Похититель собак

Какой у вас любимый цвет? Не переживайте, на этот раз это вопрос без подвоха. Я не стану оскорблять банальность вашего выбора или же напротив слишком большую её задумчивость. Это не тот вопрос, где нужно обдумывать, формулировать и выбирать. Это тот вопрос, где ты просто выбираешь свой любимый цвет. Как в банальных анкетах для девочек. Чживон любил красный. Это был его любимый цвет с самого детского сада. Он сам рассказывал об этом, пока мы летели в самолете в Америку. Нам тогда было по 19 лет, мы только закончили школу. Юные, свежие и молодые. Ученик-задрот Ким Ханбин, ака Биай (Чживон придумал нам Американские клички, ведь с ними проще), учивший всю школьную программу от «А» до «Я». И мой лучший друг Ким Чживон, ака Бобби, удачно списавший входные экзамены у меня. И всё то время, пока он повествовал мне свои бытовые истории жизни или забавные ситуации, я думал над тем, какой же у него любимый цвет и в чем причина этой его любви. — У тебя уже был секс? — он был любителем баловать людей внезапными неадекватными вопросами. За десять лет дружбы с ним я уже привык, но подобного рода тема еще не была затронута. Я обомлел, — Наверняка ведь был. И чьё имя ты стонешь когда трахаешь себя пальцами? Я удивился. Мы тогда уже раскладывали вещи в нашем общежитии. Выпросили общую комнату чему были бесконечно рады. На кажется даже у бесконечности есть предел и был он сейчас, когда Бобби неуместно высказался, абсолютно странно и очень неприятно, почему-то. — Хэй, братан, что с твоей рожей? — тот засмеялся, продолжая раскладывать свои вещи, но через пару секунд его лицо приняло иной, абсолютно серьезный оттенок, а голос поменялся в более грубую форму, — Придется привыкать к таким шуткам, здесь свободная страна. Назовут гомофобом и рожу набьют. — Я не... я не гомофоб. — я тогда был крайне удивлен его быстрому умению приживаться на новом месте. Прошел всего буквально день. Он даже не думал, что поступит сюда, но сейчас мы вместе, а из простого дворового парнишки он превратился в типичного американского ниггера, читающего рэп и носящего пушку в заднем кармане своих спущенных джинс. Я должен признать, актёр из него всегда был отличным. — Не гомофоб? — тот усмехнулся, переставая раскладывать свои вещи. Он выровнялся, похрустел спиной и прищурился. Этот жест я выучил; Чживон так придумывал, — Отлично, тогда давай поцелуемся. — Совсем сдурел? — моя подушка полетела в него практически сама. Это предложение неожиданно смутило меня, — Я сказал что не гомофоб, я не говорил что гей. — Но ты либо гей, либо гомофоб. — Ты идиот? — Вероятно. Тот пожал плечами и снова улыбнулся во все 32. Врать Бобби не умел. Он просто этого не делал. Он либо знал ответ и говорил его, либо предполагал, либо молчал. Хотя, ладно, возможно он врал постоянно. Чживон даже не пил, потому что не хотел выдавать свое истинное лицо, показанное с помощью алкогольного опьянения. Это пугало меня сильнее всего. Вон просил заканчивать меня свои алкогольные похождения, ведь бухло пьянит сознание. — И что в этом такого? — мы тогда были на небольшой вечеринке наших одногруппников. Вторая неделя обучения, чей-то дом, может, съемный коттедж, я не знаю, — Я хочу забыться. Мне так весело. Я улыбался как дурак. Чживон смотрел на меня серьезно, как никогда. Его всегда бесило то, что я находился в состоянии алкогольного опьянения. Поэтому я начал пить намного чаще. Мне нравилось смотреть на его настоящие эмоции. Неподдельный гнев и разочарование. Это было хоть что-то. — Веселиться можно и без алкоголя. — внезапно появившаяся американская девушка казалась вполне себе трезвой. Закинула руку Чживону на плечо и весело засмеялась. Бобби засмеялся тоже, устраивая свою ладонь у неё на талии. И всё моё опьянение словно рукой сняло. Я тогда прозрел. — Юная леди разбирается! — он взял её ручку своей свободной, аккуратно губами коснувшись тыльной стороны дамской ладони. Меня чуть не стошнило. Не знаю почему, меня бесила каждая, кто была в его окружении. На каждой вечеринке, на каждом празднике в Корее. Чживон находил себе новую. Вернее, они находили его сами. Я правда надеялся, мол, новая страна, новые люди. Никому не нужен будет кривозубый узкоглазый и при этом низковатый кореец с прокуренным голосом, но оказалось всё совсем не так. Чживон нравился всем. — Я Дженнифер. — она по-шлюшьи улыбнулась. Меня её улыбка раздражать начала сразу, но