Hold me up in the palm of your hand Lying to you is a river of sin Your metaphors, your silent calls Your feelings are too real Let them spew, a fall from grace Would do us good today Hold Me Up — Live
2013
Они целуются всю дорогу до Вашингтона. Рей буквально в шаге от того, чтобы затащить Бена в крошечную уборную, но ещё ей хочется доказать ему, что она способна себя контролировать, что она может следовать правилам, которые они установят. Но такое чувство, что она изнывала по нему слишком долго, и теперь, дорвавшись до него, она не может остановиться. Ей не под силу держать руки при себе. Кончиками пальцев она прикасается к его лицу и к губам, и к ушам (от этого он дрожит), и к ресницам. Она целует его всюду, куда только может дотянуться, и в шею тоже. Они жмутся друг к другу и попросту поглощены своим крошечным мирком, и ей на самом деле плевать, смотрит ли на них кто-нибудь, ведь кругом одни незнакомцы, которые понятия не имеют, что она... Что они — родственники. Опустив руку Бену на бедро, Рей чувствует под ладонью очертания его затвердевшего члена. Она скользит по нему кончиками пальцев, и, перестав её целовать, Бен издаёт тихий стон. Затем берёт её за руку, которую убирает со своего стояка и подносит к губам, нежно целуя тыльную сторону ладони. Она всерьёз дуется. Бен смеётся и качает головой. — Нам нельзя. Нельзя терять голову, даже у бабушки, хорошо? — Знаю, — шепчет она. В соседнем кресле никого нет, но двое сидят через проход. — Правила, — говорит Бен. — Нам нужны правила. — Рей кивает. — Если бабушка дома, ничего такого делать не будем. Получается, и ночью тоже. — Ладно, — соглашается она. — В одной кровати спать не будем. Рей дуется, но кивает. — В поле видимости из дома держим руки при себе, так что никаких поцелуев во время купания на озере. — Справедливо. — Может, ты что-нибудь добавишь? Склонив голову, Рей вздыхает. — Наверное, мы должны постараться... не таращиться друг на друга. — Таращиться? — Ну да, мы вроде как... постоянно это делаем. Нам нужно научиться себя контролировать, потому что будет сложно не выглядеть чертовски счастливыми, и я не знаю, сойдёт ли нам с рук, если мы будем постоянно витать в облаках, да ещё и таращиться друг на друга. — Учту, — серьёзно говорит Бен. Рей целует его. И целует его. И целует его. — Я чертовски, безумно счастлива, — шепчет она. У Бена на лице глупейшее выражение, когда он шепчет: — Я тоже.~
Рей удивляется, как сильно она скучала по дому бабушки Пэдди. Она не была здесь уже пять лет. И когда она заходит внутрь, это так странно и похоже на сон. У неё возникает дикое желание зарыться лицом в диванные подушки и вдохнуть запах поглубже. — Детки, вы же помните, где ваши комнаты, отнесите свои вещи наверх, а потом спускайтесь обедать. Рей и Бен конечно же помнят, где находятся их комнаты. Кровати такие же крошечные, односпальные, и Рей веселит идея попытаться уместиться в одной из них с Беном. Ей буквально пришлось бы лежать на нём. С другой стороны, она решает, что это было бы не так уж и плохо. Скорее, в этом и состоит весь смысл. Она находит Бена и бабушку внизу. — О, боже, чем это так потрясающе пахнет? — Курицей с вафлями, — с полным ртом отвечает Бен. — Жуй, — говорит она ему. Бабуля передаёт ей тарелку с едой, и, едва попробовав, Рей на самом деле не сдерживает стона. Это невероятно вкусно. Бабушка позволяет им опустошить тарелки, а потом со спокойной улыбкой говорит: — Ну, рассказывайте, что произошло. После всего, что случилось между ней и Беном в аэропорту, Рей почти забыла причину, по которой они в последнюю минуту отправились сюда. Она смотрит на Бена, а он смотрит на неё в ответ. — Расскажи ей, — говорит Рей. Что он и делает. Он рассказывает бабушке о том, что случилось прошлым вечером, о том, как Лея пыталась отослать его на лето, о том, как она всегда была готова избавиться от него. Они говорят о разбитой машине, о лагере для трудных подростков, и Рей рассказывает ей, как Лея постоянно его затыкает. Они