Чужие традиции

- Что это за детский сад, Джим? – недовольно ворчал Маккой, срывая ветку омелы с потолка возле своей каюты. - Это Рождество, Боунс! - Что-то я не вижу здесь ни одной гирлянды или снежинки. - Снежинки уже не в моде, это прошлый век. - А это - бордель! – Маккой тряхнул растением прямо перед носом у капитана. – Они же здесь повсюду! Не понимаю, как Скотти это терпит. - В отличие от тебя, Скотти видит в этом свои плюсы. Ведь это, - Кирк выхватил ветку у Маккоя и нежно провел по ней рукой, - отличный предлог целоваться со всеми направо и налево. - Я и говорю – бордель. И почему я не удивлен, что это происходит с «Энтерпрайз» именно под твоим чутким руководством? - Потому что ты знаешь, я не дам экипажу помереть со скуки. Особенно в преддверии Рождества. За время дружбы с Кирком, Леонард Маккой успел уяснить для себя одну очень важную вещь - проще переждать в безопасном месте, чем пытаться отговорить друга от очередной безумной затеи. Проблема была лишь в том, что до Нового года был еще целый месяц, и терпеть предстояло еще очень долго. Высчитывая лучшую траекторию движения от каюты до медотсека, чтобы миновать опасные зоны (не потому, что Маккой сторонился поцелуев как таковых, а потому, что всеобщая предновогодняя эйфория и размягчение мозгов на этой почве его раздражала), он не заметил, как налетел на Чехова. Юный навигатор спохватился первым. -О, простите, сэр. Я вас не заметил! – отрапортовал он. - Я совсем не смотрел, куда иду. И правда, Чехов не смотрел, потому что все его внимание было приковано к растению, висящему над его головой. Маккой перевел взгляд с сияющего лица энсина на омелу, затем на самодовольную физиономию капитана и стиснул зубы. - Ступайте подобру-поздорову, Чехов, пока я в хорошем расположении духа. - Да, сэр! – звонко отчеканил парень и скрылся в коридоре. Кирк схватил Маккоя за плечо и пригрозил пальцем. - Правила едины для всех, Боунс, ты не должен уклоняться от выполнения своих обязательств. Тем самым ты подставляешь не только себя, но и товарища! - Что-то я не читал ничего подобного в уставе звездного флота. Кажется, там вообще пропустили параграф про поцелуи под омелой. – Маккой двинулся напролом в сторону лазарета. - А твоя тяга к приключениям на сексуальной почве сведет меня в могилу. Кирк побежал следом. - Если бы я заставлял свой экипаж заниматься сексом по углам – это был бы уже другой разговор. Я лишь предлагаю немного повеселиться. - Весело, ничего не скажешь! - Ты слишком напряжен, дружище, расслабься и получай удовольствие. Как я. - Сколько вражеских кораблей ты уже подбил? - Мелко берешь, Боунс. - Оу. Значит ли это, что уши нашего старпома сегодня зеленеют как-то по-особенному? Кирк неприлично заржал. - Все только ради одной цели, да? - Обижаешь! И мне хорошо, и другим праздник! Посмотри, как воодушевился экипаж. - Да, я заметил, как горят щеки некоторых особо возбудимых экземпляров. И это меня нервирует. С этой самой минуты, если Маккою требовалось покинуть лазарет, он делал это быстро, не задерживаясь в проходе и не считая ворон в коридоре. Телячьи нежности на виду у всех вызывали у него отвращение и желание гнать влюбленных по своим рабочим местам палкой. Он не понимал, почему другие не могут довольствоваться малым, как он, - бутылкой крепкого алкоголя, и не важно, что в очередной раз притащат Скотти или Кирк, ответственной работой, выматывающей до отключки на рабочем месте, и редкими, пару раз в месяц, разговорами с единственным пока еще близким ему человеком на Земле. Почему другим обязательно нужно было впадать в романтическое неистовство в преддверии Рождества, он никак не желал понимать. Подозрение, что Чехов задумал что-то неладное, возникло у Маккоя, когда навигатор влетел в двери закрывающегося лифта. По