кажется Чживон впервые не обращал на меня никакого внимания. Если раньше он смотрел на мою реакцию, то сейчас полностью был увлечён своей новой подружкой. — Я Бобби, это мой друг, Биай, — Вон кивнул в мою сторону и притянул девушку еще ближе к себе, вызывая на её лице румянец и довольную ухмылку, — Мы с факультета изобразительного искусства. Откуда ты, красавица? — Литература. — та заулыбалась пуще прежнего, ведь ладонь Бобби уже гладила её щёку. — Уверен, из тебя бы вышла отличная актриса с таким симпатичным личиком... — Какого хуя ты делаешь? Я тогда не смог удержаться. Мои кулаки были сжаты, а нахмуренные брови выражали максимальное негодование, когда губы Бобби приближались к губам девчонки. Я толкнул её, не его. — Я тут пустое место? Игнорируешь меня? — это была просто пьяная истерика, но в глазах Чживона я снова прочитал победу. Он достал из кармана двадцать долларов, отдавая их девчонке, а после, подмигнув ей, помахал рукой. Кажется, актриса из неё вышла бы действительно отличная. — Ты же меня игнорируешь. — Вон пожал плечами, засунув руки в карманы. Я думал, он достанет что-нибудь еще, например пистолет, а после наконец прикончит меня, но нет, он просто стоял, улыбался и смотрел на меня. — Че ты смотришь? Что это было? — я был пьян и разъярен. Меня снова наебал этот козлина, так я думал тогда. Но в ту же секунду до меня дошло. Я использовал алкоголь, как красный платок для быка-Чживона. Чживон сейчас сделал то же самое со мной. — Догадался? — он улыбнулся; я кивнул, — Отлично, сходим тогда на пляж? Я слышал, ночью здесь так тихо, только ветер и легкие волны. — Но это не тихо... — Не умничай, пьяница. У него всегда была ответная порция эмоций на каждое моё действие. Он знал, как вывести меня. Как заставить меня плакать. Как вызвать улыбку и как смутить. Но он не знал только одного. — Да как работает эта твоя чертова штука? Нам было по 22. Мы частенько всем нашим мужским коллективом собирались и обсуждали женщин. Это была для меня самая неизвестная тема. Она привлекала Чживона тем, что меня отталкивала. Поэтому нередко он предлагал нам вместе заценить новое порно, совсем не удивляясь, когда на самом ярком и красочном моменте я зевал, засыпая у него на плече. — С таким качеством картинки разве что-то там разглядишь? — я жаловался на плохой телевизор, кутался в плед и снова устраивал голову на его плече, всё как обычно, ничего не должно идти не по плану, но что-то идет. Определенно. — А с таким? Его ладонь, коснувшаяся моей ширинки, заставила меня встрепенуться. Мы были у себя в комнате, никого кроме нас в одном темном закрытом помещении, а под тканью моих домашних шорт только член. — Что ты... — Проверяю твою работоспособность. — тот улыбнулся, облизнув губы, а после внезапно навалился на меня всем своим телом. Я, почему-то, шептал: — Чживон, стой, слезь. Слезь, мать твою! — брыкался, как ненормальный, но старший весил больше, он был и настырнее, а мне лежать под ним даже почему-то нравилось. Я вспоминал тогда наше детство, когда мы были детьми и дрались, а уставая, валились друг на друга. И это было чем-то обыденным, нормальным. Но не сейчас. — Ханбин-а, возьми меня! Я хочу чтобы ты трахнул меня! — его голос звучал неестественно высоко. Он старался подражать девчонке, что почему-то раздражало меня. — Ты идиот, Чживон, заткнись!!! — я пнул его куда-то, на что он только ойкнул, но слезать с меня не спешил. В его глазах я видел тысячу вариантов, он перебирал каждый, стараясь найти ответ на свой вопрос. В его девчачьей анкете не хватало ответа только на одно задание. Что же меня возбуждает? — А если так... — он прочистил горло и убрал руку с моих шорт, но рано я обрадовался. Я почувствовал его ладони на своих ягодицах. Тогда низ моего живота болезненно скрутило, сердце забилось, а голова закружилась. Меня впервые трогал Чживон именно так. Смотрел именно так, возбужденно, с желанием, — Давай, малыш, хочешь папочка тебя трахнет? И ровно в ту секунду, после этих слов, я ослаб. Мои руки и ноги словно отказывали, а тело перестало сопротивляться. Мне... мне пиздец как понравилось, если уж выражаться честно. Каждое его касание, его горячее дыхание на моей шее и грубый властный голос с хрипотцой. Я точно помню, как закрыл глаза, как старался вобрать в легкие как можно больше воздуха как старался выбраться из его ласк, но кажется льнул к Бобби только сильнее. Я точно помню, как