Последователь Дракона.

      Самара ходила из стороны в сторону, прикусив большой палец. Вопреки этикету, женщина просто не могла сидеть на месте, сложив руки и терпеливо ожидая чуда. Шаги ее громким эхом разносились по всему коридору, отчасти напоминая раскаты грома где-то вдали.       Кодекс Эраклиона приписывал спокойное смирение представительницам знатных родов, однако сейчас Самара была выше всякого книжного устава, чей возраст давным-давно из категории «почтенный». Впервые за долгое время Самара действительно захотела вмешаться в откровенно устаревшие порядки. — А вот когда мое легкое копьем пробило, ты обо мне так не пеклась. — Сварливо заметил Эрендор. Язык его привычно заплетался.       Самара глубоко вздохнула. Она думала, что к пьянству Его Величества она сможет привыкнуть. Самара ведь привыкла каждый драконов день надевать на себя тугой корсет, недоедать в пользу фигуры и приступать к утомительным обязанностям правительницы. В обычные дни она смотрела на состояние супруга сквозь пальцы, предпочитая не смотреть в сторону короля слишком долго и уйти прочь, в другой край замка, но сейчас Эрендор перешел все допустимые границы.       Его распухшая нога зашла за ту черту, которую Самара отодвигала как только могла. Пьяно икнув, Король присосался к бутылке, прямо как какой-нибудь крестьянин. Едва Самара посмотрела на него, как в ее желудке завязался тугой узел, а к глотке подкатила тошнота. Гнев на Эрендора прошел быстро, уступая место натуральному отвращению.       И куда же делся храбрый воин и прекрасный юноша, пригласивший ее, Самару, под венец? Женщина не знала. Спешно отвернувшись, королева наткнулась на свое собственное отражение в стеклянной двери больничного покоя. Да, в некоторых мерках Самара была красивой. Правильное лицо, алебастровая кожа, волосы самого не вульгарного оттенка рыжего и большие раскосые глаза, частично выдающие в женщине далекую родственницу принцессы Нижнего Мира. Этими глазами Самара некогда гордилась, находя их достаточно уникальными в мире, где подобное понятие было великой редкостью. Из-за обилия разнообразия внешних типажей очень сложно привлечь к себе внимание постороннего, но королева Эраклиона была на это способна без каких-либо усилий, ценой всего лишь одного томного взгляда из-под ресниц.       Внутренне женщина ощутила тоску. Да, все еще красива, но уже не так прекрасна, как раньше. Словно хорошая дорогая вещь, уже повидавшая годы носки. Тонкие губы Самары скривились, стоило этому низкому сравнению попасть прямо в сердце. — Да в порядке будет этот щенок, вот увидишь…       Самара вновь покосилась на супруга. В этот момент он менее всего походил на короля, хотя на нем был парадный королевский костюм. Винный сюртук смялся, а до нелепости большая корона съехала на бок, прикрыв правый глаз. Складывалось ощущение, что в этот момент рядом с королевой сидел простолюдин, лишь по ошибке облаченный в королевскую одежду.       Тошнота подкатила вновь. Нет, уж лучше бы она вышла замуж за простолюдина, который любил бы ее или, на худой конец, не держал возле себя и дал развод, не прибегая к утомительной волоките.       В этот момент женщина вспомнила Луну и поникла. Сначала Самара насмехалась над соперницей, неспособной сохранить семью. Словно глупая девчонка, королева, чей возраст близился к отметке в сорок, насмехалась над представительницей Айсиса вместе с прочими дамами большого знатного круга. Тогда все казалось смешным: потеря правящего мужа, понижение в социальном статусе, потеря дочери (какая мать отдаст свое дитя?!) и презрение всего Магического Мира в придачу.       