Вихрь. Таат - Рожденный умереть./1 рассказ из серии/

_______глава9 Как рассказал ранее Надай, но бедные Салим и Лиом растерялись, дети после запечатления, если оба не получили духовного зверя, то есть им меньше шести-десяти лет, обязаны пробыть рядом ровно трое суток, не разлучаясь. Разлучение может даже убить. Имеющим зверя, запечатляющимся на ребенка, гораздо легче — зверь передает сгусток своей силы в кокон, минуя всю защиту от родителей, тем самым дает котенку якорь для поиска своего старшего, выбранного партнера, как только его зверь выйдет из кокона в первый раз. Взрослые же запечатление проходят мгновенно и крайне быстро проращивают якорь, так как зверь уже вышел и способен поймать эту нить самостоятельно, сжать лапой и послать импульс ответа с согласием. Также взрослый деямеррит способен отказаться от запечатления, если зверь не считает пославшего нить тем самым, который ему подходит. Боги одаривают, но также дают право выбирать. Дети, увы, такого права лишены, в силу того, что их зверь еще не вышел из кокона, но и благословлены больше: их развитие будет идеальным для партнерства любой формы, будь то подготовка к производству потомства, или духовная связь, как семьи. Как правило такие дети получают пару на все четыре лапы, и очень-очень редко меньше. Лиом узнал все, что знали эльвирсы про раннее запечатление и успокоился. Его сын не обязательно будет парой для Витрана. До момента получения ипостаси, а потом и полового созревания у них много времени. Да даже если и будет у них пара и первое зачатие, после этого сила запечатления сойдет на нет и оба будут иметь право на становления других пар. И может статься так, что две омеги, запечатленные друг на друге, могут подобрать себе в пару сильного самца, причем одного, или так же альфы могут выбрать сильного омегу или бету и делить его на двоих. Та же беда и с бетами в зависимости от пола и пристрастий они могут быть разной вариации полового развития и искать себе пару. Правда, как те же самые эльвирсы и сказали, наличие трех и менее лап в случае запечатления детей еще реже, чем само запечатление. Посему, когда будет получена ипостась, будет видно: они пара между собой или вместе будут искать третьего, идеального в их союз. Это же объяснили и Салиму, спустя час после Лиома. И он так же выдохнул. Бута присутствовал при объяснении и улыбаясь сказал, что даже если они вырастут парой, ему все равно. Если дети запечатлели друг друга, значит так и нужно, Боги просто так не стали бы ничего делать. У них есть виды на эту пару, значит таково их будущее. Салим, который тоже волновался за своего ребенка, при поддержке пары, расслабился и заулыбался. Плюс, он ведь с Лиомом друзья, и ранее все негативное ушло в небытие. Салим попросил у Лиома прощение за шалости и нанесенный вред, покаялся и сознался во всем, что творил, после получил прощение и теперь они хорошие друзья. Им нечего делить, а вождь не предмет для распрей. После того, как всех успокоили и миновали третьи сутки, малышей разделили, и они не устроили истерику, правда требовали почти каждый день видеть друг друга. А встречаясь игрались, делили игрушки и Витран неизменно отдавал что-то Аравелю, который улыбаясь тянулся за ним везде и всюду. Маленький сын Лиома еще плохо ходил, но пользовался скоростным ползаньем, а сын Салима отбегал от него, замирал ожидая и вновь отбегал. Когда Аравелю надоедало гоняться, он садился на попку и начинал кукситься. Тут же Витран прекращал играться, подходил и как взрослый, начинал поглаживать его по голове, успокаивать, «тс-тш» издавать, как его отец Салима успокаивает, если у того начинается поток слез. На такое успокоение взрослые смотрят с умилением, растекаясь в улыбках. С детства сразу видно, кто будет кем помыкать, а кто защищать. Даже если Аравель вырастет сильным и боевым, а Витран простым, все равно второй первого защищать будет до того, как первый среагирует. Такова природа. Малыши росли и развивались практически вместе. Родители особых неудобств не ощущали от всего произошедшего, только сблизились. Некоторое время прошло тихо и мирно. Время обязательного порицания поведения альфы прошло, посему Ремал чуть выдохнул. Его больше не склоняют по всем группкам рождающие, посему можно было продолжить ухаживания. Он был доволен. Кроме него, к Лиому приближалось еще три альфы, но их игнорировали еще больше, чем вождя. Течку Лиом провел вновь под травами, при этом лекарь имел долгий разговор с ним. Что такого они там наговорили, не знает никто, но лекарь с большим пониманием отнесся к проблеме, которая образовалась и дал разрешение на данный момент использовать травы. Блокировать весь процесс они не могут, так как не тот состав, но снимают спазмы и туман, убирают желание. Тело же выделяет смазку, готово принимать самца. И все же, Лиом поглядывал на самцов. Учения Надая не прошли даром, да и не закончил он его посвящать в тонкости воспитания омег на островах. Лиом даже пару раз хлестко ударил более настырных альф, прилюдно. Это мгновенно заставило оставшихся претендентов призадуматься, а также раскрыло интерес у других, кто ранее не приближался, либо не видел в покорном омеге сладкого котика для становления парой. Атака и оголенные зубы, вот это уже дело другое, это нутро бередит. Даже Салим, который занят, интерес вызывает после его отповеди, устроенной самому вождю. На него смотрят с бо́льшим интересом, нежели ранее. Вообще, любой альфа, которому показать вызывающие клыки омеги, да даже любого другого представителя расы, не посчитает это оскорбительным или устрашающим, а наоборот сочтет привлекательным. Конечно же если имеет место быть заинтересованности в оголившем зубы, как в секс-партнере. В других вариантах альфа будет вынужден или отступить, или защищаться. Все дело в том, при каких именно обстоятельствах зубки показывают. Посему рыкнувший ранее незаметный Лиом, отныне стал более привлекательным, тем, кого стоит приручить, аккуратно подбираясь. Строптивых, непокорных, сопротивляющихся и даже атакующих, — альфы любят неразрешимые загадки и трудные задачи, если призом будет сладкий котик, вне зависимости от его способности к зачатию. Альфа и альфу загонит в угол, если будет рассматривать как секс-партнера. Постепенно круг заинтересованных персоной Лиома самцов расширялся, а бои «за углом» росли. Все же Ремал, хоть и был морально бит рождающими в деревне, от Лиома и своей охоты не отказывался. Хоть и некоторое время не приближался ни к одному из рождающих, как того требует процесс снятия порицания, но с альфами пластался пуще прежнего. За ним прочно закрепилось место первого самца, который будет иметь право ухаживать за Лиомом. Самцы, до момента, пока вождь еще был порицаем, кружили рядом, как бы пользуясь моментом, но как только наказание подошло к концу, отступили подальше. До тех пор, пока Ремал не добьется ответа, или его не прогонят, другие самцы будут только знаки внимания посылать, но к решительным действиям не приступят. Сделай они иначе, и будет настоящий бой, причем зверя со зверем. Салим и Лиом, выгуливающие детей, смотрелись красиво. Не будь один занят, а второй вождем окружаем, то кавалеры не давали бы прохода. А так, только любовались. Змееныш Салим будоражил, вот только незадача — его партнер шаки. Он опасен. Если своей паре смотрит в глаза преданным котенком, то остальные уже почуяли его острые когти. Этот альфа свою пару оберегает, даже от нехороших слов со стороны других омег. — Слушай, — змееныш улыбнулся, — я тут кое-что интересное увидел. — Что именно? — спросил Лиом, мягко улыбаясь на то, как за бывшим воспитанником Дома красиво ухаживал деревенский самец. Вообще, всех, кого оставили и растащили по деревням, воспитывают заново, отучая от того, к чему приучали в Домах. Есть уже и пары с весенних боев. Как Надай говорит, оно лучше и приучит к самцам так, как надо. Все, кто остался без пары, либо не был готов или, как Лиом, не понимал намеков, в данный момент окружены желающими понравиться. Более зрелые, кому на руки передали «Лиом-версию», тщательно следят за всем, что происходит вокруг подопечного. — Бута, оказывается, любит делать настойки. Вкусные. — Мурлыкнул салим. — Он некоторое время назад поставил одну, и кажется она готова. — Настойки? — Идем, попробуешь! — Салим перехватил его за руку и потянул к себе, улыбаясь шкодливой улыбкой. Бута ушел прогуляться до ягод и листочков, вернется вечером, так что можно и пошалить. Когда Бута прибыл домой ужаснулся. Его беременный котенок налакался легонькой настоечки и что-то невнятно объяснял такому же налакавшемуся Лиому, которому вообще много не надо было. Благо дети уже спали в кроватке. И это хорошо, что организм деямеррита не пропускает к плоду опасные элементы. У них других проблем хватает, дабы опасаться еще и алкоголя. Стоит только потерять партнера-самца и все, котенку выжить проблематично, тогда как у других рас только тело, при учете, что это млекопитающее и живородящее, участвует в росте плода. Для вынашивания котенка деямерриту необходим партнер, и в исключительных случаях, когда плод создается между бетами, и будущий котенок тоже бета, рождающий сможет выносить его без пары с кем зачал. Но там нужна поддержка или семьи, или альфы близкого по энергетическому