Тёмный путь Асоки Тано

Ночь. Асоке так и не удалось поспать на корабле. И на Корусанте ей было далеко не до сна. В окружении мастеров джедаев, рассевшихся полукругом в Зале заседаний Ордена, юной Тано было отведено особое место. Она стояла в центре зала, покорно опустив голову донизу, заламывая кисти. Ей было страшно смотреть в осуждающие глаза мастеров, но их взгляд девушка все равно ощутила не себе. И даже если не все джедаи смогли прийти лично, как например Мейс Винду, их заменяли голограммы — не менее нагнетающие. Девушка стояла так несколько минут, пока на свое место не сел Йода, связывая коротенькие ножки в позу лотоса, и одобрительно кивая. — Глупее действий не совершал еще никто в Ордене! — Начал Пло Кун — чуть ли не самый родной друг Асоки, которого она всегда считала своим отцом. Сердце девушки заколотилось, но она терпела. — Я очень разочарован. Ты подвергла риску всю Республику. Если бы вас с сенатором Амидалой поймали, нам бы пришлось многое отдать за ваши жизни. Чем ты думала, Асока? — Тано не ответила. Но в оборвавшейся речи кел-дора послышалось тяжелое дыхание. Возможно, это было дыхание самой джедайки. Она знала, что всё только начиналось. — Верно-верно мастер Пло Кун говорит. — Добавил Йода, но в зал ворвался Энакин, становясь рядом.  — Вы извините, что я врываюсь на заседание и обвинение моей падаван, но Вы не видите одного. — Все замолкли, и Энакин посмотрел на свою ученицу, пробегаясь по взглядам всех мастеров. — Ничего такого не случилось. Все живы и здоровы. И более того, Республика в итоге получила ценную информацию. Мастер Винду, скажите, для чего использовала станция, где вы находитесь сейчас? — Энакин остановился на голограмме джедая, и тот смиренно кивнул. — Сепаратисты построили станцию на территории Республики для перехвата информации, важных политических и военных особей. Здесь производились эксперименты над оружием Республики, а также при помощи нейрохирургии могли проводиться опыты над заключенными, чтобы создавать шпионов внутри Республики. В научном отсеке мы нашли данные о шести погибших в результате этих опытов. К сожалению, основные данные были изъяты. Возможно, им всё же удалось добиться успехов в этом деле. Однако, это не оправдывает нарушения правил, совершенных тобой, Асока. — Тано слегка полегчало из-за того, что Энакин заступился, потому она чуть подняла глаза, чтобы в периферии видеть очертания одежд своего учителя. В них она теперь находила хоть какое-то успокоение. И даже вспыльчивый Ки Ади Мунди не смог сломать её своими радикальными высказываниями. — Информация ценна, безусловно. Но какие жертвы были положены ради её получения? Нарушение правил и принципов джедаев, много смертей среди невинного населения, так еще и тело сенатора Сепаратистов находится на территории Республики. Это может спровоцировать врагов на более смелые ходы. Это того не стоило! — Он весь напрягся, и было видно, что цереанин с трудом сдерживает злость в своём теле. Конечно, это чувство не было направлено непосредственно к Асоке. Скорее, злость из страха, беспокойства за юную джедай, которое было менее приятным. — Я не согласен, мастер Мунди. Энакин прав, полученная информация дает нам большое преимущество. Тем более, сейчас идет раскодировка карты памяти из самого свежего эксперимента. Да и выжившие заключенные наверняка могут многое нам рассказать. Если и винить Асоку, то только за то, что она улетела без предупреждения. Но это стало для неё прекрасным уроком, в ходе которого она сумела не просто выжить, но и спасти много жизней, а возможно и целую Республику. Ведь можем ли мы быть уверены, что внутри Корусанта не бродят вражеские шпионы в лицах знакомых нам политиков? Призываю совет рассматривать действия джедая не так радикально. — Оби-Ван Кеноби с жалостью смотрел на юную тогруту. Но более всего он боялся за Энакина. Последнего мастер знал слишком хорошо, чтобы сомневаться в идеальном поведении. Подобное обращение с падаван Скайуокера могло бы стать причиной плохих последствий для самой Асоки. Она не отличалась спокойствием, терпением, как и впрочем её учитель. И его поддержали многие. — Вы в чем-то правы, мастер Кеноби. Предлагаю закончить обвинения. Надо принять решение. — Йода привстал, и его ручонки уперлись в низкую трость. Он направил руку в сторону Асоки, и девушка подняла взгляд. Остальные мастера согласились с Йодой, и Тано исчезла, в молчании скользя по пустым коридорам, ожидая своей участи. Она попыталась сложить своё приключение по частям, и успешно потерпела неудачу. Джедай даже не смогла найти разумную причину, почему вообще согласилась лететь с Падме. Но ей казалось, что это из-за Энакина, отвергнувшего её помощь, а также из-за самой сенаторши. И хотя она не чувствовала столь ярких чувств к Амидале тогда в космопорте, сейчас образ кареглазой жительницы Набу топил в себе всю панику, оставляя лишь апатическую смиренность — вторую ступень безумия. Прошло минут двадцать, которые она провела в болезненных размышлениях. Полностью грязная, немытая, с зашитыми на скорую руку ранами, тогрута увидела взгляд учителя, который молча позвал её обратно. Девушка встала на привычное место, и уже смелее смотрела на замолчавших мастеров. Спустя минуту, с места поднялся Оби-Ван. Она склонил голову перед Асокой, и раскрыл руки. — Мы с другими мастерами посоветовались, и приняли решение. Твои преступления очевидны, но не настолько ужасны, как мы считали раньше. Ты показала себя эмоциональной и безответственной, но все мы были такими когда-то. Потому, две