Отмеченный лоялист

      Аморет родилась в Дануолле. До поры её город соответствовал описаниям, которых избегали путеводители: мрачный, неприветливый, скрытный. Не то, что можно ожидать от столицы. Островком посреди этого по воле архитекторов был изящный белокаменный дворец, где правила императрица. После того, как Дануолл начал наполняться крысами, трупы больных начали массово увозить и сбрасывать в Затопленный Квартал — так людьми были прозваны развалины некогда живописного порта Радшора. Аморет никогда не бывала там, и считала, что ей повезло.       Нынче здесь правила императрица Джессамина Первая. Отец Аморет занимал верховным смотрителем и учил дочь уважению к законной власти. «Как уже вряд ли кто делает», говорил он. Полгода назад он заразился чумой, а потом его загрызли инфицированные крысы. На его место смотрителя встал Таддеус Кемпбелл. Мать Аморет умерла, когда та была ещё совсем маленькой. Её удочерил брат отца, Хайрем Берроуз. Он же занимал почётную должность главы тайной службы, а по совместительству и лорда-регента принцессы, юной Эмили Колдуин. И, верно, некоторые его взгляды на жизнь отличались от тех, каким следовал его брат. — О, Аморет! Ты снова задержалась у мадам Ревиаль! На целый час! — девочка оторвалась от рисования, отбросила кисточку в стакан с водой. — Прости, — мягко отозвалась Аморет, устраиваясь рядом на расшитом покрывале. — И я не задержалась, дядя увеличил мои занятия по фехтованию ещё на полчаса.       Эмили выглядела разочарованной, хотя, следует признать, это не было лишено артистизма. Аморет выждала паузу. — На целый час! — девочка поджала губы. — По-моему, Берроуз слишком настырно хочет сделать из тебя заучку. — Лорд Берроуз, Эмили, — мягко поправила Аморет. — Я понимаю, что он тебе не нравится, но… —…он мне надоел. Как посмотрит - постоянно какое-то осуждение. При маме он этого не делает, а так и не скажешь ей ничего, ведь больше он и не делает, но порой это слишком сильно раздражает, — на одном дыхании выпалила девочка.       Тут Аморет не могла поспорить. К ней Хайрем был добр, но с Эмили чрезмерно строг. Его отношение к и Её Высочеству не отличалось теплотой — он считал, что Джессамина слишком мягко воспитывает дочь, и не сделает её достойной правительницей Островов. — Не принимай всё так близко к сердцу, Эмили, — сделала очередную попытку Аморет. — Он не лишён этого, но если это опять что-то брякнешь ему или скорчишь рожицу у него за спиной, то он скажет твоей маме, что мадам Дефоссе плохо учит тебя манерам. Мы ведь не хотим этого, верно?       Эмили промолчала. — А что насчёт учёбы — это ты зря. Ты ведь хочешь, чтобы я была твоим защитником после Корво. Помнишь? А защитнику нужно много знать.       Эмили немного помолчала, а затем повернулась к ней с широкой улыбкой на своём славном лице. — Порой от твоей жизнерадостности меня просто мутит, — с нарочитой удручённостью сказала она. — Ровно как и от умения переводить разговор в безопасное русло. — Просто я слишком хорошо знаю дядю. И тебя.       Подружки посмеялись. Аморет обратила внимание на листок, который разрисовывала Эмили. Весь рисунок был исполнен в сине-голубых тонах и в нём ярко выделялся незакрашенный белый кусочек. — Это… кит? — Да! Помнишь ту песню про пьяного китобоя? Она простая, но жуткая. Настолько, что я вдохновилась на этот рисунок. Мне осталось только до конца раскрасить, и тогда я смогу подарить его Корво. — О, ему понравится.       В отличие от дядюшки Аморет, к телохранителю своей матери Эмили всегда относилась с большой теплотой. Аморет была одной из немногих, кто знал, что Эмили приходится дочерью Корво Аттано. Ей это казалось ей очевидным. Принцессе уже десять, а Джессамина никогда не была замужем. Она не подчёркивала своих тёплых чувств к Корво прилюдно, но намеренно не скрывала их. — Спасибо. Пусть у него останется что-то от меня, пока он будет в отъезде. А когда я закончу, то буду рисовать тебя, Аморет. В той шляпе с атласной розочкой и твоей учебной шпагой. — В отъезде? — Да, — Эмили макнула кисточку в палитру. — Мама отправила его искать лекарство от чумы. — Когда он вернётся? — Через два месяца. Он объездит все Острова. — А не странно ли это — отправлять телохранителя императрицы вдаль от своей госпожи на такой длительный срок? Неужто больше некому?       