А маньяки найдут нас сами

Голова гудела, но в остальном он чувствовал себя неплохо, даже нос не заложило. Хотя глупо думать о простуде, когда последней в памяти мнимая смерть скользит. Морти приоткрыл глаза, осматриваясь. Его не связали, не убрали даже из комнаты. В кухне горел свет, едва видный за поворотом коридорчика. Шею жгло от метки, но об этом можно подумать и позже. Сейчас он как никогда благодарил Браяна за все те препараты, что тот в него ввёл. Кажется, организм выработал иммунитет против всякой гадости. Телефон упал с дивана, но последний не скрипел совсем. Хороший такой диван. Да и все звуковые сопровождения включения телефона он отключил давно, чтобы заряд на них не тратился. И вот чего совсем не ожидал этот ненормальный альфа — что телефон его ловит связь и утопленный, и даже погребённый. Отправив срочное сообщение, Морти потушил и положил мобильник туда же, где взял, экраном вниз, и лёг обратно. Шею жгло и всё тело жарило, пот обильно пропитывал футболку. Мёртвые не потеют, но он надеялся на чужую халатность. — Не волнуйся, зайчонок, скоро всё будет готово, — промурлыкал альфа с кухни, и Морти вздрогнул. Вообще-то он не мог проколоться. Нигде и никак. Этого мужчину звали Марик Эрсер, тридцать два года. Несмотря на возраст, выглядит очень молодо, больше двадцатника не дашь. Морти вышел на него случайно. Что удивительно, по жертвам этого убийцу не обнаружить — все друзья умерших только и говорили, что омеги резко рвали все связи, забивали на учёбу, исчезали из жизни всех знакомых. А через пару месяцев находили их трупы. Сам их альфа нигде не мелькал, никто его не видел. Даже адреса не знали. Удивительная халатность, особенно со стороны родителей. Хотя здесь и не всем повезло. Морти оставалось продержаться короткое время, пока не придёт помощь. Уж в своих ребятах в таких вопросах он не сомневался. И постепенно начинал оживать — сердце билось, наконец-то что-то происходило, какое-то движение! Пусть перед глазами продолжали плясать остатки галлюциногенных снов, радуга смешивалась, превращая потолок в покрасневшее небо. А на кухне что-то делал маньяк, самый настоящий, и мог он и ужин готовить, и инструменты пыток, и что только в голову взбредёт. Возможно, придётся притвориться пуськой. Вообще-то если бы не все сдвиги, этот мужик мог быть хорошим мужем и альфой. По крайней мере пахло вкусно. И порядок в доме. И выглядит он очень даже неплохо. — Так может вас так и оставить? — поинтересовался голос неизвестного, и когда Морти открыл глаза — в окне сидело нечто такое идеальное, что сразу захотелось обнять и взмыть в небо. И пахло это что-то цитрусом, перебивающим затхлый, тухлый запах этой квартиры, словно где-то здесь труп и старость заперты. Морти поднялся на ноги, не обращая внимание на головокружение, в один шаг оказался рядом, хоть до окна метра два было, и сразу же обнял, пытаясь объять необъятное. — Ты под чем вообще? — поинтересовалось это нечто, даже не пытаясь вырваться. — И ты горишь. Снова Браяну тело отдавал? — А ты кто? — уточнил, впрочем, совсем не интересуясь этим. Нет, он ткнулся носом в прохладную кожу, игнорируя холод из окна, вдыхая этот запах. И видение постепенно желтело. — Лимонка, — прошептал и лизнул куда-то, куснул, а сверху кто-то втянул воздух сипло и прижал к себе. — Морти, пожалеешь же. — Неа, не пожалею. Никогда. Он до сих пор не видел ни лица, ни вообще тела. Препараты что-то делали, затягивая бредом и галлюцинацией, так что он уже и вовсе сомневался, просыпался ли, брал телефон и отпечатывали своим или до сих пор валяется полумёртвый. Или это посмертие? — Так ты за моей душой спустился?! — спросил, казалось, поняв всё! Наконец-то осознав происходящее! — Что ты видишь? — всё так же спокойно, даже как-то холодно осведомился неведомый вторженец, не давая от себя отстраниться. Он теперь держал Морти за локоть и всё так же переливался в его глазах красками, образуя какой-то камень, высокую глыбу без очертаний. — Идол. — Что? — Камень? Не знаю. Ты