потоку. Этот же альфа, бедный и обескураженный, был вынужден слушать пьяный бред своей пары, поддакивания Лиома и молиться, что бы любимый не заложил в глупую головенку эльвирса чего дурного. С него же потом Ремал три шкуры спустит, за то, что настойки под замком не держит. Салим, когда пьян, увы, термоядерная бомба. Лиом же не в пример ему был улыбчивым и на редкость силен, отбросив страхи. Он даже отодвинул Буту и взяв сынишку на руки, слегка пошатываясь побрел домой, бормоча малышу, что все альфы продадутся за течного рождающего, будут еще и драться за него. На попытки остановить пьяного, альфа потерпел фиаско, а любимый кот хитренько улыбался. — Боги, Салим, что ты ему в голову вбил? — пробормотал Бута, когда дверь была закрыта при помощи энергетического жгута, а не руки, что остановило альфу, во избежание, так сказать. — Милый, я был предельно… ик… деликатен… ик… — Салим приподнялся и опять уселся за стол. — Ты ведь отнесешь меня в кроватку? — он протянул руки и заулыбался, как ребенок. — Я тебя выпорю! — рыкнул Бута. — Тебе пить нельзя вообще! — Да мы же чуть-чуть! — надул губки Салим, повернул головенку, пошарил взглядом по столу и икнул громче. — Или не очень чуть-чуть. — Удивленно уставился на три опустошенные бутылки и одну ощущал, покатывая ее ногой. — Ты злишься? — повернул голову в сторону пары, а у самого глазки такие несчастные. — Нет. Волнуюсь за тебя. — Подошел и его обнял за талию. — Я честно больше пить не буду. — Ага, больше и нету, все вылакали. — Осматривая бутылки, Бута прижал его голову к себе. — Бута. — М? — Бута, меня мутит. — Застонал Салим. — Сильно? — Ага. У горла замерло все. — Идем, пьянь. — Помог встать, придержал и повел на улицу. — А я не пьянь! Я выпивоха, — рассмеялся Салим и через минуту согнулся пополам лишаясь доброй половины спиртного и съестного в желудке. Бута подождал, когда он закончит и повел в дом. Умыл его и заставил выпить порошок из травы трезвенницы, которая была отличным средством, для выведения из организма алкоголя и всех ему сопутствующих симптомов тяжелого похмелья. А с настойками Буты, это самое похмелье обещало быть очень и очень тяжелым. Лиом тихонько брел домой, разговаривая с сынишкой. Кто-то встретился ему на пути, позвал его, но Лиом птица гордая, наученная не болтать попусту. Кстати именно это он и озвучил, похихикал и охнул, когда его с сыном подняли над землей. Лиом щебетал о чем-то странном для него и поучал сына не слушать урчание кошаков весной, мол всем им только и надо одно, а потом бедные рождающие расплачиваются. И еще много чего болтал, болтая ногами в воздухе, и плевать что рычали не дергаться и грозились на землю уронить. Не уронили и довольно миленько так прижимали к себе. Да и запах приятный, что он и озвучил, тыкаясь носом куда-то в шею и даже лизнув, хихикнув на рык над ухом. Сыну так и сообщил, что искать пару надо по запаху, да только после того, как они узнают, как именно запечатлелись они с Витом, крошкой и лапусечкой Салима, можно будет им и пары искать, если все же запечатлены как духовные братья. Кстати, Салим сам лапушка и добрейшее создание на земле, не то что их вождь-тяжелые яйца. Его внесли в смутно знакомый дом и усадили на лавку, с которой он не преминул сползти на пол. Сел, свел ноги в позу лотоса и уложил сына на них, поглаживая по головенке, приговаривая, что малыш должен расти болтливым и много бегающим. Потом плакал. Потом рычал на всех альф-идиотов, которые только и видят в нем потенциальный мешок для их семени. Потом все рвался домой. А потом вспоминал, где его этот дом. Отказывался пить, ибо пил с Салимом и там ему было весело и, вообще, он хочет еще немного душевненько посидеть. И плевать, что завтра будет болеть голова. Да вообще болеть не будет. Конечно он умный и веселый, только мало кто его видел улыбающимся. И соглашался со словами, что ему бы поспать. И да, даже шел в кроватку. Ну, а потом вспоминал, что ребенок у него есть и его спатиньки надо уложить. И вообще не надо на него рычать, он же милый и пушистый… Ну чего так орать, подумаешь ипостась принял? Это ты ребенка пугаешь своими воплями! А ты вообще кто? Как ты в дом мой попал?! Что, не хочешь уходить?.. Да плевать что это твой дом! Я тут спать буду и не ори! Ребенка разбудишь!.. Утро было на редкость тяжелым. Лиом впервые в жизни проснулся с похмельным синдромом и не понял, где он вообще. Проснулся на писк сына. Быстро подскочил и сложился пополам застонав. На звук нашел сына и осмотрел его. Довольный и весь в говнеце. Причем даже мордашка. Увидев «это» Лиом стремительно понесся в сторону выхода. На одном рефлексе отпер засов мгновенно шибанув его рукой, и вылетев на улицу в сторону огорода и выгребной ямы с компостом, отдался во власть реакции организма на все разом: похмелье, рвотный синдром, остатки в желудке смеси вчерашнего веселья и запах говнеца поверх всего. Выворачивало его минуты две, после чего он обессиленно сел на задницу, переведя дух. Было очень плохо. Голова пульсар, желудок и грудная клетка как раскаленные угли, ноги и руки трясутся. И кто-то зовет его, да не до этого сейчас. Лиома мягко положили на руку и проверили лоб. Прохладно и хорошо. И спать хочется. В рот влили горькую травяную настойку, после которой он опять согнулся пополам в приступе рвоты. Его кажется кто-то придерживал за плечи, собрав волосы рукой. Затем опять что-то заставили выпить, правда более нейтрального вкуса и от этого не мутило. Начинало клонить в сон. Он застонал и попытался выпрямиться, потому что помнил о сыне, что его надлежало вымыть, вот только сил не было совершенно. Через пару секунд его подняли на руки и куда-то понесли. Послышался встревоженный голос Салима и Буты. В ответ им рыкнул вождь и все померкло. Откуда тут Ремал, Лиом не задумался, отдаваясь во власть темноты и спасения, ведь последствия после пьянки, лично для него, были неприятными, по малой оценке, и ужасающими по большому счету. Следующий раз Лиом проснулся далеко за полдень и осторожно, без резких движений сел на постели. И удивленно уставился на комнату вождя. Вернее, на погром в комнате вождя. По стенам были заметны следы, как от удара топора и еще след от лезвия вскользь. Даже задело один комод. О том, чья это комната, он осознал сначала унюхав, затем ощутив энергетическую силу, и только потом по предметам быта. Не один месяц он тут спал, да и уборку делал, все углы вылизывая. — Проснулся, пьянь? — раздалось со стороны входа. Лиом повернул голову и сглотнул. У дверного косяка стоял вождь, скрестив руки на груди и глядя на него недобрым взглядом пополам со смешинками в глубине глаз. — Здрасти. — Пролепетал парень и отвел глаза, растерянно пытаясь вспомнить, как он тут оказался. — Ну, так у кого там яйца тяжелые? — задал он вопрос хмуря брови. — А?.. — оторопело уставился Лиом на него и смутно стал припоминать, что он… — Что, вспомнил? Лиом отрицательно покачал головой. — А этот погром, тоже не помним? — вождь обвел взглядом комнату. Парень сглотнул. Он задней мыслью подозревал, что это его следы, но все же надеялся, что все не так. Правда остатки энергетического следа еще не растаяли, посему погром в спальне вождя устроил он. Если бы была драка, Ремал был бы бит, так? Значит драки не было и с Лиомом случился пьяный дебош, о котором Салим рассказывал, когда впервые напился, умыкнув у Бута бутылочку его настоечки. — Тебя вообще с этим стервецом оставлять одного нельзя. То запечатление, то пьянство до поросячьего визга. А на утро — не помню, значит не было, так? Лиом потупил глаза. Его отчитывали, а он и половины не запомнил. Ему стало дурно, так как что-то из его болтовни выплывало в памяти, и он побледнел. А вождь ухмыльнулся, быстро подошел и, встав одним коленом на край кровати, захватил его голову за подбородок, повернул к себе. — Это наказание за погром. — И он стремительно впился в его губы, которые замерли и были захвачены в плен требовательного поцелуя. Лиом ошеломленно замер, ощущая, как его целуют, как его тело отвечает. Даже приоткрыл рот и горячий чужой язык проник внутрь, захватывая его в танец. И Лиому было приятно. Очень. Он даже робко ответил, где его моментально поощрили, поигравшись с язычком сильнее. Это был их первый поцелуй, настоящий, горячий, пробуждающий желание, которое ранее дремало. Не просто желание самца, это была физиология, нет не это, а желание зверя посмотреть на альфу и понюхать рядом с ним воздух, прочувствовать его поток энергии. Можно сказать, что сейчас Лиом просыпался как настоящий омега, а не выращенный для спальни императора таат, который знает, что такое ласка, но не понимает, насколько важно одобрение самца эльвирсом. Ремал прервал поцелуй и посмотрел в его глаза, которые медленно открылись. Он улыбнулся, потому что они были взглядом зверя, который искал отклик. Медленно сменив свой взгляд, на взгляд зверя, Ремал дал ему то, что хотелось. Эльвирс смотрел в глаза таури, нюхал воздух жадно, в ответ самец не двигался, давая оценить себя, понять — да или нет. Когда минуты определения миновали, когда эльвирс осторожно отступил, еще не приняв решения, но не прогнав самца, вождь ласково провел пальцем по его губам, наклонился и оставил легкое касание губ губами. — Кушать хочешь? — спросил он ему в губы и