждали, поскольку один несколько раз качал головой. Оба заключённых, следящие за этой сценой, жалели, что ничего не слышат, ведь, возможно, сейчас решалась их судьба. В конце концов, охранники пришли к какому-то соглашению и разошлись по залу. Один встал за спиной Селчу. Тому, ощущая на себе пристальный взгляд, стоило немалых усилий сохранить видимое спокойствие. «Спокойно, не дёргайся, пока ничего ни произошло», — сказал себе Тайко. Он осторожно приподнял голову. Второй из той троицы стоял за спиной Двадцать третьего, которого такое соседство тоже напрягало. Видимо, обоим заключённым, замыслившим побег, пришло в голову одно и то же: имперцы о чём-то догадались, и их разоблачили. Если так, то Селчу был склонен думать, что ошибку совершил Двадцать третий, а его уже вычислили, как сообщника. Опасаясь в такой момент встречаться взглядами, Тайко и Двадцать третий смотрели в разные стороны. Оба понимали, что их ждёт, если их раскрыли. Правда, если охранникам что-то стало известно, странно то, что они спокойно стоят, а не вытаскивают подозреваемых из комнаты. Или сначала хотят понаблюдать за их реакцией и действиями и убедиться, что не ошиблись? Но, чтобы не делать поспешных выводов, Селчу поискал глазами третьего охранника. Тот никуда не ушёл и стоял подле его бывшего сокамерника. Вряд ли этого несчастного могли в чём-то заподозрить. Это навело Тайко на мысль, что, быть может, всё не так страшно, и речь всего лишь идёт о распределении работы. К немалому облегчению для него и Двадцать третьего, так и оказалось. Вопрос был в том: что и где предстоит делать, и не поспособствует ли это реализации плана?       Охранники отобрали подходящих кандидатур и, как только все трое узников закончили есть, вывели их из помещения. Тайко быстро понял, что они направляются в сторону того самого заветного коридора. Какая удача! Селчу подавил желание улыбнуться. Пожалуй, принимая во внимание шаттл в ангаре, стоит попытаться воспользоваться случаем. Пока всё складывалось, как нельзя лучше. Охранники, сами того не зная, создавали подходящие условия. Вот только как ускользнуть в коридоре от конвоиров? Тайко покосился на ведущего его имперца. Бластер у того точно не отобрать. Ладно, сначала надо узнать, что велят делать, а потом действовать, а ещё сперва следует выяснить, каковы намерения Двадцать третьего. Он ведь мог и не взять с собой отмычку, если вообще её сделал.       До той части коридора, где находилось нужное отверстие, они не дошли, а остановились, не доходя до поворота. Тайко украдкой огляделся. По всей видимости, это и был тот коридор, кажется, Т7, где произошёл прорыв. Во всяком случае, всё указывало на это. В этой части коридора тоже в потолке имелась вентиляционная решётка, а напротив — камера. Точнее, последняя там располагалась раньше, а теперь остались только крепления. То ли её сняли, чтобы не забрызгали краской, то ли в неё попала вода, и она вышла из строя. И новую решено было повесить уже после косметического ремонта. Да, собственно говоря, причины отсутствия камеры не особо интересовали Селчу. Главное, что устройства слежения нет. Тайко на глаз оценил размер закрытого решёткой отверстия. Должно получиться пролезть. Определённо сегодня возможность упускать нельзя. Другого такого шанса не будет.       Охранники велели заключённым разбирать инвентарь, необходимый для приведения стен в порядок. Тайко нагнулся за кистью и краской и получил ощутимый тычок в плечо со стороны сунувшегося вперёд Двадцать третьего. Чуть посторонившись, Селчу услышал едва уловимый шёпот «напарника»:       — Ты куда вчера провалился?       — Я куда провалился? — Тайко округлил глаза и едва не сказал это во весь голос. — Сам куда пропал на неделю?       — Специально нарвался на то, чтобы меня отправили в карцер, — будничным тоном произнёс Двадцать третий, по-видимому, его не волновало, что по поводу его отсутствия думал Тридцатый. — Знаешь, он ведь тут совсем рядом. Думал, может, оттуда удастся что-нибудь сделать, чтобы сюда на работы отправили, например, до трубы добраться…       Получается, таинственное исчезновение Двадцать третьего было связано с тем, что он пытался придумать способ, как оказаться рядом со входом в вентиляцию. Селчу вздохнул. Выходит, зря он отмёл версию с карцером. Интересно, в какой момент Двадцать третьему пришла в голову такая идея: ещё во время уборки в столовой или позже? Если тогда, то почему он не поделился планом с сообщником? Не успел, потому что уже находился на виду у охранников, или просто не захотел? Что-то в словах Двадцать третьего Тайко не понравилось. Может быть, предположение, что этот тип мог бы бросить союзника и попытаться сбежать в одиночку, не было таким уж ошибочным? И если бы сегодня представилась возможность, а «напарника» не было, как поступил бы Двадцать третий? Что-то подсказывало, что рискнул бы самостоятельно реализовать план. Хотя, возможно, всему виной было предубеждение, которое сложилось у Селчу в отношении этого человека. Но сейчас это уже не имело значения. И Двадцать третий, и Тайко оба находились в нужном месте, следовательно, и бежать, скорей всего, предстояло вместе.       — Значит, потоп — это твоих рук дело? — уточнил Селчу.       — Нет, — Двадцать третий, чтобы потянуть время, придирчиво выбирал себе инвентарь. Он никак не мог решить, чем ему будет сподручнее работать: кистью или валиком. И тем самым мешал что-либо взять остальным. — Оттуда я не сумел ничего сделать. Зря проторчал там неделю. А тут так повезло. Удачное стечение обстоятельств*.       — Ты ещё долго копаться будешь? — прикрикнул на Двадцать третьего один из охранников.       Двадцать третий скорчил недовольную рожу и сделал вид, что не понял, что обращаются к нему.       — Отмычку я сделал. И который день таскаю её с собой, — сообщил он Селчу.       — Отлично, — выдохнул Тайко, — потому что, как я случайно узнал, сегодня к отлёту будет готов один из шаттлов.       — Значит, сегодня, — Двадцать третий, наконец, выбрал то, что ему было нужно, и выпрямился. — Но не сейчас, — добавил он одними губами.       Селчу и без Двадцать третьего понимал, что сейчас ещё рано действовать. Все трое охранников стояли рядом и не сводили глаз с узников. Надо было ждать подходящего момента, когда имперцы рассредоточатся по коридору, и хоть один отойдёт или отвлечётся. Но сначала разойтись пришлось заключённым. Тайко выпало заниматься тем участком, где раньше висела камера. Похоже, сюда пришёлся основной удар. Двадцать третий возился с пятнами дальше по коридору на приличном расстоянии от «напарника». А третий заключённый орудовал на самом углу. Чтобы без труда можно было дотянуться до пятен наверху, узникам были предоставлены пустые ящики. Вероятно, их, как и прочий инвентарь притащили другие заключённые (вряд ли подобным делом стали бы заниматься охранники), только вот этим обитателям тюрьмы почему-то не стали поручать приводить стены в порядок. У Селчу при виде ящиков сразу возникла мысль, что с их помощью можно будет забраться в вентиляцию. Он покосился в сторону Двадцать третьего. Плохо, что, по-видимому, не получится заранее договориться и скоординировать действия. Хотя, что тут спланируешь, очевидно, что в создавшихся условиях предстоит импровизировать, правда, неизвестно, кому придётся начинать, главное — не упустить этот шанс.       Но пока надо было делать вид, что сосредоточен на работе и всё происходящее вокруг тебе безразлично. Двадцать третий, в отличие от Селчу, изображать покорность судьбе не собирался. Он как обычно что-то недовольно бурчал себе под нос, но от него ничего другого и не ожидали. Охранник, приставленный к Двадцать третьему, мало того, что не спускал глаз с заключённого, так ещё и сжимал в руке бластер, но при этом на случай каких-нибудь выходок соблюдал безопасную дистанцию. А вот Тайко имперец практически дышал в спину. Единственный, за кем следили меньше, это был третий заключённый. В нём охранники были уверены. А вот к Тридцатому, похоже, уже прежнего доверия не было. И Селчу это напрягало: под таким пристальным наблюдением сложнее выгадать подходящий момент. Но подавать виду, что беспокоит контроль, нельзя, движения должны оставаться такими же, как всегда. По сторонам тоже лучше сильно не смотреть. В такой ответственный момент малейшая оплошность может привести к провалу. Этого допустить нельзя. Сегодня или никогда.       