рассказывают, что Рей ударила Лею. И объясняют, почему она это сделала. Бабушка Пэдди слушает очень внимательно. — Спасибо, Бен, что рассказал мне обо всём. Бен не плачет, но кажется, что он уже почти на грани. Рей берёт его за руку, она в силах себя остановить. Он сжимает её руку в ответ. — Она нездорова, — говорит Рей. — Ей нужна помощь, ба. Бабушка вздыхает. — Тебя с травкой поймали? — спрашивает она Бена. Он кивает. — Ты всё ещё куришь? Он отвечает не сразу, чешет затылок и шумно выдыхает. — Да, бывает. Если попадётся. — Уж здесь попадётся, дружок, это же Вашингтон, нынче нам разрешают затариваться в аптеках. Впрочем, в этом нет нужды, добра этого у меня заднем дворе полно. Накуриться хотите? Рей и Бен таращатся на свою бабушку. — Это что, уловка какая-то? — спрашивает Рей. — Никаких уловок. Пришло время рассказать вам кое-что о вашем дедушке, и я не смогу сделать это на трезвую голову, так что если хотите присоединиться, вперёд. Но заставлять не буду, и не стану называть вас занудами, ничего такого. Можете и лимонадом обойтись, если пожелаете. — Мы точно не прочь накуриться с тобой, ба, — говорит Бен, и теперь он улыбается. Во взгляде ни намёка на слёзы. — Вот и славно.~
Оказалось, что бабуля та ещё любительница пыхнуть. Она прямо мастерски забивает косяк. Бен и Рей не увлекаются, потому что понимают, если бабуле нужно расслабиться, чтобы рассказать эту историю, им самим нельзя терять головы, чтобы понять всё как следует. — Никто никогда не любил кого-то так же сильно, как я любила вашего дедушку, — начинает она. Рей думает о том, как сильно она сама любит Бена, и гадает, права ли бабушка. — Мы познакомились, когда были юными, совсем юными, — улыбается она. — Он был самым умным и активным парнем из всех, кого я когда-либо знала. Ты мне его очень напоминаешь, Бен. Он был невероятно искренним, и когда он смотрел на тебя, это чувствовалось в его взгляде. Бабуля снова затягивается и выдыхает облачко вонючего дыма. — Любовь способна на многое, дети, но не всегда она — самое главное. Мы хотим, чтобы так было, я хотела, чтобы так было, и поэтому оставалась с человеком, который, как я знала, был токсичным. Он манипулировал, а когда не добивался своего, становился жестоким, но... И что с того? Я уступала ему, когда он в этом нуждался, я была готова стерпеть всё, что угодно, лишь бы он успокоился и смягчился. Глубоко внутри он был добрым и нежным, просто чувствовал он всё слишком остро. Он любил яростно, и яростно ранил, не было у него золотой середины. Рей думает, что знает, чем всё это закончится. — Я никогда не перестану любить вашего дедушку, но мне следовало уйти от него гораздо раньше. Я думала, что он был жесток лишь со мной, злился лишь на меня, дети ведь были такими крошками. Я не знала, что он обижал и их тоже. Бабушка кладёт окурок в старинную стеклянную пепельницу и морщинистыми пальцами тушит его, пачкаясь в пепле. — Как только я узнала об этом, я ушла. Забрала детей, им тогда было около десяти. Просто сбежала посреди ночи. Без предупреждения. Я боялась его, боялась того, что он сделает, если потеряет меня. И правильно делала. — Она смотрит на Бена и Рей, и в её тёмных глазах поблескивают слёзы. — Он поджёг наш дом и сам в нём сгорел. — Твою ж мать, — говорит Рей. — Ба, мне так жаль, — говорит Бен. — Это испортило жизнь обоим моим детям, причём по-разному. Люк стал пацифистом, длинноволосым хиппи, довольствовавшимся бисероплетением и изготовлением керамики в Седоне. Он был уверен, что в нём присутствует та же самая тьма, и поэтому погрузился в музыку Джимми Баффета и медитацию. А что касается Леи, ну... Лея... Они всё понимают без слов. Ей вдруг становится странно, что даже отца она стала понимать лучше, а тётю — нет. Потому что другой матери у тебя нет. Рей вся дрожит. Лея ей не мать, но это всё ещё не кажется правдой. — Она с головой ушла в работу, стараясь быть жёсткой и уверенной, такой, которая одержит верх над всеми, кто может причинить ей боль. Она вышла замуж за слабака, который, как она знала, не мог и пальцем её тронуть. Но ею управляет страх, и это несправедливо по отношению к вам. Я поговорю с ней, Бен. Я прослежу, чтобы она прошла курс лечения, прежде чем вы вернетесь домой. Это я вам обещаю. — Спасибо, — задыхаясь, говорит Бен. От травки его глаза покраснели, но из-за этого он выглядит куда эмоциональнее. — И спасибо, что рассказала нам всё. — Вы заслуживаете знать правду. Рей согласна с этим. После стольких лет подобного поведения Леи... они и правда это заслужили.~