отстранился, улыбнувшись мягко, добро. Лиом, еще не отошедший от поцелуя, едва заметно отрицательно покачал головой, а желудок взбунтовался и огласил на всю округу о намерении принять не прозвучавшее приглашение. Ремал только хмыкнул и потянул за собой Лиома. И тот послушно вылез из кровати, прошел на кухню и замер. С его сынишкой играл Жао-Харт, и малыш весело гонялся за его руками, ползая и тихонько агукая. А малыш Витран деловито ходил за ним по пятам. Тут же на кухне сидел Салим и что-то чистил, кажется овощи для салата. Зашел Бута и улыбнулся Лиому. — Я кажется вовремя. На его голос повернулись две пары омежьих глаз и пристально осмотрели внешний вид третьей омеги и прищурившись осмотрели довольного вождя. Благо Лиом спал одетым, потому как об одежде даже не вспомнил. — Да все с ним в порядке! Если бы еще не запирался ночью, да не буянил, цены бы ему не было! — высказался Ремал и пошел в сторону малыша Аравеля. Поднял его на руки и многозначительно посмотрел на улыбашечку Витрана. — Так что учись, мелочь, пить вредно. Твоя запечатленная пара лично видела, как пьянство жутко портит тихонь и делает ну очень болтливыми и драчливыми. — Он легонько погладил кончик носа малыша Аравеля, улыбнувшись и подмигнув ему. — Так ведь? — моментально ощутив щипок в ногу, опустил голову вниз и встретился с парой растревоженных глаз. — Тебе чего? Что такое? — щипки стали сильнее, заставляя пытаться решить ребус молчаливой атаки. — Ты его пару не лапай, — Жао-Харт встал и забрал малыша. — У нас тут эльвирс растет, трогать нельзя альфичными лапищами. Пара волнуется, как бы не увели. — Эльвирс? — выдохнул Лиом. — Ну да. Видел же золотинки в глазах? — улыбнулся Жао-Харт. — Они только первые два месяца видны, а потом пропадают. Так и можно узнать, кто рожден таким. Ну, а так как данные знания мало кому рассказываются, то и не знают родители о своем счастье. — Он присел и отпустил малыша на пол. Витран тут же отпустил ногу Ремала и еще посмотрел на него повернув вторично голову, а потом опять потопал следом за парой. Ремал аж рассмеялся, потом махнул рукой и заметил, что было бы замечательно все же поесть. Лиом был приглашен за стол и на его отказы плевали все, в том числе и дети, которых Жао-Харт начал кормить вкусняшкой, и они радостно щебеча просили еще и еще. После знаменитой на всю деревню пьянки двух омег, да еще и самых знаменитых, наступил переломный момент в отношениях вождя и его добычи. Особенно сам вождь прославился тем, что омега вышвырнул его из его же дома, основательно прокомпостировав мозги чуть ли не в течение всей ночи. И вождь был вынужден ждать рассвета сидя на ступеньках собственного дома. А потом в доме послышался писк малыша и минуты через две вылетел бледный Лиом. Ему было так плохо, что он был не в состоянии что-либо понять. Пришлось лекаря звать, настойку давать и потом еще поить трезвянкой. А потом он просто отключился. Всю эту историю по деревне разнесли эльвирсы, не менее иных рождающих любящие перемыть самцам косточки. Над Ремалом посмеивались, только по-доброму. Пьяным, почти не соображающим, на автопилоте — дом альфы, а не свой стал пристанищем. Это ведь говорит о том, что Лиом вождя рассматривает как того, кто может его защищать. А раз так, то иным самцам тут делать почти нечего. Сам вождь подобный плюс самому себе воспринимал как сигнал к более активным действиям. Полезши целоваться, не был бит, а омега выглянул из-за дымки, дабы понюхать воздух рядом с самцом. Это очень и очень хороший знак. Пусть тут ухаживания и начинаются быстрее, а не как с обычными островными рождающими, но и Лиом не такой обычный. Тут случай иной, и надлежало быть чуть более вульгарным. Все же, мальчишку испортило то воспитание, и зашуганным его сделали до глубин нутра зверя. А это намеками и сигналами не исправить, надо действовать. Ремал провел еще серию боев, как если бы был тем, кому дозволили приблизиться ближе, чем просто намеки, и дали поцеловать, вышел на финишную прямую, после которой будет фаворитом или его прогонят. Для этого альфа начал более массированные атаки на котика. Он не просто был поблизости, нет, он нагло подходил, иногда брал на руки Аравеля, помогая до дому донести, а порой отводил за ближайшее дерево и впивался в губы. Пару раз Лиом укусил его до крови, но это только разогрело альфу, ведь его куснули физически, а вот зверь не прогнал. Значит благосклонен, значит ждет, когда морально сознание будет готово, и человек сможет допустить близость. Лиом. Бедный парень. У него ребенок, у него жизнь впереди и столько всего свалилось на голову, что он порой терялся. Надай и Салим, в один голос ему в голову закладывают догмы правильного воспитания, которое принято на островах. И он, постепенно, проникается этим вариантом воспитания. Конечно, следы таат у него останутся на всю жизнь, но не будут руководящими. Постепенно эльвирс обретал уверенность в своих силах. Обучение, ежедневные примеры того, кто и как ухаживает, кто и как живет, куда и как приводят отношения не только между парами, но и просто между людьми, давали результат. Лиом менялся. Иногда он по привычке вздрагивал и ожидал, что кого-то из-за него накажут, но потом начал сам себя одергивать. Подзатыльники и щипки от Надая помогли, постепенно формируя в его голове осознание того, что за свои ошибки, ты будешь наказание получать сам, а не смотреть на то, как наказывают кого-то, при этом его боль передается твоему зверю. Морально, это как боль твоего ребенка, которому ты ничем не можешь помочь и только бессильно наблюдаешь за неизбежным. Вот так Лиом ощущал то, что было при наказаниях таат. И постепенно перестал страшиться ошибаться, а иногда и проводил мелкие пакости, исследуя глубину дозволенного. К зиме, перед первым снегом, Лиом понял одну вещь: он влюбился. И давно. Просто ранее это чувство не было им понятно. Когда одну из его реакций увидел Жао-Харт, то быстренько оттащил подальше, дабы никто не заметил и не дал оружие в руки самца. Это произошло тогда, когда с человеком, в кого влюбился молодой омега, кокетничая разговаривал другой рождающий. Лиома как накрыло, и он чуть не атаковал. Благо старший эльвирс был рядом и опутал его нитями, утащил подальше, а затем и вообще в лес отвел. Там, вразумительно и на полном серьезе начал беседу вести. Выяснил все, от и до, что мог бы скрывать парень, после чего уверенно произнес: — Ты его любишь. — Что? — ошарашенно уставился на боевого наставника Лиом. — Любишь, и давно. Просто твой зверь был забитым, а тут начал проявлять интерес к играм. — Но… как же так? — Да просто. Сердцу не прикажешь. — Жао-Харт улыбнулся, стоя с округленным животом и поглаживая его рукой. — Сейчас тебе надо будет решить, что ты хочешь: пару или обряд. — Обряд? — сипло выдохнул Лиом. — Ага. Судя по всему, он будет желать второго. Скоро зима, за ней весна и бои. На этот раз за тебя будут драться всерьез. — Почему? — Да потому что ты оттаял. Понимаешь? Твой эльвирс начал щупать самцов и сравнивать с тем, кого ты только что приревновал. Он сравнивает, а это значит пускает щуп, который касается самцов, проверяет надавливанием, остротой их потока и затем кончик щупа нюхает, дабы проверить нравится ли аромат или нет. Самцы, Лиом, они этот щуп ощущают сразу, как он их касается и точно знает, кто так делает. — Жао-Харт улыбнулся. — Если за зиму ты не решишься, то у Ремала крупные неприятности будут. К весне на неделю весенних боев прибудет много сильных альф, которые уже знают о наличии в этой деревне новых рождающих. И ты, соответственно, проснувшийся, тоже будешь предметом интереса. Лиом, после того разговора, ходил несколько дней как чумной. Его поразила новость, но затем порадовала. Надай и Салим, мгновенно, как узнали, начали науськивать его по делам соблазнения. Они не стеснялись в выражениях, особенно старший, и неотвратимо приближали Лиома к тому, что он выдаст разрешение первому фавориту и проведет с ним цикл. Лиом, которого науськивали, но при этом добавляли, как правильно все это сделать, постепенно расширял свой кругозор. Иногда он брал и осматривался по сторонам, проверяя свободных самцов и понимая то, что ему тогда сказал Жао-Харт: на него реагировали мгновенно и не теряя направление пришедшего щупа. При этом самец не делал попытки приблизиться, но одаривал ответным щупом, как уважением права потрогать осмелившегося. Лиом давал это право, но затем мягко отстранял щуп, когда тот начинал надавливать. Этому его обучил Надай, как только Жао-Харт рассказал про чувства Лиома. И конечно же, никто из хитрых рождающих, ни слова, ни полслова, не произнес рядом с вождем, что у него есть огромный шанс создать семью. Альфа должен без подсказок завоевать того, на кого охотится. Ну он и завоевывал. Продолжал атаку, охотясь на смущающегося Лиома. То подойдет поболтать, то с малышом поиграться, то принесет чего ему в дом, при этом на несколько минут заставляя поговорить с собой. В общем круги нарезает вокруг, ворует поцелуи, заглядывает в глаза пристальным взглядом, зверем зовет, красуется, просится на нейтральную зону. Над ним посмеиваются окружающие, но добродушно, без издевок. Сами практически в таких же ситуациях почти каждую весну. Особенно те, у кого полноценной пары нет, кто составлял ее на один год. Благо