Да, это действительно веселило высоких леди из планеты, где брак был ценностью такой же великой, как и жизнь, данная драконом. Лишь со временем Самара поняла то счастье, которое обрушилось на Луну вместе с этим разводом. Фея луны в полной мере реализовала свое право на любовь, поспешив объявить своим фаворитом земляка, мужчину, чье происхождение было не менее высоким. Также бывшая королева сохранила нормальные отношения с супругом, который в пример остальным представителям высшего сословия, говорил о Луне лишь уважительно и с теплотой. Радиус вообще был очень славным мужчиной. Эх, быть может, засуетись Самара и ее семья раньше…       Женщина тряхнула головой. Нет, уже ничего быть не может. Сделанного не воротишь. — Поваляется месяцок и выйдет как новенький. А если не выйдет, то тоже не беда. Толку-то от него все равно, как золота с кучи навоза.       Что-то треснуло. Самара решила, что это была чаша ее терпения. Круто развернувшись, женщина смирила супруга яростным взглядом. Внутри нее клокотала густая всепоглощающая ярость напополам с омерзением. — Заткнись. — Одно короткое слово вместило в себя целую тысячу, если не две, несказанного. Разочарование текущими делами, злость на наплевательское отношение к политике, усталость от трона, невысказанные обиды. Все это слилось вместе, найдя отражение лишь в восьми буквах.       Этикет предписывал жене быть покорной мужу. Не вмешиваться в его дела, закрывать глаза на проступки и обращаться исключительно уважительно. Да, ты можешь всей душой ненавидеть супруга, но ни одно твое слово не должно выказывать этой ненависти. Так жила мама самой Самары, и ее мама тоже, и мама той мамы… Да и Самара, честно говоря, тоже так жила.       До этого самого дня.       Эрендор удивленно заморгал. Его глаза, словно залитые свинцом, медленно показывались из-под распухших век, а после исчезали там же. Пьяница лишился морального равновесия.       Наверняка попутал где сон, а где явь… — подумала Самара, но жалости эта мысль ей не принесла. Лишь отвращение стало сильнее. Раньше было легче. Когда со Скаем все было хорошо, жизнь не воспринималась настолько безнадежной. Сейчас хотелось выть волком от осознания собственной беспомощности. Было жалко осознавать, что только сын своим присутствием хоть как-то создавал смысл жалкому существованию, которое отчего-то звалось «жизнью» у остальных. Нечто подобное она ощутила не так давно, когда Диаспро, повзрослевшая и изрядно похорошевшая пришла во дворец уже как невеста, готовая занять место подле Ская, тем самым сместив королеву-мать. — Что ты сказала? — голос Эрендора звучал непривычно хрипло. Сказывалось глубочайшее потрясение, спровоцированное обычно кроткой и молчаливой супругой.       Самара сморщилась. Во рту ее одновременно выжали сотню зеленых лимонов. Язык неистово защипало, а мышцы натянулись струнами. Впервые за всю сознательную жизнь женщина ощутила острую потребность скинуть с себя корону, сорвать строгое зеленое платье из колч6ей ткани и разораться так сильно, чтобы гортань охватил паралич. Настолько ее бесило нечто, облаченное в королевские одежды. — Заткнись. — Повторила женщина, но уже спокойнее и осмысленнее. Это не было спонтанной эмоцией, спровоцированной ранее. Наоборот, команда была сделана на холодную голову. Мозг прекратил кипеть, кровь перестала бурлить в венах.       Не то приказ, не то требование растаяло на языке, даря Самаре удивительное послевкусие. Мгновенно ей стало легче дышать. Тревога, терзающая душу, отступила, принося с собой расслабление. — Я твой муж! — Эрендор пришел в себя быстрее, чем это ожидалось ранее.       Самара жестко улыбнулась. Видимо в пустой черепушке короля осталось хоть что-то отвечающее за мозговую деятельность. Стеклянные глаза залитые алкогольными парами прояснились, словно Его Высочество отрезвел в один момент. Король было хотел подняться на ноги, но лишний вес не дал исполниться этой затее. Эрендор был прикован к стулу собственными жировыми массами.       Какая жалость.       