DNA

Не думай ни о чём, Не говори ни слова, Просто улыбнись мне. BTS — Butterfly

      Чонгук стоял со скрещенными на груди руками, наблюдая за потугами Джина, возившегося с повязкой, обмотанной вокруг его талии и правого бедра. Забавный хён всё двигал и оттягивал повязанный кусок ткани, пытаясь вырвать из цепкого захвата свою розовую толстовку. И делал бы молча. Так нет же. Все свои манипуляции сопровождал бесперебойным бурчанием и фырканьем себе под нос. Его упорству можно только позавидовать. Серьезно, смотря на их группу, становилось сложно определить, кто является самым старшим участником, а кто младшим. Недалеко стоял Тэхён с менеджером Ким Седжином, который пытался обмотать такую же синюю повязку вокруг Тэхёна. В отличие от Джина, Тэ стоял тихо с расправленными руками, молча наблюдая за действиями менеджера. Они вчетвером находились в маленьком зале своего же агентства, где предусмотрительно на полу были раскиданы черные спортивные маты, с целью минимизировать случайные травмы и предотвратить болезненные приземления. Совсем скоро группа примет участие в съемках спортивного телешоу — чемпионата по легкой атлетике среди айдолов. Чемпионат проходил каждый год и в съёмках принимали участие все представители кей-поп индустрии или те, кто подтверждал свое участие. Бантаны же со времен дебюта ни разу не пропускали данное событие. Участие в подобном телешоу было способом показать себя и группу, заявить о себе, доказать, кто лучше, круче, сильнее не только на сцене, но и на спортивной арене. Ведь на кону стояла репутация не просто отдельного участника, а всей группы в целом. И, само собой, айдолы, которые жаждали победы, готовились к соревнованиям как одержимые. Перспектива упасть лицом в грязь перед толпой фанатов не только собственного фандома, но и остальных, мало кого прельщала. Поэтому сразу после подтверждения участия и корректировки графика агентство поделило их по группам дисциплин, в которых парни примут участие. Причем даже не делили, а просто предложили выбрать. Насчет самого Чонгука: он мог участвовать везде. Он любил конкуренцию и спортивный азарт. Но в компании его попросили попридержать вожжи и не нагружать себя сильно. Поэтому он остановился на корейской борьбе, забеге на шестьдесят метров и общей эстафете. Хосок тоже предпочел бег. Чимин выбрал лук и общую эстафету. Намджун решил вообще не брать участие ни в одной из дисциплин, предпочитая роль простого болельщика. Юнги не любитель потеть, посему бег и борьба сразу отпадали. Он сразу присмотрел для себя лук, сказав, что с ним в руках, он будет выглядеть круто. Тэхён в свою очередь сказал, что ему все равно, где участвовать. Но в отличие от Чонгука, жаждущего побед и подвигов, Тэхён просто любил везде участвовать, не слишком волнуясь о выигрышах или проигрышах. Джина же просто заставили подать заявку на участие в борьбе, ссылаясь на то, что с таким разворотом плеч у него будет явное преимущество. Гук тогда так и не понял, шутили Хосок и Юнги или нет. Идея сегодня провести тренировку принадлежала Чонгуку, когда он услышал, что на сегодня запланирована выездная тренировка Чимина и Юнги. У них по плану урок мастер-класса по стрельбе из лука со специально нанятым инструктором. Чонгуку это показалось отличной идеей — провести свою собственную тренировку по ссирыму (корейской борьбе). И им троим даже нанятый учитель не понадобился. Один из их менеджеров — Ким Седжин — в студенческие года был представителем ассоциации корейской национальной борьбы от своего университета, и, по его же словам, был неплохим борцом. После выпуска он все же отошел от спорта, но навыки не потерял, даже спустя десять лет. Чонгук его словам верил, но еще больше его сбитому телу, внешне крепким рукам и бедрам, и росту на целую голову выше самого Чонгука. И пусть Седжин выглядел устрашающе большим, он был заботливым и терпеливым менеджером. Пусть не красавец, зато добряк в милых очках. За все года работы он ни разу не повышал свой голос. Чонгук даже никогда не видел, чтобы он злился или раздражался, наоборот часто подбадривал, помогал и веселил своих подопечных. На предстоящем чемпионате корейская борьба проводилась впервые, и поскольку Чонгук был настроен только на победу, ему показалось жизненно необходимым провести тренировку заранее. Их, конечно же, сразу предупредили, что по прибытию на место съемки, им предоставят мастера для подготовки. Но Гук логически понимал, что та пара часов для подготовки ничего не решит. Чем больше тренировок, тем выше вероятность победы. Удача в таком виде спорта ничего решает. Только сила, смелость и выносливость. Чонгук переступил с ноги на ногу, ему надоело ждать и не терпелось уже начать. Он перевел взгляд на менеджера, стоящего на коленях возле Тэхёна, и все также возившегося с повязкой: обхватывая руками его талию, перекручивая через правое бедро и завязывая узел. Чонгук прицельно смотрел за всеми действиями менеджера, глазами обводя все участки тела, которых он касался. Ну и сколько еще он будет хлопотать над Тэхёном? В какой раз он опять перевязывает ту тряпку? C Чонгуком и Джином он так долго не возился. Джин вон до сих пор стоял в стороне и чесался. Глаза вновь переместились на лицо Тэхёна. Оно оставалось все таким же безмятежным, спокойным, радостным, и самое главное бодрым и свежим. А что, собственно, он хотел на нем разглядеть: следы бледности, кожных высыпаний, опухшие веки или темные мешки под глазами на пол-лица? Практически все то, что Чонгук видел в зеркале каждое утро. Если да, то его ждал облом. Стало даже немного обидно, что во всей ситуации он оказался единственным пострадавшим. Рядом с ним наконец перестал трепыхаться Джин, бросив свое бесполезное занятие и уперев руки в бока, возмущенно обратился к виновнику своих мучений: — Хённим, повязка так и должна плотно прилегать к телу? — А что такое? — не оборачиваясь, спросил менеджер Ким. — А то, что я