Я скучаю, я скучаю. Сколько мне ещё ждать? Сколько ещё ночей не спать? BTS — Spring day
Если всё так и дальше продолжится, Чонгуку точно в скором времени понадобится снотворное. Самое странное, он не знал точную причину своей бессонницы. То ли это стресс, то ли усталость, то ли мысли — или же всё вместе взятое. А если он и засыпал, то спал лишь короткими урывками. Всю следующую ночь он снова слушал музыку, правда, в наушниках, потому что не рискнул вновь включить колонки. Отчего с утра кроме головы начали болеть и уши. Стоя в ванной и умывая лицо холодной, почти ледяной водой, Чонгук пытался хоть немного отойти от паршивой ночи. Радовало одно — сегодня можно было не спешить, компания дала им один выходной, поэтому он проворочался в постели до девяти утра. Посмотрев в зеркало, пришел к выводу, что лучше он выглядеть не стал. Забив на это дело, Гук кое-как вытер лицо полотенцем, взъерошил рукой мокрую от воды челку и направился на кухню, отмечая про себя, что для свободного дня в общежитии было слишком тихо. За стойкой на высоком табурете, завтракая, сидел Джин, одетый в пижаму с натянутым поверх белым халатом. Увидев входящего Чонгука и моментом оценив его внешний вид, он громко рассмеялся, при этом свободной от палочек рукой прикрыл рот в попытке не допустить выпадения от туда всей напиханной им еды. — Что с тобой? — когда наконец-то смог говорить. — Ты выглядишь как побитая панда. — Рад, что смог тебя повеселить, хён, — отрицать было бессмысленно. — Ты заказал еду? Что это? — он заглянул внутрь коробки. — Жареные пельмешки? — и не раздумывая, схватил палочки, набивая рот едой. — Да-да, угощайся, Чонгук~а, — прозвучало с издевкой, но Гука это мало беспокоило. Первое правило их совместного проживания: все было общим, в том числе еда. В холодильнике на радость обнаружилось любимое банановое молоко. Схватив маленькую бутылочку и сев на диван, стоящий посреди гостиной, Гук положил на колени одну из декоративных подушек, валявшихся по всей комнате, и взяв трубочку в рот, посмотрел на продолжающего жевать Джина, одновременно снимающего себя на переднюю камеру телефона. — Ты снимаешь то, как ты ешь? — лениво поинтересовался. — Я репетирую, — Джин перевел глаза на Гука, но тот лишь приподнял брови. — Хочу создать свой собственный влог с названием «Eat Jin». — В котором ты будешь просто жевать еду? Джин так тяжело выдохнул, будто у него спросили полнейшую глупость. — Разве не круто, когда красивый парень красиво ест? — вслед за этим он рассмеялся. — Но вообще-то моя мечта создать кулинарное шоу. Заметив, как скривился Чонгук, он выпалил: — Эй, разве у тебя нет своей собственной мечты? — У меня нет мечты, у меня есть цели, — дерзко ответил и шумно втянул через трубочку остатки молока со дна уже пустой бутылки. — Кто-то слишком много перенял у Юнги, — чуть погодя констатировал Джин и дальше продолжил жевать на камеру. — А где все? — живо полюбопытствовал Чонгук. Было слишком тихо, особенно для дома, в котором жили семеро шумных парней. — Юнги и Намджун уехали в компанию рано утром, им скучно без работы. Тэхён тоже свалил. Хосок и Чимин скорей всего всё еще спят. — Ви-хёна нет? — искренне удивился Чонгук. Ему показалось это странным, ведь вчера он был такой же уставший и вымотанный, и Гук думал, что сегодня он будет весь день отсыпаться. Им редко перепадала возможность просто поспать. Стало интересно, ради кого Тэхён пожертвовал своим сном. — Ага, — подтвердил Джин. — Ты его видел? Он сказал, куда направляется? — Вроде собирался встретиться с другом. — С другом? С каким другом? — эти вопросы прокрутились в его голове, и он выпалил их неосознанно. — Йа! — возмутился Джин. — Откуда мне знать? Что за допрос? Если так интересно — позвони ему и узнай, или… — он прищурился, пытливо всматриваясь в Чонгука. — Вы, парни, опять поссорились? То-то слишком тихо себя ведете. — Ничего мы не ссорились, — замялся Гук, после чего отвел глаза от Джина, натыкаясь взглядом на огромную кучу одежды, сваленную на другом конце дивана, часть вещей даже валялась на полу. Повсюду были разбросаны пустые бутылки от газировки и одноразовой посуды. Ко всему прочему добавлялись картонные коробки от заказанной еды, какие-то