у них в генах нет такого витка, который отвечает за вырождение расы от кровосмешения. Просто сами люди-оборотни не считают своих родственников привлекательными в плане размножения. Можно сказать, их родительский щит надежно предохраняет от скрещивания родственников вплоть до четвертого родства. И именно поэтому многие альфы составляют разные пары с разными рождающими на год-полтора. И когда срок проходит могут найти другую пару, завести потомство. У свободных альф может быть в трех-четырех домах по котенку. Ну, а если все же происходит кровосмешение, то гены от этого не портятся, но щит семьи тогда уплотняется, потому как подобная ситуация, есть его проседание, либо ослабление в одном из звеньев. Вокруг Лиома ходят достаточно хороших и сильных самцов, пусть и не столь волевых, как Ремал, который властно руководит самцами деревни, но обидно будет, если эльвирс влюбится в кого другого. О том, что Лиом поглядывает с большим интересом, Ремал, как альфа, знает, вот только надо убедиться, что это настоящий интерес, а не тот, который испытывают молодые, впервые познающие тягу к другому человеку. Такова реалия жизни, соответственно таури не расслабляется, даже зная, что интересен омеге. Оно душу греет, заставляя улыбаться, и вместе с тем, драться все чаще. Круг претендентов отсеял самых слабых и неуверенных, оставляя рядом с Лиомом вождя, пару альф боевого типа и троих не боевых, но сильных и упрямых. Был еще один, но он как-то волнами действовал, то приближаясь близко-близко, то уходя практически полностью. Не решил, что ли, насколько хочется? Лиом о том, что самые стойкие сформировали круг обороны от возможных претендентов, знать ничего не знал. Рядом с ним чаще всего был вождь. Еще двое альф приближались, проявляли интерес, красовались, но меркли на фоне боевого таури. А уж когда тот оборачивался в кошака и потягивался, Лиом замирал в восхищении, а его эльвирс во все глаза рассматривал физическое воплощение зверя, переливы нитей силы, что подпитывались не только за счет резерва тела, но и качали силу из пространства. Более чем желанный образец для игр. Лиом прибыл к лекарю, попросить снадобье, чтобы снизить концентрацию своего запаха и спазмы. Он еще не решился довериться в руки самца, даже будь это сам Ремал, от которого он тихонечко сходил с ума. Все же Жао-Харт прав. Он влюбился, и никого не замечает, грустит, когда долго не видятся, но воспитание и постоянный контроль со стороны Надая и Салима, не позволяют ему показать все, что чувствует. Все же альфа охотится, и ему надлежит завоевывать, а не брать готовое. Как прошептал ему на ухо ушлый кошак Надай: «Альфа любить будет крепче, если завоевал, пробираясь через соперников и коготки своей добычи». Лекаря на месте не оказалось. Закусив губу, Лиом призадумался, кто ему может помочь. Надай сейчас в течке сам, с тем котом, который столько лет кружил и вот отважился. Салим с Бута гулять уехали, лес и все дела. Жао-Харт сейчас раздраженный до нельзя — его удручает наличие живота, и то, что он не может ходить также тихо и беззвучно, как ранее. Кто еще поможет? К кому-то еще обратиться он стеснялся. Все же, самые близкие у него были названные, а с остальными он еще побаивался столь откровенно общаться. К думам пришел запах. Он сначала подумал, что им просто по пути. Мало ли куда надо вождю? И то, что шел след в след, оно не навело ни на какие мысли. Вот только после того, как дверь оказалась закрытой, и он осознал начало катастрофы, альфа вдавил его в дверь. — В-вождь? — пискнул Лиом. — Течка, да? — хрипло выдохнул Ремал. — Пустите… — Тише, я не буду тебя заставлять, но ты пахнешь. Посмотри мне за спину. Там штук шесть альф. И каждый тебя унюхал. Видишь? — Лиом посмотрел ему за плечо и неосознанно вцепился ему в рубаху. — Тш, спокойно, не бойся. — Тихо проговорил Ремал. — Не шуми и просто тихо иди со мной. Я тебя не трону, но не делай все только хуже, дергаясь и вырываясь. Хорошо? Лиом только головой кивнул. Ремал взял его за руку и повернулся зарычав. На глазах Лиома трое из шести отступили и потупили взгляды. Двое продолжали смотреть и ждать. Один сделал шаг, замер. От Ремала пошла волна ярости, отделяя их от омеги. Видимый щит, когда альфа получил разрешение от рождающего, переливами показал, что делать тут другим нечего. Ему разрешили, а будет ли проведен цикл, или этот альфа проводит его до дома, не важно. Ремал защищает Лиома, и тот ему это право дал. Одно только то, что стоя за щитом он уткнулся лицом в плечо вождя, уже доказывает его согласие. Через пару минут Лиом был доставлен в свой дом. Аравеля передали на попечение Салима и Бута, правда они об этом узнают, когда вернутся. Ребенок был передан няне, который следил за Витраном, с сообщением о том, что у родителя начался цикл, лекаря нету и время принимать траву закончилось. Ремал, который обнес щитом дом Лиома, отнес его сынишку в дом Буты, после чего вернулся. Ему подобный конфуз был на руку, тем более, что он знал прекрасно, когда должен начаться цикл у этого сладкого котика. Она началась раньше, приблизительно на полторы недели. А это говорит о том, что зверь хочет поиграться. Щупы от эльвирса таури чувствует, подставляется всеми боками, даже мордой, что является самым большим интересом для омеги, и самым большим доказательством желания у альфы. Знал ли сам Лиом, что такие щупы могут ускорить приход цикла или нет, Ремал не мог наверняка знать, но интерес омеги ему льстил. Посему этот кошак вился рядом с ним больше, чем дела делал в деревне. Вот сейчас у котенка началась течка, а лекарь, словно провиденье его настигло, уехал в лес, травы осенние добирать. Они после первого снега какими-то там свойствами обладают, или снижают концентрацию ядов, может и вязкость у них лучше? Кто их, этих лекарей, знает! В общем, то что он уехал, альфе только на руку. Осталось терпеливо дождаться, когда течка свое возьмет. Все же, Ремал хитрый, умелый воин, а соблазнить такого котика, как неумеха Лиом, достаточно просто, но только если ты желаешь потом его потерять. Ремал не хотел, но тут форс-мажор. Лиом не лекарь и правильно смешать травы не сможет. Да и нет у него всех ингредиентов. Значит эту течку он проведет с альфой. Будет ли согласен, пока в сознании, или его зверь пойдет на поиски, вопрос открытый, но Ремал сделает все, дабы даже зверь не пошел искать, унюхав его. Сейчас, в данную минуту, вождь принял решение, которое даст время Лиому обдумать и принять решение. Разрешить провести через цикл, это ни есть согласие встать в пару, это ему объясняли. Значит и страшиться этого он не должен, просто еще не решился сделать первый шаг. Вот это решение и надо принять за закрытой дверью до того, как запах альфы разбередит его возбужденное состояние. Но и тут Ремал себе плюс поставил — он его за руку держал и на коже сейчас держится запах самца, что уже даст направление мыслям в его, Ремалову, сторону. Лиом еще ни разу не переносил течку без ослабляющих отваров после возвращения, поэтому ему было немного страшно. Все же его прошлый опыт, хоть и был довольно приятен, ему самому не оставлял выбора. Медленно опустившись на пол, за дверью, в аккурат там же, где по другую сторону преграды сел вождь. Прижав ладонь к дереву, перевел дух. Ремалом пахло, завлекая, умиротворяя, заставляя возбуждаться. О том, что время упущено, ему тело сказало — сзади ощущалась влага. Сглотнув, закусив губу, понимая насколько он влип, Лиом осмотрел деревянную панель, из которых состояла створка. — А лекарь, когда приедет? — раздался голос Лиома, который тишину сейчас посчитал страшным недругом. — Через два дня. У него такие заезды по лесу всегда с одно-двумя ночевками. — Отозвался приглушенный голос вождя. — Плохо. — Да не бойся ты. Запри дверь изнутри, а твои родичи ночью посторожат. — Если я сам позову, они не станут мешать мне. — Возразил Лиом, покусывая губы, не зная, как правильно произнести слова. То, что он хочет этого альфу, тело кричит, да и само его сознание понимает, насколько будет лучше, дай он согласие сам, а не пойди искать и попадись в его руки. Что и говорить, повзрослел Лиом. Научили его, вбили в голову что такое островной омега, но и между тем не дали потеряться во всех законах, смешав воедино. Здесь и сейчас, после того, как понял и принял свои чувства, он не решался просто встать и открыть дверь. Еще было страшно, вот просто взять и сделать шаг вперед. Ведь Ремал для него нечто большее, чем просто интересный альфа. По сути этот самец спас его. Он бился за него, даже после того, как они считали умершим. И узнав о том, что Лиом жив, Ремал отказался от права стать вавэхдэ, потому что место вавьи занято будет. А ведь Ремал вполне смог бы заменить прежнего вавэхдэ, став великим котом, к которому с радостью пошли бы острова. Но он отказался, просто потому что Лиом не смог бы быть вавьи, и получил в лучшем случае статус наложника. Если честно, то осознание этого ему в голову вбивал Надай, который знал про ту самую ситуацию. И то, что Жао-Харт должен был занять место вавьи, но также отказался, вносило огромную благодарность от Лиома. Когда Лиом понял, что Ремалу не нужна была власть вавэхдэ, и он с легкостью отказался от нее, при этом в пользу… Вождь хотел присвоить себе Лиома, но не как игрушку, которую