гора? На это ему не ответили ничего, только подхватили, взвалили на плечо и вытянули в холод и сырость, где уже бросили пару слов в щелкающий из-за помех аппарат связи: — Его забираю, подозреваемый на вас. Подозреваемый… Теперь Морти о чём-то догадывался. Молча висел, не сопротивляясь, только обнимал талию своего спасителя или ангела, посланника божьего или кем там этот неизвестный являлся. Такого же тихого его погрузили в машину, где сознание уже начало угасать. И сквозь туман в голове то и дело прорывался встревоженный голос, призывающий держаться и не отключаться. А Морти ещё успевал думать, что вообще-то ему наоборот надо спать, потому что именно во сне организм и борется с вирусами. А он ведь просто заболел, да? Потом, кажется, он действительно пришёл в сознание, но только вот ненадолго, и в следующий раз, осознав себя на больничной кушетке, мало что мог вспомнить. Из чёткого в памяти имелись только те минуты на диване их объекта, да «последние вздохи», когда шею жгло укусом. — Снова бросаться на меня будешь? — спросил у него кто-то, и, узнав его по голосу, Морти скривился. — Век бы тебя не видеть, — просипел он, пока альфа отодвигал белую штору и засовывал свою необъятную фигуру внутрь небольшого отгороженного пространства. — Сложись вчетверо и исчезни. Но, не смотря на хмурость и общую непереносимость этой вот личности, обладающей лимонным запахом и крупным подкаченным телом видалого бойца, телесный недуг его беспокоил больше психического дискомфорта. Именно поэтому бутылку с водой он вырвал из его рук, не дожидаясь соответственного жеста, а утолив жажду — заграбастал и историю болезни. — Что ты там про «бросаться» говорил? — поинтересовался, что-то такое смутное припоминая, и открыл нужную страницу на планшете, сразу же находя себя любимого. — В любви мне клялся, просил трахнуть и забрать с собой в Ад. Старые книги на тебя плохо влияют, — хмыкнул альфа, раздвигая штору между его и соседней койкой, чтобы освободить место своему не хлипкому телу. У Морти от этих слов аж дыхание спёрло на короткие мгновения, а потом он фыркнул: — Врёшь. — И продолжил ознакомление с результатами диагностики. — Зачем мне лгать? — поинтересовался, вскидывая брови, а удостоверившийся в своей жизнеспособости Морти отложил планшет и, серьёзно на него посмотрев, просто признал: — Потому что я тебя ненавижу, Алластар. От ненависти до любви? Что же, он прошёл обратный путь, так сказать, регрессии. Альфа только глаза прикрыл ненадолго, вдохнул глубоко, и ни одна мышца лица не выказала его реакции и мыслей. Поднялся и вышел, напоследок бросив: — Больше твою задницу не стану вытаскивать из дерьма, в которое сам себя засунул. Морти испытал вместо облегчения только тупую тоску и под нос прошептал, обращаясь исключительно к себе: — Лучше бы там и сдох. Что ни говори, а оставаться в одиночку ему противопоказано. Да, тоже справка есть. Оставшись один на один со своими мыслями, он доходит до одной из двух возможных кондиций: убить всех вокруг или убиться самому. Сейчас ничего не мешает сотворить второе. Правда это лишь палата, так что ни скальпеля, ни иголок здесь не найти. Как и вредоносных веществ. Хорошо если пистолетик для уколов есть, да только ведь и не сделаешь ничего с ним. Даже воздухом сосуды не накачаешь — всё на автоматике. А если рукам делать нечего — остаётся только лежать и думать. Он никогда не плакал, не рыдал и вообще, кажется, слёзные железы не работают как надо, потому что действительно не помнил, когда последний раз что-то такое происходило. А вот улыбка — это запросто. Просто губы растянуть. Его уже столько раз находили с порезанными венами и улыбкой на лице, что со всеми санитарами в местной больнице перезнакомился. В голове звучала музыка. Что-то из классики, давно оставленной в прошлом классики, возвышенное и прекрасное, пока он подымался на четвереньки. И первый удар принёс полный покой. От первого удара мысли затихли, замерли испуганно. А потом взвились вновь, вынуждая бить снова