даже вздохнуть не могу. Она пережимает мне все важные органы и перекручивает одежду! — Вообще в современной корейской борьбе профессиональные спортсмены под повязку надевают только обтягивающие короткие шорты, оставляя торс голым, — отозвался менеджер Ким. — Хён, можешь последовать примеру профессионалов, если тебе там что-то мешает, — решил подразнить старшего Тэхён, но с таким серьезным видом, будто действительно предлагал ему прямо сейчас раздеться. Джин возмущенно посмотрел на Тэхёна, после перевел ошалелый взгляд на Чонгука, ища там поддержки, но определенно зря. — Если от этого тебе станет удобней, то я не стану возражать, — повел плечами Гук, подтверждая свои слова. — Вы двое — два сапога пара, — в запальчивости высказался Джин. Чонгук замялся, опустив взгляд в пол. Любое упоминание в одном предложении его, Тэхёна и слова «пара» вызывало двоякое чувство, возвращая его снова в тот кабинет и нарушая свое же установленное правило — забыть. Он поднял глаза на Тэ, но тот все так же спокойно стоял и даже не смотрел в их сторону. Его отвлек Джин, который сразу после своей реплики сложил руки в кулаки, делая боевую стойку, и стал крутиться по матам вокруг Чонгука, имитируя бойцовский поединок, губами произнося соответствующие звуки ударов. Чонгук терпел около десяти секунд и в следующее мгновение, когда Джин приблизился, он резко дернулся вперед с целью напугать надоедливого хёна. Тактика дала нужный результат, поскольку Гук остался стоять на месте, а хён от испуга отбежал на пару метров. — Так, — заговорил Седжин, наконец-то отходя от Тэ и приближаясь к макнэ, — начнем, пожалуй, с Чонгука, у него глаза горят в нетерпении. Чонгук только довольно хмыкнул, ему и вправду надоело бездействовать. Тем временем Тэ и Джин отошли в сторону, чтобы не мешать. — Ваша главная цель — первым свалить соперника на пол. Для победы необходимо заставить его первым коснуться земли любой частью тела выше колена, — начал объяснять их временный наставник. — И для саморазвития запомните: одним из главных принципов ссирыма является использование для победы в первую очередь силы противника. Встретив взгляд Чона, где жирным шрифтом читалось «скучно и не интересно», Седжин промямлил:  — Ладно, проехали! — и больше не теряя времени, приблизился к Чонгуку, обхватывая правой рукой повязку на талии Гука, а левой рукой повязку на бедре, параллельно объясняя: — В борьбе можно применять способы, использующие ногу, например, вот так, — он зацепил правой ногой левую ногу Чонгука с внешней стороны, пока при этом не применяя силы. После повернул голову в сторону двух замерших неподалеку парней, убеждаясь, что те слушают и понимают. — Или вот так, — он зацепил ногу Чонгука с внутренней стороны. — В таком положении сопернику тяжело сохранить равновесие и он падает. Поединок начинается с колен, но пропустим формальности. Возьми меня за повязку, — обратился он к Гуку. Чонгук обхватил пояс руками, только приготовившись начать схватку, как в следующий момент Седжин завел ногу за ногу Чонгука и он вмиг всей своей тушкой оказался на мате. — Вау, — довольно протянул Джин, — этот вид многого стоит. Чонгук резко поднялся, недовольно морщась от таких комментариев, и мысленно улыбнулся, когда услышал тихий голос Тэхёна: — Хён, прекрати его задевать все время. — Также вы можете использовать руки, — когда соперники вновь схлестнулись, менеджер захватил рукой его ногу и потянул на себя. Чонгук запрыгал на одной ноге, пытаясь не упасть, но вновь всем телом оказался на мате. Притупляя боль от раненой гордости, он встал на ноги, снова обхватывая пояс руками. — И мое любимое… — Чонгук уже начал готовиться к не самым лучшим ощущениям, и был прав, когда его схватили и потянули вверх. Он не оставлял попыток, вкладывая всю имеющуюся силу, чтобы остаться на земле, упираясь обеими ногами в пол и смещая центр тяжести, но куда ему было тягаться с таким мустангом. Когда он все же потерял концентрацию, его как пушинку перебросили через плечо. — Бросок соперника через себя! — констатировал победитель. Джин зааплодировал как тюлень, Тэхён… без понятия, его Гук не слышал и не видел со своего лежачего положения. Он не знал, что болело больше: его задница или ущемленная гордость. Он привстал на локти, тем самым беря паузу, тяжело дыша. — Хенним, признайтесь, вы сейчас удовлетворяли за мой счет свое самомнение? — не удержался Чонгук. Менеджер рассмеялся, протягивая ему руку, чтобы помочь встать. Гук не стал отказываться, обхватывая его ладонь, поднялся на ноги. Его тут же похлопали по плечу, как бы извиняясь. — Прости, Чонгук, что-то я сильно разошелся. Вспомнил прошлое и перестарался. Но, должен признать, у тебя неплохие задатки. Ты хорошо оказываешь сопротивление, опираясь на силу ног. Тебя тяжело сдвинуть с места и ты можешь этим воспользоваться. В первые секунды схватки ты должен быстро оценить соперника и лишь после этого применять один из приемов. И не переживай сейчас настолько… — скорее всего заметив, что хваленые речи на макнэ мало подействовали после тройных приземлений. — По всем правилам корейского национального реслинга, наш бой бы даже не допустили из-за разной весовой категории. Логически Чонгук понимал, что менеджер Ким был прав, и ему, как минимум, нужно было бы набрать двадцать килограмм для уравновешивания сил. И если мозг все же принимал аргументы, то ползущее по нутру чувство слабости никуда не девалось. Ему нужно было доказать прежде всего себе, а не кому-то, что он сильный, он может все, и нет ничего невозможного. Это как очередной вызов к границам возможностей своего тела, и жажда переступить ее была слишком сильной. Лишь поэтому он не сдавался, а снова и снова обхватывал руками повязки, пытаясь сдвинуть огромное тело с мертвой точки. Он пытался напирать, заводил ногу за ногу, пытаясь ухватить и тянуть, тем самым пошатнув каменную гору, называемую Ким Седжин. Но добился лишь того, что