мог бы иметь вавэхдэ, а как альфа омегу, его чувства окрепли и перестали страшить. Ремал хотел Лиома, именно его и ради этого мог отказаться от чего угодно, толкая при этом решительность омеги вперед. — Ну, тогда я посторожу. — Раздался голос вождя, заставляя вынырнуть из воспоминаний. — Зачем вам это? — спросил Лиом сидя на корточках, непроизвольно касаясь себя между ног. На голос альфы ему хотелось конкретного, и чтобы потверже было, пожарче, да подольше. — Ну, скажем я сам виды на тебя имею и потенциальные соперники, и их удача мне совершенно не нужны. Тем более, что им только потомство оставить, а мне пара нужна надолго. — А надолго, это насколько? — непроизвольно растянул губы в улыбке, прижав лоб к двери, выдохнув воздух чуть более шумно. — Надолго. — Улыбнулся Ремал, расслышав улыбку омеги. — Что бы вместе воспитывать котят, драть их холки кода нашкодничают и хвалить за успехи, гордиться. Ну, еще волноваться за успехи на свадебных боях. Или вообще, — Ремал вытянул ноги, — получить пару зимой или осенью. Да так, чтобы не на стандартное время вынашивания котенка и становления его щита. А так, чтобы надолго. — Хорошая мечта. — Согласился Лиом, кивая головой, чувствуя, как потекло между ягодиц. Его сильно возбуждал голос альфы, такой, с хрипотцой, сильный, сейчас тоже немного возбужденный, ведь он не с отбитым носом сидит, тоже ощущает течную омегу. — А ты, о чем мечтаешь? — задал вопрос Ремал, жадно втянув носом воздух, улавливая, как аромат течки усилился, сглотнул слюну. Все же Лиом желанный котик, а не просто текущая омега. — Я? — раздался немного удивленный голос из-за двери. — Ну да. — Ремал принюхался и сглотнул. — Ну вот чего хочешь, о чем сокровенном думаешь? Может тебе хочется гарем из альф или ты в монахи подстрижешься и отправишься в паломничество. Ну или просто отшельником хочешь жить. Хотя это уже вряд ли. У тебя сынок. За дверью раздался смешок. — Чего ржешь? — стукнул в дверь кулаком, не сильно, но слышно, вождь ухмыльнулся. — Я тут тебя на разговор вывести пытаюсь, что бы не скучно сидеть было. — Ну так можете идти. — Раздалось неуверенно. — Ага! — нутро альфы аж перевернулось. — И передать своим соперникам место под солнцем? Нет уж, посижу, подумаю. — О чем? — О тебе. — Улыбнулся альфа. — Я ведь в последнее время только и думаю о тебе. Вот все хочу, чтобы ты мне в глаза смотреть научился. А то, ты всем смотришь, а меня так старательно игнорируешь, что аж обидно. Эй, Лиом, будешь мне в глаза смотреть? Я ведь не такой страшный же. Ну, было что был страшным, так я ж ведь исправиться хочу. Ну, как бы, альфой мечты не буду, но ласковым и пушистым стать смогу. — Ремал усмехнулся. — Правда, как некоторые, при этом звериную форму принимать не буду. Больно мало места в доме. Ну, а на улице это можно. Эй, Лиом, так ты не ответил, будешь мне в глаза смотреть? — задал вопрос и услышал: — Буду. Звук голоса послышался не через дверь, а совсем рядом. Обернувшись увидел приоткрытую створку и Лиома, который стоял и смотрел на него. В глаза. При этом его зрачки были звериные, ультрамарин эльвирса, а запах вышиб дух, мгновенно обволакивая, скручивая тугой жгут в паху, заставляя перестать в игры играть и выйти к нему зверем, не принимая форму, но проявляя его в глазах. — Эм… я это… ты ведь того… ну… — выдохнув Ремал встал и приблизился к двери. — Если ты не уверен, то лучше закрой дверь и запри ее. Я ведь не железный. — Последние слова он договаривал практически шепотом. — Заходи. — Отступил в сторону Лиом, которому приглашение далось трудно. Он еще опасался, еще страшился, ведь альфа за столько времени прикоснётся к нему не через ткань, будет ласкать и нежить, либо брать так, как сам того хочет. Каким будет Ремал? Все для себя или немного ласки и Лиому? Ремал сипло выдохнул. Сглотнул. — Это, Лиом, если ты только из-за течки, то лучше не надо. Сам потом пожалеешь, меня прогонять начнешь… — Ремал понимал, что снять спазмы нельзя, время уже упустили, но хотелось, чтобы Лиом решение принял сам и осознанно, дабы после ласк не начал сожалеть. — Рано еще для полного тумана. — Лиом протянул руку, которая чуть-чуть подрагивала. Все же он волновался, причем сильно. — Часа через три начнется. Ремал переплел пальцы и медленно пошел вперед. Зашел. Закрыл дверь. Лиом стоял перед ним в свободной рубахе, свободных штанишках. Босые ноги, видны ключицы, глазенки горят и покусывает губки. Именно в губки альфа и впился, прижимая к себе, приподнимая, заставляя встать на цыпочки. И приподнимал до тех пор, пока ноги Лиома не сомкнулись у него за спиной. Он был легким и гибким, что позволяло альфе заниматься его губами более серьезно, не отвлекаясь на поддержание тела, дабы не упал. Ноги Лиома крепко фиксировали его на теле самца, который просто поедал его в поцелуе. Альфа, со всей силы своей радости целовал его в шею, покусывал и мурлыкал. Он был доволен, очень, что тут же и показывал ласками. Лиом прижимался, блуждал руками по его плечам и спине. И его возбуждение было куда острее, нежели раньше. Он хотел его. Очень сильно. Альфа же бередил сильнее, массируя попу через штаны, ощущая влагу пальцами, и целуя, как если бы это было единственным, что было важным во всем мире. Как они попали в комнату, как остались без одежды — Лиом не помнил. Были только ласки и только оголенная страсть. А еще подгоняемые течкой позывы соединиться с сильным самцом. И чем дольше его ласкали и целовали, тем сильнее было его желание завладеть частью тела партнера. Даже заставляя порыкивать, покусывать его в шею, плечи, царапать когтями. Альфа в этот момент применял щиты, дабы его не располосовали звериные когти-бритвы, чем доставлял огромное наслаждение омеге — покарябать альфу, не Ремала, а именно альфу зверь Лиома мечтал, и мечта осуществилась. Ремал заласкивал его бедра и живот, зацеловывал их и метил свои владения. Посмотрел на пятнышко, которое было коричневым на бедре и укусил в него. В ответ рык и довольный стон, когда языком зализывал место укуса. А еще дурманящий запах, сводящий с ума и притягивающий к себе, не дающий оторваться. Ремал плавно развел ноги Лиома и осмотрел увлажненный проход. Ввел палец и услышал стон. Его родовой канал расслаблен, выделяет секрет и сам Лиом сильнее сгибает ноги в коленях. Еще немного и омега полностью войдет в состояние тумана цикла, отдавая преимущество управления телом своему зверю. Человек потеряется в оголенных ощущениях, перестанет соображать, после чего начнутся долгие игры. — Лиом, — Ремал навис над ним и пошлепал по щекам, приводя в чувство. — Лиом, посмотри на меня. Глаза, большие и синие-синие, открылись и едва осознанно уставились на него. Пара мгновений и сознание вернулось, проясняя взгляд. — Лиом, даже если ты не готов еще раз рожать, скорее всего мы зачнем котенка. Ты понимаешь? Травы нет ни у меня, ни у тебя. Я не ослаблял семя, и покрою тебя. Слышишь? — Да. — И я тебя сделаю своей парой с постоянной нитью и щитом пары. Понимаешь? — Да. Ремал обхватил ладонями лицо Лиома и произнес: — Я поступлю как самый ужасный самец на островах: ты теперь мой. Моя пара. — Он послал ус щита пары, который Лиом помедлив, принял. — Лиом, я не знаю, что ты чувствуешь ко мне, не знаю, насколько эти чувства глубоки, но мои звучат так: я тебя люблю. Эльвирс замер, задержал дыхание, округляя глаза и затем с силой потянул его на себя, вцепившись в торс руками. Спрятав на груди лицо, он выдохнул, мурлыкнув. Ремал понял правильно. — Малыш, готовься к переезду. Сегодня ты последний раз спишь в этом доме. Как закончим, я тебя к себе перенесу и ничего слышать против не собираюсь. — Погладив его по голове, вождь мог только улыбаться. Лиом принадлежит ему, Ремалу. Когда Лиом отстранил голову от его груди, он улыбался. Затем притянул его к себе, целоваться. Ремал застонал ему в губы довольно и протяжно, а потом лег сверху, подобрал ноги и легко, почти без сопротивления проник в столь желанное тело. Лиом выгнул спину и застонал в рот альфе, который прижался всем телом. И понеслась дикая и нежная буря. Лиом сжимал его ногами, прижимался всем телом, покусывал его плечо. На вибрирующий узел даже кричал от переизбытка эмоций и ощущений. Ремал несколько раз вязал его, менял позы и изматывал жаждущее тело. В перерывах выползал из дома и удивленно смотрел на корзинку со снедью и настоями для Лиома. Кто ему это приносил решил выяснить потом. Сейчас позади слышался недовольный зовущий-ищущий рык. Улыбаясь довольным кошаком, вождь возвращался и удовлетворял телесные потребности, а потом еще поил ослабшего омегу сыворотками. И так продолжалось более трех дней. Под конец четвертого дня Ремал сам вымотался и уснул рядом с сопевшим Лиомом. И приобняв его, прижимая к себе, ощущая всем телом, понимал насколько счастлив. А утром очнулся от того, что кто-то играется с его пальцами. Он приоткрыл глаза и засмотрелся, как Лиом поглаживает их, целует и даже посасывает. Обводит язычком и умильно трется щекой. — Нравятся пальцы? — мягко спросил альфа, любуясь блаженством на лице Лиома. Тот вздрогнул и отпустил руку. Ремал усмехнулся и протянул палец к его ротику. — Я не против, если тебе нравится, только не откуси. — Надавил на его губы, проталкивая внутрь. Лиом покраснел, но засосал палец, прикрыв глаза, чуть