и снова. Ему казалось, что вся палата шатается, а в голове великан прыгает, а по стене уже капли крови текли, она же забрызгала простыни. Кто-то вбежал и отодвинул его, и отстранённо Морти отметил, что метки, оставленной их подозреваемым, уже нет. Только подживающая рана. Выли сирены, в глазах темнело, голову разрывала внезапно накатившая боль, но всё это очень быстро закончилось, потонуло в чёрной липкой смоле, не оставляя ничего. Морти отрубился под действием успокоительного. — Мозгов у тебя нет, Ал, — фыркнул старший медбрат, сгружая враз потяжелевшего пациента обратно на кушетку. — Мозгов нет у тебя, а страдают другие, — продолжил нагнетать, укладывая его удобнее и привычными движениями вытаскивая из стены пачку проводов. — Мне теперь всё переделывать. А в дверь меж тем уже ломились шумные студенты, горлопаня на всю больницу. И первым делом Кай, оценив ситуацию на удивление здраво и правильно, вломил правым хуком главному виновнику в его кислую и хмурую рожу. И только после этого упал рядом с Морти и убрал липкие от крови волосы со лба, помогая персоналу работать. Рей действовал не так шумно и агрессивно, но презрением окатил. Правда, Ал это всё едва заметил, погружённый в свои тяжкие думы. — Непроходимый ты тупица, — подлил масла в огонь заявившийся под шумок частный детектив. Вот на него Алластар отреагировал, скривившись. Но у них, державных работников, всегда были тёрки с частниками, здесь уже профессиональная нетерпимость. — Продавец в том магазинчике подозреваемого опознал. Мне выдали ордер на обыск, — похвастался он и продолжил уже не так радостно: — Нашли вещи убитых и фотографии. Над доказательствами ещё работаем, но считай он уже в кармане. А Морти снова сорвался? — Второй раз за месяц, — отчитался медбрат, впрыскивая пистолетиком нужный препарат. — Замуж ему надо. И ребёнка. — Чтобы их ещё травмировал? — не понял детектив, присаживаясь под стенкой. Ему следовало взять показания Морти, так что он вознамерился сидеть и дожидаться его пробуждения. — Дурни вы! — фыркнул медбрат, отдавая распоряжение заглянувшему санитару. — Он из-за чего бесится? Из-за одиночества. Будет ребёнок — о покое можно забыть. По себе знаю. — А на вид такой молодой! — прицыкнул детектив недоверчиво. — С ним дедушки сидят, мы работаем. — И разве это правильно? Вопрос остался без ответа, потому что к тому моменту в палате остались только двое студентов, сам детектив и непосредственно пострадавший. Шторы между пустыми койками раскрыли, чтобы наплыву посетителей было где устроиться, а сверху всех продезинфицировала лампа. Студенты не хотели разговаривать о детях и методах воспитания, потому что у этих конкретных представителей своего положительного опыта не имелось, а пострадавший лежал без сознания. Так что вопрос ушёл в никуда. — Куро виноват, — со вздохом через какое-то время признал Рей. — И даже не пришёл проведать. А ведь вся академия на ушах стояла… Кай промолчал. Одну руку он Куро сломал, по возвращению сделает это ещё со второй. Сам поход в медпункт должен служить весьма весомым наказанием. А уж если их два будет… И вновь воцарилась тишина, пока вернувшийся медбрат не присел к ним с самым заговорщицким видом и не начал расспрашивать: — Так что, у них всё так же мертво? — У Морти с Алом? Мертвее фикуса у нас в кабинете биологии, — не то пошутил, не то всерьёз подтвердил Рей. — Да ну, он вчера шевелился, — не согласился со сравнением Кай. — Шутишь? — уточнил, поглядывая с надеждой на хмурого блондина и мысленно вздрагивая. — Нет. Там ветки дрожали, а на верхушке листья появились. — Блин. Но сегодня не было. — Срезали, чтобы не пугать. — Плохо. — Разрабатывают новую отраву. — Плохо. — Определённо нехорошо, — согласился и продолжил уже о прошлой теме: — Морти удушить его готов. — Ала? — Ну не фикус же. Его таким не убьёшь. — Так, а что конкретно у них случилось? — направил беседу в нужное для себя русло медбрат, переживая, что они ещё о какой-то флоре болтать начнут. Или фауне. — Что-что… — пробормотал