Во имя моё

 — Мы не победили, — рыжеволосый (или это кровь на волосах, а не цвет?) воин в грязной форме со странным выражением лица смотрел на пепел в руках — всё, что осталось от поверженного Бога. О его смерти молился весь мир вот уже много лет, но сегодня вместе с божеством умерло несколько сотен своих. Заслуженная ли эта цена избавления от самого ужасного и беспринципного Тёмного Владыки? Над выжившими занимался рассвет, окрашивая всё, чего не успела коснуться кровь, в алый. Алый разрушенный мир, залитый кровью — мечта, но не их. Бога. Даже умирая, он сдержал своё слово: он их уничтожил. Морально, не физически — но разве так не страшнее? — Он мёртв, наша армия убита, — кивнула воину его спутница, подошедшая ближе, осторожно обходя трупы, что было сложно при её хромоте. В последний момент она чуть запнулась о каменное крошево - единственное, что осталось от ближайшей стены - но чудом устояла. Мантию Магистра колдовства сейчас было не узнать: потерялся насыщенный зелёный цвет, спрятавшись под грязью, а рукава, покрытые защитными рунами, так и вовсе были оторваны и висели на паре ниток. Этот бой чуть не окончил жизнь всех сражающихся; но вот они, живые, стоят и собираются с мыслями. — Думаю, это ничья. — Нет. Мы проиграли, — сжал кулаки мужчина, будто хотел, чтобы прах впитался ему под кожу и остался там, навсегда, вечно причиняя боль. Чтобы не забыть, не расслабиться. Он должен запомнить прошедшую ночь до последней минуты, каждый взгляд врага, каждое слово и движение. Он будет помнить, хранить воспоминания о Боге, который научил человечество бороться и в безвыходных ситуациях биться головой об стену до тех пор, пока стена не падет. Он будет ждать. На уставший недоумевающий взгляд ведьмы, генерал только прикрыл глаза. — Убив бога, ты сам становишься им — такое место не должно пустовать. Кто может занять его, кроме того, кто смог одолеть предыдущего Повелителя? — девушка согласно качнула головой. Она валилась с ног, слегка колышась, как от ветра (которого на самом деле не было), поэтому он не ждал от неё моментального озарения, довольствуясь тем, что его слова слушают. — Я готов был принять сегодня этот грех на себя. Но я ничего не чувствую. Во мне ничего не поменялось, не исчезло и не прибавилось, будто божественный трон до сих пор занят. Он не умер. Не до конца, я считаю. «Я тебя запомнил», — безумно оскалился Бог изгоев Криссат из воспоминаний прежде, чем свет, белый и безжалостный, сжёг его дотла.

***

В одной из башен Хогвартса зашелестели в лунном свете страницы самостоятельно открывшейся древней книги, где ещё с времён Основателей записывались все ученики: будущие, настоящие и прошлые. Если бы кто-то сейчас зашёл в старое хранилище школьных артефактов, то заметил бы, как исчезает с листа одна небольшая строчка и снова появляется, чуть поменявшись. «Гарри Криссат Поттер» — теперь гласила она. Но никто не зашёл. Не должен был. Люди не могут всё знать. Магия знает. Книга закрылась, снова становясь просто книгой.