пакеты, рюкзаки, сумки, еще куча всякой всячины. И ему не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть целый склад разбросанной обуви у входа. — И почему у нас такой срач? — вырвалось невзначай. — Видимо потому, что еще не наступил день генеральной уборки в календаре, — немедля отозвался Джин, прекращая сканировать его глазами. — У нас есть такой день? — озадачился Чонгук. — Это тот день, когда вы с Тэхёном окончательно разосрётесь и в воздух полетят перья, тарелки, сувениры или еще какая-то хрень, что подвернется вам под руку, и мы, хёны, все вместе заставим вас убирать весь дом, — Джин не смеялся, однако хитро лыбился во весь рот. Чонгук понимал — это была провокация. С целью сохранить самоконтроль, он глубоко вздохнул и неосознанно толкнул языком щеку, в то же мгновение подрываясь, собираясь уйти в свою комнату, уже на ходу сдержанно бросил: — Хён, твой влог будет таким же скучным, как и твои шутки. Если Джин что-то и сказал в ответ, Чонгук этого не услышал. Для себя он решил, что не станет сидеть в общаге, думая о всякой ерунде. Он позвонит менеджеру и поедет в компанию, а именно в специально обустроенный тренажерный зал. Качание пресса и тягание гантелей поможет разогнать непонятно откуда взявшуюся злость.***
На часах было четыре утра, когда Чонгук стоял в гостиной и прямо из бутылки пил холодную газированную воду. Добираясь до холодильника сквозь кромешную тьму, в попытке найти выключатель, ему пришлось пробираться через весь хлам и мусор, который так никуда и не делся. По пути он умудрился дважды стукнуться коленями о мебель и трижды на что-то наступить. Поскольку все спали и его никто не слышал, он, не сдерживая эмоций, выражался теми словами, которые и знать не должен. Утолив жажду, вновь осмотрелся. И вот зачем им столько вещей? Откуда это всё берется? В таком темпе им в скором времени понадобится огромный склад только лишь для размещения их личных вещей. Прикинув, что всё равно уже не заснет и время вместо бессмысленного вращения по кровати можно потратить с пользой, нашел в тумбочке огромные мусорные пакеты, намереваясь хоть немного сделать гостиную чище. Наклонившись за очередной пустой коробкой из-под заказанной еды, Чонгук почувствовал ноющую боль в мышцах живота. Да и всё тело дико болело и ломило. Ему не следовало так увлекаться на тренировке. Накануне он, как заведенный, отжимался и качал пресс. Обычно он делал все в несколько подходов, умело распределяя нагрузку, но в этот раз Гук совсем потерял счет времени и остановился только тогда, когда пот начал заливать глаза. Стоя в одних серых шортах, он провел рукой по четко выделяющимся кубикам пресса, ощущая дискомфорт, что подтверждало последствия перетренировки. Вообще-то ему нравилась не столько тренировка, сколько ее результат. Ему нравилось, как сильно изменилось его тело под воздействием постоянных нагрузок, оно стало больше, шире и мускулистее. От того тощего и хилого парня, каким он был во время дебюта, ничего не осталось. У него была и другая причина, заставившая его заняться собственным телом. Она полагалась в том, что он никогда не считал себя красивым или даже просто симпатичным. Ему не нравился его нос. Не нравились его полные щеки, которые выпирали даже в те времена, когда он был щепкой. Его замучили постоянные проблемы с кожей. И его бесило, когда его сравнивали с кроликом. Поэтому он поставил для себя цель — если он не мог быть самым красивым в группе, он станет самим сильным. Также ему нравится бросать вызовы и состязаться. Нравится в любой ситуации выигрывать и быть первым, при этом ненавидя самый малозначительный проигрыш. Осознание же своей силы давало ему ощущение превосходства. Да, иногда он мог физически переусердствовать по отношению к свои мемберам, в том случае, когда чересчур заигрывался. Но они слишком театрально возмущались, чтобы он воспринял это всерьез. Вдобавок ко всему, был еще один плюс в подкачанном теле: ему нравились направленные на него восхищенные взгляды. Поставив два больших мешка у стены, ближе к входным дверям, Чонгук огляделся. Он всего лишь собрал мусор, но стало намного чище и просторнее. Подойдя к дивану, полностью заваленному одеждой так, что с трудом можно было определить какого он