Змеиные Корни

— Гарри, Гарри, просыпайся, просыпайся немедленно! Мне нужна твоя помощь! — Гермиона решительно затрясла друга за плечи, но он лишь вяло покачал головой. У него был жар, и совсем не осталось сил, и, конечно же, ему дали снотворное и успокоительное — но все это сейчас не имело никакого значения. Она схватила с тумбочки пустой стакан, заклинанием наполнила его водой и резко выплеснула воду Гарри в лицо. Поттер исступлённо закашлялся и наконец пришёл в себя. Гермиона кое-как нацепила ему на нос очки и попыталась привлечь его внимание. Все же ему было очень плохо, взгляд с трудом фокусировался, веки опухли и отяжелели, жар тисками сдавливал грудь, и каждый вздох давался ему с огромным трудом. — Гарри, мне нужно задать тебе ещё несколько вопросов! Это важно! Поттер отрицательно покачал головой, без сил закрывая глаза. — Господи, только не сейчас! — и тогда Гермиона сделала то, что при других обстоятельствах никогда бы себе не позволила. — Гарри! — сказала она четко и ясно. — Ты заразил Невилла, он умирает! Зеленые глаза распахнулись, и их безграничную глубину заполнил леденящий ужас. Поттер отчаянно заскрёб руками, цепляясь за простыни в попытке подняться. Его мутный, но все же осмысленный взгляд, испуганно зашарил по палате в поисках друга. — Невилла забрали в процедурную, — сказала Гермиона, — профессор Снейп готовит для него сыворотку. У Невилла все ещё есть шанс, но мне нужны ответы. Гарри наконец сел. Пот градом катил с его лица, грудь ходила ходуном, губы дрожали, но он готов был слушать. — Гарри — сказала Гермиона, открывая перед ним огромную книгу. — Ты должен помочь мне найти того, кто тебя проклял. Ты знаешь его, ты знаешь, кто это! — она не спрашивала, она утверждала. Гарри собрался с силами и кивнул. — Я знаю, что он учился в Хогвартсе. Все чертовы работники Министерства учились в этой школе. Она взяла толстую книгу с тумбочки и открыла на первой странице. Ее собственные руки тоже дрожали. На пухлом корешке золотом было выведено «Хогвартс. Годы 1990-2000». — Просто выбери факультет. Первый лист книги украшали четыре Хогвартских герба. Она была почти уверена, что Гарри укажет на Слизерин, но он, с трудом подняв руку, ткнул пальцем в герб Хаффлпаффа. — Он учился с нами на одном курсе? Гарри кивнул. Гермиона направила палочку на корешок книги и, сказав: «Хаффлпафф, одна тысяча девятьсот девяносто восьмой», произнесла поисковое заклинание. Книга открылась на нужной странице, и они увидели фотографии студентов, закончивших Хогвартс в 1998 году. Гарри ещё раз медленно поднял руку, дотронулся пальцами до одной из фотографий и потерял сознание. * * * Гермиона буквально ворвалась в кабинет профессора Снейпа и с грохотом опустила огромную книгу на стол. — Это альманах выпускников Хогвартса, — сказала она, — за последние десять лет. Профессор Снейп удивленно поднял взгляд от котла и на всякий случай отложил нож в сторону. — Все это время я задавала Гарри не те вопросы. Я была полной дурой, и те уничижительные эпитеты, что вы все эти годы применяли к моему интеллекту, не отражают и малой части моей беспросветной глупости. Я спрашивала Гарри о проклятье, а он отвечал мне, что не видел, как его прокляли. Но я не желала слушать, я спрашивала об этом снова и снова… Господи, я даже не представляю, чего именно я хотела этим добиться. А нужно было всего лишь найти способ узнать, кто это сделал. Если ничего не знаешь о проклятье и не понимаешь, как его найти, значит нужно искать человека. В конце концов, наши поступки определяются нашей натурой. В жизни мы все неизменно стараемся использовать свои сильные стороны. Разве не так? Задумай мы кому-нибудь причинить вред, профессор, чтобы мы с вами сделали? Вы, вероятнее всего, сварили бы яд, у Джинни в арсенале есть совершенно чудесный летучемышиный сглаз, Рон Уизли просто ввязался бы в драку, а я… я… — Гермиона замялась на секунду, — ну не знаю, чтобы в такой ситуации сделала я… — Вы бы, мисс Грейнджер, написали в Министерство официальную жалобу на шестидесяти четырёх страницах и утопили бы их всех в бюрократических формальностях, — сказал профессор Снейп, осторожно уменьшая огонь под своим котлом и подходя к ней. — Он тоже наверняка сделал что-то, что удаётся ему лучше всего, и теперь, когда я знаю, кто он, я это найду. Она открыла книгу на