недели ты будешь помогать архивариусу Джокасте Ню с работой над документами и книгами, а также мастеру Тере Сайнубе в обучении юнлингов. Я верю, что если ты перечитаешь Кодекс, вспомнишь кто такой джедай, и как он должен себя вести, это позволит тебе самой переосмыслить свою жизнь. А работа с юнлингами научит тебя терпению, а также ответственности, и заботе о других. А пока, можешь быть свободна. Отдохни хорошенько, и завтра приступай к работе. — Оби-Ван изрекался даже без намёка на злость. Девушка заметила, что далеко не все разделяли его мягкость по отношению к тогруте, но Кеноби прятал эти несогласия за силой собственного голоса. С плеч девушки слетел огромный груз. И хоть наказание было наказанием, она обрадовалась, что свершились не самые ужасные из её предположений. В этот же момент в опустевший Зал Заседаний зашел один из личной охраны канцлера Палпатина. Он сказал Энакину, чтобы тот зашел к нему. Как оказалось, результаты исследований карты памяти стали известны, и раз уж канцлер потребовал встречи лично с джедаями, значит они стоили того. Однако, Асоку это не сильно касалось, и она ушла вслед за мастером, но поворачивая совершенно в другую сторону. В опустевшем коридоре появился Йода, и его голос окликнул джедая. — Да, мастер Йода? — всё еще виновато, но с явным облегчением спросила тогрута. Ей очень не хотелось продолжать эту ночь в общении с мастерами. Если они решат изменить своё решение — это может полностью разбить девушку. Но Йода не выглядел злым, а тревога на его лице намекала совершенно не другую проблему. — Бурлит сила в тебе, юная падаван. Тёмная сила это. Не забывай кто ты, джедай. Мудрость обрети. — Он сжал челюсть и отпустил большую голову вниз. Круглые глаза осмотрели Асоку с ног до головы, и его лицо напряглось. С тех пор как Тано призналась Падме в своем отношении к ней, она и правда стала меньше контролировать собственные эмоции. Но это не останавливало её. Она всё еще сомневалась в принципах джедаев, хоть и не решалась говорить об этом. По крайней мере не сейчас. Потому единственным ответом стал короткий кивок, а глава Ордена медленно удалился в темноту, оставляя джедая посреди затемненного коридора. Девушка тяжело выдохнула, и посмотрела в окно. Ночной Корусант завораживал. Он превращался в спящий мир природы, только вместо хищных птиц летали одинокие гравимобили, прячась за высокими многоэтажными деревьями.С улицы веяло свежей прохладой, но Асока чувствовала лишь кучу одежды на себе: грязной, вонючей, душной. И мысли о душе опережали её движение, потому она начала снимать безрукавку прежде, чем оказалась в собственной комнате. Упав на кровать, девушка тяжело выдохнула. Девушка на несколько минут погрузилась в собственные мысли, копая прямо в мышечный комок посреди груди. Ожидания самого плохого оказалось не таким и плохим. Быть в библиотеке ей абсолютно не хотелось, как и помогать юнлингам, но и воевать девушка теперь не спешила. Она просто хотела отдохнуть какое-то время. Скинув с себя слои одежды, Асока оказалась совершенно голая. Грязные ткани полетели в небольшой ящик, а сама она направилась в маленькую душевую, включая внутри кабины свет. Оказавшись внутри, она первым делом вспомнила подобный случай, но на Чазве. Тогда к ней подошла Падме, и мысли о ней пробежались током по её телу. Грусть от всего пережитого оказалась не такой сильной в сравнении с той радостью, теплотой и возбуждением, которое она нашла в мыслях об Амидале. Застыв перед зеркалом, Асока осмотрела своё оголенное тело, и то предстало перед ней в новых красках. Слегка раздвинув ноги, девушка включила потоки воды. Она прикрыла глаза и пробежалась пальцами по бокам, опускаясь к бёдрам. Всё пылало огнём. Но особенно горячо было между ног, где аккуратные бугорки её девственной киски так и манили к себе. Они желали внимания, и Тано не противилась. Она прижала ладонью лобок, и пальцы нырнули в аккуратные слои ярко-оранжевых губок. Скользя по мягким стенкам киски, девушка вздрагивала от пробужденных ощущений. Усталость и плохие мысли испарились, а её рот раскрылся. Девушка забросила голову назад, и пальцы нырнули глубже. В естественной смазке они оказались у маленькой дырочки. Очертив круглую форму оной, влажный палец погрузился внутрь по ноготь. Ноги чуть прогнулись в коленях, и девушке пришлось найти опору в стене, прижимаясь к ней спиной. Она выгибалась дугой всё сильнее, чем глубже входил её собственный палец. Горящая плоть доносила по всему телу прекрасные ощущения. Было немного щекотно, слегка больно, но очень приятно. Потому она скользнула по стенке вниз. Попа погрузилась в лужицу тёплой воды, и она смогла раздвинуть ноги шире, чтобы облегчить себе процесс в новой позе. В закрытых глазах она видела оголённую Амидалу, и каждая секунда рассматривания той погружала её палец всё глубже и глубже. Вторая рука обхватила грудь, и Тано крепко сжала её, издав первый стон, на выдохе освобождаясь от сбивающегося ритма. Войдя в себя к пределу, девушка резко двинулась обратно, и покрытый каплями сока палец оказался в её рту. Она хотела знать, что чувствовала Падме, когда испробовала её соки. Облизнув свою фалангу языком, девушка обхватила её губами, и яркий вкус взорвался в ротовой полости. Сладковатый, он совмещался с легкой горчинкой. Вкус был настолько необычный, что Асока захотела еще раз встретить сенаторшу. Она уже пробовала её там, где снова начала пробовать себя пальцами. Но в беспрерывной страсти, весь вкус исчез из памяти, оставляя лишь яркие возбуждающие фрагменты, проигрываемые