'Здравствуй, Жильбер. Должно быть, мисс Купер** уже сказала? '
— Да, и мне очень жаль, Алекс, — Лафайетт замялся на секунду, но позже вдохнул воздух и продолжил, — Mon dieu***, как ты вообще? Когда домой? Гамильтон тут же начал писать и уже через минуты три французу показалась надпись немного кривоватым почерком, который в полной мере отражает вечно торопливую натуру, коей Александр и является:'В целом — нормально. Гораздо лучше, чем было. Ещё два дня и я домой. Врачи не хотят меня пускать, мол, «А мало ли что? Тебя, между прочим, машина сбила, надо удостоверится!» Но всё-таки я здоров и им придется меня выпустить, да.'
— Видишь, тебя любят, — Алекс почти беззвучно хмыкнул, — Господи-боже-мой, Гамильтон, как тебя вообще так угораздило? — Лафайетт пытался сохранить непринуждённый настрой, но парень только пожал плечами и за несколько секунд настрочил:'Попадать во всякого рода дерьмо — могу, умею, практикую.'
Встреча их длилась недолго — всего полчаса. Алекс пытался вести себя нормально, но Лафайетт видел, что ему невероятно тяжело. Гамильтон был грёбанным оратором и зачитывал самые лучшие и убедительные речи, которые заставляли поднять на него глаза всех и каждого, а теперь этот талант пойдёт на дно. А для Александра это огромная потеря. Он столького добился именно благодаря своей магической силе голоса, что сейчас кажется, будто всё, конец всему, конец новым достижениям и успехам. Таковым это конечно не было, но попробуй разубедить Гамильтона. Жильбер прекрасно понимал тяжёлое положение товарища, но ещё он прекрасно понимал то, что с его товарищем очень сложно, — а точнее бесполезно, — спорить. Да и говорить лишний раз с другом об этом было бы как-то глупо. А Алексу и не хотелось, так что поэтому они и подружись — понимают друга друга. А в случае с Александром это непросто — Гамильтона мало кто вообще понимает, а Гамильтон тоже не очень-то и понимает других. На самом деле Лафайетт был просто потрясен новостью о состоянии друга и было тяжело. Он не знал, что лучше сказать, чтобы Алексу стало лучше, если такие слова вообще сейчас имелось. Он не знал и не понимал. А Александр это заметил. И его внутренний мир стал крошиться ещё сильнее, чем до этого, ибо казалось, что всё, он останется один, друзья его не примут, забудут про него. Хотя Гамильтону не в первой.***
Только француз покинул палату, шатен остался наедине со своими мыслями. А ведь он искренне не понимал, как теперь будет жить и что будет делать. Алекс учился в хорошем институте, подрабатывал в милом кафе и хотел в будущем стать успешным юристом, которого запомнять надолго. А что теперь? А теперь Алекс просто парень, который не может говорить и поэтому не добьётся ничего. Ну, он так думал. Он до сих пор помнит, как очнулся от комы, увидел медсестру в накрахмаленном белом халате и попытался было что-то сказать, но горло сжалось от боли и удалось выдавить из себя лишь глухой беззвучный кашель. А потом он услышал такую обжигающую разум фразу: «Сэр, боюсь, вы не выйдете из этой аварии без последствий. Как мы установили, вы потеряли голос и вероятнее всего — навсегда». Так и случилось. Уже два с половиной месяца Гамильтон не может говорить, из-за чего на душе уже не просто кошки шкребутся, а львы разрывают плоть. А ещё хуже становится, когда Александр представляет ядовитый смех Джефферсона и слова этим его противным голосом: «Ну наконец-то судьба проучила этого говорливого чёрта Гамильтона!» Как не повезло, что они с Томасом учатся в одном институте и обязательно встретятся. А этот придурок Джефферсон никогда не упустит шанс выплюнуть в Гамильтона ядовитую фразочку. Всё пропало, чёрт возьми. Спустя какое-то время почти все раны и увечья были устранены, но о выписке и речи не шло. Зато Алексу полноправно отдали телефон и пару блокнотов с ручкой — арсенал, который у него был во время того самого дня с автокатастрофой (Алекс уже пообщал себе, что отметит этот день красным и будет праздновать как "День, когда Гамильтон разбился мордой об асфальт судьбы и стал ничтожеством"). И он стал убивать всё своё время сидя в интернете или записывая всё дерьмо, накапливающееся на душе. Тогда-то серые будни скрасились тёплым и уютным солнечным лучиком по имени Джон Лоуренс, который однажды вечером написал случайному парню в сети, и парнем этим, к счастью для пациента, оказался Алекс Гамильтон. Судьба решила сблизить их и где-то два месяца они беспрерывно общаются в интернете. Какое-то время врачам совершенно не нравилось времяпровождение парниши, но когда мисс Купер увидела, что юноша наконец-таки стал улыбаться, общаясь со своим новым знакомым, все претензии сошли на нет.***