Эмили продолжила водить кисточкой менее энергично. — Вот и я о том же. И я слышала, как твой дядя убеждал маму так поступить. А вот как раз его и стоило было отправить с такими советами…       Аморет задумалась, невольно перестав слушать Эмили. Если так подумать, то странно было отправлять лорда-защитника императрицы в такую поездку. Несмотря на то, что Хайрем не очень хорошо относился к Её Величеству, показывать он этого не спешил, отчего Джессамина хорошо могла считать их отношения по меньшей мере взаимовыгодными. — Может, им виднее, — Аморет повела плечами.       Она искренне верила, что, несмотря на все тёрки с императрицей, он был предан Империи. Как папа. — Ты так говоришь, чтобы я не сердилась на лорда Берроуза. Всё равно некоторых моментов я никогда не пойму. Но я не хочу, чтобы ты думала, что это как-то распространяется на тебя. Ты всё ещё мой друг. Притом, единственный. — Я никогда не сомневалась в этом, Эмили. Просто я не хочу, чтобы ты окончательно записывала Хайрема во враги. — Ты умеешь убеждать, — Эмили ткнула Аморет кисточкой. На тыльной стороне ладони осталась маленькая синеватая клякса.       Аморет помогла собрать все творческие принадлежности и отнести рисунок высыхать на подоконник в комнату Эмили. Это была просторная светлая спальню в небесно-голубых тонах. К счастью, принцесса предложила просто прогуляться, а не начать рисовать её потрет. После уроков, у Аморет было желание расслабленно посидеть под деревом или не спеша пройтись, но не позировать под кустом сирени, что уже давно заприметила Эмили. Сегодня Аморет повезло: подруга предложила устроить пикник в саду. Взяв с кухни лимонад и блюдо с персиковыми тарталетками — нарезавшая морковь для супа служанка только покачала головой — девочки вернулись туда, где только что рисовала Эмили. — Ты видела, как они смотрели нас, стоило мне потащить блюдо с кексами? — полюбопытствовала Эмили, когда они вдвоём устроили своей маленький пир. — Я вчера специально попросила их, чтобы они, когда будут готовить десерт, сделали чуть больше теста. Знала, что ты придёшь. — Я ценю этот жест, — Аморет отдала предпочтение холодному кисловатому лимонаду, которые девушки делали для самой принцессы. — Приходи ко мне ещё и в воскресение. Завтра у меня два урока танцев, приду совсем вялой.       Аморет кивнула, хотя подумала, что двойной урок по фехтованию не отменял планов навестить Эмили. — Или — я придумала! — ты можешь быть моим партнёром по танцам. Мой учитель слишком высокий для меня. Представь, как мы вместе под ручку войдём в зал. — Господин Серро, боюсь, нас не поймёт, — с улыбкой возразила Аморет. — Но другого я и не ждала от тебя, Эмили, с тех пор, как ты предложила Корво жениться на тебе, раз он не женится на твоей матушке. — Ну, а почему бы и нет? — Эмили засмеялась. — Он же такой славный. Ой, а кто это там идёт?       Аморет приподнялась и увидела среди деревьев направлявшегося к ним дядю. Они с Эмили зашли не так уж далеко от двора, чтобы их искать. Странно, что лорд Берроуз оказался здесь. Скользнув взглядом по Эмили, Аморет ожидаемо заметила недовольство. Они обе учтиво поднялись. — Здравствуй, Аморет, — Хайрем кивнул племяннице. — Мадам Ревиаль сказала, что после занятия ты сразу же направилась сюда. Не забывай сегодня зайти ко мне на чай к полудню, хорошо? — Конечно, — Аморет кивнула, а дядя уже обратил своё внимание на Эмили. — Леди Колдуин…       Стоило отметить, что даже учителя называли девочку не иначе, как «леди Эмили». Берроуз был единственным, кто звал её по фамилии. Эмили тем временем сделала реверанс по всем правилам, которым её учила мадам Дефоссе. Придраться было не к чему. — А почему ты здесь, дядюшка? — спросила Аморет. — Я собираюсь нанести визит императрице. Она, должно быть, сейчас с лордом Аттано, — Аморет припоминала, как дядя критиковал, что Джессамина проводит слишком много времени со своим телохранителем; но нотка пренебрежения не была слышна в его голосе. — Вы хотите узнать, всё ли готово к отъезду Корво? — спросила Эмили. — Да. Дануолл уже долгое время страдает от чумы. Дело серьёзное.       Эмили кивнула. И едва тот отвернулся от них, скорчила у него за спиной рожицу. Аморет не сдержала тихий смешок: Эмили старалась для неё. Берроуз нахмурился, но ничего не сказал. К огромному облегчению Эмили — и Аморет — дядя почти сразу ушёл. Эмили рассказывала про то, как её учительница по географии нашла под столом труп мыши, которую сначала приняли за чумную крысу, и про то, что хотела бы на Праздник Света подарить всем служанкам по платью. Их импровизированный пикник закончился тем, что Эмили предложила нашить одежды для её любимой куклы, мисс Пилсон. — Боюсь, мне пора, дорогая. Увидимся позже.

