Yakisikli

- Интересно, как скоро я привыкну к этой жаре? - Раду негромко рассмеялся, расслабленно раскидываясь на роскошных расшитых подушках, набросанных на специальном ложе в теньке под сенью деревьев. На самом деле, ему даже очень нравилось, что тут так тепло, и ему не нужно было начинать каждое свое утро с закутывания в меха только лишь для того, чтобы элементарно спуститься в столовую к завтраку. Мехмед первым делом озаботился подбором одежды для него, такой, в которой ходило большинство обитателей дворца - наследник нашел для него легкие штаны, больше похожие на шаровары, и легкие рубашки его размера, что было не так просто, учитывая некоторую хрупкость Раду, чтобы его гостю было уютнее. Влад то и дело шипел в ответ на такую смену гардероба, что черт на ладан, и не упускал случая отметить, что, кажется, еще совсем немного, и его младший братишка окончательно превратится в турка. Как будто в этом было что-то такое уж жуткое, что из этого стоило раздувать конец света! Раду, благодаря его пытливому острому уму, довольно быстро преуспел в изучении языка. Свою роль играло также и то, что переводчик не мог находиться рядом с ними круглосуточно, а иногда Раду и просто хотелось провести с кем-то время без него, а как-то общаться все же было нужно. А к общению он действительно стремился, поэтому очень старался как можно скорее научиться хорошо понимать обитателей дворца. Так что из-за такого рвения и своего упорства он совсем скоро стал и сам довольно бегло и почти без акцента говорить, что только еще сильнее располагало к улыбчивому вежливому юноше его сопровождающих и двор султана, с которым ему довольно часто выпадала честь поговорить. Конечно, это нисколько не нравилось замкнувшемуся в себе Владиславу. Впрочем, справедливо будет сказать, что Владу вообще ничего не нравилось. И он не уставал срывать свое недовольство всем происходящим на родном брате. Все же, как бы противно ему ни было находиться здесь, он понимал, что султану о его истинном отношении к двору и его традициям знать далеко не обязательно. И лучше ему было не давать даже малейшего повода их надзирателям, то и дело появлявшимся где-то недалеко от них, пустить о нем какой-нибудь слух или же и вовсе напрямую донести до Мурада тот факт, что один из его пленников, точнее, почетных гостей недоволен тем, что он находится здесь, не ценит дары, предоставляемые ему во дворце, и воротит свой нос от милости блистательного султана, властителя Великой Османской Империи. Дьявол бы забрал эту империю обратно к себе в преисподнюю, по мнению Влада. Но всем местным обитателям дворца его мнение лучше было не знать. Поэтому Раду приходилось выслушивать все его недовольство и упреки практически каждый вечер, что они проводили вместе, если младшему Басарабу не удавалось куда-то ускользнуть. Раду довольно быстро сдался и полностью оставил даже малейшие попытки убедить брата в том, что во дворце не так уж и плохо - и вообще Владиславу стоило бы хотя бы дать османам шанс показать, что здесь действительно можно жить, и даже вполне неплохо. Влад, казалось, готов был просто убить его за такие слова, а еще лучше провести обряд по изгнанию из него демонов и только сильнее буквально терзал его нападками на даже самые мелкие и незначительные детали, которые доставляли ему неудобства или просто не нравились. В конце концов, Раду просто махнул рукой на ни к чему не приводящие старания вразумить Влада и позволил всему просто остаться как есть. Если Влад потратил столько времени и усилий на то, чтобы накрепко убедить себя в том, что ему здесь плохо, то пусть так и будет. И, так как все же они были братьями, Раду по-своему, но все же очень сильно любил Владислава (что, наверное, даже в его довольно извращенной манере было взаимно - во всяком случае, он очень на это надеялся), он позволял Владу выговариваться, активно выражать свое недовольство, доставать его придирками и нападками из необходимости просто выпустить всю ту злость, которая накапливалась в нем. - Ну