взмок и устал, ноги и руки подрагивали, шею тянуло, а спина болела. Он отошел в сторону, чтобы отдышаться, уперев руки в бока, делая глубокие вдохи. Тем временем Седжин продолжал спокойно рассказывать о запрещённых приемах, предупреждая, что в случае их применения участников попросту удалят с ринга и объявят проигравшими. Чтобы чем-то занять подрагивающие руки, Чонгук взъерошил влажную от пота челку, все время падающую на глаза, тыльной стороной ладони протирая взмокший под ней лоб. Черная футболка тоже липла к влажному телу, и он стал ритмично ее оттягивать в районе груди, чтобы запустить под нее воздух. Скорее почувствовал, чем увидел движение позади себя, он резко повернул голову, натыкаясь на глаза Тэхёна. Тот остановился прямо возле него, нарушая личное пространство и не разрывая зрительного контакта. Чонгук отпустил футболку, замерев всем телом. Мозг, возможно, впоследствии переутомления, тормозил и отказывался понимать, что происходит, поэтому Гук так и стоял, впившись в большие шоколадные глаза напротив. Он так и не понял, сколько прошло времени, когда Тэхён опустил глаза, махнув головой вниз. Чонгук медленно проследил за направлением глаз Тэхёна, чтобы увидеть в его руках маленькую бутылку воды. — А? — похоже, это единственное слово, которое первое пришло на ум. Когда Тэхён практически толкнул бутылку ему в руки и Чонгук обхватил ее пальцами, тот самолично открутил крышку, словно для маленького ребенка. — Оу! — когда Гук наконец-то вышел из оцепенения и смог понять, что хён попросту проявил заботу о нём, как и раньше, как и всегда, поэтому он робко промямлил спасибо. — Тебе нужно отдохнуть и прекратить себя так загонять… — голос Тэхёна был не громкий, и Чонгук единственный, кто его слышал, пока Джин и Седжин на расстоянии от них увлеченно разговаривали. Он так и не поднимал глаз от бутылки воды в своей руке, как будто не понимая, что должен с ней делать. В следующий момент он почувствовал едва ощутимое касание кончиков пальцев на своей спине и услышал слова: — Ты и так хорош во всем! Чонгук вскинул голову, но Тэхён уже отошел от него, присоединяясь к тренировке. Без сомнения слова были приятны и волнами удовольствия растекались в его груди. В правдивости сказанных слов он не сомневался, и не потому, что тоже в это верил, а потому, что Тэхён был самым искренним и честным для него человеком. Он всегда говорил лишь то, что думал и во что верил. И ему бы и вправду успокоиться. Тот, чье мнение сейчас ему было важнее всех, его поддержал. Тогда почему ему захотелось еще большего? Хотелось доказать, что он еще лучше? В мозгу так и билась мысль «Ты способен на большее! Ты можешь быть еще лучше». Было это ребячеством или нет, но ему нужна была победа. Он жадно глотал воду, заливая ее в себя залпом. Глаза продолжали следить за тренировкой парней. Менеджер Ким, похоже, попридержал коней и не налегал на силу, лишь показывая и направляя парней на нужное действие, все также продолжая учить их делать захват, цеплять ноги или как правильно перекидывать через себя, не навредив при этом себе. В его же голове на повторе крутились его постоянные падения, заставляя искать их причину. Он не принимал такой простой ответ, как нехватка сил. Это не про него. Когда жажда была утолена, бутылка опустела и тело немного расслабилось, Чонгук позволил себе улыбнуться, наблюдая за тем, как смешно Джин крутил задницей из стороны в сторону, пытаясь вырваться из захвата Седжина, а когда не получалось, возмущенно пыхтел в своей излюбленной манере. Когда наступила очередь Тэхёна, Гук снова стал собранным, беспокоясь, что тому неосторожно могут навредить. Все то время пока Тэ с менеджером крутились по мату, он не спускал с них глаз, и, кажется, даже не моргал. Хотя все же осознавал абсурдность своих мыслей, понимая, как Седжин всегда внимателен к Тэхёну, зная его тонкую и чувствительную натуру. Чонгук покосился на свою руку, удивившись, что держал уже не пустую бутылку, а бесформенный, оставшийся от нее комок. Сам не заметил, когда успел так смять ее. Отойдя в сторону, он подошел к стоящей в углу урне, выкинув мусор. Прозвучавший вопрос заставил его обернуться. — Чонгук, на сегодня достаточно или продолжим? Гук посмотрел на Тэхёна и Джина, с любопытством взиравших на него. По их виду они не прочь уже разойтись и отдохнуть. Он перевел глаза на менеджера Кима, ожидавшего ответа на свой вопрос. — Продолжим… — когда парни хотели уже начать возражать он перебил. — Но ненадолго. — Вот упертый, — прокомментировал Джин, направляясь за своей порцией воды. Тэхён поджал губы, будто собираясь что-то сказать, но передумал и вместо этого обеими руками начать собирать длинную челку в импровизированный хвостик, освобождая лоб и открывая вид на нахмуренные широкие брови, и так же, с руками в волосах, направился вслед за Джином. Менеджер Ким махнул рукой на мат впереди себя, приглашая Чонгука присоединиться. Действовала старая схема: подойти, немного наклониться, правая рука на пояс соперника, левая рука соответственно за повязку бедра, отчет, начали, несколько секунд на оценку тактики, захват, сопротивление… снова пол. Не теряя ни секунды, отталкиваясь рукой от мата, он встал. Вновь почувствовал накатывающее раздражение. У него ничего не получалось. Что-то он делал не так, еще понять бы что. Любая его тактика не действовала. Как бы он ни пытался применить свою силу, ее всегда было недостаточно. Он снова пригляделся к Седжину, не совсем разбирая, устал тот или нет. Его короткие черные волосы были вздернуты верх, лоб покрывала испарина, но он продолжал мило улыбаться, поправляя опускавшиеся с носа очки, и не выглядел утомленным в целом. Гуку все казалось, что он продолжает развлекаться за его счет, как отец с непоседливого ребенка. — Еще раз, — не дожидаясь возражений, снова приблизился, обхватывая руками повязки. Мозг продолжал кидать идеи и Чонгук расценивал все варианты, зная, что