цвета, начал распределять вещи на темные и светлые. Схватив ту кучу, что была поменьше, пошел в ванную, запихал свою ношу в стиральную машину, запуская её и одновременно включая функцию сушки. Ему было всё равно — грязное оно или нет — он просто любил свежепахнущую после стирки одежду. Потом Гук перемыл всю грязную посуду, находящуюся в раковине, протер журнальный столик, собрал все раскиданные игрушки, закидывая их обратно на полки, вместе с тем удивляясь, почему было так много мягких игрушек Марио. Нагружая себя подобной работой, Чонгук надеялся, что в итоге устанет и все-таки сможет до утра хотя бы час другой поспать. Ему не хотелось, чтобы кто-то начал замечать его состояние. Даже в последние дни он пытался, чтобы на него обращали меньше внимания. После той встречи с директором Чан он вел себя как параноик, постоянно оглядываясь по сторонам, выискивая, кто на него пялится. Ему постоянно казалось, что за ним наблюдают и анализируют. И единственное место, где он расслаблялся и становился собой, была сцена. Как только он начинал петь и танцевать, то мгновенно забывал обо всем. От беспокойных мыслей его отвлекло надвигающееся прямо на него огромное серое нечто, заставляющее дернуться в сторону, чтобы избежать столкновения. В следствии чего, летящее пролетело мимо, приземляясь на стену напротив. Приглядевшись поближе, Гук понял, что это была обычная моль. Да и с огромной он явно переборщил, но всё же… Если крылатое увидит Хосок, у него начнется истерика. — Откуда она здесь? — прошептал себе под нос. Противное «фу» так и вертелось на языке. Держа ее на прицеле, он схватил первый попавшийся в руки журнал, скручивая его в трубочку. Будь здесь Тэхён, он бы попросил ее словить, а после выпустить, но поскольку его здесь нет — он не станет так изощряться. Планируя прикончить жертву одним ударом, Гук, не раздумывая, со всей дури лупанул по стене и моль тут же упала на пол. Следом он опустился на корточки, убедиться, что она реально сдохла, и не придумав ничего лучше, осторожно подвигал её все тем же скрученным журналом. Внезапно послышались чьи-то быстрые шаги. Вскинув голову, Чонгук лицезрел перед собой Намджуна. Забавно, но знай бы он все слова мира — даже тогда не смог бы четко описать выражения его лица. Одновременно оно выражало удивление, недоумение и раздражение. Лидер стоял в пижамном, помятом костюме и продолжал пилить его глазами. Гук поднялся и виновато улыбнулся. — Мне даже нечего сказать, — выдохнул Намджун, поднося руки к лицу и протирая глаза после сна, а затем резко подвис. — Это гудит стиральная машина? — снова уставился на Гука. — Я решил постирать сваленную здесь кучу одежды, — он махнул головой в сторону дивана. — Ты решил убраться и постирать. Прямо сейчас. Ночью, — не вопрос, а констатация. Гук только неловко пожал плечами. — Чонгук~а, ты ничего не хочешь рассказать? Чонгук пригляделся к хёну, стараясь понять, знает ли он что-то. Но если тот и знал, то мастерски не подавал виду. Хёна было сложно читать, настолько он был сдержанный и невозмутимый. Без сомнения, хотел бы он поговорить, в первую очередь пришел бы к нему. Но в данной ситуации тема для обсуждения была бы странной. И что бы он сказал: «Представь, хён, руководство компании думает у меня с Тэхёном роман, что ты думаешь по этому поводу?» Он бы даже вслух не смог такого произнести. — Всё в порядке, хён, — он выдал самый простой, заготовленный ответ. — У тебя проблемы со сном. Может, тебе стоит съездить в больницу? Давай я наберу менеджера? — в голосе Намджуна сквозила тревога и искреннее беспокойство. Чонгук был растроган, но он не собирался доставлять окружающим такие хлопоты. — Я действительно в норме, — если не себя, то хотя бы окружающих он может в этом убедить. — Ты уверен? — повторил лидер настойчивее. — Абсолютно. — Тогда я пошёл, — оповестил, а когда уже повернулся уходить, напоследок проговорил. — Веди себя потише. — Лады. Чонгук застыл на месте, думая о том, что ему делать дальше. Ему действительно не хотелось разбудить остальных. Он оглянулся на проделанную работу, понимая, что на сегодня точно достаточно. Он не уверен, что сможет заснуть, но лучше попробовать, чем бестолку маячить в гостиной. Выключив свет, Гук уже