Мой выбор все изменит…
— Рей, обе-щай боль-ше не тро-гать ро-зы без за-щи-ты, — все так же по слогам объяснял коммунист, пытаясь как можно чётче объяснить товарищу всю опаснось этой маленькой ранки, но, наверное, младшему немцу было наплевать на попытки друга, поэтому просто кивал в такт. Слегка взбесившись из-за такого безразличия на его старания, ведь тут надо слова лёгкие подобрать, сказать кратко и четко, как маленькому по слогам, а этот не слушает нифига, лишь кивает своей тыквой пустой! Бесит такое… Заметив раздражение Союза, Рейх вопросительно поднял бровь, словно не понимая, что произошло, но советский гражданин сдержался, не оскалился, не уложил младшего благим матом, который, для 12-летнего мальчика, он знал очень хорошо, не оскорбил, не сказал колкую фразу, просто промолчал, немного нахмурив густые брови. — Не так? — Третий видимо хотел постебаться над блондином, притворившись хорошеньким и вечно непонимающим мальчишкой, который везде не при делах. — Всё хорошо, — кратко ответил собеседник, отворачивая взгляд на другую вещь на здешних улицах. Напряжение нарастало, отдававшись в сердца этих двух тоской и непониманием. Почему они ссорятся? Почему сейчас обиделись друг на друга? Почему такие разные? — Союз, Прости, — с грустью в голосе сказал немец, слегка дотронувшись до руки друга и, мягко улыбнувшись клыкастым ртом, повел куда-то. Коммунист слегка удивился, ведь точно не знал куда это все приведет и последствия этого, хотя с самого рождения ненавидел загадку будущего, но он хотел, желал отдаться партнеру, как послушный пёс следовать за этим мальчишкой, оберегая от всех невзгод, что есть в этом грешном мирке, — Скоро. Будущего революционера всегда смешил акцент и манера речи Рейха. Тот так плохо знал русский, что говорил лишь по одному слову в предложении, но понятно, чтобы не было недопониманий, а не находя кратких объяснений в одно слово, заменял немецкими или синонимами. Это задумчивое лицо умиляет… Кхм, но Союз натурал и этот мальчишка всего-лишь хороший друг, верно? — Куда мы? — СССР всю дорогу пытался узнать, куда с таким трепетом ведёт его товарищ, но тот молчал, тихо бурча на своем языке. Вскоре эти двое подошли к небольшому лесу. Состоял он лишь из елей и сосен, а если сказать обширнее, то хвойными деревцами с темно-бурой корой. Рейх не отвечал, всё ещё молча и глупо улыбаясь, как ребёнок, который ведёт свою маму, чтобы показать ей необычный цветок или что-то подобное, хотя немец и есть ребенок. Друзья дошли до небольшой полянки усыпанной разными цветами, а посреди стояло одинокое дерево, на удивление, лиственное. Словно наслаждаясь своим гордым одиночеством, могучий дуб, на зло всем, рос и рос, не замечая преград в роли того самого одиночества. Но дереву хватало всего: солнца, воды, минералов, рай на земле, так сказать. — Место-секрет, — пояснил Третий своим корявым акцентом. Не говоря своему собеседнику то, что предложение он составил не совсем правильно, Союз осматривался. Лучи игрались на блестящих листьях этого дерева, травах и цветов, что росли рядом, да и вообще теплее становилось на душе только от вида «друзей солнца». Брюнет быстро сел под дубом, хлопая на место около себя, мол: «Друг, садись, не стесняйся» СССР присел около своего товарища, смотря на его солнечную улыбку. Тот явно был счастлив поделиться с коммунистом своим небольшим секретным местом, которое немец хранил у себя в душе только для себя, но не сейчас…Мне приятно, что он мне доверяет…
***
Вечер. Солнце скрывалось за горизонтом, «обливая» последний раз своими лучами прохладную землю. Небо принимало новые оттенки, смешивая в себе все цвета радуги. Появились мелкие звёздочки. А Рейх верит, что если загадать желание первой звезде — оно сбудется… Целый день друзья провели под тем самым деревом, болтая на разные темы. Языковой барьер уже не так сильно ощущался, ведь при компании иностранца, его язык, какой бы он не был, учится проще, чем в одиночестве или в школе. Блондин много нового узнал об сыне Германской Империи, например, этот мальчишка любит кошек, очень, обожает рисовать и читать научные и исторические книжки, изучает психологию человека, в свои то мелкие годы, увлекается философией, а так же мечтатель. Да, болотноглазый ещё тот выдумщик, придумать же такое, загадывать желание под первую звезду на небе, разве так делают? Нет, конечно. Все желания свои загадывают только под падающую звезду, но не у «первенца ночного полотна», ну, по крайней мере, так считал наш Советский гражданин, хотя нацист спорил на этот счёт. Никто в этом споре не выиграл, ведь каждый был прав по своему… Выйдя из леса, мальчики пошли к тому парку. Чуть только друзья хотели шагнуть ещё немного, уже выход из парка, как за спинами их, а то есть, Союза, окликнули. Красноармеец обернулся и заметил бегущего Китая, что, не разбирая дороги быстро подбежал и обнял старого приятеля, токсично наблюдая за шокированным Рейхом. — СССР, а что ты делаешь с ним ? — спросил русоволосый китаец, прищуривая глаза и недоверчиво смотря на тех обоих. Русский только рот открыл чтобы ответить, как Рейх опередил его. — Гуляли, — спокойно ответил немец на вопрос узкоглазого, на что получил пощёчину. — Чего? Союз, они враги! Как ты не понимаешь? Хочешь к ним присоединиться?! — зло кричал Китай, показывая пальцем на ошарашенного немца. А коммунист хотел только китайцу такую же пощёчину выписать да так, чтобы мозги отлетели, но сдержался, понимая, что это будет плохой идеей и разорвет все их отношения, — СССР! Почему молчишь?! Хорошо, выбирай! Я, либо они!Как до этого дошло?..
Сейчас коммунист находился в полной недоумении. Какой ещё выбор между этими двумя? Они там что, вовсе ошалели? Только сын РИ хотел возразить, но это пристальный взгляд вновь заткнул его. А Третий молчал, лишь неловко улыбаясь товарищу-русскому, давая понять, что не будет обижен на выбор.Они ведь оба знают мой выбор…
— Китай, ну, ты, конечно, — неловко сказал голубоглазый, наблюдая, как лицо немца расплывается в более грустной и тоскливой улыбке. Он будто знал, что так будет, но надеялся на лучшее… А Китай радостно прыгать начал, не замечая всех этих грустных взоров русского и немца. Русоволосый сразу повернулся к «Снежинке» (типа свастика Рейха похожа на снежинку, по мнению Союза, ок да?) и, сказав что-то на своем языке, прогнал беднягу. Боль нарастала и неприятно щипала за душу. Как же он теперь этому брюнету в глаза смотреть будет? Как коммунист вообще без него проживет? Этого блондин не знал точно, но уже придется найти ответы, ведь навоятли его уже простят за этот нелепый концерт…А если бы я совершил другой выбор, что было бы?..