некоторому стечению обстоятельств, над их головами, к самому потолку была подвешена омела. Маккой звучно выругался, но ничуть не смутил этим юного гения. Чехов сиял, глаза его блестели, а щеки были красные, как помидоры. - Чему вы так радуетесь? – мрачнее тучи спросил Маккой, стараясь не поднимать глаза вверх. - Я? – Чехов удивился, что для этого нужен повод. - Я очень люблю новый год и рождество. - Чем они вас так забавляют? - Я верю, что в новогоднюю ночь исполняются все мечты, - воодушевленно произнес Чехов. - До сих пор верите? Неужели все ваши желания всегда сбывались? - Да, - уверенно закивал головой юноша. - Видимо, вы скромны в своих желаниях и не загадываете ничего невозможного. - А нет ничего невозможного, сэр! – сияя совершенно счастливой улыбкой, произнес Павел. Двери лифта открылись, впуская внутрь двух девушек из инженерного отсека. Маккой облегчено вздохнул. При посторонних Павел не посмеет накинуться на него с поцелуями. - Я бы пофилософствовал с вами на эту тему лет через 20. Это достаточный срок, чтобы стены ваших воздушных замков прогнили до основания и рухнули, покрывая толстым слоем строительной пыли ваши розовые очки. - Я буду рад! – закивал Чехов. – Поговорить с вами через 20 лет. Не задерживаясь больше ни секунды, навигатор покинул лифт. Конечно же, Маккой не рассчитывал на понимание со стоны Чехова. Паша был человеком добрых намерений, восторженным и светлым. Было не сложно догадаться, какую бурю эмоций и совершенно неуместных фантазий вызовет в его юной голове вся эта затея с поцелуями под омелой. И если сегодня Маккой не будет с ним честен и не пресечет на корню все мальчишеские попытки завязать неправильные отношения, то завтра за него это сделает кто-то другой, жестоко и со вкусом. От беспорядочных мыслей о Паше Маккоя оторвал сигнал коммуникатора. Он уже был в своем кабинете и совершенно потерял счет времени, когда срочный вызов капитана застал его врасплох. Маккой подорвался с рабочего места, распахнул двери лазарета и замер. До странности предсказуемый русский гений стоял в проходе под особенно разухабистой копной омелы, безуспешно пытаясь выпутать, застрявшую в листьях ветки, рыжую кучеряшку. - Это становится традицией – сталкиваться с вами таким вот образом, да? – недовольно произнес Маккой. - Простите, сэр, я не хотел вам помешать. - А что вы хотели? - Я? – Чехов несколько раз безуспешно подергал ветку. – Вы мне не поможете? Маккой опасливо подошел к парню и осмотрелся. - Придется резать. - Что?! - Не трусьте, Чехов, в ходе операции ни один волос не пострадает. - Вам бы только что-нибудь резать, доктор. Ради благой цели Маккой не позволил даже намеку улыбки появиться на своем лице. Когда скальпель привычно лег в руку, он одним движением отсек ветку, освобождая Павла из растительного плена. - Все, - ни секунды не задерживаясь в проходе, произнес Маккой. - Дальше выпутывайтесь сами. На горизонте появилась сестра Чепел. - Простите, я не помешала? - Вы очень вовремя! - Результаты обследования экипажа готовы. Вы можете взглянуть. - Хорошо, спасибо. Чехов, почему вы еще здесь? Парень по-прежнему топтался в дверях. Из его головы совершенно дурным образом торчали листья. - Я лучше зайду в другой раз. - Да, так будет лучше. Конечно, игнорировать недвусмысленные взгляды Чехова было не самой хорошей идеей. Но так как Паша не проявлял очевидной активности в отношении доктора, Маккой не мог определить для себя безопасной поведенческой стратегии. Если бы только можно было перенаправить Пашину активность в другое, правильное русло. Перекинувшись парою слов с сестрой Чепел и удостоверившись, что экипаж здоров, Маккой поднялся на мостик. Чехов встречал его обезоруживающей улыбкой. Из головы его по-прежнему торчали листья, и это было слишком