I've seen an ocean run away Torn from the truth that holds my soul Down in the grave where I belong Oh what a ride, identified my devil Wings to the sky on the run from trouble With my own hands, no shovel I dug through the ground Now I'm hanging above saying Please help me chop this tree down Or hold me from underneath Words never once cut me down Oh don't you cry for me Don’t You Cry For Me — Cobi
2013
Какое-то время Бен выглядит абсолютно разбитым. Как будто постоянно находится на грани слёз или хочет что-нибудь ударить. Заметив его окровавленную руку, Лея никак не успокоится. Из-за этого Рей чувствует себя хуже, чем из-за всего остального. Ей безумно хочется растаять и подойти к нему, успокоить его своими руками, губами и голосом. Но она этого не делает, потому что не может переступить эту черту. Она не может этого сделать, иначе ей конец. Так и продолжают они свой танец. Только в этом больше нет никакой неловкости, от этого попросту невыносимо больно. Каждый раз, когда она его видит, её сердце разрывается. Рей знает, что если бы она могла просто сбежать, то не чувствовала бы себя таким образом. У неё появилось бы полно времени разобраться во всём, получив больше личного пространства. Но пока она остается с ним рядом, сделать это у неё никак не выходит. Поэтому она начинает изучать заграничные летние программы, а затем, потому что всё равно ищет, университеты. Европа ей очень понравилась, и это, конечно, далековато. Достаточно далеко, так что, возможно, домой она будет попадать только на Рождество. Сидя в столовой, она разглядывает главную страницу сайта Оксфордского университета, когда позади себя слышит чьи-то шаги. Она оборачивается и видит Бена, и ей требуется минута, чтобы понять, почему он выглядит настолько испуганным. — Оксфорд? — спрашивает он. — Просто смотрю, — пожимает плечами Рей. Бен медленно, но прерывисто выдыхает. — Отличный универ. Рей чувствует, как начинают саднить глаза, поэтому она поворачивается к нему спиной и делает вид, что заинтересована историей университета. — Да, — говорит она. — Наслышана об этом.~
Экзаменационная неделя — ужасная морока. Для мая слишком жарко, для Северной Калифорнии слишком жарко, слишком жарко, чтобы сосредоточиться хоть на чём-то в течение оставшихся двух недель полугодия. Как только экзамены заканчиваются, большинство учителей на уроках включают им фильмы, пока в классе на полную мощность работает кондиционер. Жара сводит всех с ума. А каникулы всё никак не наступят. Рей предложили вернуться на старую работу в ларёк с мороженым, и она согласилась. Бен тоже подыскивает себе работу. Она считает, что по крайней мере ей не придётся проводить с ним дни напролёт. Её бесит, что теперь для неё это плюс. Теперь её бесит примерно всё.~
Лея пьяна. И Хан тоже, но он выпил немного пива, и теперь вот-вот закемарит на диване. А Лея… Это что-то с чем-то. У неё в руке бокал шампанского, и она смотрит на Бена и Рей. Завтра последний день учебного года. Они празднуют. Слишком жарко, как обычно слишком жарко. Так жарко, что, когда Рей вернулась из школы домой, она прямо в одежде прыгнула в бассейн. И даже это её не остудило. — Как заживает твоя рука? — пьяно спрашивает Лея. — Хорошо, мам. — М-м-м, — тянет Лея. — Было бы неплохо, если бы ты мог себя контролировать, правда? Бен ничего не отвечает. — Ты знаешь, мы так старались, Бен. Пытались держать тебя в узде, разве не так, Хан? Хан кивает, потягивая пиво. — Он в норме, Лея, — говорит он. Лея бросает на Хана сочувственный взгляд. — С этими военными лагерями и прошлым годом, знаешь, я действительно думала, что этого будет достаточно. И всё же... И всё же… Она качает головой, походя на змею, раскачивающуюся и готовую укусить. Яркие щёки словно предупреждают об имеющемся внутри яде. — Тётя Лея, — говорит Рей, слегка качая головой. Лея её даже не замечает. — Всё такой же мелкий поганец, — говорит