в её голове. Она снова вошла в себя пальчиком, но уже смелее, загибая кончик в форму крюка, и двигая фалангой в стороны. Продавливаемые под её упорством стенки разносились приятными ощущениями по телу еще сильнее. А сжатая грудь упала в её ладонь, когда пальцы вцепились в твёрдый сосок. Тано заменила спокойное дыхание стоном. Она не хотела шуметь, но не могла себя сдерживать. Даже потоки звенящей воды не смогли заглушить порывы её души. Пальцы разработали дырочку до того, что входить в неё было легко, и Тано принялась играться с клитором, зажимая его влажным пальцем и двигаясь по кругу. Ноги напряглись, и пальцы ног согнулись. Жилы натянулись, и она укусила себя за губу, набирая скорость. Вся кровь прильнула вниз, потому даже малейшее движение в объятии половых губ сводило её с ума. Плотный клитор увеличился в размерах, и девушка прижалась к нему и вторым пальцем, крепко зажимая и мусоля беспощадно. А в голове, в её запретных мыслях это делала Падме. Она находилась прямо здесь, в душе, у её ног. Бледное лицо зажалось к оранжевой коже. И язык скользил вдоль её киски, терзая бедное юное тело. — Ах! Вылижи меня там, Падме. — Не удержалась джедай, когда её по икрам прошлась болезненная судорога, а бедра не сжали ладонь, спрятанную в чувствительном лоне. Она вскрикнула, уперлась затылком в стену душа и изогнулась дугой. Из киски вырвался горячий поток. А потом еще. Еще и еще. Пять судорог принесли ей настолько большое удовольствие, что глаза закатились, а зубы вжались в губу настолько сильно, что та не выдержала. Свежая кровь пробежалась подбородком и она повалилась на пол обессиленная. Её тело будто выточили из камня. Неподъемное, оно нырнуло в исчезающие потоки воды, и тогрута раскрыла рот, выпуская накопившуюся там слюну, смешанную с кровью пробитой губы. Лишь спустя время она нашла силы чтобы подняться. И еще больше времени ушло на то, чтобы вымыться. Даже сейчас, когда она на собственном примере пережила то блаженство, сделанное одними лишь руками — пугало её. Внутри девушки сцепились два грозных зверя: светлый и тёмный. Но Тано не разнимала их. Под потоками воды джедай задумала о правильности своего выбора. Те два голодных пса раскрывали её. Она теперь не сковывала себя принципами джедаев, но и не стремилась сеять хаос и разруху, как это делают ситхи. Намыливая своё тело, в медитативном молчании она приняла в своих чертогах разума вопрос, который за те несколько секунд разрушил всё её прошлое. «Является ли стремление джедаев к равновесию ложью? Равновесие — это гармония противоборствующих сторон, а путь джедая — лишь один из двух путей. Никакого равновесия нет.» — Она озвучила это в голове, но не своим голосом. Голос был новым. Он был в меру басовитым, абсолютно чистым, похожим на голос Тарса. Асока теперь не смогла отвеяться от этого вопроса. И даже когда она очистила своё тело, бредя к кровати и ложась под одеяло, глаза не смыкались. Джедаи существуют для одной цели — для ведения войны с ситхами. Если исчезнут одни — исчезнут и другие. Тано впервые уловила мысль о том, чтобы уйти из Ордена. Но это было слишком слабое желание, семенам которого еще предстоит взрасти в взрослеющем разуме. К счастью, от мрачных разговоров Асоку отвлекло стучание в дверь. — Шпилька, ты спишь? — Это был Энакин. Он стучал настойчиво, как и всегда, потому девушка ответила, позволяя учителю зайти. Она укрылась одеялом, пряча нагое тело, и приподнялась с кровати, упирая спину об стену. — Да, Энни. — Девушка была рада видеть именно его. Конечно, только её собственный учитель защитил её перед остальными. Он также нарушал правила, и это лишь подтверждало её откровение. Мастер сел за низкий стул, и локтями уперся об столик, смотря в глаза своей падаван. — Это у тебя кровь? — Он прикоснулся пальцем к собственной губе, и Асока обхватила свою губу, высасывая пробившийся на свободу багрянец. Она напрягла лоб и свела внутренние концы бровей стрелкой вверху, надеясь, что он ничего не узнает о её мыслях и желаниях. Но Скайуокер пришел не за этим. — Мы смогли раскодировать карту, что ты добыла. Ты даже представить себе не можешь насколько ценная это информация. Нужно было сказать про Ифелу совету. — Энакин говорил осторожно, и его безмятежность в голосе успокаивала девушку. Она улыбнулась и свела руки в узел на укрытой одеялом груди. — Падме хотела тебя попросить помочь ей когда ты улетел. Уверен, что вместо помощи ты рассказал бы всё совету? — Она саркастично вскинула бровью, и Скайуокер улыбнулся. Тогрута оказалась права. Он почесал свой затылок и с еще более добрым взглядом посмотрел в лицо Тано. Асока засмеялась, и учитель не требовал большего. Сам он выглядел как отец, которому пришлось перебороть непосильную гордыню, дабы не прибить дочь, заставившую его понервничать. Как только он узнал об исчезновении Асоки и Падме, то места себе найти не мог. А теперь сидел спокойно, не показывая даже намёков на встревоженность. Тано и сама расслабилась, понимая, что серьезного разговора не будет. Она подняла смело глаза и протерла их от слоя усталости. — Так что там на карте памяти? — Асока с удивлением замерла в ожидании ответа, а Энакин сложил руки на столе и закинул ногу на ногу. Он не спешил отвечать, играя с ученицей. — Ифела и еще шесть лиц из Совета Сепаратистов выступали за окончание войны. И это не входило в планы Дуку, потому он приказал совершить покушения на этих сенаторов, нанимая убийц. К его несчастью, Ифела подслушала этот разговор, узнала имена, время и места, когда совершатся убийства. Это