Только вот проблема в том, что ни один из охранников никуда отходить не собирался. Все трое молча наблюдали за работой заключённых. Быть может, догадывались о чём-то. Тайко отгонял эту мысль. Если бы имперцы подозревали сговор между узниками, вряд ли они позволили бы им вместе работать. Или же они как раз и решили проверить, как поведут себя вместе Двадцать третий и Тридцатый? Нет, скорей всего, охранникам просто велено строго следить за заключёнными, особенно за Двадцать третьим, которого день или два назад выпустили из карцера. Да и отсутствие камеры могло сказываться, поскольку охранники должны были рассчитывать только на свои глаза. Как бы то ни было, время уходило, а под неусыпным надзором двое замысливших побег не могли ничего сделать. Селчу уже начал отчаянно надеяться, что, быть может, старый знакомый что-нибудь ненароком натворит, и это заставит имперцев отвлечься. Но, как назло, бывший сокамерник ничего не ронял и не переворачивал.       Тайко успел уже покрасить половину своего участка стены, когда, наконец, наметилось хоть какое-то движение. Бывший сокамерник завернул за угол, по-видимому, подтёки были и на той части стены тоже. Приставленный к данному заключённому охранник последовал туда же. Но пока это мало что меняло, ведь двое имперцев остались на своих местах.       Между тем у Селчу закончилась краска. Ему досталась уже начатая банка, вернее сказать, уже почти пустая. Он спрыгнул с ящика и пошёл за новой. По дороге Тайко соображал, нельзя ли как-нибудь отвлечь охранников? Например, споткнуться и разлить краску, или сделать вид, что сильно кружится голова, и ты вот-вот упадёшь? В первом случае, охранники обернутся на шум, а во втором кинутся проверять, что с заключённым, а у Двадцать третьего появится возможность что-нибудь сделать. Но затея выглядела сомнительной. А если отреагирует только один имперец, а второй и бровью не поведёт, ему же поручено следить за другим заключённым?       Тут из-за угла послышался голос:       — Парни, никто мне комлинк не одолжит?       — А с твоим что? — отозвался охранник, следящий за Селчу       — С утра какие-то проблемы со звуком: не слышу, что говорят мне, и не знаю, слышат ли меня.       — С чем у тебя ещё проблемы? — буркнул брюнет, не сводивший глаз с Двадцать третьего.       Второй ворчать не стал и решил выручить сослуживца.       — Что случилось?       — Техников хочу вызвать. Вон посмотри на камеру.       Второй охранник тоже завернул за угол:       — Мигает странно. Что, ещё и эта из строя выходит?       — И я про то же. Так что, если мне не доверяешь, можешь сам техников вызвать…       Продолжение разговора Тайко уже не услышал, поскольку дальше всё произошло очень быстро. Двадцать третий, занимавшийся следами подтёков у самого пола, выронил кисть. Сидя на корточках, он вдруг потерял равновесие и плюхнулся на колени. Выражение лица утратило ясность. Взгляд начал блуждать по стенам. Похоже, Двадцать третий в очередной раз перестал понимать, где находится.       — Опять у тебя приступ в моё дежурство, — ругаясь, охранник двинулся к заключённому.       Селчу от неожиданности замер на месте. Как не вовремя у Двадцать третьего начался приступ. Но с другой стороны, сейчас всё внимание охранника сосредоточено на нём, ко второму заключённому утрачен интерес. Тайко покосился на банку с краской, которую сжимал в руке… Решение напрашивалось само собой, только вот действовать сейчас означает оставить Двадцать третьего здесь, даже несмотря на то, что тот сделал отмычку, которую ещё надо найти и забрать. Вполне вероятно, что сам Двадцать третий в подобной ситуации с легкостью и без зазрения совести бросил бы союзника, но Селчу был не таким, как этот тип. Он станет жалеть о содеянном. Подло и несправедливо, но в таком состоянии Двадцать третий просто не сможет самостоятельно никуда идти. Если бы ещё предстояло передвигаться по коридорам, можно было бы попытаться его увести, но тащить через вентиляционные трубы не представлялось возможным. Выходит, выбора нет. Другого шанса не будет. Медлить и колебаться нельзя, в любую секунду могут вернуться те двое. А третий как раз поравнялся с Тайко.       Значит так: оглушить охранника и взять его оружие. Селчу замахнулся и ударил сзади охранника. Тот упал. Но шум привлёк внимание. Оставшиеся двое имперцев выскочили из-за угла. Тайко рванулся было за бластером, выпавшим из руки оглушённого охранника, но понял, что не успеет. А вот Двадцать третий изловчился подхватить оружие. Два выстрела, и оглушённые охранники повалились на пол.       — Боялся, ты растеряешься и не сообразишь, что надо делать, но нет, молодец, — Двадцать третий легко поднялся на ноги.       — Ты… ты притворялся? — ошеломлённо выдохнул Тайко.       — Да, не только ты здесь умеешь прикидываться, — Двадцать третий гордо усмехнулся.       Он ловко сумел отвлечь охранника и явно рассчитывал, что Тридцатый не упустит возможность. Жаль только, Двадцать третий никак не смог заранее намекнуть «напарнику», что собирается делать, а то ведь Селчу действительно мог и замешкаться от неожиданности. Но, возможно, у Двадцать третьего имелся и запасной вариант.       — И давно ты научился? — Тайко нагнулся над охранником и проверил пульс, чтобы убедиться, что не перестарался.       — Скажу честно, в действительности приступы у меня гораздо реже, чем все думают. Я же не один месяц прибегаю к этому трюку. Но в тот злополучный день, когда ты сломал ногу, был настоящий, — поспешил добавить Двадцать третий.       «А про то, как набросился на меня с кулаками, уже не вспоминаешь, — Селчу покачал головой. — Всё ты тогда осознавал, просто пришёл в ярость от того, что тебе посмели перечить».       А вообще Двадцать третий хорошо устроился. Понятно, что в основном он симулировал приступы с целью отлынивать от работы, других поводов раньше не было. Но неужели не боялся, что рано или поздно откроется правда? Хотя Двадцать третий рисковал меньше, чем Тайко, он же не всё время изображал. Настоящие приступы тоже имели место, и наверняка по ним имелось медицинское заключение. Не исключено, что подобная игра с охранниками была для Двадцать третьего ещё одним способом развлечься. Интересно, а как он этому научился? Так правдоподобно имитировать, чтобы за столько времени никто ничего не заподозрил, тут надо иметь актёрский талант при том, что со стороны он себя не видит, и вообще Двадцать третий говорил, что ничего не осознаёт во время приступов. Получается, он должен знать об их природе больше, чем всё думают. Может быть, они у него случились и до того, как он оказался на Акритʼтаре? Или же недуг проявился только здесь, но Двадцать третий имел к нему наследственную предрасположенность и видел ранее, как приступы проходили у кого-то из родственников, и теперь копировал поведение? Последний вариант представлялся Тайко наиболее вероятным. Хотя сейчас это и не имело значения. Беспокоило другое.       — Если настоящие приступы у тебя бывают нечасто, почему ты сказал, что не сможешь сам управлять кораблём? — Селчу сдвинул брови, его подозрения относительно Двадцать третьего усилились.       — В спокойной обстановке приступы у меня бывают раз-два в месяц, но стрессовая ситуация может его спровоцировать.       Вроде бы всё было логично, но подозрения Тайко не развеялись. Скорей всего, если бы подвернулся шанс, Двадцать третий рискнул бы и в одиночку. Ведь приступ может начаться, а может и нет. Но раз сообщник здесь, так даже проще и надёжнее. Опытный пилот под рукой никогда не помешает.       Правда, последние слова Двадцать третьего вызвали у Селчу и некоторую тревогу. Как-то не улыбалось последние метры до корабля тащить Двадцать третьего на себе. И Тайко решил, на всякий случай, разъяснить один момент:       — Ты уверен, что приступ не начнётся у тебя вот-вот?       — Пока я приближения не ощущаю, но не знаю, что будет через несколько часов. Поэтому мешкать не стоит.       Двадцать третий извлёк из-под одежды отмычку и легко открыл замок браслета. Стянув с себя «украшение», он тут же защёлкнул его на запястье бесчувственного охранника.       — Должна же быть от него какая-то польза.       Тайко отметил, что Двадцать третий это ловко придумал. Если просто снять браслет, сигнал о жизненных показаниях перестанет поступать и наверняка сразу поднимется тревога. А так подмену заметят только после того, как имперец придёт в себя и доложит о произошедшем. Или сюда кто-нибудь придёт, например, техники, которых те двое могли успеть вызвать.       — Пошли, сделаем с твоим браслетом то же самое, — Двадцать третий кивнул на двух других охранников.       В этот самый момент из-за угла выглянул третий заключённый. Похоже, до него дошло, что в коридоре что-то происходит, во всяком случае, на неподвижно лежащих охранников он уставился недоумённо. И тут же сам упал рядом — Двадцать третий, не колеблясь, выстрелил и в него. По мнению Тайко, подобное действие было излишне. Этот безобидный несчастный даже рта не успел раскрыть и вряд ли поднял бы тревогу. Но Двадцать третий считал иначе. На возмущённое: «Зачем?» — он только хмыкнул: «На всякий случай». Спорить было бесполезно. Похоже, этот человек был готов стрелять в любого без разбора только за то, что стоит на дороге. И это вызвало определённые опасения.       