глухо Кай, вздохнул тяжело, — посрались. Я свечку не держал. — Я вообще-то тоже, — кивнул Рей. — Но знаю, что Ал его отшил грубо и Морти сдался. Теперь вот… так всё. Плохо. — Но любят же? — А чёрт их знает. — Он под дверью ждёт. Да и не смотрят так на тех, кого не любят, — словно пытался их убедить, кивал медбрат. — Может быть… может быть… — пробормотал Рей, не сводя взгляда с закрытых глаз пострадавшего Морти. Держать его долго в лечебнице никто не собирался, лекарства лечили раны быстро, как и лёгкие повреждения мозга, вызванные охлаждением. Медицина вообще лечила почти все болезни, а от других давно нашла иммунные препараты. Так что жизни его ничто не угрожало. Стоило ему очнуться, как сразу посыпались вопросы по поводу расследования, уточнения и прочее-прочее. Из-за действий подозреваемого из простого свидетеля Морти превратился в полноценную неудавшуюся жертву, так что дело не должно было затянуться. Кай с Реем ушли почти сразу, как он открыл глаза. Сказали, что все нервничают, ждут, а Ирвин готовит сюрприз по возвращению. И когда из палаты ушёл даже медбрат, пообещав вернуться через часок, внутрь просочился Алластар. Вновь незаметно, вновь хмурый и с ужасными мешками под глазами. Но они у него почти и не сходят. Спит мало, витаминов мало, словно убить себя пытается, на прочность проверяет. Морти, как бы не кривился при его появлении, всё ещё больно было смотреть на такого убитого альфу. Но, конечно, виду он не подавал. По крайней мере надеялся, что собственные глаза не подводят, не лучатся сочувствием. Он мог закончить этот разговор не начав его, просто выгнать, но почему-то промолчал. Сейчас что-то отличалось. В глазах виднелась не только дикая усталость, но и какая-то решимость, и никто рядом не вертелся, не мешал. — Неужели ты поговорить решился? — спросил недоверчиво, выключая планшетку. Она активировалась именем медбрата, а потому прав там не очень много, но просмотреть свою карту можно. Хотя их не должны давать пациентам. — Да, — соглашается, присаживаясь на соседнюю койку. И молчит, потому Морти первый начинает: — Я долго наблюдал и понял кое-что. Тебе нужна причина, да? Ты не веришь в любовь и прочее. Я прав? — А сам-то веришь? — интересуется хмуро, уличая во лжи с первых слов, так сказать. — Верно. Не верю, — соглашается, не отрицая и не оправдываясь. — Мне это надоело. Я расскажу. Осталось не так уж много времени, так что… Последний курс. Всего-то экзамены сдать. Нет, можно и завалить, но больше года это не даст. А потом всё равно возвращаться к дяде и… терпеть. Наверное, всю жизнь терпеть. — Там, откуда я родом, всё ещё в ходу браки по расчёту. Знаешь, мои родители и опекуны мертвы, сейчас за меня отвечает дядя. Он меня любит. Именно поэтому мужа он мне найдёт достойного. Всё не так просто. Он глава большой группировки, а потому… Это всё должен кто-то унаследовать, а дядя бесплоден. Он не может зачать. Изначально я не для этого… Ну, точнее в эту страну я сбежал от них всех, у меня ведь… Регрессия возраста. Мне двадцать, а не шестнадцать. Но это всё не важно, — мотнул головой, потеряв нить рассказа. — Дядя хочет женить меня на том, кто сможет удержать его бизнес. И, конечно, он не отдаст меня какому-то … Он меня любит. Если тебе нужна причина, оправдывающая мои к тебе чувства — вот она. Единственный способ жить для меня — найти сильного мужа, который не станет лепить из меня какую-то куклу. Достойного и сильного настолько, чтобы выдержать натиск дяди. Он замолчал, отведя взгляд и подавляя слёзы. И закончил совсем уж жалко: — Ты, конечно, можешь меня презирать из-за этого, но ты мне показался сильным. А потом я узнал тебя, и, понимаешь, твой характер мне подходит, ты весь… мне нравишься. — Регрессия возраста? Морти хохотнул: — Это всё, что тебя зацепило? Да, мне двадцать, хоть физиологически всего шестнадцать. После смерти опекунов у меня случился застой. Полный. Доволен? Я с самого начала всё рассчитал. Можешь начинать меня ненавидеть. — И что, твоего