Два дня не то чтобы прошли незаметно, они пролетели, как когда-то ураган на Невисе. Алекс собрал в кучу некоторые свои вещи, имеющиеся при нём, намотал тонкий черный шарфик, который одолжила ему мисс Купер (девушка молодая, шла со всеми на контакт очень быстро и вообще была натурой приветливой и доброй, а Гамильтон ей вообще приглянулся, интересный парень) и направился на улицу, попрощавшись с медсестрой . Он уселся на лавочке около входа и стал ждать серую машину, вдыхая свежий осенний воздух. Ещё вчера они с Лафайеттом договорились сразу после выписки Гамильтона поехать посидеть в кафе, где они часто сидели с ещё одним своим лучшим другом — Геркулесом Маллиганом. Александр охотно согласился, на самом деле, потому что во-первых хотелось увидеть старого товарища, ибо три месяца довольно долгий промежуток времени, а во-вторых просто тупо хотелось поесть чего-то нормального и выпить кофе, который умеют мастерски готовить в том самом кафе. Нужная Алексу серая машина показалась через минут пятнадцать. Кареглазый не без опаски и осторожности подошел к авто, сел и слабо улыбнулся Лафу. Француз сразу нажал на газ, перед этим так же махнув другу рукой и улыбнувшись. — Алекс, помнишь, я тебе говорил о том сюрпризе? — Гамильтон кивнул. Жильбер говорил что-то о том, что помимо Маллигана будет какой-то сюрприз, который обязательно понравится Александру, — В общем, мы с Герком познакомилимь с одним пареньком. Он классный человек, Алекс, вы должны познакомится. И он вроде учится в твоём институте, если память не изменяет, так что да, mon ami****, готовься. Гамильтон прощурился и задумался. А удачно ли в его положении будет заводить новые знакомства, а? Алексу так не казалось, поэтому он скептически отнёсся к затее друга, но не его же винить. Лафайетт с тоской отметил для себя этот вялый настрой товарища, но господи, не его же винить. Винить только того придурка, который не научился нажимать на газ. Оставшуюся часть пути, пусть дорога и не была долгой — всего пятнадцать-двадцать минут, Жильбер и Александр ехали молча. Лафу просто нечего было сказать, а Алекс и говорить не мог. Да и тишина никого не напрягала, вполне уютно, если вообще можно так выразится - Гамильтону казалось, что об уюте в его жизни можно забыть.***
Когда друзья зашли в кафе, Геркулес — крепкий темнокожий парень с короткостриженными тёмно-каштановыми волосами, в простой футболке и длинной черной накидке с разнообразными рисунками, вышитыми ниткой — уже сидел со стаканом кофе и переговаривался с соседом — милым рыжеволосым пареньком в тонкой ветровке, на кармашке которой можно было заметить нашивку с черепахой, чьё лицо засыпано веснушками, а волосы завивались забавными кудряшками. Только колокольчик над дверью помещения звякнул, Герк и Джон подняли глаза и оба улыбнулись — Маллиган широко и радостно, а Лоуренс несколько неловко. Француз подошёл к столику и утянул Гамильтона за собой. Они только успели сесть, как Геркулес довольно пробасил. — Наконец-то я снова могу увидеть Алекса! Рад, что ты цел, дружище, мы с Лафом жутко волновались. Ещё и ты на сообщения не отвечал. Пожалуй, за эти три месяца я успел забыть, как выглядит твоё лицо, — Геркулес рассмеялся, а Гамильтон только улыбнулся и еле слышно хмыкнул, — Чтож, это, — широкоплечий указал ладонью на соседа, — Джон Лоуренс, хотя Лаф уже просвятил, наверное, — Герк встал из-за стола, подошел к французу и они отошли от столика со словами «Мы за едой, а вы сидите пока сами». Лоуренс закатил глаза. "Ленивые задницы, которые не могут нормально познакомить с человеком", - подумалось тогда Джону, ибо он даже не представлял, что знакомство не потребуется. Только два высоких парня отошли, Алекс глухо прокашлялся. Он был в лёгком таком шоке, если уж по честному... — Хей, всё в порядке? — забеспокоился Джон. Гамильтон тут же показал пальцем в жесте «подожди-ка минуточку». Он достал блокнот и спешно стал писать. По прошествии минут двух Александр подвинул Лоуренсу блокнот с неаккуратно написанным текстом:'Помнишь парня из больницы, с которым вы живёте в одном городе, но тот отнекивался от встречи по какой-то непонятной причине? Чтож, здравствуй, мой дорогой Лоуренс.'
Джон перечитал пару раз, чтобы удостовериться в правдивости написанного и поднял удивлённый взгляд на Алекса. — Гамильтон?***
* Милая леди. /там есть слово mademoiselle, но тут и так всё ясно/ ** Рандомная фамилия, не ищите смысла. *** Господи. **** Мой друг. (напишите в комментариях, пожалуйста, как лучше отмечать в тексте эти примечания, а то писать по миллион звёздочек как-то не камельфо)