выход есть всегда. Давид же победил Голиафа, не так ли? Хотя в его случае кидание камня в лоб соперника будет не совсем адекватным вариантом решения проблемы. Менеджер Ким обхватил его повязки в ответ и вот снова начнется отчет. Ему нужно было решить прямо сейчас, что предпринять. Три… его сил было недостаточно, пресс и мускулы не помогут. Два… хенним старше, сильнее, и опыта в ссирыме у него больше. Один… он сразу начинает давить на него своим весом, тем самым блокируя силы Чонгука. Так. Стоп. Это был его шанс. Ответ пришел настолько быстро, что Гук даже не успел обдумать свои дальнейшие действия, не зная точно, получится или нет. Времени на раздумья больше не оставалось. Последняя мысль, которая пронеслась у него в голове была «Одним из главных принципов ссирыма является использование для победы в первую очередь силы противника». Как только закончился отчет и Седжин всем весом и силой налег на Чонгука, в ту же самую секунду Гук резко дернулся назад, крепко зажав руками повязки, и потянул соперника за собой. Явно не ожидая такого, менеджер растерялся, потерял точку опоры и стал заваливаться вперед, одновременно пытаясь крепче ухватиться за Чонгука. Так всегда бывает, когда падаешь и по инерции хватаешься за все, что попало, лишь бы устоять. Но соперник и так уже его держал, и у Чонгука не было не единого шанса устоять на ногах. Он лишь успел переместить тело немного в бок, когда менеджер Ким все же с громким треском приземлился вниз. Следом рухнул и Чонгук. Да, он всё-таки упал, но это было неважно — Седжин первым коснулся пола. Чонгук победил! Он сел на задницу, до сих пор не веря, что смог. Смог найти выход и выиграл. Все еще находясь в шоке, он перевел взгляд на продолжавшего лежать поверженного менеджера, ошеломленно взиравшего на Чонгука. В зале стояла оглушительная тишина. Он повернул голову в сторону парней, натыкаясь на удивленные взгляды. Похоже, что никто из них не знал, что сделать или что сказать. Чонгук даже растерялся. Первым из ступора вырвался Джин, сразу же подбегая к менеджеру, обхватывая его руками, приподнимая с пола и отряхивая его одежду от невидимой пыли. — Айгу, хённим! Как же так? Вы как? Целы? Ничего не болит? — быстро тараторил, посылая в Чонгука насмешливо-возмущенные взгляды и одновременно тыча пальцем. — Яйщ, ты мелкий паршивец. Как так можно? Совсем никакого уважения к старшим? Как ты мог такое проделать с нашим менеджером? Он до сих пор от шока отойти не может. Простите его, хённим, он у нас дикий, не обученный и совершенно не знаком с дисциплиной… — все продолжал и продолжал тарахтеть, поправляя его одежду и очки. Чонгуку казалось, что Джин явно перегибает палку, пытаясь его пристыдить, но ему все равно стало неудобно, что он немного перестарался со своей жаждой победы. Поэтому радость от достигнутого успеха немного стихла и накатывала волна сожаления. Менеджер Ким лишь бессвязно повторял «всё нормально». Гук так и оставался сидеть на полу, скрестив ноги, с опаской посматривая в сторону бушующего хёна и пытавшегося прийти в себя менеджера. Невольно его голова повернулась в сторону стоявшего поодаль Тэхёна, и первое, что сразу бросилось в глаза — его широкая, квадратная улыбка. На лице Чонгука, скорее всего, отобразилась удивленная эмоция, поскольку в следующее мгновение Тэ закинул голову назад, больше не сдерживая рвущийся наружу громкий смех. Следом он услышал подхватывающий, заливной смех Джина и тихие смешки менеджера, но все же не стал отводить глаз от Тэхёна, настолько он увлекся данной картиной. Когда Тэ снова опустил голову и его сощуренные от смеха глаза снова встретились с глазами Гука, тот все же отпустил все сомнения, расслабился, и губы само собой растянулись в лучезарную улыбку. В поле зрения он увидел протянутую руку менеджера Кима и, ответив на его рукопожатие, Гук поднял голову вверх, смущенно улыбаясь, боясь, что мог невольно обидеть его. Но глаза менеджера искрились лишь гордостью и весельем, и Чонгук выдохнул от облегчения. — Ты проделал отличную работу. Но больше не проси меня тренировать тебя, моя спина еще раз такого не выдержит! Чонгук согласно кивнул. Спохватившись в тот момент, когда менеджер стал разжимать ладонь, вновь сжал, намереваясь задать вопрос, что в последнюю секунду залетел в голову: — Вы ведь не специально поддались мне? Менеджер удивленно посмотрел на него и снисходительно улыбнулся. — Поверь, Чонгук, будь это так, я бы попытался лечь более грациозно. А сейчас мне надо отдохнуть, — после этого он направился в сторону выхода и, затормозив у дверей, сказал ни к кому конкретно не обращаясь. — Захотите вернуться домой — дайте знать. — Сейчас бы поесть… — неожиданно сменил тему Джин. — Нужно что-нибудь заказать! — и отправился следом за менеджером Кимом. После их ухода они с Тэ остались одни. Чонгук перевел на него глаза, размышляя о том, что тот предпримет: уйдет следом за остальными или все же останется. Но Тэхён снова оправдал свою непредсказуемость, поскольку, продолжая улыбаться, он направился прямо к Чонгуку, садясь рядом с ним и также перекрещивая под собой ноги. Только сейчас Гук заметил в его руках телефон, на котором во весь экран светилось поставленное на паузу видео. Неожиданная догадка пришла ему в голову… — Ты всё снимал на телефон? — когда легкая улыбка Тэ снова образовалась в квадратную, Чонгуку и слов не нужно было… — Ты сумасшедший! Менеджер Ким же ненавидит когда его снимают, — и добавил, уже вовсю лыбясь. — Это правда было так смешно? — Это было ржачно! Посмотри сам, — Тэ прокрутил видео на последний эпизод, где Чонгук сразу же после старта потянул менеджера на себя, и все его габаритное тело начало заваливаться вперед. Следом во весь экран мелькнуло его красное, испуганное лицо, а после прозвучал грохот от прикосновения тела с полом. Лицо самого Гука камера практически не зафиксировала, поскольку он стоял спиной, но зато весь спектр эмоций менеджера