У Рей голова идёт кругом. Новые отношения с Беном, правда о мрачной истории их дедушки и о душевной травме её тети — всё это давит на неё тяжким грузом. Бен уговаривает её поплавать в озере. Рей берёт с собой большой круг для плавания и журнал. Бен плавает вокруг неё. Так проходит какое-то время, пока Бен не хватается за её круг и не брызжет ей в лицо озёрной водой. — Эй! — Ты такая красивая, — мечтательно тянет он, и Рей перестаёт злиться. Она удивлённо моргает. — Ты выглядишь безумно сексуально в этом купальнике. — Разве запрет на поцелуи в озере не твоя идея? Ты пытаешься вынудить меня нарушить это правило? Вздёрнув подбородок, Бен улыбается. — Нет, я просто... раньше не мог такое сказать. Я постоянно думал об этом, но сказать тебе об этом не мог. Ты выглядишь... сексуально. У него краснеют кончики ушей. — Боже мой, как же трудно сдержаться и не поцеловать тебя прямо сейчас, Бен! — Рей едва не паникует, потому что ей необходимо его поцеловать. Он смеётся и ныряет под неё, и Рей ждёт, что он вот-вот вынырнет, но он этого не делает. Вместо этого она чувствует его ладони на своей заднице. У неё отвисает челюсть. Когда же, наконец, его голова появляется на поверхности, Рей едва не закипает. — Ну ладно, новое правило, — заявляет она. — Дразнить меня запрещается. — Вето, — отвечает Бен. — У нас не предусматривается вето. — Ещё как предусматривается, у нас же демократия. Рей смеётся, спрятав лицо в ладонях. — Дразнить тебя слишком весело, пожалуйста, не отнимай у меня эту радость. — Ладно, право дразниться пока остаётся, — соглашается она. — Скажи, Бен, как думаешь, сколько метров до бабушкиного дома? — Отсюда до окна около тридцати-тридцати пяти метров? — Так что, например, если мы начнём целоваться, она непременно увидит, но мелких деталей точно не разглядит? — Каких ещё мелких деталей? — спрашивает Бен. — Например, таких. — Рей оттягивает бикини вниз, обнажая свою грудь. Бен видит торчком стоящие сиськи, затвердевшие розовые соски. Его глаза едва из орбит не вываливаются. — Твою ж мать, — выдыхает Бен. — Нихрена себе. — Не трожь, а то бабушка может увидеть, — подмигивает она и поправляет на себе купальник. — О, так значит, — говорит он. — Теперь понял, оказывается, это работает в обе стороны. — Ты всё правильно понял, Соло. Лето обещает быть весёлым.~
Здесь, на севере, солнце садится не раньше десяти, так что в шесть ещё светло, как днём. Они упиваются фруктами, сладкими ягодами, вишней и апельсинами — после курицы с вафлями самое то. — Сегодня у меня запланирован поход в книжный клуб, но этот вечер могу и пропустить, — говорит им бабушка Пэдди. — О, нет, пожалуйста, не оставайся дома ради нас, серьёзно. Иди в книжный клуб, ба, — говорит Рей, понадеявшись слишком поздно, что в её голосе не слышалось явного нетерпения. — Там очень интересно, — с восторгом говорит бабушка. — Уверены, что не заскучаете одни? — Определённо, — говорит Бен, и он не смотрит на Рей, а она, конечно, не смотрит на него, потому что в противном случае она наверняка расхохочется. — Ладно, я скоро вернусь. Бабушка шаркает по комнате, надевает туфли, берёт телефон и свой экземпляр «Туманов Мейпарка» — романа с крупным мускулистым мужчиной на обложке. Рей изо всех сил пытается сдержать глупую улыбку, когда машет бабушке на прощание. А потом они остаются одни.~