позволило ей собрать друзей из Совета и устроить засады каждому убийце. После чего они создали тайную группировку, где искали доказательства предательства Дуку. За два года эта группировка переросла в группу ополчения, и Ифела насобирала достаточно аргументов, чтобы доказать предательство графа. Но он подбил её корабль на планете Упракх, где её и нашли работорговцы. Видимо Дуку хотел поймать её для того, чтобы при считывании мозга узнать местоположение группы ополчения. И ужаснее всего то, что мы не знаем, смог ли он получить информацию или не успел. Мы же знаем координаты, но толку. Это дело касается Сепаратистов, а если мы начнем вести с группировкой переговоры, то можем лишь помешать их планам. — Асока даже не ожидала, что всё приобрело настолько большие обороты. Она настолько вслушалась в рассказ учителя, что чуть не потеряла из пальцев клочки одеяла, вовремя удерживая их. — Но если бы мы смогли как-то помочь им, то смогли бы выиграть в этой войне! — И хоть нехватка сил сказывалась на её голосе, нынче приглушенном, девушка все равно загорелась в пробившийся наружу надежде. Энакин закивал головой и поднялся. — Мы обязательно найдем решение, Асока. А теперь отдохни, утром зайди в Зал Заседаний, тебе, как одной из соучастниц в жизни Ифелы, придется помочь решить крайне сложную проблему. Но не буду нагружать тебя на ночь. — Он уже направился к выходу, но девушка остановила его. — Постой. — Он повернулся и замер. — Да? — А как там Падме? С ней всё хорошо? Она не ранена? — Девушка прижала забившееся сердце ладонями, чтобы Энакин ничего не заподозрил. И он не заподозрил. — Да, с ней всё хорошо. Хотя в последнее время она ведёт… вела себя крайне странно. Даже не знаю почему. — Он снова почесал затылок, оговариваясь, не без намёка, что хорошо осведомлён о жизни сенаторши. И это пробудило прячущиеся мысли о самих джедаях. Девушка не без боли понимала, что её учитель был влюблен в Падме. Так же, как и она. И это делало его самым лучшим джедаем для самой Асоки. Потому она спросила. — Кем будут джедаи после окончания войны? — Тано знала ответ, но ей нужно было услышать его из уст Скайуокера, чтобы продолжить. — Хранителями мира. — Он удивился резкости вопроса, и заинтригованно сложил руки за спиной, ожидая назревающий вопрос. — Учитель, но как мы можем быть Хранителями мира, если совершаем столько убийств. Если мы и отличаемся от тёмной стороны, то только тем, что используем силу через разум, а не эмоции. В остальном мы такие же убийцы, готовые на всё ради победы над тёмной стороной. — Асока с надеждой посмотрела в глаза учителю, но теперь он спрятал их. Точно малое дитя, Энакин долгое время не мог найти слов. И лишь спустя минуту он проснулся. — Я не знаю, Асока. Это также мучит и меня. И я не полностью понимаю наши правила. Но в чем я точно уверен, что если мы не победим Сепаратистов, то жертв будет значительно больше. Потому представляй это как выбор меньшего зла. — Учитель кивнул, и вышел из комнаты, оставляя Асоку наедине с собой. Долгие размышления не дали своих плодов. Она так и не выбралась из сетей того вопроса, что задала сама себе. И со временем слабость взяла верх. Она закрыла глаза, и уснула, видя лишь тёмное ничего. Времени к утру оставалось не так и много. Зажужжал лежащий на столе коммуникатор. «А? Что?» — сонная Асока втянула дорожку из засохшей слюны и приподнялась, видя свой браслет с коммуникатором на столе. Она инстинктивно зажала кнопку, и на столе появилось изображение Падме. Она также лежала в кровати, но ради разговора приподнялась. Тано сделала то же самое, не веря своим глазам. — Асока. Прости, ты спала? — промолвила сенаторша. — Нет. Конечно нет! — Асока протерла глаза и широко зевнула, пряча этот жест в ладони. Падме усмехнулась, пробежалась по затемненной, совершенно пустой комнате и остановилась на голограмме тогруты. — У нас не было времени увидеться после вылета с базы. Я решила узнать как ты. Что там в Ордене? Мне очень жаль, что ты пострадала из-за меня. — Судя по бодрому лицу Амидалы, она не спала, или просто не могла уснуть. И хоть на лице девушки уже не было привычного макияжа, даже низкокачественная голограмма не превращала её вид в нечто страшное. Более округлые щеки, мягкие оттенки кожи и распущенные волосы нравились Тано еще больше, потому она убедила себя проснуться. — Меня отругали. Но всё куда менее страшно, чем я ожидала. Буду две недели в библиотеке торчать и юнлингов обучать. — И хоть эта новость была не самой прекрасной, тогрута улыбнулась, почесывая полосатые лекку на затылке. Сенаторша улыбнулась в ответ, неловко заламывая кисти. Видимо, ей не удалось перенять радостного отношения Асоки к пережитому. — Я всё еще чувствую себя виноватой, и хочу как-то загладить свою вину. — Услышав это, джедай легонько вздрогнула, забегав глазами по комнате, чтобы убедиться, что никого кроме неё не было. Она всё еще удерживала на своей груди одеяло, но хватка была слабой, и хватило бы лишь дуновения ветра, чтобы всё слетело. Но она не смогла сказать свои истинные желания. — Даже если бы я знала, как закончится это путешествие, я бы снова пережила его. Все те страдания и боль помогли мне пересмотреть собственное отношение к этой войне. А… — она хотела также сказать о их любви в номере отеля, но почему-то замешкалась, и так и не выдала своих мыслей. Но сенаторша помогла ей. — Я думаю о тебе, Асока. И из-за этого не могу уснуть. Я хочу рассказать тебе то, что сказал мне Тарс. — Она также была голая, и когда девушка подвинулась плотнее к стене, одеяло