перестань, Раду, не так уж и жарко, - Мехмед слегка улыбнулся, откидываясь на подушки рядом с Раду и ласково приобнимая того за плечи. Пожалуй, наследник и сам даже не успел заметить, как этот юный будущий, возможно, господарь Валахии занял все его свободное время и все его мысли. Он действительно обожал проводить время вместе с Раду, учить его чему-то, рассказывать ему местные легенды и байки, каждую из которых Раду слушал так увлеченно, с таким вдохновенным лицом, словно ничего интереснее он не слышал в своей жизни. Мехмед слегка щелкнул пальцами, привлекая внимание слуг, и сделал им знак, отдавая приказ. Одним из ощутимых преимуществ его положения было то, что все необходимое он мог получить по одному лишь щелчку пальцев. - Чем ты хочешь заняться сегодня вечером? - промурлыкал он, взглянув на Раду. - Можно просто лежать весь день у фонтана, а потом посмотреть на закат? - Раду вновь рассмеялся, и Мехмед невольно улыбнулся и сам. Его друг отнюдь не казался ему излишне легкомысленным или несмышленым, напротив - ему очень нравилось, что Раду такой смешливый, веселый, живой и очаровательный. И Мехмед просто обожал слушать этот заливистый искренний смех. А самым приятным для него, пожалуй, было то, что ему довольно часто удавалось развеселить Раду, развлечь его какой-нибудь историей или заставить рассмеяться из-за тонкой шутки. - Если именно этого желает твое сердце, душа моя, то я вынужден повиноваться, - высокопарно и очень пафосно произнес Мехмед, отчего Раду охотно разразился очередным приступом звонкого смеха, ничуть не смущаясь того, что заставить его расхохотаться так просто. Хотя, признаться, Мехмеду казалось, что он не так уж и далеко ушел от истины, именно так назвав своего друга. Просто он старался не слишком задумываться об этом, боясь прийти к неправильным выводам. Точнее, прийти к тому, что уж точно не одобрил бы никто во дворе. Раду был рядом с ним, они очень много времени проводили вместе каждый день - так какая кому разница, как именно это называется. К счастью, насколько он знал, при дворе об их дружбе с Раду особенно никто не говорил. Должно быть, не было ничего страшного или подозрительного в том, что наследник султана проявляет гостеприимство и внимательно следит за тем, чтобы его гость ни в чем не нуждался. Наконец, один из слуг принес большое блюдо с фруктами и льдом, осторожно установил его рядом с ними в тени и тут же удалился на почтительное расстояние, чтобы своим присутствием не смущать наследника и его собеседника. - Вот, это должно помочь. Хотя бы немного, - Мехмед отколол немного льда, взял кусочек банана и вместе с кубиком льда поднес его к губам юноши. Раду скромно улыбнулся, немного склонившись, и обхватил губами банан со льдом, невольно коснувшись губами теплых пальцев наследника, отчего тот невольно даже зажмурился от удовольствия. Такое прикосновение было очень интимным. И ужасно понравилось ему, невольно заставив немного замечтаться. - Вкусно, - Раду удовлетворенно улыбнулся, не без удовольствия перекатывая во рту кусочек льда. Наверное, сам бы он до этого никогда не додумался. Но при такой жаре это и в самом деле было очень хорошим спасением. Хоть и от прикосновений Мехмеда внутри ему становилось лишь теплее. - Я хотел кое о чем поговорить с тобой, - наконец, тихо сказал он, даже слегка закусив губу, что было верным признаком того, что он сильно волнуется. И это, конечно, не ускользнуло от внимательного взгляда Мехмеда. Тема этого разговора, на самом деле, очень давно зрела у Раду в голове. Сперва, когда он только подумал об этом, он сам себя окрестил самым настоящим безумцем. И даже побоялся представить себе, что сказал бы - и сделал Влад - если бы вдруг узнал, что же замыслил его младший братишка. Но вскоре эта мысль начала становиться все навязчивее, порой буквально не давала ему спать, настойчиво крутясь у него в голове, и он, наконец, понял, что пора бы уже обсудить ее с Мехмедом. И уже по тому, как он отреагирует, постараться понять, действительно ли он такой