— Как долго будем ждать? — спрашивает Рей. Они с Беном сидят по разные стороны гостиной. Входная дверь только что закрылась, и Рей слышит, как заводится мотор бабушкиной машины, и как хрустит гравий под колёсами, когда она уезжает. — Несколько минут, чтоб наверняка, а потом... нам следует... — Обезопаситься? — Я хотел сказать, пойти наверх. Обезопаситься? Серьёзно, Рей? — Эй! — уязвлено восклицает она. — Я имела в виду, типа... относительно говоря. Они сидят молча. Рей считает до ста. — Этого достаточно? — Нет, — отвечает Бен. — Её до сих пор из окна видно, и если она что-то забыла, то легко может вернуться. Они ждут ещё немного. Рей наблюдает за Беном. Он дышит слишком часто, его щёки порозовели. — Пойдём наверх, — говорит она, ещё трижды досчитав до ста. — Хорошо, — соглашается он, и Рей вдруг начинает нервничать всерьёз. Бен берёт её за руку, и они поднимаются по лестнице наверх. Стены увешаны их детскими фотографиями, и Рей останавливается на полпути, чтобы рассмотреть их как следует. На одной из фотографий они с Беном сидят в ванне совершенно голые. Им обоим никак не больше четырёх. Они не выглядят как две капли воды, но они похожи, и как бы сильно Рей ни желала, чтобы между ними с Беном не было родственных уз, как бы она ни хотела притвориться, что они друг другу чужие... это не так. Забыть об этом здесь труднее. Или, возможно, забыть об этом труднее теперь, когда между ними... то, что есть. То, что происходит между ними, столь велико, эти чувства укоренились невероятно глубоко. Она смотрит на своего кузена. Искорки в его глазах такие же, как и на фотографии. Озорные. Смышлёные. Наполненные любовью к ней. Их общее прошлое и будущее переплетены. Они — одной крови, их связывает одна история. Рей ведёт Бена в свою спальню.~
Но как только Рей запирает за ними дверь, она не знает, что делать. — Чем займёмся? — шепчет она. — Не знаю, — отвечает ей Бен. — Но я хочу к тебе прикоснуться. Сердце в её груди странно сжимается. — Обнимешь меня? — Да, — он подходит ближе к ней, берёт её за руки и ведёт к крошечной кровати. — Пойдём, полежи со мной. Следуя за Беном, Рей дрожит. Они ложатся лицом к лицу, прижавшись друг к другу. Бен смотрит на неё удивлённо. — Я люблю тебя, — шепчет он. — Только тебя, — отвечает она. Он целует её, небрежнее и горячее, чем в аэропорту, в самолёте. Из горла Бена вырывается звук, который отдаётся во всём её теле, и она едва не сгорает в пламени, которое обжигает как-то странно, сжирая её изнутри, сворачиваясь глубоко в ней жёстче, жарче. Часть её прислушивается к любым звукам, будь то машина на подъездной дорожке или ключ в замке. Но сказать нет происходящему она не в силах, только не сейчас. Посасывая губы Бена, она просовывает руки между ними, прикасаясь к его груди. — Я чувствую, как бьётся твоё сердце, — между поцелуями говорит она ему. — Оно стучит так быстро. Слегка дрожа, Бен обрушивает на неё неистовый поцелуй и подминает её под себя, приподнимаясь над ней на локтях. — Покажешь мне ещё раз свои сиськи? От его слов Рей закрывает глаза. Это чертовски горячо, когда Бен говорит такое. — Да, — шепчет она. — Да. Дрожащими руками он ласкает её грудь через майку. Он начинает играть с соском, сжимая его сквозь хлопковую ткань. Рей шипит. Такое чувство, словно электрический разряд проходит прямо между её ног. — Тебе нравится? — спрашивает Бен. — Да, — признаёт она, краснея. — Так мило, — говорит Бен, и задирает на ней майку повыше, достаточно, чтобы оголить грудь. Опустив голову, он втягивает сосок в рот. В воздухе до сих пор витает не произнесённое вслух «нам не следует этого делать». Бен продолжает ласкать её, и губы его подобны горячему влажному бархату. Он делает это неумело, но рот Бена на её груди, и она сходит с ума, сжимая бёдра. — Бен, — всхлипывает Рей. Она зарывается пальцами в его волосы, стискивает их и дёргает, и он стонет ей в грудь. Она притягивает его к себе для поцелуя, и Бен толкается ей в рот языком, который она тут же начинает посасывать. Язык у него длинный и большой. Рука Бена с её живота спускается ниже к поясу её шорт. — Можно я