с её груди слетело, хоть голограмма не смогла передать всей красоты её тела. Асока не ответила взаимный жестом, но лишь от того, что сконцентрировалась на её голосе. — Он знает о нашем сексе в номере. И до разговора с ним я сомневалась, что содеянное было правильным. Всё же… ты джедай, а я… но он сказал, что наша любовь поддерживает друг друга. Для их народа подобные чувства являются главными. Любовь рождает верность, и потому он вступил на стезю работорговцев, потому что ни в Республике, ни у Сепаратистов верности нет. Предательства и интриги. Тарс сказал, что наша привязанность друг к другу помогла нам выжить. И если я сомневалась раньше, то сейчас полностью уверена в его словах. — Её медовый голос благовонными путями добирался к самой душе тогруты. Девушка цвела, слушая каждое слово Амидалы. Возможно впервые, видя оголённую Падме, джедай не возбудилась. Но по её телу пробежалось иная теплота, которая разрывала уже не лоно, а сердце. И из-за взлетевших в хаотичные частоты ритмов она не смогла ответить. Её уста раскрылись, но вместо слов они выстроились в улыбку. Амидале показалось, что её признание напугало джедай, потому она демонстративно зевнула. — Просто хотела сказать тебе. Асока, извини, что разбудила. Выспись хорошенько. — И изображение Падме исчезло. Голубое свечение сменилось густой темнотой, и лицо тогруты упало в эти тени. Она слишком поздно осознала, что связь оборвалась. Повалившись на подушку, девушка задумалась над тем, что сказал сенаторше Тарс. Её тревожило то, что он знал, но не больше, чем совершенно другое чувство — радость от сказанного. Тано хотела быть той, кем представлял их кодру-джи. Но она пока не была уверена в правильности этого решения. Тогрута закрыла глаза и уснула. Теперь уже к утру. Прохладный ветер пробрался сквозь раскрывшееся окно. Он оббежал маленькую комнатушку и пробрался к телу джедая. Она лежала на боку, сцепив ногами скрученное одеяло, обнимая его. Из-за этого оголенное тело покрылось «гусиной кожей» от прохлады. Она раскрыла глаза, но не поднялась, смотря в пустые стены комнаты. И лишь спустя какое-то время, еще живущая внутри совесть заставила её подняться. Разминая конечности, Асока взглянула в окно и увидела совершенно иной Корусант. Теперь всё двигалось, гудело, жило. Но в этой жизни она видела лишь обычную суету. Вечная спешка каждое утро. Бунтарский дух хотел отразить эту спешку, но её ждали в Зале Заседаний. Натянув на ноги черные колготки, девушка вспомнила, как снимала их на корабле Кордо. Ей всё еще было стыдно за это, но Тано хотела ощущать этот стыд. Одев невысокие кожаные сапоги под цвет колгот, она сцепила с крючка обтягивающую майку. Она напоминала термоодежду, но была более плотной, и сильнее прижимала и без того небольшую грудь. Но иной одежды девушка не имела. Майка мела узорный вырез на груди и спине, что отлично подходило тёплой погоде Корусанта. Повесив пояс с мечом, она застыла на несколько минут перед зеркалом и оценивающим взглядом пробежалась по своему телу. Впервые он заинтересовал её. Но даже ей было не придраться к себе. Асока попросту не знала об идеалах красоты, и в прагматическом безумии имела один критерий — практичность. И её тело было практичным. Улыбнувшись своему отражению, Тано скользнула по своим бёдрам, разглаживая оставшиеся складки, а после этого выдохнула тяжело. Через двадцать минут ей нужно было прийти в Зал Заседаний, начались самые тяжелые дни. И менее всего ей хотелось видеть других джедаев. Но долг есть долг. Выйдя из комнаты, тогрута направилась прямиком по геометрическим коридорам Храма, добираясь в самое сердце, где только-только начали собираться мастера. — Заходи, Асока. Сейчас прибудут остальные. — Оби-Ван взмахнул рукой юной падаван, и она ответила тем же, добираясь до центра помещения. Кеноби не соврал, остальные пришли быстро, все расселись по местах, а на пустых появились голограммы. Как оказалось, мастер Винду до сих пор находился на базе, а значит интересного там было куда больше. Последним пришел Йода, он сел на привычное место и кивнул головой. Асока снова стояла в центре адского полукруга, но более не чувствовала тяжесть осуждающих взглядов. — Начать должны мы, друзья. — Очертил скрипящий голос главы джедаев, и к Тано вышел Пло Кун, становясь рядом. — Мы позвали тебя для того, чтобы показать трудности, с которыми может встречаться джедай, Асока. Мы — Хранители мира, однако, можем ли мы решать судьбы других ради мира? — Пло Кун подошел к двери и внутрь вошли два охранника, ведя за собой могилу с лежащей внутри Ифелой. Девушка заметила её, так как крышка не была закрыта. Черноволосая девушка наконец потеряла всё своё уродство, сделанное Дуку, и Тано даже не сразу поняла кто лежит перед ней. И еще больше она не поняла причину, по которой сепаратистку завезли сюда. Джедай лишь кивнула и мастер Кун продолжил. — Нам нужно похоронить её. Однако, Ифела — сепаратистка, и семья её на вражеских землях. Если мы похороним её на Корусанте, то нарушим волю её семьи. Но если отправим тело к сепаратистам, то подвергнем себя опасности. Гривус ни за что не признается, что именно Дуку убил Ифелу. А скорее всего вывернет всё так, что именно мы выкупили её у работорговцев, убили и отправили тело на родину. Это тоже не хорошо. Связываться с сепаратистами по этому поводу мы не можем, так как мы не найдем доказательств того, что не мы убили Ифелу. — Но Асока ловко подхватила речь кел-дора и ворвалась в неё своим голосом. — А как же карта памяти, что я добыла? — Пло Кун кивнул, но его