Yakisikli

Раду стоял в широком коридоре, по обеим сторонам которого были огромные окна почти во всю стену, и восторженно осматривался в ожидании, пока его пригласят в тронную залу. Он испытывал приятное волнение и томительное предвкушение, заставлявшее его нетерпеливо переступать с ноги на ногу и чуть ли не подрагивать, словно он был маленьким ребенком, которому пообещали чудную игрушку или увлекательный фокус. Ему было искренне интересно узнать, какой же будет зала великого османского султана, если уже одни длинные светлые коридоры его восхитительного дворца поражали его своим убранством и обилием самых разных украшений, картин, огромных ваз с ярчайшими орнаментами. Раду уже ни капельки не сомневался, что проведет много времени, увлеченный разглядыванием всех этих потрясающих украшений и узоров. Он никогда еще не видел ничего подобного. Его родной замок был полной противоположностью того великолепного дворца, куда он прибыл сегодня. Его дом он назвал бы, скорее, хмурым, темным и время от времени пугающе холодным. И сейчас он даже с некоторым удивлением осознавал, что ему куда больше подходит именно это место, такое теплое, светлое, с первых секунд поражающее своим сиянием, лившимся, кажется, из каждого уголка. Его даже совершенно не смущало то, что он был отправлен сюда далеко не в качестве гостя, не в качестве посла - еще бы, в его совсем еще юные годы - а в качестве заложника. Привилегированного пленника. Кажется, он где-то слышал такое выражение, и понимал сейчас, что оно как нельзя кстати описывает ту ситуацию, в которой он оказался. Но это не пугало его и не сердило, хотя, может быть, ему и стоило быть недовольным тем, что из родного дома его буквально вышвырнули в Османскую империю к туркам, которых все считали варварами, дикарями и неверными. Что-то подсказывало ему, что в этом месте ему совершенно ничего не грозит. Если его отец, конечно, будет соблюдать все условия соглашения с османами, и он сам будет вести себя подобающим образом. В том, что его отцу не слишком выгодно ссориться с османами, из плена которых он лишь недавно был выпущен, Раду не слишком сомневался. Ну а в себе и в том, что ему не составит особого труда быть благоразумным и не делать никаких глупостей, он уж точно мог быть вполне уверен. Несмотря на довольно юный возраст, он четко понимал, что это его долг - долг сына и одного из наследников господаря Валахии. Что, помимо этого, он все же еще и представляет в этом дворце свое государство, и ему следует составить о себе хорошее впечатление. А еще он рассматривал это как прекрасную возможность узнать что-то новое и чему-то научиться. Наверное, ему не стоило даже так думать, но османские воины были на порядок лучше, чем их собственные - иначе бы они не проигрывали османам в сражениях. А учиться, как известно, все же стоит у самых лучших. Раду даже не стремился скрывать блеск в глазах и свою искреннюю заинтересованность во всем. Что было совершенно невозможно сказать о его брате. Вот уж кто был точно под стать мрачному замку в Валахии - так это Влад. Если Раду открыто выражал дружелюбие, не желая ни с кем ссориться, и совершенно спокойное отношение к своей судьбе, то Владислав точно так же открыто выражал свое недовольство и выказывал то, как ему претило все, что его окружает. Он хмурился, волком смотрел на охранников, сопровождавших их, демонстративно морщился, если кто-то случайно прикасался к нему, или же просто подходил слишком близко. Владу отнюдь не улыбалась перспектива быть настолько далеко от дома; еще и не было понятно, на сколько лет затянется его заточение. Его совершенно не интересовали дела Османской Империи, и он уж точно совершенно не мог влиять на них. И он был вынужден торчать в этом дворце в качестве безвольного бесправного пленника, пока его отец, за счет его нахождения здесь, и его старший братец укрепляли свои события на валашском престоле, о котором он сам так и грезил днями и ночами, желая однажды взойти на него. Что едва ли светило ему, если бы он все время проводил в плену у турок. Кому же, скажите на милость, нужен господарь, которого воспитал султал Османской Империи? Неужели османам не хватило бы Раду? Этот глупец, похоже, только и рад был приехать сюда. Улыбался всем, словно своим давним друзьям, не гнушался проводить все время с сопровождающими и с наслаждением купался во всеобщем внимании. Наверное, он даже не осознавал, почему на него все так пялятся, и принимал все это за