сумасшедший, как ему самому кажется. - В чем дело, душа моя? - наследник слегка улыбнулся и накормил Раду яблоком с еще одним кусочком льда. После он покрепче обнял юношу, желая хоть немного подбодрить его. По взгляду Раду, по тому, как он вел себя, как говорил, Мехмеду не составило особого труда понять, что на его сердце действительно что-то очень тяжелое. Что-то такое, что очень сильно мучило его. И уж точно он был готов не только выслушать своего Раду, но и помочь ему, чем он только мог. - Я подумал, - он вновь замялся, пока еще даже толком не веря в то, что действительно собирается это сказать. - Я очень хочу принять твою веру, - наконец, негромко произнес он, немного повернувшись и устроившись в объятиях Мехмеда так, чтобы смотреть ему в глаза. Самые черные и красивые глаза из всех, которые он только видел. Раду скромно улыбнулся, ожидая ответа от своего друга. Во всяком случае, его не могло не радовать то, что Мехмед не стал кричать, не стал говорить ему, что он сошел с ума, что это невозможно, или что это ему не нужно. - О, Раду, - немного растерянно произнес он, смотря в светло-голубые глаза юноши. Такого он совершенно точно не ожидал от милого и слегка робкого Раду. Особенно учитывая то, что он частенько оглядывался на брата и даже не скрывал, что иногда думает, как и что ему делать, чтобы не рассердить своего вспыльчивого озлобленного родственника еще сильнее. Влад уж точно ни за что бы не одобрил такое смелое решение. - Ты уверен, что в самом деле хочешь этого, душа моя? Это очень серьезно. Пожалуйста, подумай еще и скажи мне. Ты же знаешь, ты очень нравишься мне и без этого, Раду. Я бы ни за что не стал заставлять тебя принимать нашу веру, - ласково произнес он, погладив юношу по волосам и расправив светлые пряди. Эти слова взволновали его очень сильно. Но он ни за что бы не позволил своему другу опрометчиво совершить такой серьезный шаг, если бы не был полностью уверен в том, что это то, чего он хочет. Что он хочет сделать это именно для себя, а не ради их и без того крепкой и нежной дружбы. - Я хочу этого, Мехмед, - с неожиданной для самого себя твердостью и уверенностью произнес он, но тут же вновь мягко улыбнулся. - Мне очень нравится здесь. И мне хорошо с тобой. Я хочу разделить с тобой не только твой дом, твою пищу, но и твою веру тоже, Мехмед. Это правда важно для меня, я уже очень давно думаю об этом, почти с первого дня, если честно, и я все решил. Ты расскажешь мне, как правильно это сделать? - Конечно, Раду. Это большая честь для меня, - негромко сказал Мехмед, не в силах отвести взгляд от Раду. Он даже не пытался скрыть то, что искренне восхищается мужеством своего друга. Сам Мехмед не был уверен, что ему хватило бы смелости отказаться от своей веры, своих убеждений, отойти от традиций, в которых от был воспитан. И он ничуть не покривил душой, сказав, что для него огромной честью будет направлять Раду на этом пути, помогать ему переходить в новую веру. - Мы займемся этим, когда ты будешь полностью готов, Раду. Тебе нужно будет повторить за мной те слова, которые я скажу тебе. Искренне и от чистого сердца сказать, что ты веришь в то, что нет Бога, кроме Аллаха, а Мухаммед - пророк его. Потом мы будем молиться. И после этого, Раду, мы посмотрим на мир одними глазами, - тихо произнес Мехмед, мягко поглаживая юношу по светлым волосам. Этот миг был ужасно волнительным для него. И все же он и сам чувствовал, что это правильно. Что Раду слишком умен, чтобы просить чего-то, чего в самом деле не желало его храброе сердце. Особенно, если это касалось веры. - Так просто? - не удержавшись, спросил Раду. Слова эти сорвались с его губ прежде, чем он успел подумать, что спрашивает. Впрочем, к счастью, когда он был со своим другом, ему не нужно было тщательно взвешивать каждое свое слово, чтобы не оплошать ненароком. До того, как Мехмед рассказал ему о том, как будет проходить тот самый сокровенный процесс смены его родной веры на чужую, он готовился к тому, что это будет сложно. Что ему