спокойствие не исчезло, и не сменилось чем-то другим. — К сожалению, это не тот случай, где можно использовать карту памяти. Если мы выйдем на переговоры с сепаратистами, то генерал Гривус позаботится, чтобы его люди оказались на переговорах. Из исследований карты памяти мы узнали, что он также замешан во всём этом. Даже если мы покажем доказательство, то не сможем убедить их в его истинности. Данные на карте были закодированы в символы, а символы можно легко подделать. — Асока сжала губы, но не сдалась. — Дуку сейчас пленник работорговцев. — Если его уже не выкупили сепаратисты. — Парировал Оби-Ван, понимая, что Асока хочет сказать. Он поднялся со своего места и подошел к ней. — Эти данные — стратегически важные. Сепаратисты знают, что они у нас. Потому нельзя делать настолько очевидный шаг. Так что нужно сделать с Ифелой, падаван? Похоронить её здесь? В Республике? Нарушая волю её семьи? Или рисковать большим, ради этой воли? — Оби-Ван скрестил на груди руки и все посмотрели на тогруту. С одной стороны, выбор был очевидным. Нужно было выбрать меньшее из зол, и похоронить девушку здесь. Однако… она поставила себя на её место, и менее всего ей хотелось умереть в неизвестности на другой планете, вдали от Ордена, Энакина… Падме. И она соврала самой себе. — Нужно похоронить её здесь. Вряд ли семья Ифелы узнает о том, что она у нас. А так, мы не рискуем ничем. — Её слова, однако, были сухие и лживые. Сердце тяготело к второму варианту. Асока была готова бросить всё, ради маленького, но личного счастья, чем ради безопасности. Ей казалось, что безопасности и так не будет, пока есть война. Но такой выбор сделал бы джедай, а она пыталась быть джедаем. — Хорошо, Асока. Сделан выбор твой. Здесь похороним Ифелу. — Йода поднялся и все поднялись следом. Заседание было окончено. — Теперь иди в библиотеку. Джокаста уже знает, что ты должна прийти. Мы позаботимся об теле Ифелы. — Оби-Ван положил на её плечо ладонь, и девушка скривила лицо, уходя в сторону выхода. Наконец-то это закончилось. Её ложь осталась в прошло, и теперь тогрута могла отдаться своим мыслям. Она вспомнила малыша тви’лека из тюрьмы, и то, как сильно он скорбел по матери. Но это было лучше, чем если бы он не знал об её существовании. Асока вспомнила и своих родителей. И ей стало плохо от одной лишь мысли, что они живы, но находятся где-то в Галактике. Но времени на длинные раздумья не было. Она вошла в библиотеку и сходу встретилась с опрятной старушкой в длинной робе. Она улыбнулась джедаю и склонила голову, указывая ладонью на ряд столов с стоящими там компьютерами. — Асока Тано, здравствуй. Мне сказали о твоём прибытии. Надеюсь, тебе понравится здесь. — Тогруте льстила милость женщины, но она все равно была обижена на решение Совета. Хотя когда девушка задумывалась над каким-то другим наказанием, то всякий раз понимала, что библиотека — лучшее из них. В ином случае, Асока хотела бы одного — чтобы её оставили в покое. Но это были недопустимые мысли для джедая. — Здравствуйте, Джокаста Ню. И я надеюсь. — Она улыбнулась, и пошла вслед за леди. В самом конце рядов с компьютерами находилась группа из шести юнлингов. У них было занятие здесь. Тано поняла, что её работа будет связана с юными джедаями. И не ошиблась. — Помоги старику Тере Сайнубе. Проследи, чтобы юнлинги вели себя как подобает и учили Кодекс. — Джокаста тоже улыбнулась и оставила девушку одну. Асока направилась вперёд. Она тяжело вздохнула и затрещала кистями. Иметь дело с детьми сложно, но более всего — ответственно. Джедай сомневалась, что владеет той мудростью, которую можно использовать для них. Только не после мрачных мыслей о джедаях и уходе из Ордена. Она подошла к старому мастеру Тере и села рядом. Он спал, и девушка повернулась к юнлингам. — Я буду присматривать за вами. Так что ведите себя хорошо. — Она улыбнулась, и несколько молодых лиц посмотрели на неё. Кое-кто скорчил широкую улыбку, но большинство едва выдерживали чтение Кодекса, потому лениво уперли лицо об руки, пытаясь не уснуть. Сидящий в самом конце молодой вуки так вовсе не мог найти себе места, бегая глазами по всей библиотеке, даже на миг не останавливаясь на стене скучного текста. Тано решила, что ради этого её позвали сюда. Она поднялась и подошла к малышу, а тот посмотрел на джедая, раскрывая рот. — Почему ты не читаешь? — Спросила Асока, и вуки напряг лоб, делая грустное лицо. Он издал жалостливые звуки на родном языке. — Я понимаю, что это скучно. Как тебя зовут? — Вуки, кажется, был рад любому разговору, который не касался бы обучения. И он попался на ловушку тогруты, гордо произнося своё длинное имя. — Титчукабекк? Послушай, ты ведь хочешь стать джедаем? — Вуки кивнул головой, а его глаза загорелись. Девушка удивилась такому запалу и вспомнила себя в молодости. Она была абсолютно такой же. — Но чтобы быть им, ты должен знать кто такие джедаи. А как ты будешь знать это, если не читал Кодекс? — И юнлинг понял, к чему вел весь разговор. Он снова жалостливо взревел и упал на стол, укрывая волосатыми руками своё лицо. Тано растерялась. Слишком тонкое дело — обучать детей. Но она нашла решение. Девушка вспомнила, как мастер Пло заставил её выучить Кодекс. — Титчукабекк, если ты не выучишь Кодекс, то твои друзья станут джедаями первыми. Ты ведь не хочешь быть последним? Какой же ты тогда джедай будешь? — Её поучительные речи смогли добиться до вуки. Малыш посмотрел на тогруту, а потом посмотрел на своих друзей. Так или иначе, все смотрели в монитор, и это напугало юнлинга. Асока была