подозрительно, чтобы быть простым совпадением. - Чехов, что вам от меня надо? - взмолился Маккой, не сводя взгляда с ненавистной растительности в волосах парня. Павел открыл было рот, чтобы озвучить свое желание, но, невесть откуда взявшийся, капитан сгреб его в охапку. - Приветствую тебя в своей обители, Боунс! Ты это видел? – Кирк потрепал Чехова по голове. – Хороший ход, парень! Ты смекаешь, что к чему, да? Надо взять на вооружение! Кирк хлопнул навигатора по плечу. Маккой закатил глаза. - Не слушайте его, Павел. И, ради бога, избавьтесь от этого! А то в следующий раз я буду вынужден орудовать скальпелем не так бережно. - Простите, сэр, у меня просто не было времени, чтобы привести себя в порядок. Доктор проводил Чехова взглядом до рабочего места и вопросительно уставился на Кирка. Улыбка на его лице не сулила ничего хорошего. С легкой руки капитана, самым опасным местом на корабле стала столовая. Завешенная омелами вдоль и поперек, она казалась Маккою логовом разврата и порока. Но вырваться из цепких лап друга, умоляющего составить ему компанию, было практически невозможно, и Маккой сдался на милость судьбе за стаканчик крепкого кофе. Подходя к репликатору с горячими напитками, Маккой уже наверняка знал, кто идет за ним следом. - Чехов, видимо вы не оставите меня в покое, пока мы не разделаемся с этим раз и навсегда. - Да, спасибо, сэр, а то вас так тяжело застать. - Сегодня вам это на редкость хорошо удается. Маккой получил свой кофе и отхлебнул глоток, морально готовясь к самому страшному. - Простите за навязчивость, я больше вас не потревожу. - Хотелось бы на это надеяться. - Вы не могли бы посоветовать мне что-нибудь для желудка. Знаете, близится празднование нового года, а какой новый год без большого ведерка майонеза и селедки под шубой? Маккой дернулся, и кофе выплеснулся ему прямо на руку, обжигая запястье и пачкая манжету форменного свитера. - Какой селедки?! Маккой отбросил стаканчик и принялся стряхивать горячие капли. - Под шубой. – Чехов стянул со столика салфетки и стал торопливо промакивать рукава униформы доктора. - Чехов, я вообще не понимаю, что у вас на уме, - Маккой замер, рассматривая лицо увлеченного процессом Чехова. - Да прекратите вы уже! - Так хочется побаловать себя вкусненьким в праздники, - жалобно заговорил Чехов, поднимая на доктора невинный взгляд. - Но мой желудок, он против тяжелой пищи. Маккой выхватил салфетки из рук Чехова и швырнул в ведро. Туда же полетел недопитый стакан с кофе. - Я не могу обещать, что найду для вас лекарство, способное переварить шубу. Чехов умоляюще глядел на доктора. - Но я попробую что-нибудь придумать. - Спасибо, сэр! Он еще с пару секунд потоптался возле доктора, смущенно почесал затылок, развернулся к репликатору, нажал пару кнопок и, дождавшись молока, поспешно удалился. - Русские все такие странные? – поинтересовался у мироздания Маккой, но молчание было ему ответом. Он поднял глаза на ветку омелы, сиротливо свисающую над его головой. Если парень делает это специально, неужели ждет от меня первого шага? Он что же, думает, что я стану целовать его первым? Да еще и на публике? До самого вечера Чехов не показывался на глаза Маккою, и раздражение доктора росло. Высматривая Павла в коридоре, среди парочек и праздношатающихся одиночек, вздрагивая от каждого стука в двери медотсека, Маккой ругал мальчишку за трусость. Было бы проще, если бы Чехов не таился. Конечно, разговор начистоту с таким язвой и циником, как Маккой – это не лучший способ распрощаться с детскими мечтами. Но доктор бы наконец отделался от этого тревожного чувства присутствия, которое не дает расслабиться и заставляет видеть желтое там, где его нет. Терпеть такое до Рождества мужчина был не готов. В конце рабочего дня Маккой, на