Холостяк на канале Magic British TV

Иногда самые важные чувства невозможно передать словами. Да и не нужно, иногда достаточно просто молчать вместе. Знаете, когда два человека могут просто о чем-то молчать друг с другом, это бесценно. В суете прошедших дней Гермиона как никогда чувствовала необходимость выговориться, но всё чаще обращалась к тишине, в которой вела диалоги со своим сердцем. Она привыкла анализировать всю свою жизнь и раскладывать по полочкам всё на «хорошо» и «плохо». Плохо расставаться с людьми, плохо терять близких, плохо причинять боль. Так много «плохо» ей пришлось пропустить через свою жизнь, что «хорошо» лишь изредка проглядывалось в воспоминаниях. Хорошо, что у неё есть Гарри, который может быть рядом, когда плохо. Хорошо, что есть стабильность в виде постоянной высокооплачиваемой работы. Единственный человек, который не вписывался во все эти «хорошо» и «плохо» — это Драко Малфой. Сначала всё было предельно понятно: Малфой — это «плохо». Плохо, что он обижал её, плохо, что вёл себя как кретин, плохо, что он маленькой девочке показал, что такое ненависть. Он научил её ненавидеть. Потом появилось что-то между «хорошо» и «плохо» — «нормально». «Нормально» не вписывалось в её систему анализа, но из-за Малфоя «нормально» стало некого рода исключением. Всё то, как он себя вел во время войны, было чем-то нормальным. Нормально, что он не выдал Гарри, нормально, что он заботился о своей семье, как стало известно из показаний в суде, нормально, что он не оказался бездушной сволочью. А сейчас Малфой стал вписываться в «хорошо». Хорошо, что он целеустремлённый, хорошо, что он знает, как вести за собой огромную корпорацию, хорошо, когда он обнимает её. В ту ночь, когда она уснула на его плече, всё казалось таким правильным. Будто и не было того плохого парня, будто всю жизнь она знала Драко Малфоя, звезду квиддича, успешного бизнесмена, но не заносчивого самовлюблённого слизеринца, бывшего по другую сторону баррикад. И вот сейчас, сидя в саду, предавшись анализу прошедшего дня и церемонии роз, она наслаждалась тишиной, как несколько дней назад, и, глядя на звездное небо, разговаривала молча сама с собой. — Ты так быстро и незаметно ускользнула после церемонии, что-то случилось? — удивительная способность появляться тихо и неожиданно всегда оставляла нужный эффект. — Перестань так подкрадываться, да ещё и в тёмное время суток, — она улыбалась и одновременно делала вид, что злилась его внезапному появлению. — Ты не ответила, — он заметил, что она успела переодеться, а ему так хотелось ещё немного рассмотреть то чёрное платье с серебристыми зачарованными кристаллами. — Ничего не случилось, просто хотелось побыть в тишине без камер, без всего этого безумия, — её голос был спокойным, несмотря на то, что её наглым образом вырвали из её душевных монологов. — Прости, не против вместе помолчать? — на этот раз он не проявлял наглость. — Ты уже знаешь, что здесь тесно для двоих, — она сидела в том самом плетёном подвесном кресле, — если хочешь, то присаживайся, — она придвинулась к самому краю, и он, в своем дорогом костюме, в котором был на церемонии, присоединился к ней. Как само собой разумеющееся, Драко обнял девушку, прижав её к своему плечу, и теперь они вместе молчали, вглядываясь в звёздное небо. Каждый молчал о своём, и всё это казалось таким правильным. Никаких слов. Только он, она и тишина. — Драко, — спустя полчаса Гермиона решилась задать вопрос, — что происходит? Вчера, сегодня утром, сейчас? Ты — будто совсем не ты, да и со мной явно что-то не так. Может, нас опоили зельем каким-то? Хотя, вряд ли. Меня скорее отравили бы эти сумасшедшие, чем заставили тебя полюбить, — она замолчала, опешив от того, что только что неосознанно вырвалось из её уст, это конец всему, она не должна была этого говорить даже себе, не то чтобы озвучить ему. С минуту никакой реакции не было, девушка, наконец решившись посмотреть ему в глаза, обернулась и увидела, что он спал. Сильно устал, наверно. Тот факт, что её слова остались неуслышанными, заставил поблагодарить про себя Мерлина. Она вовсе не собиралась откровенничать, и в мыслях не было. — Что с тобой, Гермиона? Приди в себя! — вслух отругала себя девушка и собралась аккуратно высвободиться из крепких объятий. — Что здесь происходит? — ужасный писклявый голос разрушил ночную тишину. Ну вот, секретное место было раскрыто. Холостяк застигнут врасплох с Гермионой, той, которую втайне считали сильной конкуренткой. На шум сбежались остальные девушки, жаждущие узнать, что происходит. Драко драматично закатил глаза, мысленно проклиная эту идиотку, даже не думая выпускать Гермиону из своих объятий, лишь крепче прижав к себе. К счастью, Забини и Паркинсон вовремя пришли на