Кима отчетливо виднелся на экране. Поэтому они вдоволь насмеялись не столько от падения самого менеджера, сколько от того шока, которое выражало его лицо, особенно когда еще Тэ удавалось ставить на паузу в наиболее эмоциональный момент. Было вполне комфортно сидеть вот так, рядом с Тэхёном, соприкасаться коленями, руками, делить пространство на двоих и заниматься полнейшей ерундой. Правда организм требовал воды, еды и душа, неважно в каком порядке, но он бы ни за что не посмел нарушить создавшуюся между ними такую долгожданную, легкую атмосферу, поэтому и не упускал возможности продлить этот момент. — Ты же не собираешься загрузить это видео в социальную сеть? — на всякий случай решил уточнить Чонгук. — Само собой. Это было бы жестоко по отношению к хённиму. Но фанатам оно бы понравилось. На телефоне самого Чонгука тоже было море материала, которое бы понравилось фанатам, но, с большей долей вероятности, мир никогда не увидит его содержимого, и одна из причин — это тщательный контроль агентства на их публикации. Громко зевнув, отворачиваясь в сторону, и по странной привычке прикрыв кулаком нос, Гук почувствовал вновь накатывающуюся усталость, а после всплеска адреналина она будто бы увеличилась вдвое. Не контролируя порыв, он потер ладонями глаза с целью рассеять возникший в них туман и тяжесть. — Ты выглядишь уставшим, — обратился к нему Тэхён. — Меня, знаешь ли, неплохо только что по полу покатали, — решил отшутиться Чонгук, уставившись в одну точку впереди себя. — Я имел в виду не только сегодня… — раздалось следом. Тема была волнительная, и Чонгук толком не знал, стоило ли вообще ее обсуждать. Но с другой стороны в разуме образовалась догадка: если Тэхён замечает, значит, он наблюдает за ним, и раз спрашивает, значит, переживает. Лишь поэтому он все же не стал увиливать от прямоты. — Я плохо сплю в последнее время. — Почему? — прозвучало слишком поспешно и обеспокоенно. Чонгук наконец вскинул голову, встречая глазами направленный на него взгляд Тэхёна, горевший искренним любопытством, но находясь так близко к нему, поспешно перевел взор на маленькую, еле заметную родинку на кончике его носа, одновременно собираясь с мыслями. Что он мог ответить? Как объяснить то, о чём сам не имел ни малейшего представления? Как рассказать о том, что его замучили мысли, которые попросту не вмещались в его башке, но упорно продолжали накапливаться? Он действительно не знал, что ответить, поэтому снова отвернувшись, на очередном тягостном выдохе буркнул: — Если бы я знал… Прошло несколько минут в томительной тишине. Чонгук не сомневался, на что сейчас устремлен взгляд Тэхёна, точнее, на кого. Не было абсолютно никаких версий, о чем размышляет Тэ и почему до сих пор молчит. Любопытство распирало, но он упрямо смотрел вперед и ждал любого отклика. — Вот же дурачина, — решил хоть как-то среагировать Тэхён и игриво поддел его плечом. Чонгук лишь еле заметно поднял уголки губ, имитируя улыбку. Он рад, что Тэ не стал ни о чем его расспрашивать или копаться глубже в этой теме. Наверное. Он собрался уже было встать и уйти, но так и замер, когда почувствовал на своей шее чужое прикосновение. Такое легкое, невесомое и воздушное, что Чонгук сперва подумал, не показалось ли ему. Кончики пальцев Тэ едва ощутимо касались разгоряченной и влажной после тренировки кожи, будто спрашивая разрешения и боясь отказа. Однако его не последовало. Тело под рукой застыло каменным изваянием и жаждало продолжения. Осмелев, рука полностью легла на шею, теплые пальцы прошлись по позвонкам, слегка надавливая и разминая, после переместились по сторонам, обхватывая чувствительную кожу, при этом посылая волны дрожи и табун мурашек по всему телу. Но и на этом не остановилась, а окончательно набравшись храбрости, очень медленно поднялась к кромке волос, принимаясь массировать, растирать и надавливать. Голова стала слишком тяжелой, удерживать ее на весу становилось все труднее. Чонгук и сам не заметил, как опускал ее все ниже и ниже под давлением ладони, что хозяйничала на его шее, но дарила невероятное удовольствие и вводила в гипнотический транс. Глаза давно закрылись, мозг отключился, дыхание углубилось, тело плавилось. Хотелось тут же разлечься на матах, положить голову на колени Тэ и просто забыться глубоким сном, впитывая чужое прикосновение. И пока Чонгук остатками сознания пытался сохранить тело в вертикальном положении, ощутил, как ладонь Тэ устремилась дальше, ероша короткие волосы на затылке, и постепенно продвигалась вверх, туда, где пряди становились длиннее. Пальцы ныряли в глубину волос, зарывались глубже, углублялись дальше: перебирая, оттягивая и путая темные пряди, вызывая новую дозу мурашек и прилив дрожи. Не осталось ничего: лишь пустынная тишина зала, темнота под сомкнутыми веками и приятные касания. Погрузившись во все эти волшебные манипуляции, Чонгук не сразу понял, как ладонь в его волосах сжимается в кулак и в то самое мгновение его голову потянули назад. От неожиданности он чуть приоткрыл рот и шумно выдохнул. Больно не было, возникло лишь легкое недоумение от внезапности поступка Тэ. Но при всем этом он даже и не думал сопротивляться, не разлепляя глаз, доверчиво последовал за рукой, позволяя делать с собой что угодно. Движение руки в его волосах на пару секунду замерло, будто в ожидании возмущений за подобные шутки, но поскольку их не последовало, кулак разжался, выпуская на волю растрепанные пряди, и пальцы вновь продолжили свой медленный и чарующий танец. Сознание полностью включилось и мозг взял контроль над телом в тот момент, когда внезапно ворвавшийся в зал Джин, видимо летевший на всех парах, зажав между ухом и плечом телефон, параллельно перебирая руками каталог ресторана быстрой доставки еды, выпалил самый важный, по его мнению, жизненный вопрос: «Вы за удон или чачжанмён?». Сразу же после этого ладонь с его головы пропала и волшебство закончилось.