направился к себе, когда вдруг приостановился у дверей в комнату Тэхёна, раздумывая над тем, что бы совершить далее. Что мешало ему просто зайти и лечь спать рядом с Тэ? Он проделывал это сотни раз, и неважно в какое время суток. Случались времена, когда Тэхён сам приходил в его комнату и ложился рядом, особенно в те дни, когда ему снились кошмары. Он говорил, что с ним ему спокойнее и безопаснее. В такие ночи Гук смеялся с него и называл трусишкой. Тэ в ответ только крепче обнимал его и закидывал на него ноги. Иногда они как дураки смеялись и трепались о всяком всю ночь. И на следующий день хоть и были не выспавшиеся, зато счастливые. Лишь вспоминая об этом Чонгук понимал, как безумно соскучился по нему. Они не ругались, не выясняли отношения или что-то в том же духе, однако между ними всё равно сохранялась некая дистанция. Он даже толком не мог разобрать, от кого она исходила. Такие взаимоотношения между ними складывались, когда они и вправду ссорились, поэтому начинали игнорировать друг друга. Но в этот раз ничего не произошло, никакого конфликта, что могло их так разделить. На репетициях они молчали, на саундчеке они молчали, в гримерке они продолжали молчать, и только на сцене между ними происходило некое взаимодействие, что Чонгук спокойно списал на эмоции во время выступления. Большинство остального времени Тэхён проводил в компании Хосока, Чонгук же больше с Чимином. К тому же, Тэхён всё чаще подвисал в телефоне, общаясь с новыми друзьями. Круг его общения постоянно расширялся. Он был открытым для всего мира и люди к нему тянулись. И неважно, младше или старше, он мог найти тему для разговора в любой ситуации. Ему ничего не стоило, будь он даже не знаком с другими айдолами, спокойно во время музыкальных шоу уйти из гримерки к другим группам, чтобы поздороваться, поболтать и поддержать. Он мог пропадать там надолго, тем самым оставляя своих мемберов за спиной. Бесспорно, Гук восхищался его открытостью и простотой, но и одновременно его это раздражало. Чонгуку казалось, что между ними выросла высокая прозрачная стена. Словно он видел Тэхёна, но не мог к нему прикоснуться. Он ощущал барьер внутри себя, и так же чувствовал отстраненность исходящую от Тэ. По этой причине он стал вести себя странно и думать о том, что раньше не приходило в его голову. Гук не мог разобраться в своих собственных мыслях и уж подавно тэхёновых. Ведь их подозрительное поведение явно являлось взаимным. Сложно объяснить: в целом всё вроде было как прежде, но всё же, кое-что было не так. Создавшаяся ситуация злила. Что-то менялось, что-то происходило, и это «что-то» он не мог нащупать, не мог разглядеть. Из-за этого всего Гук не мог полноценно спать, не мог нормально отдыхать и работать. От отсутствия сна и переутомления он стал выглядеть как темный жнец на охоте, что стало поводом для шуток от некоторых хёнов. И сейчас, вместо того чтобы спать, он торчит здесь, разглядывая двери в комнату Тэхёна, попросту боясь зайти. Он признавал, что безумно скучал по их общению, шуткам и играм. Тэ был для него самим близким другом и мембером, и он очень сильно был ему сейчас нужен. Поэтому ему хотелось, чтобы всё стало как раньше. Неотрывно глядя на металлическую ручку, Чонгук всячески уговаривал себя открыть дверь, зайти внутрь, лечь на чужую постель как прежде, и наконец-то уснуть. Что может быть проще? Он всё стоял, отсчитывал секунды, слушая собственное сердцебиение, и в этот самый момент, в абсолютной тишине раздался невнятный звук, похожий на скрип. Чонгук, встрепенувшись, возвратился в реальность, где он как полудурок глубокой ночью, полуголый, в темноте, неподвижно стоит в коридоре, пялясь на двери Тэхёна. Он весь обратился в слух, прикидывая, что предпринять. Звук не повторился, всё также стояла гробовая тишина, даже стирающая машинка давно перестала работать. Похоже, что это всего лишь скрипнула кровать кого-то из ребят. Продолжать оледенело стоять бессмысленно, необходимо было уже на что-то решиться и действовать. Запустив руку в волосы на макушке, оттягивая их и растрепывая, Чонгук оценивал свою решимость. В конце концов, тяжело вздыхая, принимая собственное трусливое поражение, он спокойно направился в СВОЮ комнату.