застонал от блаженства. Второй палец проник в рот, имитируя толчки, лаская его язык, чувствуя, как тот скользит и прижимается. Постанывающий Лиом, который реально блаженствовал от сосания пальцев, заставил Ремала возбудиться. Он отобрал пальцы, перевернул его на спину и лег сверху. Впившись в его губы, подтянув бедра повыше, аккуратно вставил и толкнулся внутрь. Долгие и томные игры в этот раз заменились жадным соитием, которое завершилось страстными стонами обоих, вязкой нижнего и долгими поцелуями. После бурного утра они лежали в обнимку, а Лиом вспоминал, как потерял голову от того, что просто сосал его пальцы. Это воспоминание заставило покраснеть до кончиков ушей. Это не осталось незамеченным. — Малыш, ты чего? — послышался голос альфы, который поглаживал спину, ласкал теми самыми пальцами… — Стыдно. — Выдохнул Лиом, понимая, что сейчас его заводит то, что именно эти пальцы он посасывал, которые нежат ему кожу. — Почему? — Удивился альфа. — Я всегда хотел их поцеловать, а ты спал, и я жутко боялся, что проснешься и будешь ругаться. Или вообще накажешь кого, что я до тебя дотронулся. — Если бы ты поцеловал их тогда, я бы тебя еще раньше сделал своим. — Ремал потрепал его по голове. — Спать еще будешь? — Нет. Ремал заулыбался, и его рука потянулась к его попке. Лиом дернулся, заерзал, но только ускорил продвижение руки. И вот его ласкают и осторожно проникают. — Больно? — спросил Ремал, когда Лиом поморщился. — Не очень. — Выдохнул тот и постарался расслабиться, ведь альфе снова хочется. — Я только проверить. — Ремал плавно сел и заставил его лечь поперек своих бедер, а затем и показать. — Припухло. — Констатировал он, аккуратно проведя проверку. — Ты почему не сказал, что нехорошо себя чувствуешь? — шлепок по заднице заставил Лиома задохнуться и не ответить. — В общем так, даже будь у меня, я сегодня более чем сыт. А у тебя будут проблемы, если снова полезу сейчас. Надо отдохнуть, да и лекарю показаться. Лиом не веря посмотрел на альфу, приподнявшись на руках. Он не полез на него, как первопринц, не заставил даже элементарно доставить удовольствие ртом. И вообще, кажется такого не требовал. Да и кажется это сам Лиом требовал его ежесекундно, когда открывал глаза. — Давай вставать. Надо бы проверить Аравеля и этого мелкого. Лиом мгновенно сел и оторопело огляделся по сторонам. — А разве Аравель не здесь? — Ты издеваешься? — Ремал заулыбался. — Да твои крики перепугали бы его и оставили заикой! — Что?! — возмутился Лиом и тут же сник. — Да-да, вот именно, что «что». — Ремал скрестил ноги. — Ты громкий, когда тебе хорошо, так что все течки будем проводить без деток в доме или вообще сами из дома уходить. Мало ли мест. — Он погладил его по животику. — Кстати, надеюсь тут новый карапуз. Ну или два. Лиом зарделся от запросов альфы, а тот заулыбался и притянул к себе, ласково поцеловал. Потом они медленно встали, ибо ноги не держали обоих. И медленно оделись. Доели остатки еды, принесенной добрым самаритянином. Все время альфа старался быть как можно ближе к теперь принадлежавшему ему омеге, красивому, статному, еще немного пугливому, но такому притягательному, что теперь у Ремала большие проблемы. На возмужавшего внутренне Лиома будут заглядываться. Когда он все свои силы примет, воспитание островитян в него проникнет, вот тогда альфы будут виться вокруг него, даже не обращая внимание на то, что он в паре. Некоторое время назад Валдай отправлял весть на материк. Ему пришел ответ. И он его удовлетворял. Сообщив своим, он намеревался отправляться, как только придет весна. Воды в это время года текут быстрее, что сокращает путь до материка вдвое, соответственно они доберутся до дома быстрее. Альфа, что вьется вокруг Валдая, тот самый, с кем он провел время практически сразу после основной битвы. И этот альфа более чем устраивает его. Не так давно между ними был разговор, который затеял сам Валдай. Он расставил приоритеты, сказал, насколько в деле карателей и особенно в подготовке молодняка сам увяз, после чего поставил ребром вопрос о том, как и куда двинется альфа. Тот попросил время, Валдай дал его. Вчера альфа пришел и дал ответ, а сегодня они проснулись вместе. В отличие от своих подопечных, капитан травы не забывает и посему сейчас не получил растущую ляльку в животе, хотя в будущем не против заиметь карапуза именно от этого альфы. Не так давно стало известно, что Ремал постарался на славу в цикл Лиома и тот сейчас округляется. Еще через некоторое время разродится Жао-Харт. Рыран, который перепустовал в течение первого времени, имеющий свои проблемы с зачатием, кажется все, потяжелел. Правда зверь его не показывает никому, что имеет, и не играется ли он просто с украденными кусочками силы партнера. Ну, тут только время покажет. Жао-Харт улыбаясь смотрел на вышедшего из дома вождя Лиома. В прошлую течку вождь хорошо постарался и омега опять в положении. Сам Жао-Харт почти в конце срока. Еще пара деньков и будет костерить свою пару за распутную плоть и рычать, что вырвет ее с корнем. Влад конечно же примет к сведению, да только мало это делу поможет. Он вообще на рыки эльвирса не обращает внимания, если они идут как заставка к настроению. Влад… Жао-Харт, в его руках плавится и его имя сократилось до простого «Жар», порой не может понять, почему именно он. Невысокий, жилистый и хитрющий, а еще ураган в постели… Жао-Харт его обожает, но все время норовит взять верх. Правда всегда оказывается под ним и млеющим от ласк. Зато верховодит в большинстве случаев по домашним вопросам или принимаемым решениям. Как волевой и обученный каратель, использовал все уловки, дабы Влад был под его полным контролем. Он даже ревнует его страшно, пусть и попусту. Влад не пресекает, потому как ревнивый Жар его заводит всегда. Влад, тот о ком думы пары крутились каждый день, вошел в дом и мягко улыбнулся. — Следишь за младшим? — Ага. Последишь тут, с такими габаритами. Ни спрятаться, ибо живот впереди идет, ни залечь на землю, мешается. — Заворчал Жао-Харт. — Ну, так немного осталось. — Миролюбиво проговорил альфа. — Ну так на следующую дитятку, я тебе засажу и будешь ты беременным и шарообразным! — засопел он, подставляя лицо под поцелуи. — Ага. Если бы это было возможно, был бы рад родить от тебя. — Или отнекивался бы всякий раз, как от нижней позиции! — рыкнул Жао-Харт. — Жар, — Влад прижал его к себе и провел рукой по груди, которая вскоре чуть-чуть увеличится, — вот как разродишься, так и будем пробовать. А сейчас слишком опасно. Лекарь тебе что сказал? Нельзя вообще до родов, даже ласкать тебя нельзя. Поэтому ты всякую бяку пьешь, а я голодный хожу. — Да? — прищурился Жао-Харт и обнюхал его шею, глубоко втягивая носом воздух. — Ага. — А я все же ощущаю тонкий запах. — Вцепился он в его плечо пальцами, трансформируя ногти в когти, выпустив клыки. — Ну так я же с кем-то здоровался, кого-то поправлял в боевой стойке. Запах неминуем. — Пожал он плечами, но не попытался убрать его ревнивые попытки присвоить себе. Только щит подставил, дабы ему кровь не пустили, и все на этом. Жао-Харт смотрел на него и глаза менялись на звериные. Он зашипел. И неожиданно присосался к его коже, возле ключицы, вонзил зубы. Влад охнул, вцепился в бока своей пары. И обалдел. Его метили. Да еще и как! Ревнуя и требуя полного соития! Влад постанывал на очередное движение зубов через его кожу. Жао-Харт прильнул к нему всем телом, неудобно повернув голову из-за отдаленности, что создавал живот. Метка, он так хотел присвоить этого альфу, что поставил ему метку. Безумие длилось минуту, а потом он извиняясь мяукнул и стал зализывать ранки. Все же, метка дело болезненное, и атака проходит не только по телу, но и в холку зверя. Здесь больно со всех углов, а выдержка альфы показывает, насколько он сам хочет принадлежать своей паре, дать ей спокойствие, что больше никто не нужен. Не желай этого Влад, и не смог бы Жао-Харт прокусить его плечо. Щиты выставляются мгновенно, без задержек, так что больше, чем просто оцарапать, он не смог бы. Но укусил, а это значит альфа согласен принадлежать, согласен пахнуть им, согласен выдержать боль и латем примет ласку заживления. Жао-Харт старательно зализывал раны не только человеком, трансформируя язык, дабы секрет антисептика подействовал, но и зверем своим вылизывал холку мако. А под конец действа малыш заворочался в утробе, по бедрам хлынули воды и он зарычал на своего самца, что тот изверг и он точно ему засадит следующего ребенка! В дом через несколько минут прибыл лекарь и несколько помощников. Засуетились-забегали люди, был слышен мат от роженика, а альфа вышел из дома, вытолканный суетливыми омегами и бетами. К дому подошел Лиом, за ним Салим, который так же округлился и присел на ступеньки. Ближе к вечеру измученный и сильно уставший эльвирс разродился близнецами! И рычал вяло на свою пару, что тот изверг, распутный альфа, не пожалевший ни разу своего омегу. Влад целовал его лицо, ластился и всячески поощрял болтовню, что бы там ни болтал млеющий под поцелуями Жао-Харт. Малышей уложили рядом. Лекарь дал настойки и вскоре родитель благополучно уснул. Через несколько месяцев Жао-Харт выполнил свою угрозу. Он взял пару и долго его мучил, причем делал это так, что удерживал Влада на грани