права. Если он будет отставать сейчас, то никогда не станет лучшим. А вуки хотел быть лучшим. Он руками схватил себя за лицо, и направил его прямо на экран. Черные глазки начали бегать по светло-голубыми рядам, а уста вырисовываться в призрачные буквы, озвучивая прочитанное на родном языке. Тано сделала своё дело, и ожидаемо мрачный, скучный и рутинный день приобрел несколько светлых лучей. Не сдерживая улыбки, девушка села возле мастера Теры, ожидая окончания этого дня. — А-а, пробудить дух конкуренции. Хороший ход, Асока. — Пробрался к ней голос от спящего косианца. Он поднял похожее на птичье лицо, и руки обхватили длинную трость. Старик осмотрел своих учеников и улыбнулся. — Но ты в это не веришь, нет. — Мастер Сайнуба. Во что не верю? — Асока не удивилась внезапному пробуждению косианца. Скорее обрадовалась, что ей не придется молча наблюдать за кучей детишек. Тера вместо ответа ущипнул её за предплечье ловким движением, и Асока нахмурилась, скорчив злое лицо от боли. Но совесть и безобидность содеянного взяли вверх и девушка отвернула взгляд. — Извините. — Ей менее всего хотелось казаться невоспитанной перед настолько старым джедаем. А косианец лишь усмехнулся, поворачиваясь к ней уже телом. — Ты не веришь в джедаев, Асока. Я прав? — Он был прав, но Тано не признала этого. Она даже не ответила, но вскинула бровь, ожидая объяснений. — Ты сомневаешься. Я чувствую это. — Прошу простить, мастер Сайнуба, но это не правда. — Ответила Асока. Она надеялась, что косианец блефует. — Конечно, тебе лучше знать, это ведь твоя жизнь. — Тера вытянул вперёд подбородок, и размякшие от старости зубы проскользнули сквозь птичье лицо. Он улыбнулся, едва удерживая свою голову на месте из-за возраста. Отводя взгляд в сторону детей, старик молчал. Возможно, он знал, а может и нет, но Асоке это молчание казалось куда громче, чем оно должно было быть. Косианец зажег фитиль, который рано или поздно заставил бы тогруту признаться. И она призналась, понимая, что мастер джедай и так всё знает. Скрывать правду — лишь себе вредить. — Нет, Вы правы. — Тано чувствовала себя проигравшей, и её слова казались подтверждением своего жалкого положения. Но косианец не вёл себя как победитель. Он вновь перевёл взгляд на тогруту и в ожидании застыл. К счастью, юнлинги мирно учились, и девушка не могла найти места, чтобы отвлечься от признания. Она выдохнула и сложила руки на стол. Этот жест значил её полную капитуляцию на верность косианца. А тот, понимая это, всем своим видом доказывал, что будет молчать как мёртвый. — Я не могу понять, мастер Сайнуба, кто такие джедаи? — Девушка начала издалека, но её собеседник не был против. — А как ты считаешь, Асока? — Старик использовал мудрость, приходящую только с возрастом. Его голос был тихим и успокаивающим, а также переполненным этой силой, называемой мудростью. Девушке попросту нечего было поставить против него. — Ну, я всегда думала, что джедаи делают мир лучше, защищают других. Но эта война, сколько существ пало под мечом джедаев? А если вспомнить историю Ордена. Смертей было еще больше. Потому мне кажется, что истинная цель джедаев — это противостоять ситхам в надежде полностью искоренить их. А значит и джедай — это тот самый ситх, только с другим подходом к единственной цели — победить другую сторону. — Когда её речи оказывались длинными, девушка уводила взгляд от косианца и будто влетала в транс воспоминаний. Призрачные оттенки прошлого окрашивали её слова кровавыми картинами. Её собственная жизнь являлась ярким примером её слов. — И что это за подходы к единственной цели? — Снова заинтересовался Тера, не сводя глаз с юной собеседницы. Девушка несколько секунд подумала, подобрала слова и снова выдохнула. — Джедаи пытаются мыслить не сердцем, но головой. Они подавляют собственные чувства, эмоции, страсти. Потому и не могут понять жертв, которые совершаются из-за их «благих» намерений. Само участие в войне провоцирует и сепаратистов, и республиканцев убивать невиновных. Кое-кто хочет остановить её, но большинство джедаев против. Потому что они хотят искоренить сепаратистов. В этом их цель. И из-за разума, они не видят в этой цели простого народа, как бы громко не называли себя «Защитниками мира». А ситхи, они думают только сердцем, и легко поддаются на свои эмоции. И их стремление быть лучше может быть совершено только в одном — в уничтожении джедаев. И в своих эмоциях они не думают о других людях. — Её речь исходила настолько легко и плавно, будто она вытачивала её несколько дней, выучивая наизусть. Но Асока даже особо не задумывалась над сказанным. Она говорила, и чувствовала, как её слова наполняют грудь энергией, смешанным с плотным концентратом спокойствия. Косианец дал ей несколько секунд, чтобы отдышаться и уже с большим интересом обхватил изогнутую рукоять трости. — Что должны сделать джедаи, чтобы увидеть других людей? — Он улыбнулся мягко, и девушка растерялась. Первое, что пришло ей в голову — это окончание войны клонов, но эта мысль быстро распласталась на фоне тиранического правления Дуку с его жестокими методами. Ей пришлось подумать несколько минут перед тем, чтобы дать ответ. — Джедаи должны отстраниться от войны и политики. Они должны помогать всем людям, в не зависимости от их политических взглядов. Джедаи должны жить отдельными общинами и развиваться ради защиты нуждающихся. — Но более слов она не нашла. Этот ответ хоть и казался ей хорошим, но он был слишком сказочным и неестественным. Но другого она не имела. — И каким тогда будет