она Бену. Рей начинает трясти от гнева. Ей слишком жарко, и она слишком зла на всех, на себя, на эту беспомощность. — Именно поэтому мы решили, что летом ты вернёшься в тренировочный лагерь. С завтрашнего дня. — Нет, — говорит Рей, и внезапно она встаёт, возвышаясь над Леей. Бен тоже встаёт, но не так быстро. Положив руку Рей на плечо, он глубоко вздыхает. А когда он начинает говорить, у Рей сводит все внутренности. — Ты меня любишь? — спрашивает Бен, глядя на Лею. Ответом ему звучит тишина. Они все смотрят на Лею. «Просто скажи, — думает Рей, — скажи: я люблю тебя». — Не будь дураком, Бен, — вместо этого говорит Лея. Бен пожимает плечами, его глаза блестят. — Всё нормально, просто скажи мне. — Я не собираюсь в этом участвовать. Хочешь вести себя как идиот, ладно, но меня в это не впутывай. Рей кривится. Она поверить не может в происходящее. Да скажи ты. Просто скажи. — Мам, — умоляюще произносит Бен. — Ты серьёзно даже сказать этого не можешь? Не может. Это ясно, как день, и Рей ощущает всю чудовищность того, что это значит, и как это должно ранить Бена... Но, кажется, он не удивлён. Однако, он плачет. — Будь мужиком! — рявкает на него Лея. — Ты действительно будешь реветь прямо сейчас? Она колеблется, и Рей видит муку в её взгляде, а ещё абсолютное нежелание уступать, даже если это уничтожает её собственного сына. — Ничего, кроме грёбаного разочарования с того дня, как ты родился, я даже сожалею о том... Она не успевает закончить. Она не успевает закончить, потому что Рей даёт ей пощёчину. Рей даже не помнит, как сделала это. В одно мгновение Лея говорит, а в следующее Рей слышит лишь стук крови в ушах, потому что Лея резко замолкает. Рей ожидает, что та ударит в ответ, даже представляет, как за считанные секунды это превращается в полномасштабную битву, но Лея выглядит так, словно внезапно вернулась к реальности. Смахивая слёзы, она качает головой. — Мне ж-жаль, — шепчет она, отчаянно глядя между ними всеми. А потом она разворачивается и выходит из комнаты. Слыша, как Бен рядом с ней шмыгает носом, Рей чувствует смертельное спокойствие. Она поворачивается к Хану, который смотрит на них широко распахнутыми глазами. — Мы уезжаем на лето, — говорит она ему. — К бабушке. И ни в какой лагерь Бен не отправится. — Ладно, — говорит Хан, кивая. — Да хорошо. Несколько сообщений их бабушке, и у Бена и Рей есть билеты на самолёт. Они уезжают на рассвете, заказав «Убер» вместо того, чтобы попросить родителей их отвезти. Уезжая, они ни разу не оглядываются.~
Солнце уже взошло, но из-за дождя кажется, что на дворе до сих пор ночь, или ранний вечер, или предрассветные часы. Они с Беном сидят у окна перед выходом на посадку в аэропорту Сан-Франциско. Со вчерашнего вечера Бен ничегошеньки ей не сказал. Просто кивал, пока она помогала ему собраться. Кажется, он в полнейшем ступоре. — Бен, — мягко говорит Рей. До посадки ещё целый час, а они и так сидят там почти столько же. — Ты в порядке? — Не знаю, — хрипло отвечает Бен. Ему приходится откашляться и попробовать снова. — Я правда не знаю, Рей, я... — он качает головой и снова плачет. — Я хочу, чтобы ты меня выслушала, ладно? — Конечно, — говорит Рей, придвинувшись к нему ближе. Она берёт его руки в свои... Он дрожит. — В глубине души я давно знал, что она... Что она никогда по-настоящему... — он сглатывает. — Что на самом деле она меня не любила. Не должным образом. Рей сжимает его руки. — Бен, она просто... — Пожалуйста, просто выслушай, я должен тебе это сказать. Закрыв рот, Рей кивает. — Мне всегда казалось, что это моя вина, знаешь? Как будто я совершил какую-то ошибку. Всю свою жизнь я пытался исправить эти ошибки, не зная, в чём именно эти ошибки заключались. Но цель была ясна — исправить. Исправить себя. Заставить её себя полюбить. Теперь и Рей плачет. — Но, очевидно, это не сработало. Вероятно, не сработало бы, даже если