помощь. — Что за шум? — Блейз, заметив парочку, быстро смекнул, в чем дело. — Это нечестно! Почему она с ним?! — возмущалась подтянувшаяся толпа разъярённых девиц. — Это индивидуальное свидание, — вмешалась Панси, — вы не видели конверт, который ей вручил ведущий после церемонии? — блеф, но очень правдоподобный. — Что? Тогда где камеры? — возмущалась обиженная участница. — Скрытые камеры! Слышали что-нибудь об этом? — казалось, ещё чуть-чуть, и Паркинсон начнёт убивать. Заметив это, Блейз приобнял подругу и осторожно погладил по голове. — Расходимся и не мешаем съёмочному процессу! — Забини разогнал толпу. — Пойдём, моё исчадие ада, — он обнял Панси, — пока ты всех не поубивала, я тебе дам антиозверин, — вот это было лишним, но понял парень только тогда, когда девушка укусила его за руку, которой он обнимал её минуту назад. — По-моему, в финале будет Паркинсон и Забини, — сделал заключение Малфой, а затем перевел взгляд на девушку, которая всё еще сидела рядом, — так, что ты там говорила? — Что? — Что? Про «полюбить» ты что-то говорила, — парень смотрел прямо в глаза и игриво улыбался. — Что я говорила? — казалось, что даже в ночи можно было разглядеть, как покраснела девушка, до которой только что дошло, что Драко вовсе не спал, когда она с ним пыталась поговорить. — Хорошо, сообщи, когда вспомнишь, — он взял ее за руку и переплел их пальцы, всё еще не сводя с неё глаз. — Я, наверное, пойду, — девушка совсем растерялась, и единственным выходом было бегство в её временное убежище, в её комнату. — Подожди, — от него так просто не уйти, — я знаю, что тебе нужны ответы, но у меня их нет, как и у тебя. И нет смысла отрицать, что между нами есть что-то больше, чем… чем просто съёмки. Я рад, что ты тогда приняла мою белую розу в знак примирения, поверь, для меня это многое значит. — Спасибо, мне было важно это услышать. Уже поздно, — она очень хотела сбежать и снова предаться своему анализу, всю оставшуюся ночь думать о нем, о его словах, о том, что будет дальше. — Когда ты перестанешь сбегать от меня? — он покачал головой и отпустил её руку. Вместо ответа она сделала то, чего от неё меньше всего мог ожидать Драко. Девушка нежно поцеловала его в губы и ушла. Всего несколько секунд, но их было достаточно, чтобы получить разряд током от прикосновения. От её прикосновения. Тело хотело большего, но пока приходится довольствоваться лишь тем, что позволено. Она сама этого захотела, это было её откровение. — Не дразни меня, — проговорил он про себя вслед уходящей Гермионе.

***

Важный день. Сегодня участницам предстоит окунуться в мир Драко Малфоя, слизеринского принца, ученика школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. Холостяк и шесть выживших в шоу участниц отправляются на свидание с его прошлым. Сам Драко не хотел возвращаться сюда с камерами: слишком много личных воспоминаний связано со школой. Но продюсер проекта настояла на этом, считая, что зрителю непременно покажется трогательной такая серия. В школе их встретила директор Макгонагалл, которая и по сей день преподавала трансфигурацию. Женщина была несказанно рада видеть свою лучшую выпускницу Гермиону Грейнджер, а вот все эти камеры и главный герой этой истории её не очень интересовали. Ответив на несколько вопросов от любопытных девочек, она удалилась в свой кабинет, сославшись на важные дела. Затем Драко предложил всем спуститься в подземелья, Минерва любезно предоставила пароль от гостиной Слизерина. Пока ученики были на занятиях, можно было спокойно отснять часть материала. Гермиона вспоминала, как она ходила на уроки Зельеварения, как вот в этом кабинете профессор Снейп начислял баллы Слизерину и отнимал у Гриффиндора. Воспоминаниями пропитан каждый уголок этой школы. Но в гостиной серо-зелёных она побывает впервые. — Вот здесь в основном проходили мои школьные будни, гостиная совсем не изменилась, — Драко с улыбкой окинул взглядом тёмно-зелёный полумрак. — Драко, а покажешь, где твоя спальня была? — спросила красотка. — Вон там, — он указал в сторону спален мальчиков, — только вам туда нельзя. Девушки с любопытством рассматривали гостиную, потом что-то рассказывали на камеру, как они счастливы хоть немного прикоснуться к жизни холостяка. Паркинсон вспоминала, как вместе с Драко в этой гостиной они играли в волшебные шахматы. Алкошахматы. На раздевание. С хаффлпаффцами. Только этот рассказ вырежут, и он не войдет в эфир. А сам холостяк подошел к Гермионе, заметив, как она съёжилась от холода. — Хочешь, мы сейчас же уйдём? — прошептал он девушке. — Нет, не стоит, просто холодно здесь, — девушка не сдержалась и обняла себя руками, — как вы здесь жили? Теперь я понимаю, почему вы были такими агрессивными змеёнышами, — слизеринский принц рассмеялся от