джедай? — Косианец принял тактику наводящих вопросов, подобно повитухе вырождая из собеседника то, ответ на что он хочет услышать. И делал он это настолько хорошо, что Асока даже не понимала, как по сути, сама сбрасывала со своих плеч тяжелый груз. — Он должен жить в гармонии. Но не в том непонятном смысле, о котором говорят джедаи. Это должна быть гармония светлой и тёмной сторон. Джедай должен быть рациональным, уметь управлять своими эмоциями, но не подавлять их. Он должен слушать сердце, не только разум. Джедай должен иметь возможность любить и искать смысл жизни не в истреблении, а в развитии. В развитии как интеллектуальном, так и в физическом и духовном. Разве не это та гармония, о которой они говорят, но которую все отвергают? Разве если я возьму всё хорошее от двух сторон, я не стану лучше? Крайности существуют только тогда, когда есть противоположная крайность. Это не гармония. — Она выдохнула так, будто эти проблемы касались лично её. Но девушка даже не представляла, хочет ли она сама такой жизни. Всё же, воспитанная Энакином, её душа тяготела к битвам, героизму. А её слова прямо отрицали такой подход. Возможно, она попросту не понимала сущность этих крайностей. Но косианец не останавливался, он хотел вытянуть из тела тогруты всё то, что вселяет в неё сомнения. — А может ли существовать такой джедай? — Его пронзительный взгляд с восторгом наблюдал каждое движение на лице и в теле Асоки. Она думала, и эти мысли заставляли девушку вскапывать самые глубокие корни, буквально изворачивая себя. Её взгляды настолько очевидны ей, будто она носила их с самого рождения. Но этот вопрос заставил её замешкаться. Девушка долгое время не могла найти ответа. Поток её мыслей попросту исчез. Когда она говорила о том, каким должен быть джедай, то не представляла никого. Это был образ лишь на словах. — Я… я не знаю. — Она покачала головой и с надеждой посмотрела на Теру. Косианец улыбнулся и поднялся, двигаясь к библиотечным стендам. Асока шла следом. — Веришь ли ты в судьбу, Асока Тано? — Он с детским интересом рассматривал очертания разных файлов, всаженных в эти стенды. Будто пытаясь найти что-то, его глаза не спускались из верхов. — Нет. Каждый сам может менять свою судьбу! — Она ответила резко и уверенно. Уж на этот вопрос она нашла ответ в раннем возрасте, когда и потеряла родителей. — Так значит, ты можешь стать таким джедаем? — наконец он остановился и прищурился, высматривая код с обложки книги и вводя его в своем браслете, транслируя документ в голограмму. Это был древний документ, написанный неизвестным автором. Язык девушке был совершенно непонятным, но косианец, видимо, знал его. Но он не спешил говорить, ожидая ответ. — Я не знаю. Я хочу, но я не верю, что такое вообще возможно. — Она снова почувствовала себя проигравшей, опуская руки и голову вниз. Но косианец обхватил её предплечье, и его глаза засветились огоньками. — Но ведь ты сомневаешься в принципах джедаев, значит уже нарушила их. Разве ты не та, о ком говоришь? Подавляешь ли ты собственное сердце? — И тогруту осенило. Её сердце забилось, а перед глазами появилось лицо Падме. Разумеется, она была тем джедаем, но признать это оказалось куда тяжелее. А Тера не давил на неё, продолжая. — Этот документ был написан более 1.000 лет назад мудрецом и философом, который также был джедаем, но ушел из Ордена. Вот что он писал: «Ужасна жизнь для птицы в клетке, хоть дверь в неё открыта…». — Но что это значит, мастер Тера? — Девушка ожидаемо представила клетку с открытой дверью, а также птицу сидящей внутри. Почему-то, этот образ отразился в её сердце, но она не смогла найти ответа на него. А косианец попросту не ответил. Он спрятал изображение книги и оперся об трость. — Ты обретешь уверенность лишь когда узнаешь ответ. А пока извини… мне нужно отвести юнлингов на улицу, они совсем состарятся целый день сидеть за книгами. А что умеют старые? Только болтать. — Он засмеялся тихим хохотом, и медленно ускользнул к столам. Девушка только и успела, что кивнуть, замирая на месте. Образ птицы так и манил, но ответа к девушки просто не приходило. Она решила оставить это на потом, направляясь к Джокасте. Даже движения Асоки были легкими после этого странного разговора. По крайней мере, она не чувствовала ту злость к джедаям, что вчера. Остаток дня не пестрил красками. Он был сер и слишком спокоен, чтобы не внедряться еще глубже в собственные размышления. Попытки пробудить в девушке чувство долга перед другими джедаями, возможно, уснуло еще сильнее. Возвращаясь вечером домой, девушка наконец смогла расслабиться от головной боли. В искупленных терзаниях собственного лона вспоминая очертания прекрасной Падме. И уж как в дополнение за хорошее поведение, тогрута вновь легла поздно из-за звонка. Амидала украсила её предсонный час своими сладкими речами, укрепляя её уверенность в нужности чувств и любви. — И тебе сладких снов, Падме. — Ответила джедай, с улыбкой на устах зажимая красную кнопку. Нежная голограммная ладонь сенаторши забегала пальчиками, и синее изображение исчезло, оставляя джедай наедине с собой. Одно лишь упоминание её наказания одновременно вводило тогруту в вязкое и сонное уныние, но с другой стороны, оно разбавлялось такими звонками, а также грязными играми в душевой. За следующую неделю исправной колонии в библиотеке, Тано привыкла к таким изменениям. Её чувства к Амидале превратились в нечто более твёрдое и прочное, хоть вбитые с силой принципы джедаев не позволяли высказать их. Но первый день второй недели оказался другим.