бы я не облажался, как тогда с машиной или чем-то ещё. Рей хочет встряхнуть его и сказать, что с подростками постоянно что-то случается, и это не делает их плохими людьми. Это не делает его плохим человеком. Но она его не перебивает. — Всё это время мне казалось, что я должен выбирать между тем, чтобы быть собой, самим собой, тем, кто я есть, и тем человеком, которого она могла бы любить. На себя я забил, да и плевать вообще, но Рей, ты... Он касается её лица. Она не совсем понимает, к чему он клонит. Внутри она вся трепещет. — Я понимал, что если она узнает обо мне, о моих чувствах к тебе... Это конец. Любовь моей матери ко мне всегда висела на волоске, и я не хотел разрушать всё собственноручно, не хотел делать того, от чего, как я знал, вернуться не выйдет. Мне казалось, что если я буду вести себя хорошо, если смогу держаться от тебя подальше, то докажу, что стою её любви. Что я достаточно хорош. — Бен, — рыдает Рей. — Бен, я бы никогда не заставила тебя... Я бы никогда не заставила тебя выбирать. Мне так жаль... — Нет, мне жаль, — улыбаясь, говорит он. — Потому что всё это не имело никакого значения, и я отказался от единственного в мире, чего действительно желал, и ради чего? Если бы она хотела любить меня... Она бы любила. И с этим не поспоришь, даже если ей и хочется сделать это, хочется настоять на том, что Лея любит Бена, но после последних двадцати четырёх часов она не может... Не может сделать ничего, кроме... — Я люблю тебя, — говорит она ему. — Я так сильно люблю тебя, Бен, и что бы ты не сделал — этого не изменить. Даже если ты никогда не прикоснёшься ко мне, даже если мы окажемся на разных концах Земли... Я буду любить тебя всегд... Бен бросается вперёд и целует её. Она так удивлена, что поначалу замирает, но спустя мгновение отстраняется и отчаянно оглядывается по сторонам, пытаясь убедиться, что на них никто не смотрит. Вокруг так много людей, но... Но их никто не узнаёт. У неё перехватывает дыхание, и она берёт его лицо в ладони. Они целуются, по-настоящему целуются прямо там, у выхода на посадку. — Я люблю тебя, — шепчет она ему в губы. — Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя. Ей нужно, чтобы он её услышал. Он дрожит, прижавшись к ней, и ей хочется, чтобы все вокруг исчезли, чтобы она могла обнять его, пока он кричит, плачет и прикасается к ней. Но они в самом сердце аэропорта, и хотя никто не знает, что они родственники, мало кто в восторге от двух озабоченных подростков, целующихся на глазах у двадцати человек. — Я люблю тебя, Рей, — шепчет он, отстраняясь. — И больше не хочу с этим бороться. — И я, Бен, пожалуйста... Я просто хочу быть с тобой. — Знаю, — серьёзно говорит он. — Нам нужны... Нужны какие-то правила, знаешь? Если мы собираемся это сделать, нам нужно быть очень, очень осторожными. Она кивает. — Так и будет, Бен, обещаю. Никто ничего не узнает. — Узнают, — говорит он. — В итоге. Мы не сможем скрывать это вечно, если ты хочешь, чтобы мы поженились или завели семью... Я имею в виду, если это то, чего ты хочешь, я ведь не знаю наверняка... Рей снова целует его. Он позволяет ей, прижимаясь горячими и влажными губами к её губам. И едва она отстраняется, он стонет ей в рот. — Хочу, — шепчет она. Бен кивает. Ей кажется, что она вот-вот взлетит. На губах она ощущает его вкус. Он хочет жениться на ней. — Нам просто нужно, чтобы они не узнали, пока мы живём дома, после этого они не смогут разлучить нас, но Рей, я не позволю им снова отнять меня у тебя. От серьёзности его слов Рей вздрагивает и кивает. Из динамика доносится голос: объявляют посадку на их самолёт. Бен берёт её за руку, и они просачиваются внутрь вместе с остальными пассажирами. — Вам и вашему парню удачного полёта! — с улыбкой говорит им проводница, сканируя их билеты. Рей не исправляет её, а просто сжимает руку Бена и проходит в самолёт, предвкушая три месяца свободы.