нужной странице и повернула её к профессору Снейпу. — Чертов сукин сын, — сказала Гермиона, не сдерживая злобы, и с такой силой ткнула пальцем в фотографию, что изображённый на ней юноша испуганно спрятался за рамку портрета. — Он никогда не любил Гарри. «Захария Смит, (1991-1998), Хаффлпафф, капитан команды по квиддичу» — прочитал Снейп. * * * На то, чтобы доварить сыворотку, у Снейпа ушло еще пятнадцать минут. Желая помочь, Гермиона осторожно разлила готовое зелье по высоким пробиркам и запечатала их с особой тщательностью — сначала крышечками, а затем заклинаниями. — Я сообщу Минерве, что все готово, — сказал Снейп, доставая дымолетный порошок. В процедурной палате царил непривычный полумрак. Боясь заходить в комнату, Гермиона нерешительно замерла на пороге, стараясь в слабом свете свечей разглядеть лежащего на столе Невилла. — Он плохо переносит яркий свет, — сказала МакГонагалл, словно отвечая на невысказанный вопрос Гермионы. Директор стояла в дверях и тоже отчего-то не спешила заходить внутрь. За окном шёл мокрый снег, и тяжелые хлопья липли к стеклу, отбрасывая в комнату странные тени. Невилл лежал на спине, опутанный многочисленными трубками, напоминавшими корни деревьев, и две большие колбы с кроветворным зельем плавали в воздухе над его головой. Грудь Невилла, покрытая плотной сеткой из зеленых чешуек, двигалась равномерно, то поднимаясь, то опускаясь, глаза были закрыты, а лицо выглядело хоть и бледным, но совершенно спокойным, и Гермиона, испуганно задержавшая дыхание, с невольным облегчением подумала, что все это, пожалуй, стоит считать хорошим знаком. — Жар немного спал, Лонгботтома больше не рвало, но в сознание он так и не приходил, — сказала МакГонагалл. От обилия крови в воздухе стоял тяжелый солоноватый запах. «Совсем как в магловской операционной», - почему-то подумалось Гермионе, — «только вместо шумных пищащих приборов здесь обо всем позаботилась магия». В глубине палаты, тесно прижавшись друг к другу, сидели Помона Спраут и Августа Лонгботтом. Старая бабушка Невилла держалась спокойно и сдержанно: спина гордо выпрямлена, подбородок вздёрнут вверх, лишь сухие руки, опиравшиеся на трость, немного подрагивали. — Я все сделаю сам, — сказал Снейп, отдавая мадам Помфри пробирки с сывороткой и беря со стола большой, немного старомодный на вид шприц. Кожа на руках Невилла, словно в чулок затянутая в змеиную шкуру, немного колола пальцы. Снейп потянулся было за щипцами, но чешуя оказалась обманчиво плотной, одна из чешуек на предплечье легко приподнялась вверх, и иголка вошла под кожу, не встретив ни малейшего сопротивления. Введя сыворотку в синюю пульсирующую вену, профессор привычным жестом измерил пульс. — Если мои расчёты верны, — сказал он, обращаясь к Поппи, — ему станет немного лучше, но через три часа укол придётся повторить. Профессор отложил инструменты на поднос, обработал очищающим заклинанием руки, коротко кивнул миссис Лонгботтом и вышел, взглядом приглашая МакГонагалл последовать за собой. — На какое-то время это сработает, — сказал профессор Снейп, как только они оказались в коридоре, — но в целом проблемы не решит. Да и силы Поттера в сопротивлении болезни не безграничны. Вероятно, у нас есть несколько часов, возможно сутки. К тому же не стоит забывать — каким бы странно избирательным не было это проклятье, по-прежнему остаётся риск, что уже этой ночью заболеет кто-то из наших учеников. МакГонагалл кивнула, и Снейп продолжил, глядя на директора немного странным, словно принуждающим к чему-то, взглядом: — Нам нужен Кингсли и немедленно. Минерва подняла глаза на часы, висевшие на стене, и также тихо ответила: — Северус, у директора Хогвартса, конечно, немало возможностей и полномочий, но мне едва ли позволят разбудить Министра Магии в два часа ночи. — Поттер считает, что его проклял Захария Смит. — Откуда, ради Мерлина… — ахнула Минерва, но замолчала, так и не закончив начатой фразы. Догадаться было не сложно. — Что ещё вы узнали, мисс Грейнджер? — спросила МакГонагалл, оборачиваясь к Гермионе. — Пока очень мало, но это только начало. Я знаю, что Смит работает в Министерстве Магии. Разбирая бумаги, Гарри нашел нечто странное, показавшееся ему неправильным и, возможно, противозаконным. Он не был до конца уверен, что не ошибся, хотел разобраться, пошёл к Смиту, а