Видимо, судьбе было мало того, что Мила сбежала с пиратом в другие миры, оставив Румпеля одного с сыном. Вскоре их деревушка стала непригодной для житья, и пришлось покинуть дом.
Прядильщик, с сыном на руках (Бэю ещё и полгода не исполнилось) бродит по лесу, думая о том, как быть. На днях он продал пряжу, и в мешочке на поясе были деньги. Но куда он пойдёт хромой и с ребёнком?
Вдруг в стороне послышались шаги. Поначалу Румпель испугался, в защитном жесте прижав к себе сына. Но тут, вперемешку с шорохом, послышался детский плач.
Вот уж на кого Румпель не ожидал наткнуться, так это на пирата, с которым сбежала его жена. Джонс прижимал к себе ребёнка и что-то напевал ему, даже не замечая, что рядом кто-то есть.
Румпель вскользь подумал о том, что возможно, ребёнок на руках пирата — от Милы, и лишь эта мысль удержала его на месте. Он терпеливо ждал, пока Джонс его заметит — бежать смысла нет. И сил.
Прядильщик ожидал насмешек, глумления и издевательств, но Киллиан, заметив его, лишь отстранёно пробормотал:
— Ну, привет, друг по несчастью.
И продолжил что-то напевать ребёнку.
Румпель даже как-то растерялся.
— Друг по несчастью? Это — ребёнок Милы?
Киллиан усмехнулся, с нежностью глядя на свою ношу.
— Что? Нет… Это… — он вопросительно взглянул на него. — Напомни своё имя.
— Румпельштильцхен. — проговорил он.
— Так вот, Румпель… штильцхен. Думаю, называть тебя трусом в присутствии ребёнка, неправильно. Особенно, если ребёнок чужой.
— Ты о Бэе? — Румпель заволновался, решив, что его сын был от пирата. — Нет, он — мой сын!
— Да не о нём я говорю, а о ней! Эта девочка — не моя дочь.
— Что?
Повезло, что Румпель не успел подумать о том, что Джонс крадёт детей — к ним вышел третий некто, в котором прядильщик тут же узнал…
— Принц Дэвид! — Румпель побледнел и сделал шаг назад. — Ваше Высочество…
Статный и величественный принц, к слову, тоже растерялся.
— Эмма — его дочь. — с этими словами Киллиан передал девочку принцу.
— Вы — друзья? — Дэвид кивнул в сторону хромого, прижимая к себе дочку.
— Нет, но мы знакомы. — ответил Джонс. — Румпельштильцхен — Дэвид. Дэвид — Румпельштильцхен.
Мужчины, наконец, рассказали, что произошло. Оказывается, Дэвид вместе с дочкой сбежал от жены.
— Ей, видите ли, внушили, что наша дочь сумеет разрушить проклятье, с условием, если она отправится в никуда в волшебном шкафу. Это же полная чушь, но она поверила. Эмма только-только родилась. Ей не было ещё и секунды, когда Белоснежка повелела мне кинуть нашу дочь туда. Я ей так прямо и сказал «Ты с ума сошла?». Знаю, что у беременных случаются разного вида помешательства, но это было сказано ею серьёзно, осмысленно. Я пообещал, что выполню её просьбу, а сам убежал, с Эммой на руках.
— Воот. И тут на сцене появляюсь я. — Киллиан взглянул на Румпеля. — Ты, конечно, можешь, как и всегда, закрывать глаза на «невинные шалости» Милы, но… Святой Левиафан и семь морей разом, Румпель, мои поздравления! Ты ещё легко отделался!
Прядильщик удивлённо взглянул на пирата, а тот продолжил:
— Мила отобрала у меня мой же корабль, команду и всё, что было! Так вот, я прогуливался в порту, когда встретил Дэвида с малышкой на руках. Как и ты, я обомлел оттого, что принц ходит по королевству, без охраны, кареты и лошади. Но с ребёнком.
— А теперь вернёмся к нашей проблеме. — снова вклинился Дэвид. — Так как мы остались ни с чем, что будем делать?
— Вместе? — удивился Румпель.
— Да. Почему нет? Поодиночке нам всё равно не справиться. А мне и вообще нельзя показываться на глаза в королевстве. Иначе Белоснежка отберёт у меня дочь, чтобы пожертвовать ей ради проклятья. Раз уж нас теперь так много, то можно перебраться в одну пустующую хижину. Здесь недалеко.
— А вы… ты уверен, что она пустая? — осторожно поинтересовался Румпельштильцхен.
— Уверен. И никто не станет нас там искать.
Всё это время дети мирно спали, а тут вдруг проснулась Эмма. Дэвид передал её пирату — девочка успокаивалась от его колыбельных, как сейчас.
Принц подошёл ближе и медленно взял Бэя из рук прядильщика.
— Чтобы твоей ноге было удобно. — пояснил он. — А теперь, пошли.
***
Киллиан и Румпель дружно удивлялись поведению принца. Он ходил по этой хижине, словно знал тут всё и вся. Словно это было ему родным.
— Я здесь родился! — ответил Дэвид на их невысказанный вопрос.
Пират с прядильщиком удивились. Снова.
— И что это значит? — спросил Джонс.
— Долгая история. Скажу только, что я провёл здесь своё детство и был пастухом. Матушки давно не стало, а животных, что у нас были, давно распродали. Ферма была заброшена несколько лет. — Дэвид вздохнул. — Обещаю как-нибудь в другой раз рассказать, как я стал принцем. А сейчас лучше, давайте уберёмся здесь.
У Румпеля от долгого хождения заныла нога, потому он сидел с детьми.
***
После уборки и всего этого трудного дня в целом, мужчины устали и проголодались.
— Стало быть, мне идти за продуктами. — пожал плечами пират. — Дэвиду нельзя показываться на глаза в королевстве, а Крокодил не дойдёт.
— Почему я — Крокодил? — обиделся Румпель.
— Потому что ползаешь!
Кажется, между ними чуть не загорелась ссора. Но стоило Дэвиду сверкнуть глазами на них, то пыл сразу как-то поутих.
— Ладно-ладно. Язык сломаешь, называть тебя полным именем! — проворчал Джонс, после чего продолжил. — И, возвращаясь к нашей проблеме: где взять деньги?
— У меня есть.
Румпель достал из кармана небольшой мешочек.
— Ты доверишь это пирату? — к удивлению спросил это сам Киллиан. — Не боишься, что я сбегу с этим добром и брошу вас, поймав первый же в порту корабль.
— Нет. — твёрдо ответил Дэвид, перебивая его и доверительно заглядывая Джонсу в глаза. — Ты не сбежишь. Ты вернёшься, ради Эммы.
Киллиан был ошарашен его словами.
Дверь хижины закрылась, но Джонс ненадолго задержался, случайно подслушав.
— Ты всерьёз доверяешь пирату? — в этот раз вопрос задал Румпель.
— Доверяю. — честно признался Дэвид. — Он вернётся ради Эммы и Бэя. И ради нас. Пусть среди нас нет его близких, но, даже если он не признаёт, ему приятно в такой ситуации быть не одному.