***

      Покои главы тайной службы были едва ли не больше спальни Эмили, хотя комната принцессы всегда казалась Аморет уютнее, хотя по отделке они были схожи. Может, это ещё потому что цвета в ней не были такими холодными, а все предметы не были начищены слугами до скрипа. У Эмили все уголки и полки были заполнены книжками, игрушками и рисунками, в то время как у Хайрема комната в большинстве своём пустовала. Тем более, дядя частенько любил проветривать помещения, и все эти обстоятельства навевали Аморет мысли о стерильности, место которой в лечебнице, а не спальне живого человека. Иногда это напоминало параноидальную мысль подцепить какую-нибудь болезнь. «Но ведь уже седьмой месяц свирепствует чума, любой может так начать бояться», — думала она. — «С другой стороны, он всегда таким был».       Аморет не считала себя человеком, страдающим излишним поиском несуществующего смысла, но иногда ей казалось, что комната невольно отражала суть владельца. Дядя и с ней был редко щедр на эмоции, хотя Аморет была уверена, что он всё же любит. Не зря он удочерил её, а сейчас она обучается у королевских учителей. — Как твои успехи по учёбе? — спросил Хайрем. — Без особых изменений, дядя. Я позанималась с мадам Ревиаль, с господином Серро продолжаем разучивать танец, я наконец начала попадать под музыку, с мадам Дефоссе была на уроке этикета с леди Эмили, а так… совершенно ничего необычного. — Хорошо. Надеюсь, ты не против того, что я увеличил количество часов по фехтованию? — Нет, конечно. Уверена, это пойдёт мне на пользу.       Они пили чай не в самой комнате, а на балконе, который имелся в покоях. Аморет не совсем понимала его предназначения и художественной ценности, если через него видно только люстры, а сам он скрывался в тени высоких стен дворца. Но зато благодаря нему Аморет могла видеться с дядей ещё чаще. По центру балкона стоял большой круглый стол, на которой была миниатюрная стеклянная ваза с одинокой белой лилией. Служанка, расставив блюдца с печеньями и чашечки, напоминавшие игрушечный сервис куклы Эмили, поспешила убежать. Аморет заметила, что почти вся прислуга так делает. — Кстати, Аморет, — Хайрем встал из-за стола, прошёл в свои покои и взял с комода два конверта, один из которых вручил ей, — Вейверли приглашает нас и других знатных особ на садовую вечеринку на следующей неделе. Там будет лорд Кемпбелл, и мы тоже вместе отправляемся туда. Насколько я знаю, у тебя не будет занятий с мадам Ревиаль или мисс Риверсон. — Да, конечно, — Аморет отставила чашку и взяла конверт. — Спасибо.       Конверт, по всем традициям семейства, был из белой бумаги и изрисован по краям дикими розами. Из него выпал светло-розовый листок, а в свои буквы леди Бойл вложила чуть больше завитушек, чем нужно было бы:       «Милая Аморет,       Я была бы рада видеть тебя и твоего дядю на своей садовой вечеринке. Лидия отъезжает в Карнаку по каким-то делам, и со мной остаётся Эсма. Моя сестрица приготовила множество горячительных напитков. Пожалуй, если бы не они, то я бы сошла с ума от беспокойства в нашем Дануолле сегодняшнего дня! Нам обеим повезло, что у нас есть такой человек, как твоя дядя, и я рада, что мы встретимся с тобой совсем скоро. Не забудь одеть то новое платье, что я тебе отправила через Хайрема. Ты сама по себе красотка, а оно подходит к твоим рыжим волосам. До скорой встречи, моя дорогая.       Твоя Вейверли»       Интрижка между её дядей и высокопоставленной леди Дануолла с самого начала не была тайной для Аморет. Она не единожды была в их поместье, и по инициативе Берроуза всякий праздник встречала именно там. В основном там были гости подстать им, вроде дяди Аморет, смотрителя Кемпбелла и леди подстать самим сёстрам Бойл. Поговаривали, что сама Джессамина Колдуин посещала их приёмы до коронации. Аморет казалось, что всё это выдумки, чтобы набить себе и без того зашкаливающую цену. Для принцессы, а ныне императрицы, всегда есть дела поважнее. Сама Вейверли не вызывала крепкой симпатии у Аморет, они всё виделась довольно часто. Ради дяди можно стерпеть почти всё Ведь всё же у Бойлов есть на что посмотреть. — Хорошо, — дядя слабо улыбнулся. Он потрепал племянницу по волосам, от природы завивавшихся в слабые кудри. — Вейверли, кстати, прислала для тебя платье. Это маленькая вечеринка, а не бал-маскарад, так что свободном чувствовать себя легко в лёгком платье. — Конечно.       