***

       Он был не самым лучшим сыном. Так ему казалось. В который раз он опять забывает позвонить родителям? Уже не счесть. Хотя сам же обещал, что будет давать о себе знать хотя бы раз в неделю. Из-за специфики его работы родители никогда не звонили ему первыми, ссылаясь на опасения позвонить невовремя, или когда он погружен в работу. Поэтому обязательство хоть изредка выходить на связь возложили на Чонгука. Но, по всей видимости, он не справлялся с такой ответственностью. Просто в последнее время он настолько уставший и рассеянный, что все прочее просто вылетало из головы. А все из-за дурацкой бессонницы, что надежно засела и прописалась в его жизни. Хотя Гук понимал, что такой отмазкой вряд ли воспользуется. Такую информацию о себе лучше не говорить родителям. Чревато серьезными последствиями, вплоть до приезда. А он не маленький, чтобы возле него возились и суетились. Его маме только дай повод, она ухватится за любой и примет его за приглашение. И не то чтобы ему было неприятно родительское внимание, просто он считал себя уже достаточно взрослым, чтобы решать свои проблемы самостоятельно. С раннего детства, сколько он себя помнил, ему хотелось побыстрее стать взрослым и познать вкус свободы. Неважно какой. Об их формах и видах он даже не задумывался. Но тогда ему хотелось жить самостоятельно. Самостоятельно зарабатывать. Самому принимать решения и ни перед кем не отчитываться. В общем, достигнуть всех тех вещей, которые делают человека независимым. Быть самостоятельным для него равнялось слову стать взрослым. А быть взрослым — это избавиться от опеки родителей. Но парадокс в том, что из одной опеки он попал под другую. И командовать им стали уже не родители, а компания Big Hit Ent. Но, впрочем, ему не на что жаловаться. Он оказался там, где хочет быть. Занимается тем, что получается у него лучше всего. Самостоятельно зарабатывает и, самое главное, любит то, чем занимается. Сейчас он искренне верил, что не променяет музыку ни на что на свете. Плюс ко всему во всей ситуации был еще один дополнительный бонус. Его маленькая семья стала больше. Кроме него, родителей и старшего брата, она пополнилась еще шестью замечательными хёнами, и, к слову, двое из них сейчас крутились возле него, стараясь не шуметь, пока он общался с матерью по телефону. Рассевшись в гостиной на диване, закинув ноги на журнальный столик и отвечая на односложные вопросы: Почему долго не звонил? Ты хорошо питаешься? Не устаешь? Когда сможешь приехать? — Чонгук наблюдал, как по очередности ныряет в кастрюлю за очередной порцией рамёна то рыжая макушка Чимина, то блондинистая Джина. Эти двое даже не удосужились взять тарелки, продолжая потягивать длинную лапшу прямо из одной тары. Поэтому на заманчивое предложение хёнов присоединиться Чонгук вежливо отказался. Рамён, приготовленный Джином, был вкусным, да и он еще тот любитель поесть, но глотать чужие слюни? Ну уж нет, тут без него. Заканчивая разговор, клятвенно пообещав звонить чаще и пожелав спокойной ночи, Чонгук отключил связь, задумавшись, что до этого дня и не подозревал, насколько соскучился по родителям и даже забыл, когда ездил в Пусан в последний раз. Его брат Чонхён сейчас проходил обязательную военную службу, и по голосу матери он понимал, что они с отцом скучали по сыновьям больше обычного. Он упустил тот момент, когда в гостиной появился Юнги, укутанный во всё черное от штанов до футболки, с повисшим цветным полотенцем на плечах. Минуя продолжавших жевать двух дикарей, он сразу направился к холодильнику, вынимая холодную банку колы и вскрывая ее одним движением руки. Напиток сладко зашипел, завлекая Чонгука проделать то же самое. Но позже. После сегодняшней тренировки он так устал, что и пальцем не мог пошевелить. Откинувшись назад, еще более удобно разложившись на диване, погрузился во всемирную паутину, краем уха слушая бессвязную болтовню парней и напряг слух лишь после очередной реплики Юнги: — Никогда не видел, чтобы в гостиной было так чисто. — Это всё наша ночная фея чистоты, — с набитым ртом начал вещать Джин. — Это еще кто? — последовало заинтересованное. — Наш золотой макнэ, — с гордостью оповестил Джин. Сообразив, в какую сторону скатывается обычный с виду разговор, Чонгук только поджал губы, не отвлекаясь от телефона, с намерением молчать до последнего. Проще было бы встать и уйти к себе, но ему сейчас было настолько хорошо и комфортно, что даже под угрозой издевок он продолжал сидеть на месте. Главное сохранять лицо и не вестись на провокации. Чем кирпичнее будет фейс, тем раньше закончится экзекуция. — Серьезно? Когда он успел? — наигранно удивился Шуга. — Я же сказал «ночная». — Ни пылинки нет, — и, как будто издеваясь, Юнги демонстративно провел пальцем по журнальному столу рядом с ногами Чонгука. — Это еще что! Он перестирал всю валявшуюся здесь одежду, — не менее издевательски протянул Джин. — Эх, узнал бы раньше, подкинул бы свое бельишко. — Он так старался, что даже разобрал и расставил по полкам всю обувь. — Разве она не распределена по цветовой гамме? — в голосе Юнги напрочь сквозило мнимое восхищение. — Правда? Вау! Наш макнэ такой удивительный! Ничего такого Гук не делал, но он не стал возмущаться, подзадоривая тем самым их еще больше. Любое сказанное им слово они используют против него самого. Поэтому остатками терпения он продолжал контролировать