удовольствия и разрядки. После этой ночи Влад провалялся в постели дня три. И его пара никакой вины за собой не ощущая, нашептывал на ушко, что и как он будет делать, как только болезный альфа выздоровеет. И еще улыбался лукаво и покачивая на руках одного из сыновей, ласково приговаривал, что милый Влад просто не знает с кем связался. Альфа же вяло покачивал головой, просил пощады, но был доволен. Время понеслось вскачь. Приход весны ознаменовал отбытие остатков карателей, оставляя всех, кто захотел остаться. Ранее забранные послушники Домов, за время, проведенное в новой обстановке, привыкли и осмотревшись, начали принимать ухаживания, или еще только-только поглядывали на кружащих вокруг них самцов. Надай решился. Перед неделей весенних боев он и молодой альфа, что кружил рядом с ним, все же решившись пойти в наступление, решили пройти обряд. Надай, как хитрый кошак, руководил своим более молодым альфой, но неизменно оставлял ему роль ведущего. Как шептал на ухо Лиому, альфе полезно быть ведущим, а омега свое возьмет, в постели. Оно так и было — альфа вел днем, а его омега мог добиться всего чего хотел, лишь мурлыкнув и состроив глазки. К самой неделе боев Лиом округлился, похорошел. Ремал, который добился своего, обряд в Храме тоже провел. Но настоящими супругами они будут только после родов и наступления первой течки. До того момента они считаются благословленные Богами. Все необходимые для закрепления обряда вещи лежат завернутые в особую ткань, а затем будут использованы, пропитав два тела своим запахом. Ремал надеялся, что Боги даруют им еще одного малыша, после скрепления союза. Сам Лиом был счастлив. Очень. Дом, в котором он страшился сделать лишний шаг, стал его домом. Настоящим. На это лето дом будет расстроен больше, по спирали обходя центр, дабы добавить спальни детям, игровую, увеличить кладовую. Будет проведено другое отопление, которое от печи пойдет во все комнаты, исключая такое холодное в зиму сопровождение, как было в комнате, где жил Лиом. В дверь постучались. Поглаживая живот, эльвирс пошел открывать. На пороге стоял Надай. Да такой счастливый, что Лиом непроизвольно заулыбался в ответ. — Мелкий, — выдохнул тот не переступая порог, — Боги даровали свое благословление. У меня будет котенок. Округлив глаза, затем выскочив на веранду, Лиом обнял друга, поздравляя. Все же, Надай не молодой котенок, уже возраст большой, так что процент зачатия в таком возрасте снижается. А тут такая радость. С молодым альфой он выносит плод не зная никаких проблем. Если уж смог зачать, то выносить тоже сможет. Это еще одна особенность организма: зачатие происходит только тогда, когда тело способно выносить плод. Как и то, что сильный самец не способен покрыть слабого рождающего, потому как его сперматозоид разрушает яйцеклетку сопровождающей его энергией. Но уж если зачатие произошло, без внешних факторов, тело деямеррита всегда способно вырастить плод и произвести его на свет. Вот и Надай, в столь зрелом возрасте, вполне способен на создание жизни. Эпилог Весна. Многие самцы прошли весенние бои, составили пары. Боевая неделя еще не закончилась, а эти два постреленка, приблизительно лет по шестнадцать, прошмыгнули мимо караульных и залезли на свое дерево, где свили уютное гнездышко. Их домик был оборудован, укреплен и даже взрослый в нем будет ощущать себя прекрасно, не страшась рухнуть вниз. Они, эти два дитяти, уже научились целоваться, подглядели как-то за родителем Салимом и отцом Бута. Вот и сейчас сидя друг напротив друга предавались поцелую. Все по-честному и по-взрослому, с языком и обнимашками, касаниями друг друга в нежным местах, заводя молодое тело. И медленно один завалил второго на спину, подмял под себя. Оба одинаковой комплекции и понять сразу, кто из них кто, невозможно. Лежавший сверху стрельнул глазками. Достал из заднего кармашка брюк флакончик и показал своей паре. — Хочу тебя. — Выдохнул он, ерзая бедрами. — Больно будет. — Захныкал лежавший под ним парнишка. — Ну ты же тоже меня брать будешь. Почему мне не разрешаешь? — Я боюсь, вдруг кто увидит. — Запаниковал и прислушался, а то вдруг кто реально идет? — Не увидят. Они вчера напились по самую макушку. Так что искать не будут. В ответ только неуверенно кивнул головой. Его тут же поцеловали и стянули штаны с бельем. Раздвинули ноги и осмотрели. — Нет, так не получится. Я видел, как отец готовит родителя. Перевернись и ноги под себя подожми. — Ты уверен? — Да. Давай. Я буду осторожно. — Я… я в туалет хочу… — испуганно пискнул любимый и попытался сбежать. — Не хочешь. Переворачивайся. — Рыкнул его любимый паршивец, враз заставляя подчиниться. Этот кот, рождающий в ипостаси, очень и очень уверенно руководит своим альфой. А альфа не имеет силы воли ему противиться, хотя уже не раз и ни два бился за него, пока не видел, пока не ощущал. Захныкав, перевернулся и принял позу. — Да не бойся, я буду долго готовить тебя, — шепнул проказник и поцеловал его ягодицу, прикусил слегка, затем приласкал место укуса. Его пальчики мягко и ласково стали поглаживать тугое колечко мышц, нежно и ласково, словно только это и собирались делать. Подготовка действительно была долгой, ласковой, нежной. Омега хотел его, целовал спину, нежил рукой между ног, при этом массировал внутри. Когда тело было более чем готово, он шепнул: — Вот видишь, а ты боялся. Больно сейчас? — Нет. — Это хорошо. — Он быстро стащил с себя одежду, подготовился обильно смазавшись и шепнул, — не зажимайся, привыкнуть надо, мне так родитель объяснял. — При этом надавливая удом, раздвигая стеночки. — Тебе легко говорить! Ты в течку в первый раз будешь! Ау… — застонал он, заплакав, не стесняясь быть слабым перед ним. С этим омегой, своим любимым котом, он мог быть таким, каким его никто не видит. Да и сам омега рядом с ним другой, не столь горделивый, и не такой надменный. — Да ладно, как будто ты меня вне течки не возьмешь ни разу! — он двинул бедрами и пара вскрикнул, закусил губу. — Вит, ты такой тугой и узкий. Так классно. Витран не ответил, он старался дышать медленно и размеренно. А его пара, несносный Аравель, ждал, как учили на уроках полового воспитания. И он мягко принялся массировать опавшую плоть пары. — Вит, у меня много масла с собой. — Шепнул он, ложась на спину альфы. — Может ты сделаешь меня своим сегодня? — Меня убьют: вождь и эльвирсы всех семей! — рыкнул альфа. — А если я очень сильно тебя попрошу? Ну вот очень-очень? — Я буду не в состоянии делать это, ты между прочим сейчас меня берешь, не забыл еще? А-а-а-а! Идиот! Аравель обнял его за талию и стал ритмично двигать бедрами, вырывая из горла альфы крики, ругань и в какой-то момент, попав по простате, самый настоящий стон. Заулыбавшись, омега мягко и ласково поводил бедрами в разные стороны, попадая по точке, от чего Витран весь изогнулся, замер и распахнул глаза. — Аравель, я… что-то там… я… — Да, сладкий, это то самое место. — Шепнул Аравель и выпрямил спину. — Альфы тоже могут такое ощущать. Ты ведь видел, как твой родитель берет отца, и тот не меньше получает будучи снизу. — Да… но… — Он закусил губу и выгнулся. Аравель погладил его по спине. Погладил ласково по бокам. — Ляжешь на спину? Витран только кивнул головой… Они лежали раскрытыми и улыбались. Витран с согнутыми коленями, боясь пошевелиться. Аравель на его груди. Весна нынче выдалась на редкость ранней и теплой, так что днем можно было бегать лишь в рубашках. Что эти два сорванца и делали. — Вит, — Аравель лег ему на грудь и заглянул в глаза, — ну Вит, ну не будь жадиной. Я хочу тебя. — Ты уже был во мне, мне еще больно. — Прикрыв глаза, проговорил Витран, отказываясь шевелиться. О том, что он сам пахнуть будет своей парой, они как-то не думали, но вот то, что запах будет от Аравеля, мгновенно заставляет Витрана не только думать, но и останавливаться. — Я не это имею в виду. — Стукнул его по груди кулачком. — Я хочу так же, как тебе делал. — Я же уже сказал, меня убьют, если я это сделаю до положенного времени. — И что, прикажешь мне ждать два года?! — рыкнул Аравель, прекрасно зная, что у него цикл не сформировался, а по тестам сделанным лекарем, временные сроки устанавливались в этот период. Соответственно полноценный цикл у него будет не раньше, чем в восемнадцать. Такое бывает, не редко, но гораздо чаще все же образование цикла в период от четырнадцати и до семнадцати. Аравель поздний, посему его крик души понятен: Витран его запечатленная пара. — Ты это своим охранникам скажи. — Витран пожал плечами. — Если ты вот тут и сейчас не сделаешь это, я найду другого! — Аравель, ты не сможешь. — Покачал головой его альфа. — Я просто распалю альфу и останавливать его будет бесполезно. — Злобно прищурился Аравель развернулся и стал одеваться. — Ты что серьезно? — резко сев, альфа схватил его за руку, развернул к себе и осекся. — Ты что, плачешь? — Ты дурак! — рыкнул Аравель. — И ты меня не чувствуешь! — Что значит не чувствую? — замер альфа. — Аравель? Эй! — он дернул его за руку и резко повалил. — Отвали! — рыкнул омега и дернулся, когда рука погладила его по расслабленному колечку. — У тебя течка? — изумился Витран. — Прав был вождь, сказав, что мы можем быть только друзьями! — зашипел Аравель. — Я потек, а ты тупое животное, даже