дядю не волнует твоё мнение? Морти приподнял одну бровь, скривил губы, подавляя желание повторить последние свои слова. И с каким-то вызовом прошипел: — А тебя не волнует, что я изначально всё это выдумал? Что использовать тебя хотел? — Нет. Теперь я хотя бы понимаю. — Что ты понимаешь?! Что я, как последний идиот, влюбился в того, кого хотел использовать?! Мать твою, ты вообще ничего не понимаешь! И не понимал! — он судорожно выдохнул, сжимая кулачки и крупно вздрагивая. — Бесишь меня! Твердолобый баран! Выйди вон из палаты! Ал и поднялся, собираясь выйти. Даже сделал пару шагов к двери, пока Морти не остановил его, вцепившись в лапищу и, повиснув на ней, завизжал: — Ты куда собрался?! А ну стоять! Не смей меня бросать на середине наших разбирательств! — Сам же сказал, — бросил, поглядывая на него искоса. — Гы-ы-ы, — провыл, теряя терпение и психуя. — Так, сейчас снова головой о стену бить буду. — Не будешь. Болевой порог у тебя понижается только когда… — Я знаю! Сядь. Альфа с тяжким вздохом сел, только уже на его кушетку. А Морти вопреки раздражению испытал некий приступ умиления. — У тебя же группа А? Высшая опасность, боевые модификации проявились максимально. — Да, — подтвердил Алластар. — Поэтому я не могу верить в бескорыстную любовь. — Ага. Я понял, но не сразу. У меня С. Только… саморазрушение более глубокое, так что запрет стоит. Я быстрее себя убью, чем противника. Ещё и дефект потери контроля. Берс, короче. Да, таких называли берсерками, потому что впадали в буйство, теряли контроль и одновременно с этим саморазрушались с разной скоростью. Усиления группы С не сильны, но берсы почти приравниваются к В. С другой стороны у полностью раскрытых А убивается эмоциональность. Дефекты на дефектах, но таким идеально работать в правоохранительных органах. Собственно, Ал там и служит. — Зато у меня мозг типа В, — похвастался Морти, — но из-за псих нестабильности приравнивается к С. Когда как. Но в учёбе я преуспел и память хорошая. — Тебе вживили модификации бойца? — Да. — Но ты же омега. — Ага. Так уж вышло. — Что за бизнес у твоего дяди? — Не могу сказать. — А если я соглашусь на брак? — Незаконная продажа ретро товаров и новейших разработок, но если ты после этого не возьмёшь меня в мужья — мне придётся замкнуть твою нервную систему и удалить эту часть из памяти. Так как чистка воспоминаний до сих пор не проработана — рискуешь лишиться половины жизни. — А предложение до сих пор в силе? — А я и не предлагал. И вообще… это вроде ты должен делать. И что, ты согласен… стать заложником моего эгоизма? — Это здоровое желание, самому решать, как жить. И я не хочу видеть твои новые раны. Если ты останешься здесь — за год точно себя угробишь. Не следовало связываться с детективным агентством. — Скучно было. Они согласились взять меня гражданским волонтёром. И знаешь, твои речи звучат так, словно я для тебя что-то значу. — Ты мне нравишься. — Ты серьёзно?! Нет, надо было столько мне нервов вымотать?! — Я думал, ты издеваешься. Тем, у кого эволюция ушла в мышечные ткани, вообще сложно понимать возвышенные тонкие чувства и напрягать мозг в этом направление. Поэтому они всё меряют нуждой, целью и выгодой. Ну, Морти тоже не очень понимал, но в итоге признавал, что умудрился влюбиться. Как оказалось, для этого требовалось всего лишь встретить… того самого. — Вынь фильтры, — потребовал, стуча по собственному носу, чтобы расшатать свои. — Вынь. Немедленно. Ключа для этого под рукой не нашлось, так что Морти потратил несколько минут, чтобы всё же вытащить их. А вот альфа действовал проще и грубее — просто сломал, рискнув собственным носом. Но, к счастью, ничего не повредил и, вышморкав осколки, вернулся к омеге, заново учась дышать запахами. И замер. Морти ещё с первой ноздри его запах почувствовал, так что он так сильно не удивился. Его волновало больше другое: — И как? — Приятно, — кивнул и добавил: — Как и все омеги, ты хорошо пахнешь. — Обрадовал, — фыркнул Морти, садясь и стаскивая с себя