добрый знак, за расположение. Маленький идиот. Но тем пока лучше для него. И все же Раду не мог не притягивать к себе внимание, даже если и не осознавал того, почему все окружающие его люди с таким удовольствием любуются им. Он был куда красивее, чем все мужчины в их роду - и это был факт, совершенно объективный, с которым едва ли кто-то смог бы поспорить. Черты его лица были, хоть и не совсем уж девичьими, но все же довольно мягкими, нежными, а его волосы, светло-русые, красивыми волнами спадающие по его тонкой спине уже сами по себе казались необычными. Еще и эта его добродушная улыбочка и взгляд чуть ли не трепетного олененка добавляли ему совершенно особого очарования, которым никто из династии Басарабов похвастаться не мог. Да и не было у них нужды быть очаровательными и нравиться всем внешне. Сам Влад был целиком и полностью не таким как брат. Возможно, при первом взгляде на них все понимали, что они - родные братья, но при более внимательном рассмотрении становилось совершенно очевидным, что общих черт у них ничтожно мало. Влад был, как и все в его семействе до него, обладателем угольно-черных волос, цвета вороньего крыла, как было принято говорить; черты его лица были острыми, жесткими, отнюдь не такими сглаженными, как у его нежного братца, наверное, кто-то даже назвал бы его лицо грубым, что придавало ему излишней суровости. Чего, опять же, совершенно нельзя было сказать о мягком Раду. И сам он всячески поддерживал свою внешнюю суровость, не пытаясь даже быть излишне приветливым и ласковым, чтобы расположить к себе своих надзирателей. И уж точно он не собирался любезничать с османами, которым их отец буквально сплавил в обмен на свою собственную свободу и валашский престол. Влад надеялся, что его отец хотя бы не ждет от него горячей привязанности и сыновьей любви после такого поступка. Наконец, двери залы распахнулись, и их пригласили войти, чтобы их могли представить султану Мураду и его двору. Влад еле сдержался, чтобы не закатить глаза и не выдать язвительный комментарий о том, что уже подготовился заночевать в этом коридоре - так долго их продержали здесь, прежде чем султан изволил уже принять их. Даже стало интересно, чем же таким важным был занят Мурад, что им пришлось простоять под закрытыми дверями столько времени. Или это была попытка показать, что они здесь никто, поэтому их можно держать под дверями как охотничьих собак? Еще больше недовольства ему добавило то, что Раду только еще сильнее оживился и чуть ли не вприпрыжку помчался в залу под добродушные усмешки их охранников, не без удовольствия наблюдающих за таким рвением. Раду еле заставил себя хоть немного сбавить шаг перед самым входом, напомнив себе о правилах приличия и банальном благоразумии, а еще о том, что сын господаря Валахии должен держаться с достоинством, и степенно прошагал внутрь, стараясь не особенно вертеть головой по сторонам. Хотя, признаться, ему ужасно хотелось рассмотреть все-все в первые же секунды. Влад неторопливо прошел за ним, с трудом сдерживая желание в очередной раз поморщиться - все же ему еще очень хотелось жить, а для этого уж точно ему не надо было злить султана, внимание которого было сейчас полностью приковано к двум его новым пленникам. Равно как и внимание его приближенных. Поэтому Владу приходилось подключить все свое самообладание, чтобы не выдать своего истинного отношения к происходящему и реагировать правильно. И все-таки Влад не мог не ловить себя на том, что все ему здесь отвратительно. Ему была омерзительна эта показная роскошь - расшитые золотом подушки, которые переливались в ярком свете и едва ли не слепили его, меха, драгоценности - наверняка награбленные этими варварами - выставлялись напоказ с таким упорством, словно султан таким образом насмехался над ними, хотел показать им свое превосходство, над тем, как они живут. Еще противнее ему, как человеку, воспитанному в православной вере, было от того, что рядом с султаном по обе стороны восседали его жены, главные жены - сколько еще девушек томится в его гареме, Владу даже и думать не хотелось. И он не понимал, зачем вот так демонстрировать эту мерзость, показывать всем, что османы - бескультурные варвары, далекие от цивилизации. Если раньше Влад только догадывался об этом, то теперь он убедился окончательно, что ему противны все традиции и обычаи османов. И с этими людьми рядом ему предстояло жить еще много лет, если, конечно, ему не улыбнется удача и его отец не