очень долго придется совершать все необходимые ритуалы, погружаться в традиции и обычаи турков. Что это займет много-много дней, отнимет много его сил. Но Раду был к этому полностью готов. Ведь это касалось Мехмеда. А если что-то касалось его любимого друга, он был полностью готов сделать все. - Да, так просто, - Мехмед даже невольно рассмеялся, наблюдая за легкой растерянностью на лице своего друга. Должно быть, тот ожидал значительных сложностей и длительной церемонии. Может, поэтому и тянул так долго с разговором, стараясь полностью настроиться. Он погладил Раду по щеке и улыбнулся ему. Басараб невольно улыбнулся ему в ответ и ближе прижался к нему, обхватывая руками его пояс. - Шехзаде Мехмед! - внезапно всю их идиллию и трогательную сцену, которую им бы очень хотелось запомнить таковой, прервал довольно резкий грубоватый оклик. Мехмед еле сдержался, чтобы не вздохнуть. С таким ужасающим акцентом говорил только один человек. Влад. Который лишь из необходимости хоть немного подтянул свои знания языка, чтобы хоть как-то изъясняться с теми, кто его окружал. Общением его манеру говорить назвать было действительно сложно. Больше было похоже, что он лаял, что пес, - Влад имел скверную привычку говорить отрывисто, коротко, даже не пытаясь хоть сколько-нибудь расширить свой словарный запас. Мехмед немного повернулся, чтобы посмотреть на нежданного гостя, и увидел стремительно приближающегося к ним Владислава. Сейчас он даже не особенно стремился скрывать свою злость. И, как он сам был уверен, его ярость была полностью обоснована. Он спокойно прогуливался по саду, когда вдруг увидел у фонтанов раскинувшихся на подушках Раду и Мехмеда. Мало того, что они лежали на подушках, обнявшись, не стесняясь того, что вокруг них ходили слуги, так еще и Мехмед кормил его братца с рук, словно своего любимца, словно хорошенького славного песика, который попрошайничает и получает кусочки еды с хозяйского стола. А тот только и был рад. Владу ужасно хотелось лично сорвать красивую, но, судя по всему, совершенно пустую головку Раду с его плеч, чтобы он больше не позорил их семью таким отвратительным развратным поведением. Таких вольностей себе не позволяли даже жены и наложницы султана, а Мурад не позволял себе так обращаться с ними там, где все могли их увидеть. А Раду, ничего не смущаясь, таял в руках Мехмеда, что лед в блюде и, кажется, даже не подозревал, или не желал хотя бы на пару секунд включить свой мозг и подумать о том, как эти мерзости выглядят со стороны. И что о таком поведении могут подумать. - Да, Владислав? - весьма миролюбиво и даже довольно бойко, под стать Владу, спросил Мехмед, когда Басараб приблизился к ним. Раду, казалось, немного смутился, на его щеках появился легкий румянец, как всегда очень хорошо заметный на бледной коже, и все же он не стал отодвигаться от своего друга, внимательно испытующе смотря на брата и гадая, чего от него ожидать сегодня. Насколько он знал, когда Влад был в таком состоянии, ничего хорошего ждать не приходилось. Только раньше Владислав хотя бы делал попытки сдерживать свой гнев при всех. - Хочу тренироваться. Сражаться на саблях, - как всегда отрывисто произнес он, не отводя пристального взгляда от этой парочки. Невольно он даже сжал руки в кулаки, скользя взглядом по Мехмеду и Раду. Сейчас он так накрутил себя, что в его глазах они буквально обвились вокруг друг друга, и он хотел сделать все возможное, чтобы разорвать этот омерзительный комок тел. И куда только смотрят слуги? Почему все они лишь исполняют приказы Мехмеда и стыдливо прячут глаза, отходя на довольно большое расстояние, вместо того чтобы высказать, как отвратительно все это выглядит? - Прямо сейчас? - Мехмед приподнял брови, несколько насмешливо смотря на парня, который буквально кипел от злости. Признаться, поначалу это вечно нахмуренное лицо Влада, его злобный взгляд вызывали у него легкое недоумение, но после стали очень сильно забавлять. Чего он в основном старался не показывать, считая это