В последнее время начали снова входить в моду брючные костюмы, что подтверждал новый белый наряд Эмили. Но Хайрему не особо это приглянулось, так что гардероб воспитанницы по большей части пополнялся только традиционной одеждой. — Сара принесут тебе его перед праздником. Оно тёмно-зелёное. Вейверли говорит, что оно очень подходит к твоим ярко-рыжим волосам. — Да, я читала…       Хайрем сверился с часами. —  Пожалуй, уже следует пойти — у меня и Кемпбелла запланирована встреча с Соколовым. Он хочет закончить его портрет, и сделать наброски для моего. Я потом хочу заказать нашу общую с тобой картину. Ты же несильно расстроишься, если я оставлю тебя? — Я бы посидела с тобой, но раз так, то ничего страшного. В другой раз. Ну, и касательно подарка — я обязательно поблагодарю леди Бойл на приёме. — Вот и умница.

***

      Аморет была единственной, кому разрешалось приходить в покои регента в любое время. Она знала об этом, но не видела в этом смысла, когда у неё при себе не было ключей. Сейчас Аморет впервые за долгое время осталась одна в его покоях. Она ушла с балкона. Взгляд её зацепился за аудиограф, который стоял на письменном столе, вернее, пластинка, которая осталась в нём. Аудиографами считались специальные устройства, которые делали звукозапись на специальные носителях. В большинстве своём они использовались для личных голосовых сообщений, но иногда на них записывались песни и сказки. У них с Эмили был свой набор пластинок с песнями вроде «Пьяного китолова» и детских стишков, который они купили на чёрном рынке, когда сбегали на день из дворца.       Но Хайрем Берроуз меньше всего напоминал человека, который стал бы слушать детские прибаутки, заполняя документы. Дядя всегда говорил, что у него от Аморет никогда не было никаких секретов, хотя та и не знала, что тот ведёт такие голосовые сообщения. Что там? Планы на будущее или изливание души бездушному аппарату? Но опять же, дядя не казался ей человеком, склонным к лирическим отступлениям.       Совесть проиграла схватку с любопытством. Вместе с вечно угрюмым Соколовым, который помимо должности художника был её и королевским лекарем, у дяди уйдёт слишком много времени, так что никто ничего не заметить, даже если она немного задержится. Пообещав себе, что расскажет об услышанном разве что Эмили, Аморет нажала на кнопку.       Эмили она вспомнила точно не зря.       «Сегодня я виделся с принцессой Эмили… и да поглотит меня Бездна, но если эту девчушку переодеть в одежду победнее и отправить так в город, то никто и не признает в ней королевскую особу. Ладно, так и быть, может, сейчас я перегибаю палку, профиль Колдуинов в ней сохранился, но явно не образец поведения. Манеры? Этикет? Сегодня она общалась с какой-то служанкой так, словно та её лучшая подружка, а потом весело показала ей язык перед тем, как девушка с подносом убежала на кухню. На этот раз я сделал вид, что ничего не заметил. Радует, что Аморет не берёт с неё этот дурной пример. Эмили её единственная подруга, к слову. Может, это и к лучшему — больше в замке нет детей надлежащего уровня, а мне не хотелось бы, чтобы такая как моя племянница, дочь Кальдвина, близко общалась со всяким сбродом. Хотя она и способна. Наивная добрая душа. Но не надо забывать, кто такая Эмили. Это будущая императрица, а дружба с ней уже через десять лет может принести нам такие плоды, о которых мы даже и мечтать не можем. Благодаря усердным тренировкам Аморет может стать прекрасной фехтовальщицей. Я был прав, когда в её детстве настоял, чтобы она стала обучаться именно ему, а не танцами, как пожелал мой брат. Кто знает, вдруг ей повезёт стать телохранителем следующей императрицы? Это, разумеется, было бы верхом моего счастья. Однако, её будущая подопечная меня настораживает. У Эмили уже сейчас ветер в голове вместо должных мыслей, что будет дальше?       