Расхитительница гробниц

***

      Я тяжело промычала что-то нечленораздельное и с трудом поднялась с холодного деревянного пола. Глаза слиплись, а волосы разметались по всему лицу, плечам, и вообще, чувствую, в тот момент у меня был вид, как у старой лесной ведьмы. Но когда я всё же продрала глазища, то увидела перед собой абсолютно пустую мокрую деревянную комнату. Маленькую, в которой едва смогли бы уместиться четыре человека.       Я оглянулась, но ничего в пустоте видно не было. Едва смогла разглядеть углубление для двери с вставным окошком, состоящим из железных ободка и прутьев. Чёрт! Почему последнее время меня преследуют одни неприятности?!       Руки за спиной гудели от натёртых верёвок, из-за чего так и хотелось закричать, начать биться об стены головой, лишь бы выбраться от сюда! Из этой вонючей комнатушки! Ладони сжимались от бессилия. Всевышний, пусть это скорее кончится. Мне неважно как, умру я или меня спасут, просто пусть это кончится.       Я так устала от этого всего. От своего бессилия… я так хочу жить простой жизнью, без проблем, без пиратов, без преследующих меня по пятам ублюдков. Я упёрлась лбом в пол, согнувшись в спине, и крепко-крепко сжала зубы, пытаясь задержать дыхание и слёзы.       — Чёёёёёрт!!! — прорычала я не своим голосом. — Убейте меня, кто-нибудь!       — Хм, а не рановато ли ты этого захотела? — чей-то хмык заставил меня вздрогнуть и оторвать голову от пола, подняв взгляд.       Заперев дверь, скрипа которой я и не заметила, в середину комнаты прошёл тот, кого я боялась больше всего. Джэро Скибиди. Он вальяжно балансируя толстую курительную трубку между пальцами, прошёл в середину комнаты и взглянул на меня с чистейшим отвращением. Мне захотелось рыкнуть на него, но я не смогла.       Тот, кто стоит во главе этих ублюдков. Он был очень тощим и высоким, тёмноволосым; в темноте его глаза казались ещё более гадкими и противными. Я с ненавистью взглянула на него. Желаю ему гореть в аду! Джэро гадко ухмыльнулся и остановился, закладывая руки в карманы. Он был один, неужели осмелел?       Этот ублюдок был не из тех храбрых и честных людей, которые могли смело смотреть в глаза любой опасности. Он был труслив и боялся даже меня. Хоть я и умела защитить себя, но не была очень сильной. Я с трудом могла поднять пять килограмм, а он боялся меня, словно видел перед собой ядовитую змею.       — Как себя чувствуешь? — холодно спросил Джэро, но на его лице играла безразличная улыбка. — После того удара, наверное, не очень?       Меня тошнило. Сильно. Так, что я с трудом смотрела перед собой, ощущая в голове настолько сильную кашу и миксовку. Однако я гордо распрямила плечи и соврала:       — Отлично, — гнев так и плескался в моём голосе. — Но разве тебе есть дело до моего самочувствия? Почему ты меня не убил?! Хочешь поиграться?!       Я закусила губу. Всё накипевшее за столько лет сейчас просто рвалось наружу, будоражило душу, выворачивало её наизнанку. Я чувствовала, как по лицу проносятся слёзы, а перед глазами льются воспоминания детства. Детства, которого не было. Крики, слёзы, кровь и взрывы. То, что потом окружило меня на всю жизнь.       — Ненавижу! Ненавижу тебя и всю твою шайку! — крича навзрыд, мне хотелось задушить его. — Ненавижу! Ублюдок! Ты! Именно ты убил всю мою семью! Всех, кого я любила! Уничтожил моё королевство! Какого хрена ты до сих пор жив! Сдохни! Сдохни… прошу…       Под конец силы исчерпали себя. Тело обмякло, и я беззвучно завалилась вперёд, рыдая в пол проклятья. Ненавижу его… весь этот мир. Просто за что? За что мне всё это? Вся моя жизнь… испорчена, истоптана и сломлена постоянными скитаниями. Свобода? Чушь! Уж лучше быть рабыней теньрюбито, чем… чем бегать по всему свету и собирать в своей памяти абсолютно каждый фрагмент этого гнилого пазла. Я видела всё… я ненавижу всё. Всё такое чёрное. Всё такое безразличное.       