рубашку, чтобы переодеться в принесённую Реем. — Я всё понять не могу, почему ты не нашёл никого своего возраста? У вас же много сильных в академии. — Они не потянут. Когда мой дядя появился в академии, перед ним даже директор дрожал. Даже Кай решил не контактировать с ним лишний раз. — А я, значит, потяну. — Да. — По документам ты жениться уже можешь? — Да. — Когда? — Что? — Свадьбу когда устраиваем? Морти сначала подумал, что этого быть не может. Всё так просто? А потом он… …проснулся. В ночной темноте, освещаемой только мигающими индикаторами, Морти смотрел на далёкие звёзды и думал, что если существует параллельный мир — в нём его копия счастлива. А этой остаётся лишь принять свою судьбу. Да и, в конце концов, возможно муж будет не таким уж и плохим. Или удастся сбежать… А ещё на соседней койке лежал Алластар, которому Кай устроил небольшое сотрясение и разбил скулу. Сон. Просто сон. Фильтры на месте, а в ящике ключ для их отключения. Всё просто… Да? Смириться с реальностью. Почему тогда в голове появляются картины того, как вытаскивает фильтры альфе и насилует его? А потом замуж по залёту… Да и всё это сон, а в реальности они… пусть ненавидят друг друга. Пусть. Морти одевается и туго затягивает пояс на форменных академических брюках, а коммуникатор включает с опаской. От Ирвина, как и ожидалось, прилетело два десятка сообщений. Общее число пропущенных писем — полторы сотни. А звонков шесть десятков. Он включает прогу для сортировки и чистки на флуд и важное, и первым в списке появляется одно письмо от дяди. А в нём фото жениха и дата встречи. Можно сказать, что он оставил всё специально. Именно этим открытым сообщением сверху, на своей койке. Как последний крик: «Помогите мне, кто-нибудь!». Хотя и очень сомневался, что кто-то прочтёт и тем более что-то сделает. В голове почему-то маячит простой план — билет в один конец в Ирландию, а Метт может сделать новые документы и разрушить его старую личность. Но впутывать друга не очень хочется. А из Ирландии можно куда-то… в Америку. А там уже ищи, не ищи, среди колоний одного-единственного хрен найдёшь. Только вот свободного омегу там сразу в какой-нибудь свинарник маткой забросят. Так что это действительно билет в один конец. И первым делом он проверяет счёт на карточке и снимает налички столько, сколько может без привлечения лишнего внимания. И покупает ствол. А после пару билетов: в ту самую Ирландию, в Америку, в Тайланд и прямой дорогой в Рим. И подкупает ребят в поезде в Россию, в новую столицу. А сам идёт в самое ужасное место из всех имеющихся в наличие этого вот городка. Пусть ищут ветер в поле. Хотя, конечно, найдут. И ещё и по жопе дадут. И пинком под венец отправят, потому что мужик на фото достаточно привлекателен и сразу видно — силён и умён. А там уже, предаваясь воспоминаниям в заброшке, упивается каким-то дешёвым и убойным пойлом, желая податься в потаскухи и забыть о своей прежней жизни. Конечно, шлюхи из него, изнеженного и слабенького, не выйдет. А без кого-либо живого рядом он рискует сойти с ума. Так что этот бред ненадолго. Он сам это прекрасно понимает, прилаживая ловушку на вход своего временного пристанища. А потом падает и забывается в кошмарном сне. *** Алластар просыпается резко, словно кто-то перекрывает кислород, и чувство удушения преследует его ещё несколько минут дезориентации в попытке понять, что же не так. Ощупывая нос, он уже догадывается. Только вот пусть палата и пропахла одним хорошо ему знакомым омегой, самого его на месте нет. Индикатор над койкой мигает красным, так что ушёл он точно недавно. И телефон его валяется на кушетке, на видном месте, словно его оставили там специально. И у него, Ала, нет ни единой причины брать его и просматривать, ровно как и нет причин не делать этого. Если бы только не вызов, виднеющийся ему в ребяческом поступке. «Давай, найди меня», — говорит ему Морти, выбрасывая фильтры в урну и закрывая за собой дверь. Мир тесен, хочется ему сказать, когда первым на экране