неуважительным отношением к своему гостю. Пусть сам Влад и не всегда заботился об элементарной вежливости. - Да, сейчас. Или ты слишком занят? - он поджал губы, в очередной раз скользнув взглядом по рукам Мехмеда, обнимающим его брата. Возможно, ему и не стоило так себя вести. Но все же в разговорах с шехзаде Мехмедом он позволял себе некоторые вольности. Коль скоро сын султана не стремился жаловаться на него. - Нет. Как скажешь, Влад, - он повел плечами, после, успокаивающе улыбнувшись Раду и погладив его по плечу, поднялся на ноги, неторопливо разминаясь. Наверное, ему уже давно стоило забеспокоиться из-за такой агрессии в его адрес, принять какие-то меры, но почему-то Владислав не слишком сильно тревожил его. Отчасти он не спешил доносить на Басараба еще и потому, что опасался, что это может навредить Раду. Отец был довольно жесток и, если бы донесение попалось ему, когда он был в самом скверном из настроений, он мог и не слишком вдумываться и решить, что опасность исходит от обоих братьев. И едва ли он бы принял решение просто отослать их в Валахию. А причинить Раду вред Мехмеду хотелось меньше всего на свете. Напротив, Раду хотелось защищать. В частности и от его братца, хоть Мехмед и очень старался из уважения к своему другу не вмешиваться в их отношения, раз уж Раду сам не считал нужным жаловаться на Влада. - На настоящих саблях, - уверенно и довольно настойчиво произнес он, скрестив руки на груди. Он отчего-то испытал ужасное желание проверить шехзаде на прочность. Узнать, готов ли Мехмед зайти так же далеко, как он. - Влад! - возмущенно воскликнул Раду, резко сев на подушках. Еще когда Владислав приближался к нему уверенным шагом, пылая от злости так, что этот жар чувствовался издалека, становилось совершенно очевидным, что ничем хорошим это не обернется. Но такого откровенного вызова он не ожидал. - Ничего, Раду, - спокойно произнес Мехмед, обернувшись на друга. - Если мой гость желает сражаться настоящим оружием, то пусть будет так, - Мехмед кивнул и подозвал нескольких телохранителей, чтобы попросить у них сабли. Те, разумеется, даже не переглянувшись, молча исполнили указ, передав сабли юношам. Несмотря на то, что "тренировка" еще не началась, Раду уже не находил себе места. Ему ужасно хотелось подскочить и броситься между братом и Мехмедом, чтобы их стычка не закончилась чем-то ужасным и непоправимым. В благоразумии Мехмеда он не сомневался ни капли. Но вот Влад... Влад уж точно даже не пытался прислушиваться сейчас к голосу разума. Едва только в его руках оказалась сабля, а телохранители отошли на пару шагов, Владислав, не предупреждая противника, сделал резкий выпад вперед, взмахивая саблей. Раду испуганно выдохнул, в очередной раз рванувшись вперед, но Мехмед довольно легко парировал удар. Некоторое время все происходило именно так - Влад набрасывался на наследника, а тот довольно легко справлялся с его ударами, двигаясь грациозно, словно кошка, и контролируя каждое свое движение. Мехмеду не слишком часто приходилось сражаться с Владиславом - тот, как и поначалу, предпочитал тренироваться исключительно с придворными учителями, оставляя на попечение наследника Раду, поэтому сейчас он хотел составить хоть какое-то представление о том, как Влад предпочитает вести себя в схватке. Как и во всем - Влад был агрессивен, груб, напорист. Но был, к счастью для него, не так хорош как Мехмед, которого с самого раннего детства, чуть ли не с того момента, как он научился самостоятельно ходить, учили обращаться с самым разным оружием. К тому же, к некоторой нерасторопности его располагало то, что он всем своим телом, кожей чувствовал взволнованный взгляд Раду, скользящий с него на Влада. И ему, признаться, очень сильно льстило то, как юноша переживает за него. Наконец, Мехмед заметил, что Владислав задышал чаще - очевидно, от бессильной злости, так как ни один из его ударов не достигал своей цели, и усталости, ведь доминировать пока приходилось именно ему, а это должно было порядком вымотать его. Позволив