мимику лица, восхваляя свою железную выдержку. Или нет? Он настолько сконцентрировался на собственном лице, что забыл контролировать тело. Чонгук только сейчас заметил, что его нога предательски подрагивала, отстукивая чечетку, что вряд ли осталось незамеченным. — Странно, — призадумался Юнги и выдал: — Чего ему не спится по ночам? Влюбился что ли? — Ага, в протеин и гантели, — хмыкнул Джин. — Прекратите! — наконец-то подал голос Чимин, который до этого всё время молчал и по звукам, которые раздавались с его стороны, только давился смехом. — Он уже и так весь кипит! Чонгук лишь безмолвно глотал все издевательства, пытаясь держать себя в руках и не сорваться. Но чем больше он сидел и слушал, тем больше раздражался. Выводило из себя все: слова, затаенный в них смысл, смех (особенно скрипучий Джина) и даже собственные привычки, которые не мог контролировать, и те выдавали его с головой. И если хёны замечали его реакцию, их это не останавливало. Не останавливала также просьба, озвученная Чимином. — Чонгук? — позвал его Юнги. — Мм? — нехотя подал голос Гук, отводя взор от дисплея, в котором всё равно ни черта не видел, встречаясь с насмешливым взглядом хёна. — Что бы там ни летало в твоей голове… — сделал паузу для пущего эффекта, — пусть оно залетает туда чаще. — Ну всё! Достали! — вскинулся Чонгук и свободной от телефона рукой схватил первые попавшиеся диванные подушки, поочередно запуская то в мятную, то в блондинистую головы. Парни, смеясь, успевают отклониться, и они пролетают мимо, так и не достигнув цели. Больше не раздумывая, боясь учудить что-нибудь похуже, сразу направился в свою комнату. Стоило сделать это раньше, а не ждать окончания шоу. Уже направляясь к себе, затормозил у приоткрытой комнаты Тэхёна, расположенной первой по длинному коридору. Было пусто. Судя по шуму воды и невнятному мурлыканью какой-то заводной песенки, это он бултыхаться в ванной. Тэхён был еще тем дельфином и обожал воду. Заходить после него в ванную было сплошным мучением. От пара можно было задохнуться. В целях безопасности остальных его запускали в ванную практически всегда последним. Не став дожидаться, пошел дальше, краем уха улавливая фразы из гостиной: — Кажется, он обиделся, — от Юнги. — Может, мы переборщили? — Переживет, — уверял Джин. — И вообще ему полезно. Сегодня он набросился на менеджера Кима и выбил ему позвоночник. — Давно сам ему под руку не попадал? — Юнги явно знал, чем поддеть старшего. — Поэтому слова — единственное против него оружие! Чонгук лишь закатил глаза на сказанное Джином. Сил больше не было слушать и видеть плохую игру бездарных актеров. Выражая всю степень своего недовольства, демонстративно захлопнул за собой двери. И вот чего они к нему прикопались? Ладно уж Джин. Это было их стандартное общение, и он не удивлен. Но Юнги…. Не слишком ли он нынче веселый и говорливый? Обычно такую сторону своего характера он демонстрирует крайне редко, да и то только на камеру. В остальном же, как правило, его настроение варьировалось от депрессивного к спокойному и обратно. Если на него так подействовали сегодняшние уроки по стрельбе из лука, то нужно чаще вывозить его на свежий воздух. Закинув тело на кровать, и ловко подстраивая подушку под головой, вытянул над собой руки вновь принимаясь копошиться в телефоне. Он не ведал, сколько прошло времени, но сконцентрироваться так и не смог. Разум в любом случае был занят другим. Руки постепенно затекали. Держать их на весу становилось все труднее. Поэтому перестав бороться с собой, он отложил телефон в сторону, улегся на бок, положил голову на согнутый локоть и позволил мыслям свободно плыть в нужном им направлении. В них то и дело всплывали эпизоды сегодняшнего дня. Провести время в тренировке было идеальным предложением. И без разницы, что он был уставшим и выжатым, как лимон. Больше этого: он был довольным, счастливым и вдохновленным. Как по щелчку кадров он перематывал в уме картинки, чтобы остановиться на улыбке Тэхёна, адресованной ему после победы над менеджером Кимом. После стольких дней взаимного избегания, всего лишь одна улыбка смогла разломать лед между ними и вернуть на старт их взаимоотношения. Если это было так легко, зачем он мучил себя так долго? Зачем нагружал мозги всякой ерундой? И явно накручивал сам себя. В то время пока он думал, что Тэхёну на него плевать, даже не подозревал, что Тэ многое видит, подмечает и переживает. В памяти то и дело всплывало, как Тэхён мило защищал его перед Джином, пока он очередной раз приземлялся задницей на маты. Тэ ведь отлично знает, как страдает его эго, когда кто-нибудь берет над ним вверх. Вспомнил его заботу, когда тот предлагал ему воду, а также его беспокойство и поддержку. В голове все еще звучал его глубокий, искренний смех и его глаза с неподдельным восторгом и восхищением. Картинка в мыслях переместилась на то, как неловко он поинтересовался о его состоянии и причин бессонницы, а после… Подрываясь и не давая себе времени на раздумья, спрыгнул с кровати, хватаясь за ручку двери и выходя в коридор. Было темно и тихо. Все парни давно разбрелись по своим комнатам. Все двери были закрыты. Лишь возле комнаты Чимина и Хосока, которые делили одну комнату на двоих, доносились неразборчивые звуки от работающего телевизора. Никто не разговаривал, и Чонгук пришел к выводу, что они вероятно так и заснули под работающую