предстаёт лицо собственного кузена. И приписка дядюшки очень понятная. Буквально характеристика, ФИО и краткое «твой жених», словно Морти, знающий о такой возможности, мог питать какие-то иллюзии. Для Алластара всё встаёт на свои места, стоит только понять кто этот самый дядя. Они никогда не занимались им, но дело видели, да. Только слепо-глухо-немой не знает этого человека. Бизнесмен, содержащий как десятки приютов, так и организовывающий нелегальные торги ретро товарами и новейшими разработками. Да, его люди сначала эти разработки воруют, а потом продают тем, кто больше заплатит. Именно из-за этой вот семейки, занимающейся подобными деяниями уже две сотни лет, последняя война не закончилась полным уничтожением человечества. Две медали, стоит полагать. На них никогда не находят достаточно компромата, чтобы убрать раз и навсегда, а когда находят — от них неожиданно начинает зависеть благополучие нации и вообще общественный мировой порядок. Ах, точно, у них всегда находится достаточно денег, чтобы выйти сухими из воды. Стоило бы полагать, что подобный Морти мальчишка не простой пацан, что за ним стоит кто-то влиятельный. Иначе мальца бы уже давно куда-то… утащили. А список таких опасностей настолько велик, что и перечислить невозможно. От охотников на омег, сектантов и революционеров, до полных отморозков — русского правительства, собирающего себе всех дефективных сильных психов. Да, справка решает твоё будущее. А русские везде просачиваются. Ему куда не сунься — везде загребут. Обычных обывателей спасает какое-никакое, но попечение старших. А он ведь одиночка. Теперь найти его для Ала становится главной задачей, потому что если за поиски возьмётся дядюшка — никто не может гарантировать целостность прилегающих к эпицентру территорий. А ещё если с ним всё же что-то случится — месть этого дядюшки разрушит не один населённый пункт. Стоило это предвидеть. Пожалуй, это редкий случай, когда его логика дала сбой, но в отношение мальчика, который полгода таскался хвостиком и чуть себя не предлагал, хотя нет, предлагал, вообще сложно думать трезво. Расчёты на нём ломают с треском. Оглушительным, за которым так же следует и звук защёлкивающихся наручников, через пару минут по которым пустят сильный разряд для завершения казни за совращение малолетнего. Да, омег бдят. И за подобное, свершённое без каких-либо законных оснований, могут казнить, если заявят и докажут. А что творится в головушке этого психически нестабильного понять сложно, как и что он выкинет во время очередного срыва. Кроме прочего, любовь для него остаётся чувством непонятным и слишком напыщенным, ненастоящим. Но слова более земные «хочу от тебя сына» он никогда не слышал. И никогда не произносил. Или даже что-то ещё более простое «трахни меня», и о, он бы с радостью, если бы не главное но, только что развеявшееся — «годиков-то тебе сколько, ребёночек?». Стоило бы сказать о чём-то таком важном, как регрессия возраста, но он Морти не винил, сам не дал ни единой надежды. Хотя осаду держал гордо, можно даже сказать слишком. Если полное игнорирование можно назвать «выдержкой осады». Он знает о последних годах жизни этого омеги больше, чем о собственных, так что совершенно не понимает, как не додумался раньше. И как не узнал о клятом настоящем возрасте. Хотя, вероятно, тогда бы всё прошло иначе. На какие-то там омежьи сопли он бы не согласился. Ему больше интересно, что решил делать Морти сейчас и почему не воспользовался ситуацией. Хотя сделай он глупость в таких вот обстоятельствах, и можно поставить крест на всём. Ему буквально повезло, потому что мозги Ала варят хорошо насколько только может работать мозг, замкнутый на логике как на сути всего этого мира. В чём-то это правильно, но импульсы и чувства выходят за картину, из-за чего всегда приходится оставлять место на непредвиденные элементы и человеческий фактор. Почему-то людей не всегда удаётся просчитать, это его несказанно бесит. Морти, когда спокойный, тоже легко