услышанного. — Типичная гриффиндорка. Затем они блуждали по школе ещё около часа, заглядывая в разные кабинеты. Малфой рассказывал какие-то интересные истории, но так или иначе все самые важные воспоминания были связаны с «золотым трио». После кросса по территории Хогвартса девушки на шпильках тянулись по замку, как привидения. Завершалась экскурсия в Большом зале, где их ждал вкусный обед, приготовленный эльфами. — Так странно, — задумчиво произнесла Гермиона, — здесь что только не происходило, эти стены видели победу и поражение, потери, страдания. И теперь здесь мы со всем этим театром абсурда. — Я сам не в восторге от этих съемок. А знаешь, давай еще немного прогуляемся, — он предложил свою руку девушке, — без камер. Просто сбежим на полчаса? — Так почему мы все еще здесь? — азарт в глазах двух сумасшедших не остановил их даже перед недовольными операторами, которых не взяли с собой поснимать. Ноги привели их на зелёные трибуны болельщиков квиддича. Очевидно, недавно проходил матч между факультетами красных и зелёных, оттого и цвета всё ещё остались. — Сегодня я смотрю на школу твоими глазами, — будучи гриффиндоркой, ей не доводилось смотреть игру с ракурса слизеринцев. Слова ненароком задели Малфоя, ведь, наверное, она думает, что слизеринец видел в ней только грязнокровку, как он часто её называл, о чем сейчас очень жалеет. А она даже не догадывается, какими глазами смотрел на неё мальчишка в зелёной форме, когда видел её на трибунах львят. Каждый раз, вылетая на поле, он хотел поймать этот долбанный снитч, чтобы она на него посмотрела как на победителя. Пытался доказать свою значимость не только своему отцу, факультету, команде, но и той маленькой зазнайке, которая даже не обращала на него внимания. — Надеюсь, однажды ты сможешь простить меня. Я столько отвратительных слов наговорил тебе, — Драко смотрел куда-то вдаль, но чувствовал, как она пронизывает его своим взглядом. — Значит, я была права, — она взяла его за руку. — Права? — Ты на своём месте, там, где у меня пунктик «хорошо», хороший мальчик, — довольно улыбнулась Грейнджер. — Что еще за пунктик? — парень нахмурил брови, — хороший мальчик? Мальчик?! — возмущенно переспросил. — Да, очень хороший, Драко, — весело сказала она. — Иди сюда, я покажу тебе, кто тут хороший, — он обхватил её руками, тесно прижав к себе, и страстно поцеловал. Она кусала его губы до крови от удовольствия и от желания маленькой мести за то, что он так нагло себя повел с ней. Этим поцелуем он покажет ей, что здесь нет хорошего мальчика, здесь лишь он, страстно жаждущий ощутить её всю. Между ними настолько сильное влечение, что они перестают контролировать время, забывая обо всем. Он впивается ей в губы страстно и столь интенсивно, что оба начинают задыхаться от нехватки кислорода. Они во власти друг друга, как две стихии, как лёд и пламя, как любовь и ненависть. Такие разные, казалось, совсем несовместимые друг с другом, но они нашли свой экватор, на котором могут граничить все возможные противоположности. — Подожди, Драко, — она жадно хватает кислород, восстанавливая дыхание: ей с трудом удалось оторваться от его губ, — мы не можем здесь… нам нужно… нас ждут… — Грейнджер, зачем нам нужны все эти люди? — Малфой взял её лицо в ладони и прикоснулся своим лбом к её. — Пожалуйста, — она умоляюще посмотрела на него, будто не в состоянии контролировать себя. Мерлин знает, чем всё здесь закончится, если он не остановится сейчас. — Ты снова это делаешь, дразнишь меня, — он нежно целует её и берет за руку, — сейчас мы вернёмся ко всем и будем вести себя как обычно, и я тебя больше не поцелую, пока сама не попросишь, — знал ли он, что сам себя наказал? — Но… — Нет, Грейнджер, — блондин серьезно посмотрел на неё, — пока сама не попросишь. Они вернулись ко всем заждавшимся, сняли еще несколько дублей во дворе школы, холостяк рассказал, что первая любовь у него случилась именно здесь. На вопросы о том, как её звали, он не ответил, лишь загадочно улыбнулся. Неожиданным моментом стал приватный, ну, как приватный, с камерами, разговор, на который вывела холостяка одна из участниц. Она сказала ему, что находиться в проекте стало невыносимо, потому что он мало уделяет ей внимания, да и вообще ей нужно большего. Девушка подумала, что с ним прокатит номер, холостяк начнет её жалеть и сразу пригласит на индивидуальное. Но это же Драко Малфой. — Я не хочу тебя больше мучить, если тебе невыносимо нахождение в этом шоу. Мне жаль, что не могу дать тебе большего, — нет, конечно, ему ничуть не жаль, — я прощаюсь с тобой. Девушка в слезы, а он, бессердечный, стараясь не выражать довольства, вернулся к оставшейся пятёрке, после чего все аппарировали в Лондонский особняк. Впереди двойное свидание на выбывание.