технику. Логично было бы зайти и выключить, и он бы так и сделал в любой другой день, но не сегодня. Его решимости и так еле хватало, не останавливаясь, идти дальше. Любой отход в сторону от выбранного пути и он растеряет весь запал и смелость. А после вернется туда, откуда вышел. Подходя ближе к комнате Тэхёна, Гук уловил, как всё громче и громче тарабанило сердце в груди, разгоняя кровь по венам и бурным потоком направляя прямо в уши. Шумело в голове непередаваемо. Непонятно. Чего он вообще так паникует? Переживает так, будто направляется зачитывать речь. В ООН. На английском языке. И вообще он не делает ничего криминального. И ничего такого, что не делал бы раньше. Достигнув конечной цели, тут же приостановился, пытаясь различить любые звуки. Ничего. Стояла полная тишина. Вытерев влажные от нервозности руки о белую футболку, Чонгук, запихнув сомнения куда подальше, смело надавил на дверную ручку и проник внутрь. Ему нравилась комната Тэхёна. Больше остальных. Даже больше своей собственной. Было в ней что-то уютное и притягательное, отчего хотелось проводить здесь всё свободное время. Сейчас тут царил полумрак и абсолютная тишина. Свет, проникающий сквозь плохо задернутые занавески, отражался от белых стен и неплохо освещал пространство. Достаточной мерой, чтобы видеть рядом с входной дверью рабочий стол с компьютерной техникой и рядом стоящее кожаное кресло. Справа находился большой белый шкаф на всю стену, а напротив полки и тумбы, заваленные сувенирами. Там же неплохо вписался и плазменный телевизор. Прямо по центру лежало кресло-мешок с принтом иностранного флага, которое Чонгук любил оккупировать больше всего. А дальше, как раз напротив дверей, сразу под окном, располагалась темно-серая кровать, которая с легкостью вмещала двоих. Вглядываясь вглубь комнаты, он старался определить ее хозяина, однако кроме большого валуна из вороха одеял ничего не видел. Было ощутимо прохладно, отчего неуверенность морозом пробежала вдоль позвоночника. Думать о том, как выдать свое присутствие Чонгуку не пришлось, поскольку, не рассчитав силы, он чересчур громко захлопнул за собой двери. В мирной тишине звук был подобен грому. Поражаясь своей тупости, он скривился, оборачиваясь в сторону Тэхёна, ожидая его реакцию и молясь, чтобы на грохот не сбежались остальные. Тэхён незамедлительно уселся на постели. Чонгук чётко видел его силуэт на фоне света, исходящего от окна. А поскольку тот бил прямо ему в спину, он совершенно ничего не различал, кроме объёмного чёрного пятна. — Чонгук~а? — сонно произнес Тэхён. То, что его узнали, уже хороший знак. В голове пронеслось опасение, что из-за испуга и темноты Тэ может спутать его с призраком. — Прости за шум, — почему-то смущенно шептал Чонгук. — Просто… Я не могу у себя заснуть. Ну вот, он и высказал причину своего внезапного ночного визита. Осталось дождаться ответа и уйти, когда его выгонят. Тэхён так долго молчал, что Гук начал подозревать, не заснул ли тот сидя. Сам он так и стоял столбом, ожидая окончательного приговора. Наконец Тэ зашевелился, пытаясь выбраться из кокона собственного одеяла. Гук наблюдал, как он закинул наверх подушку, которую до этого обнимал, после чего отодвинувшись в сторону, расправил одеяло, и, приподняв верхний угол, хрипловато проговорил: — Иди сюда… — ему не нужно было повторять дважды. Не колеблясь Чонгук направился вперед, обходя через всю мебель и сразу же запрыгивая на теплую постель, с комфортом устраиваясь на ней, пока Тэхён заботливо накрывал его пуховым одеялом. После чего тоже улегся и тихо прошептал, как до этого Чонгук: — Спи здесь, когда захочешь. — Прости, что разбудил, — снова стал извиняться Гук. По странным причинам он не знал, что еще сказать. — Не бери в голову, — пробормотал Тэхён, а затем отсек все дальнейшие разговоры. — Давай просто спать. Последовав примеру Тэхёна, Чонгук умолк. Глаза, не закрываясь, неустанно следили за игрой света на потолке, что просачивался с улицы. Мысли разбегались, напряжение не отпускало, расслабиться не получалось. Пока взгляд гулял по потолку, чтобы занять чем-то рассудок Гук взялся считать монотонные удары собственного сердца. Через время стал улавливать звуки машин на улице и тиканье часов на полке. Позже стал прислушиваться к ровному дыханию Тэхёна, сам не замечая, что подстраивается под его ритм. Тэ рядом с ним задвигался, начав сползать вниз с подушки, зарываясь глубже в одеяло и переворачиваясь на бок лицом к Чонгуку. Гук покосился на него, видя только каштановую макушку и раскиданные вокруг пряди. То, что следующим действием Тэ будет закидывание конечностей, его нисколько не удивило. Слишком предсказуемо. Он животом чувствовал вес руки Тэхёна, но даже не предпринимал попыток ее скинуть. То ли еще будет. Ему ли не знать все сонные привычки хёна. И если поначалу, придя сюда, он чувствовал неловкость, то сейчас все стало таким знакомым и привычным, что Чонгук окончательно расслабился. Не удержавшись, тоже перекрутился на бок, чувствуя как рука Тэ упала ему на поясницу. Уткнувшись носом в еще влажные после мытья волосы, вдохнул свежий аромат шампуня и даже поправил пару прядок, что настырно щекотали лицо. Было уютно, удобно и тепло. Последнее, что он помнил, как стал подсчитывать количество выдохов Тэ на своей шее, после его сознание затянуло в черную дыру, где не было ни размышлений, ни сновидений.