удивление самому себе, не спешил в каюту. Он брел по коридору, тут и там натыкаясь на счастливые пары. Доктор не знал, были ли они влюблены по-настоящему, или это была игра, правила которой всех устраивали, но, безусловно, все они получали удовольствие. Удовольствие, которого Маккой лишал себя осознанно. Может, стоило покончить с этим самому, раз и навсегда, чтобы не мучиться ожиданием подставы или коварного нападения? Не бог весть какое великое дело - этот поцелуй. Сердце Маккоя подпрыгнуло к горлу, когда он увидел Чехова. Павел рассматривал омелу, которая каким-то чудесным образом снова украшала вход в каюту доктора. - Черт возьми, вы это специально?! - Что? – опешил Павел. - Омелы тут и там! - Омелы? - Да, постоянно появляетесь под ними как гром среди ясного неба! - Это капитан Кирк ими занимался, сэр, я здесь не при чем! – забеспокоился Павел. - Вы заставляете меня нервничать, Чехов. Еще раз увижу вас под одной из этих штуковин, подвешу рядом за трусы. - Но… - Меньше слов, больше дела, господа! – на горизонте показался капитан Кирк. – Целуйтесь уже! Оно не будет благоухать вечно! - Что? – пискнул Паша. Капитан поравнялся с Чеховым, многозначительно подмигнул ему и пошел дальше по своим делам. Чехов поднял растерянный взгляд на растение. - Ё-моё! – выпалил он, хлопая себя по голове. – Омела! Та самая омела, под которой у вас принято целоваться? Маккой подозрительно посмотрел на Чехова, вмиг покрывшегося нездоровыми пятнами. - Только не говорите, что вы этого не знали. - Нет, я знал! В древнескандинавской мифологии омела находилась в подчинении Фрейи – богини любви, и в период войн… - Стоп, что? - Что? Чехов удивленно глядел на растерянного доктора. - Хотите сказать, что вы не следуете этой идиотской традиции? - Я следую другим идиотским традициям, – простодушно заявил Павел. – Ну, знаете там, скушать бумажку с желанием под бой курантов, проснуться утром лицом в салате.… Шум в ушах Леонарда Маккоя не позволил ему дослушать рассказ Чехова о новогодних традициях в России до конца. Шея и щеки начали нещадно гореть, а грудь неприятно сдавило. Захотелось запереться в своей каюте и больше не высовываться оттуда, пока вся праздничная шумиха не уляжется. - Извините, - невпопад произнес Маккой, поперек рассказа Чехова о новогоднем обращении президента. Он проскользнул в каюту и хлопнул дверью прямо перед носом растерянного Паши. - Но… - Чехов глядел на дверь, озадаченно хлопая глазами. - Как же мои лекарства? Маккой завалился на кушетку прямо в одежде. Какой кошмар. Как он мог такое вообразить? Как вообще ему могло прийти в голову, что кто-то ищет с ним встречи и бредит о поцелуе. Да кому он нужен - старый брюзга и выпивоха! Ненормальный, больной извращенец. Паше нужен кто-то, кто будет поддерживать в нем свет, жизнерадостность и целеустремленность, а не тянуть на дно вслед за собой. Надо было самому поцеловать Чехова. В первый же раз. Ну, может не в первый, не при Кирке же. Во второй. Да, во второй было бы идеально. Надо было поцеловать его самому. Паша бы смутился, растерялся, возможно, накричал, но у Маккоя было бы оправдание, и никаких обманутых ожиданий. Доктор отключился на словосочетании «тронувшийся умом», перебрав все нелицеприятные эпитеты в свой адрес. Ночью Маккою снился Паша. Он не строил козней и заговоров, не преследовал доктора и не злоупотреблял своим обаянием. Он склонился над пультом управления, с головой погрузившись в работу, и от нетерпения и увлеченности, кудряшки прыгали на его макушке. - Паша, - осторожно позвал доктор. - Паша, я что-нибудь обязательно придумаю, слышите? С вашей шубой все будет в порядке. Маккой коснулся рукой плеча навигатора. - Зайдите ко мне. Паша. Слышите? Паша. Но Паша так и не обернулся. В течение всего следующего дня, не