просчитывается. А когда он серьёзен — всегда спокоен. И расчётлив. Алластар тратит совсем немного времени на отслеживание финансовых операций, и приходит к правильному выводу — Морти не настолько дурак, чтобы улетать отсюда, где хоть какой-то законопорядок существует. А если искать его здесь, значит не там, где прозябает обычно, и не там, где кто-то может его увидеть. Вариантов достаточно много. Где может спрятаться подросток? В любом подвале, клубе… В конце концов, друзей у него достаточно. Но никому он не сможет довериться. И вообще-то дом Ала идеально подходит для таких пряток, если бы только не всё это представление с любовью. Если бы к нему с самого начала пришли и объяснили ситуацию, он бы, возможно, и согласился спрятать у себя омегу. Молодого и красивого, с таким вкусным запахом, от которого ниже пояса всё тяжелеет, а спасительные фильтры где-то в урне, откуда он их доставать не будет. И врать себе не получается — он бы послал Морти с чем бы тот не пришёл, потому что в итоге они бы всё равно оказались в постели. Природная тяга, куда более сильная, чем всё то, с чем ранее сталкивался этот альфа. А сталкивался он со многим. Горизонтальная плоскость — вот, где он его видел с самой первой встречи. Омега, кажется, тоже, слишком уж натурально тёк по нему. Но Ал всё равно не понимает, что тот собирался делать. Выставить его против дяди? Да его бы смели, даже не глянув. И не потому, что уступает в силе, а потому, что на стороне дяди несколько тысяч бойцов. Нет, возможно, у Морти имелся план. И он очень правильно поступил, прощупав почву и начав затягивать в сети. Если бы альфу хоть раз подвёл самоконтроль, омега бы своего добился, и они бы уже… На всякий случай Алластар оставляет телефон там, где нашёл. И пробивает своё разрешение на оружие. Никто из них не думает, что решат и сделают медбратья, когда увидят пропажу пациентов. Но те лишь передадут личные вещи по месту прописки и «выпишут» неугомонных. А получив телефон Морти в свои руки, Метт взломает через него личную базу друга, выяснит много интересного и сожжёт аппарат, пустив слух, что того хотят насильно женить на каком-то громиле. Ни к чему серьёзному переполох не приведёт, но именно по этой причине Кай окажется шестью часами позже зафиксированного камерами побега из больницы Морти на пороге той самой заброшки, в том самом квартале преступников и руин, оставшемся после боевых действий сорок с лишним лет назад. И это были последние боевые действия, зафиксированные в этой стране. Именно Кай станет невольным свидетелем животного траха одного омеги и одного альфы, которые вообще-то терпеть друг друга не могли, но на самом деле тащились друг от друга получше, чем наркоман от своей дури. Именно Кай гаркнет на всю академию из рупора «Рты закройте, он просто забухал!» и положит конец начавшемуся кипишу. Именно он объяснит детективам, почему пропал их главный свидетель, и именно он успокоит главную гламурную фифу всей академии — Ирвина, не дав тому совершить самую большую глупость жизни — позвонить дядюшке Морти. В конце концов, именно Кай передаст этим двоим новые документы и сопроводит на самолёт в Рим, желая удачи и… надеясь, что всё будет хорошо. Так хорошо, как только может сложиться в их непонятной и странной жизни. Ну и Алластар никогда не признается Морти в любви, потому что в любовь он не верит, но оставить его одного не сможет. Морти навсегда заменит слово «люблю» на «ненавижу» в отношении одного-единственного человека, создавшего ему в голове точку переворота, из-за которой произошёл последний психологический сдвиг… И, возможно, когда-нибудь они будут счастливы. Когда-нибудь Ал поведёт Морти к дяде и убьёт каждого, кто посмеет не согласиться с личностью новых боссов. И кузена своего в первую очередь, правда, уже по личным причинам. А в Риме, последнем оплоте веры, у них родится чудесный сын альфа. И они сформируют странную, но стабильную ячейку общества подвида «семья». И помилуй тех, кто встанет в будущем у этой семьи на пути.