скончается скоропостижно, тем самым избавив Влада от необходимости находиться здесь; тем самым обеспечивая ему возможность добиваться того, что он хотел. Раду, как бы ни пытался хоть немного сдерживать себя, то дело начинал скользить взглядом вокруг, краем уха слушая речь одного из слуг султана. Язык он пока понимал не слишком хорошо - успел подцепить основные слова и несколько выражений у тех, кто сопровождал их во дворец, поэтому сейчас ему оставалось лишь позволить своему любопытству взять над ним верх, пока их с братом представляли Мураду. Он с восторгом впивался взглядом в почти каждый предмет, в каждого человека, которого он видел. Зала, в которой он находился, буквально сияла золотом и камнями, которые, как ему сейчас казалось, горстями лежали на любой поверхности. Еще ни разу Раду не видел такого богатого убранства. Признаться, он не слишком интересовался сокровищницей отца и тем, сколько злата там лежит. Но само по себе убранство их замка было довольно скромным, в чем-то даже аскетичным. На виду не стояло совершенно ничего, кроме необходимого. Поэтому самой роскошной для него комнатой в доме была столовая, где стояли изысканные подсвечники, каждый вечер выносили изящную серебряную посуду, а еще прямо по середине висел огромный портрет Басараба, основателя их рода, в громоздкой раме. Посему сейчас все, что он видел, захватывало его. Особенно его восхитили наложницы, которых, во-первых, было много, во-вторых, каждая была одета так роскошно, что Раду не смог бы себе и нафантазировать, даже если бы очень захотел. Хоть ему и было очень странно видеть, что у султана одновременно не одна жена, а несколько - он знал, что все наложницы, которые рожают сыновей, становятся женами султана - и все же он прекрасно понимал, что не в его праве судить и осуждать чужие обычаи. В конце концов, может, и османам что-то бы показалось диким в их быте. Внезапно он поймал на себе чей-то взгляд, наверное, даже еще более внимательный, чем его собственный. Он, стараясь слишком сильно не дергаться, осторожно покрутил головой, надеясь понять, кто же смотрит на него таким прожигающим взглядом, и, наконец, встретился с черными глазами юноши, стоящего неподалеку от трона султана. Должно быть, это был один из его наследников - шехзаде, как их тут называли. Он стоял за одной из наложниц, вероятно, его матерью, насколько мог посудить Раду - о местных порядках он пока судил лишь интуитивно, так как они были очень далеки от тех, в которых воспитывали его. Черноволосый юноша с по-настоящему горящими глазами, кажется, нисколько не смутился, что его застали за таким пристальным рассматриванием гостя, и застал никто иной как этот самый гость. А вот щеки Раду отчего-то обдало легким румянцем. Что думал о нем этот наследник? Почему он так смотрел? Быть может, он повел себя неправильно, когда так рассматривал все, что его окружало, и теперь его бы осудили. Но все его сомнения были развеяны, когда этот пока еще незнакомец, улыбнулся ему, слегка склонив голову, когда убедился, что его заметили. Все еще немного смущенный, Раду робко улыбнулся ему в ответ, учтиво склоняя голову и совершенно не замечая того, что Влад, все это время наблюдавший за братом, казалось, чуть ли не задыхался от гнева. *** - Приподними руки выше. Вот так, - мягко сказал Мехмед, ненавязчиво и даже ласково направляя Раду, стоя прямо за ним. Сегодня они учились стрелять из лука, точнее, учились Раду и Владислав, а Мехмед решил помочь им в этом. И, так как горделивый Влад решительно отверг его помощь, сказав, что справится и сам, при помощи выделенного им учителя, все внимание Мехмеда было отдано Раду. Впрочем, никто из них уж точно не был против этого. - Мне кажется, у меня снова не получится, - негромко произнес Раду, невольно ближе прижимаясь спиной к груди Мехмеда. Несмотря на то, что стрельба из лука ему никак не давалась в отличие от, например, фехтования или метания кинжалов, его это ничуть не расстраивало. Так как любой урок означал близость Мехмеда и общение с ним. А ему очень нравилось общаться с юным наследником. Да и вообще жизнь в этом дворце, который уже казался Раду сказочным, оказалась даже еще лучше, чем он мог себе представить изначально. Конечно, за ними с братом следили, ну или, корректнее будет сказать, присматривали. Но если отвлечься от этих мыслей, что в таком прекрасном месте было довольно просто, пребывание здесь доставляло ему исключительно удовольствие. Ему нравилось