встретив Чехова ни под одной из омел, доктор принял решение быть мужиком и самому разрешить сложившуюся ситуацию. Он поднялся на мостик и осмотрелся. - Зона, свободная от омелы? - Здесь нам не до поцелуев, - сочно вгрызаясь в яблоко, ответил капитан. - А ты пришел за этим? Маккой глянул в затылок Павла, согнувшегося над пультом управления. - У меня дело к Чехову. - Чехов! – позвал Маккой, и навигатор мигом обернулся. Его щеки алели, а на губах застыла улыбка. Твою мать! Как ему удается выглядеть таким счастливым и заинтересованным все время? Это вводит в заблуждение и заставляет выдумывать глупости на пустом месте. - Зайдите в медотсек, у меня есть то, что вам нужно. Кирк удивленно посмотрел на доктора. - Ты знаешь, это звучит очень странно, но я даже не удивлен. - Еще одно слово, Джим, и ты останешься без глаза! - рявкнул Маккой. - Только пусть после твоих экспериментов он вернется в целости и сохранности! Спустя всего 5 минут Чехов уже стучал в двери лазарета. - Проходите. – Забыв все меры предосторожности, Маккой встретил парня в дверях, приглашая войти. - Вы меня вызывали? - Да. Чехов переступал с ноги на ногу от нетерпения и беспокойства. - Вы спешите? - Простите, много работы. Капитан Кирк отпустил меня на пару минут. - Вы снились мне. - О. И в этом весь Павел. Такое эмоциональное «О», и так мало информации для доктора, чтобы понять, в каком направлении двигаться дальше. С этим «О» доктор чувствовал себя словно слепой котенок. - Вас это удивляет? - Д-да, - ответ прозвучал неуверенно, почти вопросительно. - По вашему мнению мне не могут сниться коллеги? - строго, заранее защищаясь, спросил доктор. - Нет-нет, конечно, - Чехов замахал руками. - Не в этом дело. Просто вы сообщаете такую новость, но даже не делитесь подробностями. - Нет никаких подробностей. Вы просто работали. - А вы? - А я... ничего. - Ну как обычно, - простодушно заметил Павел. На вопросительный взгляд доктора Чехов предпочел не отвечать. - А что бы вы хотели? - собрав всю волю в кулак, решился спросить Маккой. - А что бы хотели вы? - Чехов! Некультурно отвечать вопросом на вопрос. - А вы не перекладывайте ответственность на меня. Маккой хотел было возмутиться, но что уж там. Его раскусили. Чехов совсем не дурак. - Я всего-лишь хотел отдать вам рецепт на лекарства. У вас не будет проблем, если вы пропьете их курсом. - Вот спасибо. - Чехов принял листок из рук доктора слишком быстро. Как будто это было именно то, чего он так ждал. - Даже не знаю, как вас отблагодарить. - Не стоит, это моя работа. - Ну тогда я пойду? - Да, вас ждет капитан, работа. И новые свершения, - Маккой неопределенно махнул в сторону двери, - И много всего впереди. Чехов дернулся было к выходу, но вдруг остановился. - А знаете, что я подумал? Если ваши традиции совсем не ложатся вам на душу, не дают покоя и идут в разрез с вашими убеждениями, я могу поделиться своими. - Разве мы вели диалог о традициях? - Молчаливый. Маккой поежился от холода, пробежавшего по его спине. - Я вас не понимаю. Чехов приблизился к доктору так естественно и не натужно, так быстро и с таким невинным выражением, что мужчина не успел защититься. Это был легкий поцелуй в щеку. Почти невесомый, как если бы его и вовсе не было. Конечно, если бы это был не доктор, и если бы губы Чехова не были такими теплыми и мягкими. Еле уловимое прикосновение ветра, которое чуть не сбило Маккоя с ног. Не успел он опомниться, как Павел коснулся губами с другой стороны. «Для равновесия», - пронеслось в голове у Маккоя. А потом зачем-то еще раз с первой, и доктор не выдержал. - Господи, да что это?! Маккой глянул вверх, но никакой омелы там не было. - Просто у нас принято целовать на прощание. - В Рождество? - в отчаянии выпалил доктор. - Всегда, - улыбнулся Чехов.