Двадцать третий вскрыл замок и на браслете сообщника. Тайко наклонился над охранниками, чтобы сменить носителя «украшения», а заодно убедиться, что с ними и с бывшим сокамерником всё в порядке.       — Ты что возишься! — Двадцать третий поторопил его. — В любую минуту может кто-нибудь нагрянуть. Медлить нельзя. Я и так слишком долго ждал этого момента. И если сейчас всё сорвётся из-за твоей нерасторопности…       Селчу выпрямился, предварительно забрав бластер одного из имперцев. Пригодится. А медлить действительно было нельзя. У одного из охранников пищал комлинк, кто-то явно хотел узнать, что происходит в коридоре Т7.       — Давай, тащи сюда ящик, — велел Двадцать третий и кивнул на место под вентиляционной решёткой.       Тайко сдвинул брови. Ему совершенно не понравилось, что Двадцать третий начал командовать. Похоже, он опять сбросил маску вежливости и взялся за старое. Но зная, на что способен этот тип, Селчу предпочёл воздержаться от возражений. А то, не ровен час, будешь тут пятым валяться. Двадцать третий уже доказал, что готов стрелять не только в имперцев. А принимая во внимание тот факт, что бластер он держит наготове, этот человек успеет выстрелить раньше.       Тайко подтащил ящик. Двадцать третий проворно запрыгнул на эту подставку и занялся решёткой. Селчу в это время стоял на стрёме. Теперь уже он, правда, мысленно просил союзника поторопиться. Но надо отдать должное, с решёткой Двадцать третий возился ненамного дольше, чем с браслетами. Он не стал её вынимать, а просто сдвинул, чтобы находясь внутри, отверстие можно было прикрыть. Сделав свою работу, Двадцать третий не стал забираться внутрь, а вместо этого спрыгнул с ящика.       — Ты первый! — Двадцать третий указал Селчу бластером на вентиляцию. — Полезай!       «Мой план, мне и идти первым и проверять всё на себе. Вот значит как», — Селчу хмуро посмотрел на Двадцать третьего, после чего поднялся на ящик. Ухватившись руками за край отверстия, Тайко подтянулся и забрался внутрь. Вентиляционная труба оказалась достаточно просторной, чтобы тут можно было ползти, не боясь застрять. Селчу осторожно двинулся вперёд, освобождая место. Вскоре сзади раздались сопение и скрежет — Двадцать третий последовал за ним и закрывал решётку. После чего велел впереди ползущему двигаться быстрее. Тайко решил пока не обращать внимание на приказной тон союзника. В конце концов, они действовали вместе. И пока всё шло хорошо. Первый этап плана выполнен. Оставалось надеяться, что и дальше проблем не возникнет, и они, оставаясь незамеченными, благополучно сумеют пробраться на половину персонала.       

* * *

      Заслышав стон, идущий на вызов техник ускорил шаг. Как видно, не зря он подозревал неладное. Предчувствие не обмануло. В указанном коридоре что-то произошло. И дело не в проблемах с камерой. Впрочем, что именно не так с устройством слежения, техник не успел понять, поскольку вызывавший его охранник прервал объяснение на полуслове. А повторно связаться не получилось. Одно это уже было подозрительно. Но увиденное в коридоре превзошло все ожидания. На полу распростёрлись заключённый и трое охранников. Работая в тюрьме уже не один год, техник живо представил, что тут произошло. Хотя подобная картина, скорее, была бы уместна в основном комплексе. Один из охранников, тот, которого оглушил Селчу, зашевелился. Техник кинулся к нему:       — Осторожно, не делай резких движений, — он помог охраннику сесть. — Может, медицинского дроида вызвать?       — Не надо, если что, сам дойду до лазарета.       — Кто тебя так, Сейвер?       — Тридцатый. Стукнул чем-то сзади. Похоже, он действительно пришёл в себя.       Тут зашевелился ещё один охранник. Этот смог сесть и без посторонней помощи.       — Вас тоже Тридцатый? — уточнил техник.       — Нет, Двадцать третий из бластера.       — Сговорились, значит, — выдохнул Сейвер, ощупывая затылок. — А этот ещё и наступление приступа сымитировал, а я и поверил.       Между тем техник заметил стоящий под вентиляционным отверстием ящик. Имперец поднял взгляд. Решётка лежала не плотно. Каким путём ушли заключённые, было очевидно. Техник поднёс к губам комлинк:       — Всеобщая тревога! У нас побег!