прогуливаться по длинным коридорам - сперва ему даже ничего больше было и не нужно, он потратил несколько дней на то, чтобы рассмотреть все диковинные вещицы в коридорах. И лишь после, заметив его заинтересованность, Мехмед стал лично водить его по дворцу, проводя его в те комнаты, в которые ему было можно, и охотно демонстрируя все богатства, которые скрывались за тяжелыми дверями. А посмотреть там и правда было на что. И чем больше Раду искренне восхищался всем, что он видел, тем больше Мехмед проникался к нему теплотой и сам стремился как можно больше времени проводить с ним. Компания наследника очень нравилась Раду. Мехмед был интересным собеседником, не смеялся над его невежеством в отношении обычаев османов, а напротив - учил его и ласково поправлял, если он что-то делал не так. Да и благодаря тому, что он так много времени проводил в компании наследника, язык как будто сам по себе давался ему все лучше и лучше, что только больше располагало к нему не только его нового друга, но и всех, с кем он охотно заговаривал во дворце. Они с братом явно были здесь местной диковинкой - как и для него все здесь было в новинку - но его это ничуть не задевало. Раду нравилось такое доброе отношение к нему. И нравилось то, что все во дворце не против поделиться с ним чем-то интересным, показать ему самые интересные местечки как в его стенах так и в саду. - Все у тебя получится. Просто расслабься. Позволь мне, - Мехмед дождался, пока Раду немного расслабит руки и осторожно установил их в нужном положении. Хотя сосредоточиться ему на своем занятии было по-настоящему сложно. Кажется, только полный идиот не заметил бы, что Раду буквально тает в его руках и так льнет к нему всем телом. И ему это очень нравилось. Но все же Мехмед пообещал своему гостю, что совсем скоро тот научится точно стрелять из лука, и собирался выполнить свое обещание. - Теперь натяни тетиву. Так, чтобы она слегка касалась кончика твоего носа, - произнес он, склонившись к самому уху Раду. - Сейчас, - он слегка улыбнулся, щурясь, словно довольный обласканный кот - что было не так уж и далеко от истины, - и послушно натянул тетиву, правда, тут же звонко рассмеявшись. - Щекотно же! - воскликнул он, выпуская стрелу, практически не глядя. Конечно, она едва скользнула по мишени, но сейчас его это ничуть не расстроило. - Ах щекотно? Вот так? - Мехмед негромко рассмеялся, тоже ничуть не расстроенный промахом своего ученика, и стал скользить ладонями по его торсу, оглаживая его пальцами под ребрами и заставляя подергиваться и ближе прижиматься к нему. Раду даже отбросил лук, догадываясь, что на сегодня урок окончен, и откинул голову на плечо Мехмеду, заливисто хохоча. Руки, скользящие по его телу, едва щекотали его, но он охотно подыгрывал Мехмеду, делая вид, что он ужасно боится щекотки и каждое, даже малейшее прикосновение, заставляет его содрогаться. К тому же это, кажется, только больше вдохновляло Мехмеда продолжать "щекотать" его, что определенно было по нраву им обоим. И им было совершенно не до того, что в эти самые мгновения Влад прожигал их взглядом, словно очень хотел испепелить прямо на месте. Он и так ужасно злился из-за того, что Раду все свое время проводит среди османов. И особенно часто таскается за Мехмедом, словно маленькая комнатная собачонка - любимец наследника. Его злило, что, казалось, брат совершенно не понимает, как жалко он выглядит. Любимец османов. Раду расцветал, становился удивительно привлекательным юношей с неожиданной, нетипичной для Валахии внешностью. Он не мог не нравиться. Такой дружелюбный, скромный, улыбчивый - конечно, он приглянулся всем, с кем бы только ни заговаривал. Подлиза. И ведь самое противное, что он даже не слушал брата. И на все упреки в том, что он ведет себя неправильно, предает свою собственную родину, он лишь отмахивался и легкомысленно смеялся. Еще и осмеливался давать брату советы вести себя так же. Ну или быть хоть бы капельку добрее к тем, кто предоставил им очень хорошее жилье. Как будто они об этом просили! С чего это он должен быть благодарен за то, что его держали как пленника? Хорошо хоть не в клетке. Но благодарить Влад поганых османов не собирался все равно. И сейчас, когда он сжимал стрелу в руке и смотрел на то, как его родной брат ласкается с возможным будущим султаном, ему ужасно хотелось положить ее на тетиву, натянуть и выстрелить прямо в этот до омерзения очаровательный комок нежности, смеха и трогательных объятий.