простонал, когда головка моего члена, потерлась о его пах, а ухмылка на его губах снова стала победной. — Ты победил, просто слезь. — я был, наверное, разбит. Ведь понимал, что друг делает это не из-за безумного интереса к моей персоне. Он делает это, потому что он какой-то психопат, мечтающий знать обо мне всё. — Я слышал, девственники не могут продержаться дольше тридцати секунд в их первый раз. — я бы закатил глаза, если б они были открыты. Я честно боялся их открыть. Посмотреть в глаза Чживона, что нагло улегся на мне и крепко сжал ягодицы. Это было просто невозможно. — Открой глаза, посмотри на меня. Он словно читал мои мысли и при этом просил о нереальных вещах. Но он просил их так, что я всегда выполнял. Он всегда казался моим другом на побегушках, но каждый раз всё оказывалось абсолютно иначе. Он был кукловодом, а я был куклой. И в ту секунду мне это даже нравилось. Я открыл глаза, стараясь не выдавать своего предвкушения. Чживон и так всё знал. Это был детский урок. Глаза меня не выдавали, меня выдавал вставший член, что терся о мальчишеский пах. — Разведи ноги пошире. А лучше обхвати ими меня, я хочу устроиться поудобнее. — Бобби напоминал стюардессу в самолете. Он будто знал каждое действие, каждое свое последующее слово, что вылетало из его рта. Он подготовился как и всегда. Я обхватил ногами его бедра, поёрзав немного, на что он лишь устроился удобнее, носом проводя по моей шее. Тогда я потерял голову. — Блять, Бобби, не... — хотел бы я тогда сказать «не надо», «остановись», «перестань», но его влияние было слишком сильно. Его крепкий парфюм, который я подарил ему на его двадцатилетие, вел меня до одури. Вон пах так, как я этого хотел. Одевался так, как я этого хотел, он делал то, чего я от него хотел. Возможно, я тоже имел над ним какую-то власть. Или же мне снова лишь казалось. — Вот так, хороший мальчик. — он прохрипел мне на ухо, а после губами обмочил мочку моего уха, принимаясь двигаться на мне. Его пах терся о мой, руки гладили, сжимали и шлепали по ягодицам, а сам парень словно втрахивался в меня, имитируя толчки. Старый университетский диван неприятно скрипел, но это нравилось мне только сильнее. Нас могли услышать. Люди бы подумали, что я ему принадлежу, меня действительно заботил этот факт тогда. Я простонал снова. Менее сдержанно, более раскрепощено. И в ту секунду он стал толкаться быстрее. Немного яростнее, я даже услышал тихий рык, от которого природная смазка полилась прямо в мои шорты. Черт, кажется, я начинал чувствовать тесноту в штанах напротив. Я ёрзал, выгибался в спине, стараясь прижаться к нему как можно ближе, а после громко простонал его имя. Я не знаю зачем, я просто почувствовал, что — Кончил. — вырвалось слишком отрывисто. Я не знал, было ли это нормальным, но судя по ухмылке напротив это было даже очень себе неплохо. — А я ещё нет. — он усмехнулся и слез с меня. Я не совсем понимал, что мне стоит чувствовать, поэтому просто сел рядом и прикрыл глаза. Но буквально через секунду я услышал, как расстегивается молния его джинс. И тогда мне стало страшно. — Просто отсоси, малыш, никто не узнает. — его рука на моей щеке напомнила мне о той девушке. Дженнифер. Мне захотелось стать для Чживона кем-то лучшим, более значимым. И когда я опускался перед ним на колени, устраиваясь меж его широко расставленных ног, я совсем игнорировал тот факт, что с Дженнифер всё было неправдой. Подставой. Я не хочу вспоминать это так четко и детально, но Чживон был груб. Он крепко держал меня за волосы, я почти не дышал. Он бил меня по щекам и громко рычал, толкаясь в мою глотку. Проблема была совсем не в этом, нет. Проблема была в том, что я полюбил его тогда. Именно в тот момент, в ту секунду, когда из его уст вырвалось: — Моя шлюха. — и снова эта победная ухмылка. Кажется, тогда я не понял, что окончательно сошел с ума. Чживон только что изнасиловал меня в рот, обозвал шлюхой и уснул, как ни в чем не бывало. Он взял меня с собой, чтобы я помог ему не заблудиться, не потеряться, не совершить ошибку, не облажаться. Но я сделал это первым, потому что подпустил его слишком близко. Он воспользовался мной, а я этого даже и не понял. Но если подумать, разве не так было всю мою жизнь? Разве я не был куклой в руках безумного кукловода всю свою жизнь? Что ж, мне жаль вас расстраивать, а может напротив, радовать, но я не был просто куклой. Давайте вернемся к началу.