Раньше он был способен пробудить в ней страх. Крепкий юноша с ореолом кудрей над головой и развитым телом, он казался ужасно грозным человеком, стоило ему подняться со стула для оглашения праздничной речи во время очередного пира. А когда дело доходило до ссор и конфликтов, Эрендор напоминал собой грозового дракона, готового вот-вот пустить разряд в сторону потревожившего.       Сейчас же маленький пухлый мужичок не вызывал ничего, кроме ядовитой насмешки. Карлик, расплывшийся по всему стулу, мало походил на гордого правителя. Даже величественная корона первого короля Эраклиона смотрелась на нем точно также, как шутовской на плуте. Самара поймала себя на мысли, что ей до боли хочется пнуть этого коротышку, подобно злой псинке. — Мой муж — это король Эраклиона, а не опустившийся пьяница, потерявший всякое приличие.       Эрендора передёрнуло. Слова жены больно резанули самолюбие мужчины, чья крупная рука обхватила узкое горло стеклянного кувшина со старым вином. В какой-то момент толстые пальцы налились силой и вдоль шейки сосуда прошла сеть трещин. — Что ты себе позволяешь?! — Это что ты себе позволяешь, отзываясь о сыне таким образом?! — Женщина сжала руки в кулаки. Длинные ногти до боли впились в ладони, но Самара и бровью не повела. Ей было не впервой. — Ты можешь унижать меня, высмеивать материнские чувства, но клянусь, еще раз я услышу пренебрежительное слово о Скае и… — Что за собака тебя покусала? — Потрясенно спросил король. Кипящая злость мгновенно остыла, уступая место сильному непониманию. Мужчина не понимал королеву. — Это просто рядовое отравление. Нам, что, впервой?!       С каждой минутой короля в Эрендоре становилось все меньше и меньше. Даже речь и так утратила всякую возвышенность, уподобившись обычному говорю. — До этого случая такого не случалось. — Не случалось, потому что ты, дура-наседка, Ская от всего старалась защитить, когда я в его возрасте был и отравлен несколько раз, и покушение пережил и в битве под Домино поучаствовал. — Мужчина махнул рукой, потом присосался к сосуду и сделал протяжный глоток. Вина стало меньше. Оторвав бутыль ото рта, Эрендор вытер влажную бороду рукой и продолжил. — Давно уже пора познакомить его с опасностями мира… Когда начинать, если не сейчас?       Внутренне женщина похолодела. Жестокость слов супруга била в самое сердце, разрушая те жалкие остатки некогда искренней любви. Он о своем ребенке говорил так, словно Скай был чужаком, мальчишкой-мясом для грядущих войн.       Нечто в самой глубине души заставило Самару выйти из короткого, но глубокого ступора. Подвижность медленно вернулась ее телу. Неожиданно для себя королева ощутила глубокую потребность вымыться. Да так хорошо и тщательно, чтобы кожа частично слезла с тела, обнажая розовое жилистое мясо. И с этим человеком она некогда делила ложе?! — Не смотри на меня так… — Эрендор закатил глаза. — Это закон войны. Мальчишка получает возможность зваться мужчиной лишь тогда, когда смерть подышит ему в затылок.       На крупном волосатом лице появилась улыбка. — Это что… Ты?       Эрендор вздрогнул. Просто дурное расположение супруги переросло в нечто более серьезное. Король подпрыгнул на месте. Кресло, которое и ранее ощущалось слишком тесным, совсем опоясало короля, не выпуская того прочь. — Что ты такое несешь, дура?! — Ярости в его голосе было поровну со злостью.       Самара Склонила голову в бок. Ее глаза впились в человека, который попортил ей столько нервов. Кровь отлила прочь от лица, из-за чего глаза, чей цвет напоминал бутылочное стекло, стали особенно сильно привлекать внимание мужчины. — Я, что?! Идиотка, чтобы Ская, сына своего, на рож…       Замолчал он неожиданно. Эрендор не сразу понял, что из горла его раздается хрип. Мужчина испуганно огляделся по сторонам, но стражники, получившие команду ждать снаружи, не могли ему помочь. Впервые за долгие годы Самара использовала магию на супруге. Перед глазами Эрендора разбились сотни искр. О, Феникс, а он даже успел забыть о характере магии благоверной.       