тебя потрогаю? Рей, пожалуйста, дай мне к тебе прикоснуться. Кончики его пальцев поглаживают нежную кожу её живота, прямо под поясом шорт. Рей всхлипывает и кивает, и Бен скользит рукой ей между бёдер. — Ты намокла, — говорит он, словно удивляясь. — С тех самых пор как мы сели в тот грёбаный самолет, — отвечает она. Усмехнувшись, Бен целует её. Он проводит пальцами между её ног вверх и вниз, и это приятно, но не совсем то... — Ох, — вздыхает она, когда его палец касается клитора. — Здесь? — спрашивает он, как будто искал именно этого. — Ага, — говорит она, и тут же с её губ срывается смущённый стон, когда Бен принимается растирать клитор резкими круговыми движениями. Она пытается прикрыть рот ладошкой, но он отталкивает её руку, точно так же, как сделал это в тот первый раз. Поэтому Рей ничего не остаётся, только издавать эти глупые крошечные стоны, пока кузен продолжает её ласкать. — Можно их ввести в тебя? — Да, но только не торопись, ты же большой. На лице Бена появляется глупое самодовольное выражение, и Рей шлёпает его по руке. — Не в этом смысле. Но не сомневаюсь, что и в этом тоже. Просто начни с одного? — Ладно, — говорит Бен. Он не снимает с неё шорты до конца, а просто сгибает запястье, чтобы толкнуться в неё средним пальцем. И как только он это делает, Рей вздыхает. Растяжка хороша, и его палец куда больше её собственных. — Ещё, — хнычет она, и Бен толкается в неё ещё одним толстым пальцем. — О, — выдыхает он и моргает, глядя на неё сверху вниз. — О Господи, Рей. Ты такая... не знаю, как я смогу... Она наполнена до отказа всего лишь его пальцами, поэтому Рей и сама не представляет, как они смогут... — Мы разберёмся, — обещает она ему, притягивая его вниз для ненасытного поцелуя. Она ёрзает под его рукой, ища большего трения, но не получая желаемого. — Бен, пожалуйста. Бен начинает двигать рукой, сначала не спеша, но через несколько мгновений ускоряется. Он трахает её двумя пальцами, толкаясь в неё снова и снова. Рей начинает дышать чаще, соответствуя взятому им темпу, когда его большой палец неумело возвращается к клитору. — О, боже! — восклицает она, не веря, что может быть так приятно. — Чёрт, Бен. Просто — ах! — согни их, как будто там что-то... Пальцы Бена сгибаются внутри неё, и Рей кричит так громко, что Бен наваливается на неё сверху, успокаивая. — Тише. Ты в порядке? — Ещё, — умоляет она его. Он продолжает вжимать её в кровать, дыша прямо ей в щеку и снова сгибая пальцы внутри неё. Она дрожит всем телом и ёрзает под Беном, пока он снова и снова касается той точки внутри неё. — Тише, — снова говорит Бен, хотя дома никого нет. Очевидно, что ни один из них не может избавиться от чувства — осознания того, что их могут поймать. Но Рей ничего не может с этим поделать. Она так близка! — Бен, — выдыхает она, и он наблюдает за ней так внимательно, ожидая, когда она шагнёт за край. — Прекрасно, — говорит он ей. — Совершенно. Рей задыхается, пока всё её тело сжимается, а спина выгибается на кровати. Она держится за Бена, постанывая ему в шею, кончая на его пальцах. — Чёрт, — выдыхает она. — Хорошо-то как. Бен крепко целует её, и Рей тут же опускает руки к его шортам. Но он хватает её за запястья и качает головой. — У нас нет времени, прошло уже больше часа, и мне нужно принять душ. Он подносит ладонь к лицу и обнюхивает свои пальцы. — Бен! Не делай так, это мерзко. — Нет, не мерзко, — с ухмылкой отвечает он и втягивает пальцы в рот. Рей дрожит. — Я тоже хочу тебя потрогать, — хнычет она. — Ещё успеешь, — говорит он. — Обещаю. Ей хочется попробовать его на вкус, ощутить его под своими ладонями, прижать его к своему телу. Они же только начали. Но Бен быстро целует её, а потом уходит в душ, и буквально через несколько минут она слышит, как возвращается бабушка. Всё внутри неё сжимается, Бен оказался прав. Потерять голову им не составит труда, но они не могут себе этого позволить. Если их поймают, будет не просто стыдно или неловко. Это разрушит абсолютно всё.