Всё тому виной Джессамина. Дочь явно унаследовала кое-какие черты от матери. Та не принимала от меня предложений укрепить башню Дануолла. Отклоняла мои просьбы усилить меры порядка в городе. Всё своё время она проводит со своим лордом-защитником. И каков результат? Скоро нищие превратятся в добрую часть населения столицы, а Эмили растёт без представления о дисциплине. Разве «это» сможет эффективно управлять государством?»       Далее речь прерывалась, словно на одну пластинку накладывалось сразу несколько записей. Затем записи становились всё короче.       »…раз Джессамина не справляется, то придётся и мне внести свою лепту. В первую очередь я изведу всю нищету Дануолла. Мой план уже приведён в действие. Отряд моих людей отправлен в Пандуссию, откуда они привезут инфицированных крыс. Сначала в бывший порт Радшора, затем — Бедный Район. Лекарства от чумы, кроме как эликсиры Соколова и Джоплина, ещё никто не придумал, а даже существуй оно, то этим несчастным не было бы доступно…»       »…сперва мой так называемый «План искоренения нищеты» шёл как надо, пока инфицированные крысы не вышли из-под контроля. Проклятье! Чумой начали заболевать не только нищие, но и богатые. Стража отказывается работать без эликсиров. Не хватало ещё, чтобы банды под шумок не начала бороться за теплое место под солнцем. «Золотая кошка» закрылась до лучших времён. С учётом того, что нынче происходит, до этих лучших времён придётся ждать ещё очень долго…»       »…в последние дни всё падает из рук. Успел поругаться с Вейверли, какая-то шайка попыталась обчистить особняк Пратчеттов. Тот разговор с Джессаминой не даёт мне покоя. Именно меня она заставила выяснить, что стоит за эпидемией. Пока она думает, что это из соседних государств, но я понимаю, что мне придет конец, если я не предприму каких-либо решительных действий…»       »…я смог найти ассасина, кто сможет расправиться с императрицей. Удача. За немалую сумму, естественно, но оно стоит того. Дата уже назначена. Я смог уговорить Джессамину, чтобы она отправила именно Корво за поисками способов борьбы с чумой — так будет некому защитить её… Понимаю, что это слишком кардинальная мера. Но в ином случае вся моя правда выйдет наружу, рано или поздно. Я не должен оставлять Аморет. Как-никак, я немало должен Кальдвину. Но Джессамина должна умереть. Должна»       Излияния длились примерно четверть часа, опустошив Аморет. Тем временем злополучная пластика с надписью медленно вышла через другой конец аудиографа, и тогда Аморет заметила пометку на ней, сделанной угольным карандашом — «Чума». У Аморет сразу же появилась мысль, что рядом есть ещё больше таких исповедей, которые могут раскрыть и другие планы Берроуза, которые озаглавлены, как и эта. Аморет алчно покосилась на запертый сейф возле стола — если бы она помнила все три цифры из комбинации! — но тут же поникла, понимая, что на самом деле не хочет больше ничего знать. Неясно, почему Берроуз оставил эту запись здесь, вероятно, он любил её переслушивать, но Аморет не была рада находке. К кому податься? К Джессамине? Корво? Эмили?       Аморет тяжело опёрлась о стол, когда осознала, что в дверь стучится служанка. «Хоть бы она не услышала!», — подумала она. Бояться, что у той взыграет любопытство, нужды не было. — Войдите! — Здравствуй, миледи, — на пороге показалась девушка. — Я пришла прибраться… о, что-то случилось? — Нет, всё хорошо, — солгала Аморет, отлепляясь от стола. — Почти ничего делать и не надо. Просто прибери со стола и можешь идти. —…да, конечно. Простите за любопытство, но… всё ли с Вами в порядке? — Да. Да, — ответила Аморет, всё больше убеждая девушку в обратном. — Просто я вспомнила, что опоздала на встречу к Эмили уже на два с лишним часа.