Даже те добрые люди, которых я встречала на своём пути… я им мешаю. Я лишь жалкое ничтожество. Я никому не нужна… у меня никого нет.       Зачем я вообще живу?       Ради страданий? … …нет.       Тогда ради чего? Быть может, мне на самом деле лучше умереть? Сдаться этому бурному потоку, сломаться, словно сухая ветка. С громким хрустом и без шанса на восстановление. Я закрыла глаза и выдохнула. Я ощутила единение самой с собой. Даже смотрящий на меня Джэро не волновал сознание. Я просто чувствовала себя уютно и тепло, сжавшись в комок.       Да, верно. Мне лучше умереть.       — Только не надо винить меня за свои страдания, пташка, — весь мой мир разрушил его хриплый тощий бас. — Мне просто платят за то, что я ищу тебя. Так же мне заплатили за то, чтобы я уничтожил твою страну.       Что? Платят?       — Кто? Кому нужно это?! — воскликнула я, тут же будоражась. — Скажи мне, кто это! Но я встретила лишь те же самые холодные глаза на осунувшемся тощем лице. Он мне скажет?.. А с другой стороны, зачем мне это? Я ведь уже сломалась.       — Наивная, — хмыкнул он, окинул меня презрительным взглядом и, стуча дорогими лакированными туфлями, хотел быстро выйти, но застыл, растворив дверь. — Я думал, что ты умнее и сильнее. Ты разочаровала меня, Рин. Следите за ней, завтра вечером принесёте еду.       Он вышел, оставив меня наедине с собой. Думал, что я умнее и сильнее? Какая ему разница до меня? Ублюдок. Ненавижу его… сильно. Он сделал мне так больно и сейчас просто берёт и валит вину на кого-то, кто оплатил всё это? Скибиди ещё более омерзительный, чем я думала! Ради денег пойдёт на всё… гореть ему в аду!.. …       Я старалась не терять счёт времени: следила за светом, пробивающимся сквозь щели в досках корабля, считала стук волн о борт, считала, сколько раз мне приносили еду. Пока что три. Два при свету по ту сторону и один, кажется, на закате. Жидкая каша, которую мне кидали в ноги, была пресная на вкус. Совсем не такая, как готовила Иикаку. Я усмехнулась, ударяясь затылком о наст очертевшую стену: и почему я постоянно вспоминаю команду этого чёртового Трафальгара?       Эти ребята плотно засели в моей голове. И… я, кажется, скучала. Постоянно перед глазами эта чёртова ухмылка Трафальгара, его едкие комментарии над моими действиями. Я сходила с ума. Он сводил меня с ума.       Но ещё сильнее организм доводили чёртовы боли в животе. При любом движении из желудка словно вытягивали вкрученные в него нитки, медленно, тягуче. Специально, чтобы жгло так, будто меня отправили в самый ад. Тяжёлое дыхание становилось моим собственным, оно было постоянно, всё тело горело. Капли пота казались неподъёмной ношей такими тяжёлыми…       И вот, когда я убрала со лба очередной водопад пота, уши уловили шаги. А затем дверь отворилась. Свет ударил по глазам, и я отвернулась, зажмуриваясь.       Глаза медленно привыкли, и я смогла рассмотреть паренька. Совсем молодой, высокий, его лица я не различила. Но до этого мне приносил другой. Тот выглядел уверенней, этот — переминался с ноги на ноги, неуверенно подходя ко мне.       — Вот, я… я принёс в… тебе еду, — парень поставил тарелку передо мной; ложка в каше колыхнулась, разнося треск по всей каюте, отчего мне захотелось зажмуриться.       Я безлико взглянула на него… ничего не хотелось. Только сдохнуть. Хотя мелкий интерес всё же пытал мою душу.       — Куда… идёт этот корабль? — я почти не удивилась сиплости своего голоса. Мне было тяжело, я словно умирала. И, судя по реакции паренька, это было видно и по мне самой.       — Ам… я не знаю, можно ли мне в… тебе это говорить, — он говорил, нет, мямлил неуверенно, постоянно пытался не обратиться ко мне на «Вы», но затем резко выпрямился, кашлянул в кулак и заговорил более уверенно: — В Маринфорд. Чтобы сдать тебя дозору и, наконец, получить деньги.       — Деньги? — заинтересованно приподняла бровь я, пытаясь оставаться спокойной внешне. — Дозор обещал вам деньги? За меня?       — Заткнись, — больше напугано кинул он и ушёл, громко злопнув дверью.       В Маринфорд… в генеральный штаб Дозора?! Что… что это всё значит? Их заказчиком был Дозор?! Что за… что за чёрт? Я не… я не понимаю. Зачем я или… моя семья? Зачем мы нужны им? Неугодные? Да что они о себе думают… О чём думает Сэнгоку?! Наша семья пусть и не принадлежала к тем самым теньрьюбито, но была близка. Что произошло?! Я часто моргала, пытаясь удержать слёзы.       Та рана, уже покрывшаяся толстой коркой, снова вскрылась. Вся гниль вырвалась наружу, кровь хлынула в голову. Я просто вышла из реальности. Я смутно помнила, как билась о стены, драла дерево ногтями и кричала. Кричала так, словно от этого зависит моя жизнь.       И как же больно мне было. Всю душу буквально выворачивало наизнанку. Это всё Дозор! Проклятый Дозор! Если бы не он… если бы не эти ублюдки, я была бы счастлива! Я была бы принцессой! Я не скиталась бы от приюта к приюту… и мне не было бы вот так отвратительно. Так отвратительно плохо, больно и тошно. Больше я не знаю слов, способных описать моё состояние! Я выла от отчаянья, звала Ло, но никто не приходил.       Никому и в голову не приходило меня проверять. …       После нервного срыва прошло… а какая разница? Я не знаю, просто много. Очень много. И я окончательно решила, что сбегу при первой удачной возможности. Будь то завязавшийся бой с другими пиратами или же, когда мы прибудем на базу. НО я сбегу. …       Я уже не чувствовала рук от туго стягивающих их верёвок, которые я пыталась я пыталась сточить о дерево. Выходило паршиво, я лишь сдирала кожу до крови, а верёвки сжигали запястья. Ко мне так же приходили два раза в день, но того паренька-мямли больше не было. Теперь они сменяли друг друга постоянно. Боль смешивалась с днями. Но я терпела и не ломалась.       А затем резкий выстрел, словно из пушки, корабль сотрясся дрожью. Неужели это было нападение?! Я закусила губу и усерднее натужила верёвку, ускоряя ритм. Чёрт, быстрее. Скорее. Я старалась не заплакать. Мне хотелось выбраться! Ну же… ну же. Сначала выбраться из этой каюты, а там уж импровизация.       Содрав кожу до крови и болезненно зашипев, я приложила последние усилия и освободила руки. Я потёрла запястья, в темноте видя красные натёртые от верёвок полосы. Удерживаясь и хватаясь за деревянную стену ногтями, я поднялась. Ноги дрожали и не держали меня от слова совсем. Я закусила нижнюю губу и, пыхтя, поплелась в сторону двери. Надеюсь, что хотя бы парочка шпилек осталось в моих волосах.       Сердце стучало в груди на удивление спокойно, хоть я и чувствовала, что вся горю, в висках пульс был особенно сильным. Что за херня-то? Я давно заметила странности связанные с сердцем… Неужели это Ло что-то сделал?       Я добралась до двери, тяжело ухватилась за круглую ручку и едва не свалилась с ног. Так, полдела сделано. Теперь надо открыть её, эту ужасно огромную для такой слабой и изнеможённой меня, дверь и выбраться из этого места.       Руки дрожали, зарываясь в растрёпанные волосы. Я едва не уронила единственную найденную и выдернутую с клоком моих алых волос заколку; истерично раскрутила её; резко вставила в замочную скважину и, уже почти радуясь свободе, начала аккуратно вращать. Чёрт-чёрт-чёрт! Ну быстрее! Я услышала щелчок, и дверь поддалась; я толкнула её, сделала шаг; ноги заплелилсь; тело ослабло окончательно.       Я чувствовала падение, кажется, целую вечность, пока сильные руки не поймали меня. В нос ударил едкий запах медикаментов и тепло мужского тела. Что это? Я брежу? Нос сам зарылся в приятную ткань — единственную тёплую материю за последние дни. Глаза сами закрылись, и я, наконец, почувствовала, как в груди сердце ускорило ритм.       — Рин-я, — знакомый голос прозвучал над ухом, а в следующий момент он выругался: — Чёрт.       