не ощутил! — он вырвался и резко сел. — Будь мы запечатлены именно парой, ты бы меня ощутил! Витран заулыбался коварно, затем повалил его на спину. Началась борьба. Самая настоящая. И Аравель проиграл. Его прижали к ложе из веток и зацеловали. Рука скользнула вниз, мягко обхватив плоть, прекрасно зная все его слабые местечки на удовольствия. — Ты забыл главный урок Жао-Харта. — Шепнул альфа в ушко своей омеге. — Первая течка пустая и потому не пахнет, но именно в нее можно сделать так, что пока оба живы в паре, никто другой и не нужен. Витран развел ему ноги и приподнял чуть-чуть повыше и без всяких проблем вошел одним мощным толчком. Аравель выгнул спину, застонал, одной рукой схватился за ветки, а второй замельтешил в воздухе, ища опору. Его руку перехватил его альфа и сжал сильнее. Мощные толчки заставили забыть все на свете, заставили ноги согнуться сильнее и выпустить хвост. Витран не отставал от своей пары и так же выпустил хвост. Аравель вскрикивал на каждый второй и третий толчок, шипел на каждый шестой и подвывал на десятый. Он извивался под альфой, прижимал бедра к его бокам, заставлял брать себя все более жестко и властно, сильно и в тоже время осторожно. Витран ласкал его плоть, слушал и двигал бедрами, улетал вместе с ним на волнах блаженства. Их домик свитый из довольно крепких прутьев закрывал от ветерка и случайных свидетелей. Настеленные внутри ветки и одеяло служили прекрасным ложе. Витран вышел из сладкой дырочки и зацеловал переводящего дух Аравеля. А когда тот начал требовательно его на себя тянуть, заставил перевернуться и поставил на четвереньки. Через мгновение пронзил податливое тело и вновь услышал стоны и даже всхлипы своей омеги. И сорвался в бешенный темп, слушая сплошной поток стонов-криков, а потом ощутил разрядку и первый узел. Аравель весь изогнулся. Дышал с трудом. Витран перевел ноги так, словно оседлал его и полностью лег на спину любовнику, одной рукой уперся в ложе, а второй стал потирать его сосочки, опускаться к плоти и массировать ее. В этот момент Аравель сильнее сжимался внутри, добавляя невероятных ощущений своей паре и тот иногда проталкивал глубже узел, чем вырывал стоны у омеги… Лиом и Салим переглянулись. — Как думаешь, они уже закончили? — сидя дома за столом, попивая чаек, оба родителя ждали, когда разведчик Жао-Харт придет и сообщит, что можно учить две дурные головенки. — Не знаю. — Пожал плечами Салим. — Надеюсь они просто играются. — Не надейся. — Лиом покачал головой. — Аравель тут аппетит потерял, еще два дня назад, так что дело к течке. Ошибся лекарь, началось раньше, чем в восемнадцать. — Это хорошо, что раньше. — Салим заулыбался. — Водичку Витран еще три дня назад начал пить ослабляющую. — Усмехнулся. — Да и маслице стащил с соком особой травки. Переглянувшись, оба родителя заулыбались. Дверь открылась и вошел довольный до нельзя Жао-Харт, который не так давно вернулся с очередной вылазки. Как ранее и сказал Рыран, острова приходилось чистить. При этом именно каратели подходили лучше всего. — Все, угомонились. Как ты и сказал, потек. — Каратель был одет в кожаные вещи, обтягивающие бедра, подчеркивающие его фигуру и не мешающие движениям. — Я с вами младшего пошлю, пусть создает видимость фурии. Посмотрим, как защищать будет свою пару альфа. Не даром же его шаки воспитывал. Они спали в обнимку, после третьего раза, когда Аравель охрип от ошеломляющего оргазма, накрывшего их обоих, в этот момент их и нашли. В домик на дереве взобрался один из эльвирсов и зашипел. Аравель проснулся вздрогнув. Витран распахнул глаза и постарался прикрыть свою пару. — Ах ты сопляк! — зашипел эльвирс. — Радо, они там? — раздалось снизу. Шкодники синхронно сглотнули. Это был голос вождя. Ну, а ветер принес запах родителей и отца. — Я сейчас на одну дурную голову меньше сделаю! — зашипел Радо, молодой эльвирс год назад прибывший в деревню, что бы следить за горячими головенками. Он шагнул в домик и был выброшен снарядом из боевого альфы. Они рухнули на землю. — Витран! — взволнованно крикнул омега, потому как внизу послышался такой звук рычания, какой следовало издавать убивая врага, а никак не атакуя эльвирса. — А ну спускайся немедленно! — рыкнул Лиом, стоя у основания дерева и видя голого сына. — Аравель! Но сын смотрел только вперед, на свою пару, который катался по земле с эльвирсом вошедшим в силу. — Витран, осторожнее! — крикнул Аравель и перетек, спрыгнул и понесся в драку, отшвырнув эльвирса, боднув головой. — «Ты как? Не ушибся?» — заглянув в глаза паре, Аравель прижался мордочкой к его шее. — «Нет, все нормально. На него упал.» — «Хорошо.» — Выдохнул омега и повернулся в сторону семьи, прижал уши к голове и ощерил пасть, зарычал. — Аравель! А ну прекрати! — рыкнул Ремал. — «Нет! Я сам его хотел! Не лезьте!» — Вы еще слишком маленькие! — возразил Лиом. — «Я пустой, на этот счет не волнуйтесь. — Рыкнул Аравель. — Не принесу раньше ВАШЕГО срока!» — Да не нашего срока, дубина! — зарычал Салим. — А твоего, что бы ты смог родить и не сдохнуть от кровопотери! Не смейте больше спать без советов лекаря! Витран, ты слышал меня? Если не хочешь, чтобы твоя пара погибла, не смей брать его без снадобья! Понял? Витран повернул морду и тяжелейшим взглядом осмотрел старших. — «Вы это ему еще объясните, когда он возжелает во что бы то ни стало ребенка получить побыстрее.» — «Эй!» — зашипел Аравель. Они встретились взглядом и поняли все без слов. Аравель бросился на Витрана, и они кубарем прокатились мимо элвирса, а потом мгновенно подорвались и драпать, что бы не догнали. — Вот шельмецы! — выдохнул Бута. — Ну, — Салим заулыбался, — мы ведь знали, что этот нагленок, — он положил руку на плечо друга, — заставит альфу его тронуть, так ведь? — Ага. — Лиом заулыбался. — И настойка для ослабления течки как раз пришлась по вкусу двум воришкам спиртного. — Он посмотрел наверх. — Хороший дом построили, удобно. — Ну и маслице, — Салим усмехнулся, — что он «тайком» прямо со стола спер, как раз с зельем от котяток так удачно смешанное. — Так вы знали?! — одновременно рыкнули трое — Бута, вождь и эльвирс. — Это вы ничего дальше своего носа не видите, — парировал Салим, — а эти двое уже года два, как ласкают друг друга. — А?.. — Ремал замер. — Как это два года? — А вот так. — Лиом подошел к паре и мягко потянул его в сторону деревни. — Вот как у Аравеля на то самое в мозгу созрело, так его альфа никуда деться и не смог. Так что все средства у нас в доме от котяток залиты и что бы тебе понятнее было, — он улыбнулся бесенком, — я два года отдыхаю и буду еще два отдыхать, пока эти двое не станут полноценной парой. Понятно? — Да. — Хмыкнул Ремал. Сзади шли Бута и Салим. — Так это что, сорванцы уже давно того? — он выглядел смущенным и поглядывал на пару. — Нет. Только ручками и внутрь ни-ни. Витран после отповеди, когда я их поймал, да после всяких там описаний травм и увечий детородного органа у его любимого омежки, стал шелковистым и послушным. Но я, как и Лиом, абсолютно все масла и настоечки сдабривал маслицем против котяток. Так что, как сказал Лиом, пока парой не станут, будет у нас дома стерильная смазка и жаловаться не советую. Ну и с твоей подачи снабжать его этой смазочкой почаще. Понял? — Ага… Пары вернулись в деревню, а шкодники на свое дерево. И так как у Аравеля еще ничего не закончилось, провели еще три волшебных часа вместе. Ну, а потом их забрали эльвирсы, что ждали окончания ранней течки. Дома конечно же драли их уши и Витрану перепало хорошими розгами по заднице. Бута постарался. Аравелю досталось поменьше, но пришлось делать то, что он ненавидел — перебирать крупы. Конечно же эти двое после первого пробного раза сбегали то на сеновал, то в свой домик или просто в один из пустых домов в деревне, но кто бы не сделал так же? И чем ближе к возрасту весенних боев они были, тем чаще и слаще была близость. Ну, а когда им исполнилось восемнадцать и девятнадцать, они заявились на бой и просто передрались друг с другом и Витран победил. И дрались в кровь. И остановить их не могли. А когда Витран придавил эльвирса к земле и прикусил его за холку, разнимать смысла не было. Витран удерживал его за зубами, а сам ревниво осматривал все столы, заявляя, что пара эта его, навсегда. Затем они удрали и провели ночь вместе, накинув аркан пары друг на друга. После этого две семьи перестали в лицах омег ходить до лекаря за настойками. Через некоторое время эти же две семьи пополнились детскими писками. При этом двух сорванцов, которые создали пару, заставили познать, что такое ребенок и как за ним ухаживать. Бывший таат стал островитянином во всем, от воспитания и до взглядов на жизнь. Как омега, он нарожал много детей, и как человек был счастлив со своим супругом. Рожденный дабы умереть, прожил просто отличную жизнь, приведя в мир много умелых воинов и капризных рождающих. Он был должен умереть после первого ребенка, но завершил свой путь в сто сорок восемь лет, через семь лет после смерти супруга. У него было много детей, много внуков и правнуков, обогатив острова, подарив им прекрасную наследственность. Душа же его, когда путь на земле завершился, была передана в новый путь, оставляя рядом с душой Ремала, который в своем новом рождении запечатлелся на любимого.