Смотря на то, как стремительно белеет лицо мужа, Самара ощутила нечто смутно похожее на удовлетворение. Потраченные впустую годы жизни резко прекратили казаться столь бессмысленными. На мгновение фее даже показалось, что весь ее пройденный путь вел именно к этому. Она была рождена и воспитана для того, чтобы избавиться от гнойного нароста, прорастающего у власти Эраклиона.       Впрочем, здравомыслие королеве чуждо не было, оттого закончилось все быстро. Сначала она ослабила хватку, а после вовсе прекратила душить супруга. — Ах ты боль…кх…ная… Стерва…       Он стал еще более отвратительным. Сальное лицо покраснело и Самару передернуло. Она отвернулась, прикрывая лицо руками. — Да тебя за такое… Кх…аз… нят! — А кто узнает? — Спросила Самара, задрав подбородок вверх. — И, самое главное, кто поверит, что ты, жирный боров, кому-то нужен, чтобы тебя убивать? Если я узнаю, что это покушение твоих рук дело… — Я расскажу вс… — Ты жалок. — Заявила женщина. — Будешь чесать языком, не дотянешь и до этого утра. Я долго молчала, но теперь и не мечтай. До тех пор пока речь идет о моем сыне, я не замолчу не на минуту. — Больная баба! — Воскликнул Эрендор, потирая опухшую шею. — Ты в своем уме?! — Если Скай умрет, то и я отправлюсь за ним, — заявила Королева. — И я настоятельно не советую мешать мне, муж мой.       Она всегда была такой? Эрендор забился в кресло, словно маленькая девочка во время сильной грозы. Еще никогда ранее мужчина и представить себе не мог, что внутри его жены сокрыто странное «это».       Король сглотнул, когда Самара посмотрела ему в глаза. Холодное бутылочное стекло, не иначе, уставилось прямо на мужчину.       «Чудовище!» — Подумал Эрендор, чувствуя, как немеют пальцы на ногах.       Они могли долго так стоять. Злобный хищник и добыча, чья судьба — это скорая гибель. Подобного ужаса у Эрендора не вызывали и Древние Ведьмы, хотя с ними он имел личное дело.       За стеклом дверей нарисовался силуэт и Самара прекратила сверлить супруга взглядом, предпочитая перекинуть внимание на лекаря, который вошел в коридор. Смуглокожий линфеец глубоко поклонился, после чего рукой указал в сторону палаты, приглашая женщину войти. Отец принца Ская остался на своем месте, потрясенно смотря вслед супруге. Голова его разрывалась от различных мыслей.       Здесь пахло травами, деревом и магией. Подобный запах стоял в лабораториях Беты, когда Самара, будучи студенткой, проходила курс прикладного зельеварения. Пусть школьные годы и были омрачены изнурительной подготовкой, но королева была готова заявить, что именно они стали одним из самых ярких пятен в ее жизни. Травы вселяли надежду, ассоциировались с крепким здоровьем и побуждали приятные мысли.       Самара мгновенно ощутила себя лучше, только переступив порог. Не помня себя, женщина кинулась к сыну, смертельно бледному и до невозможности прекрасному. Голова юного принца располагалась на подушке, а золотые волосы, обычно тщательно уложенные, были раскиданы по всей наволочке. На миловидном лице виднелись символы. Их Самара не узнавала, но знала наверняка, что все это — часть культуры Линфеи, планеты, чей уровень целительства находился на невозможном уровне.       Стоило королеве схватить Ская за руку, как природная энергия, до этого запертая в теле конкретного принца, хлынула и на нее. — Скай, родной, сыночек… — Мы сделали все возможное, — с гордостью заявил целитель. — Яд был силен, но мы оказались сильнее, Ваше Величество.       Конечно, в ином случае стала бы Самара платить такую высокую цену? Женщина промолчала и лбом уткнулась в ледяную ладонь принца. Кровь прилила к крови. — Я накажу тех, кто ответственен за это! — Пообещала королева. — Клянусь, этот паршивец Торен получит по заслугам!       Скай не ответил.