Я бы упала, если бы меня не держала горячая ладонь. А совсем голова закружилась, когда моё тело подхватили на руки, я была слишком вялой, чтобы что-то понять.       Помнила лишь продолжающиеся крики, сменяющую друг друга темноту, помню лица и вопрос: «Она в порядке?». И мне казалось, что на меня обеспокоенно смотрят, но я не могла открыть глаз. Мне было плохо. Холод, жара, сердечный стук мешались в голове, всё чудилось урывками. Лицо Ло, белый свет, пожар на корабле, кровь застилала глаза. Или всё было в иной последовательности?       Но я знала лишь одно — я в безопасности. …       Чувствуя тугие бинты на всём теле и некую слабость, я стояла на палубе субмарины и смотрела в закат. Я пробыла в отключке три дня. Три чёртовых дня, когда Ло не отходил от меня ни на шаг, поддерживал жизнь, искренне переживал… и. Я поняла.       С тяжёлым вздохом, с треском рёбер, с рвущимися на пополам мышцами, я всё же сломалась. Признала, что Ло не такой, как другие пираты. Что он стал для меня настоящим другом, вся его команда стала для меня семьёй. Месяцем они заменили мне двадцать с лишним лет. Заполнили ту пустоту заботой, спасли не только от похитиелей, но и… от падения в пустоту. Чисто чёрную.       И я была благодарна. Сначала винила, ненавидела, а после осознала свою благодарность. Такую же большую, как эти небо и море передо мной. Я сладко взздохнула, прикрывая глаза.       Ло обещал рассказать, как меня нашёл. И пусть мне не хотелось ломать эту романтику, я не могла не узнать всю историю. Знала лишь то, что после моего возвращения на корабль всех ублюдков Трафальгар лично четвертовал и отправил в море, как единую кучу шматков мяса, умирать от голода. Хотя никто не отменял Морских Королей, да? Но всё закончилось, и это главное.       — Какого чёрта ты встала? — грубый голос раздался из-за спины, а затем рядом со мной, облокачиваясь на перила, встал Ло. — Я не разрешал.       Он смотрел на меня строго, но какая-то душевная теплота проглядывала там. Сердце быстро-быстро застучало. После операции, проведённой Ло, оно вновь стало не таким инородным.       Ох, да. Операция. Оказалось, что у меня ни какая не язва — в моём желудке кто-то зашил какую-то вещь. Какую именно, мой врач не говорил. И, думается мне, что это как-то связано с охотниками за моей головой. Слишком хмурым его лицо становилось при упоминании операции. Но я старалась не упоминать её, боясь такого взгляда холодного. Пхах, боясь… моё сердце разрывалось от таких его серых глаз.       — А ты мне не отец и не муж, чтобы запрещать что-то, — в том же тоне буркнула я, чувствуя, что веду себя, как влюблённая идиотка. Где моя холодная логика?       — Я твой лечащий врач и капитан.       Я уже хотела запротестовать, как широко открыла рот и глаза. Капитан?.. Стоп. Нет, мне послышалось, да? Просто послышалось. Я пиратом становиться не собиралась. Его команда стала для меня родной, но становиться её частью я не собираюсь! Я зло взглянула на него.       — Я твоей п…       Море колыхнулось в последний раз, и в тот миг весь мир застыл. Я чувствовала, как округлились мои глаза, сердце бешено заплясало чечётку. Его губы… касались моих нежно и трепетно, но не двигались. Его жар, его тепло — всё это становилось частью меня. Я смотрела в его закрытые глаза. Всё тело парализовало, но в тоже время меня колотило.       Дрожь, приятная, тёплая.       Хотелось сделать шаг вперёд, зарыться в его волосах. Хотя бы просто прикоснуться к нему. Я зажмурилась, напрягая губы и замычала.       — Л-ло… — я оторвалась от него вся красная и разгорячённая.       Посмотрела на него, но в ответ получила лишь полный безразличия взгляд, и он ушёл, оставив меня одну. Я ещё долго слышала его шаги, которые прекратились протяжным скрипом и хлопком двери, ведущей внутрь.       Ч-что это. было? Я коснулась своего рта: жар и пульсация его губ всё ещё чувствовалась даже пальцами. И я вновь почувствовала тот запах медикаментов, которые полюбились мне очень сильно…