ему еще несколько бессмысленных ударов, Мехмед сам перешел в активное нападение. Похоже, Влад только этого и ждал, сразу же дав понять, что все не так просто, как поначалу могло показаться наследнику. Он стал только с еще большим ожесточением наступать на Мехмеда, используя любую возможность, любую паузу между ударами наследника, чтобы попытаться добраться до него и уколоть его саблей. Раду сжимал пальцами подушки и пристально наблюдал за тем, как юноши скользили по песчаной площадке в каком-то ужасающем стремительном танце. Он то и дело растерянно поглядывал на слуг и телохранителей, которые послушно стояли в стороне, молчаливо наблюдая за всем происходящим и, не смея нарушить приказ Мехмеда, не вмешивались в это действо, пугающее Раду так, что его сердце колотилось в каком-то бешеном ритме, готовое в любой момент расколоть его ребра и выскочить наружу. И, к сожалению, он совершенно точно знал, что даже если будет умолять слуг о помощи, молить их прекратить этот ужас, его никто не послушает. Раду понимал, что ему стоит хоть немного волноваться за брата, но поведение Влада, такое наглое, вызывающее, так сильно раздражало его, что ни о каком волнении не было и речи. Ему даже мстительно хотелось, чтобы Владиславу был преподан хороший урок за его дерзость. И все же, Мурад выделил им очень хорошего учителя фехтования. А Влад всю свою злость, которая, казалось, вместо крови текла по его венам, пускал именно в эти занятия и очень охотно учился обращаться с оружием, довольно быстро достигая успехов. Наконец, Мехмеду удалось пробить довольно плотную защиту Влада, сыграв на его излишней агрессии и его стремлении достать его самого любым путем: он ложно открылся, вынудив Владислава сделать размашистый выпад вперед, скользнул саблей по его плечу, не слишком серьезно, но все же довольно ощутимо ранив своего соперника. Резкая боль заставила Влада, не привыкшего еще к настоящим сражениям, дернуться и инстинктивно посмотреть на плечо, лохмотья вспоротой рубашки на котором стали мгновенно окрашиваться в красный цвет. Воспользовавшись этой заминкой, Мехмед всего за пару стремительных движений выбил саблю из его рук и сбил его с ног, тут же нависнув над ним и приставив острие своего оружия к его горлу. Влад смотрел на него, злобно сверкая глазами и тяжело дышал, плотно стиснув зубы. Признать поражение было унизительно и очень сильно ударило бы по его самолюбию и гордости, поэтому он не слишком торопился официально заявить, что сдается. Заметив, что ситуация вновь рискует стать очень опасной, Раду поднялся и, сперва подобрав саблю Влада, ласково коснулся пальцами плеча Мехмеда. Сейчас ему хотелось только чтобы атмосфера не накалилась еще больше. Ведь шехзаде тоже мог разозлиться, а преимущество сейчас было полностью на его стороне. - Пожалуйста, пойдем во дворец. Тут очень жарко, Мехмед, - мягко произнес он, обеспокоенно смотря на наследника. Тот бросил очередной взгляд на Влада, но потом лишь хмыкнул и подозвал слуг, чтобы отдать им оружие и дать приказ заняться раной Владислава. Расстраивать Раду ему очень не хотелось. Он и так понимал, как сильно переживал юноша, как он волновался, как боялся за него. И, хоть ему и было присуще некоторое упрямство, Раду был для него куда важнее. А Влад уже явно получил свое. И дело даже было не в несерьезной ране, которая зажила бы за пару дней, а в том, что он победил Владислава прямо на глазах у его брата, у слуг. И гордости Басараба уж точно был нанесен удар в разы серьезнее, чем его телу. Раду даже не сдержался и выдохнул от облегчения, поняв, что хотя бы сегодня эта стычка не продолжится. - Идем, душа моя, - намеренно спокойно и размеренно произнес он, все еще лукаво смотря на Влада, который даже еще не встал с земли, а лишь чуть приподнялся на локтях, быстро дыша от злости. Мехмед приобнял Раду за плечи и тот, бросив на старшего брата обеспокоенный взгляд, неторопливо пошел вместе с наследником в сторону дворца, спиной чувствуя, как их прожигает гневный взгляд Влада.