спустя какое-то время заболел. МакГонагалл обдумала слова Гермионы, ещё раз взглянула на часы и, покачав головой, сказала совсем не то, что им хотелось услышать: — Нет, Северус, это не выход. Как бы я не пыталась, я все равно не смогу к нему пробиться. Ты же знаешь, эти бесконечные секретари, помощники, служба охраны… Кроме того, после недавнего злосчастного покушения его дом и кабинет полностью изолированы от воздействия любой внешней магии, я даже патронуса послать не смогу. Нужно найти другой способ получить информацию. — Этот самый надежный, — настойчиво повторил Снейп. Он так смотрел на МакГонагалл, словно ждал от нее чего-то, и Гермиона внезапно догадалась, что эти двое вот уже несколько минут ведут молчаливый напряженный спор, сути которого она не понимает. — Ну хорошо, — сдалась Минерва после недолгого раздумья, — если ты так настаиваешь, я отправлю перо. — Альбус одобрил бы это решение, — уверенно ответил Снейп. Гермиона растерянно слушала профессоров и не понимала, о чем они говорят. * * * — Мне кажется или ещё немного, и вы взорветесь от нетерпения? — спросил профессор Снейп, когда они возвращались в кабинет директора. Гермиона вспыхнула до самых кончиков ушей, но справиться с любопытством так и не смогла. — Перо? — спросила она, с мольбой глядя на зельевара. — О чем вы говорили с директором? — Едва ли есть хоть малейший шанс, что вы от меня отстанете? Сейчас глядя на профессора в полумраке коридора, сложно было понять, специально ли он дразнит ее или за привычным сарказмом скрывается обычная человеческая усталость. Он медленно потер виски, словно намеренно играя с ее любопытством, но все же решил ответить: — Ну хорошо. В свой последний год в Хогвартсе, когда стало понятно, что проклятье кольца Марволо все же одолевает его, профессор Дамблдор оставил Минерве четыре пера из хвоста феникса, чтобы она воспользовалась ими, когда Хогвартсу потребуется помощь. Перо обладает уникальным свойством — оно отыщет человека, где бы он не находился, пробьёт любые магические барьеры и передаст необходимое сообщение. — Но ведь это еще не все? — догадалась Гермиона. — Вы правы, посланию, а вернее, требованию, переданному с пером, нельзя не подчиниться. Это почти как непреложный обет, только в данном случае обет принимается магом отнюдь не добровольно, а помимо его воли и без его согласия, поэтому магию пера едва ли можно назвать светлой. Кингсли вынужден будет помочь нам, даже если не захочет. Хотя в нашем случае в принуждении конечно нет никакой необходимости, Бруствер и так сделает все возможное, как только узнает о проклятии. Гермиона задумчиво кивнула. Сейчас, понимая истинный смысл их спора, она уже не могла осуждать профессора МакГонагалл за ее нежелание воспользоваться пером. Использовать столь важный и сильный магический артефакт лишь для установления срочной связи действительно было нерационально, и все же, разумом понимая правоту директора, она была благодарна профессору Снейпу, сумевшему настоять на своём. Едва ли сегодняшней ночью им удастся найти кого-то, кто лучше Министра, бывшего аврора и все ещё члена Ордена Феникса, поможет им разобраться с вопросами, в ответах на которые они сейчас столь жизненно нуждались. * * * В кабинете МакГонагалл эльфы разожгли камин. На маленьком столике возле дивана стоял чайник горячего чая, сахарница, молочник и вазочка с печеньем — домовики, всегда отменно заботившиеся о своём директоре, и на этот раз не забыли о традиционном ежевечернем чаепитии. Гермиона с тоской посмотрела на чайник и невольно подумала о том, что спокойные вечера, заполненные размеренными традициями, остались где-то в позабытом прошлом. Чай, книга, письма домой, веселая болтовня с Джинни, переживания из-за профессора… Неужели ещё два дня назад все это действительно имело значение? А сейчас умирал Невилл, и Гарри, измученный проклятьем, метался в забытьи в своих жутких кошмарах, а школа, полная учеников, в молчаливом незнании ожидала чего-то страшного и возможно смертельно опасного. — Думаю, вам лучше сосредоточиться и подумать над тем, какие именно вопросы вы захотите задать Министру, — сказал Снейп, следя за тем, как МакГонагалл открывает заклинанием потайной шкафчик, спрятанный в стене за ее креслом. — И на этот раз постарайтесь больше не ошибиться, мисс Грейнджер. Гермиона испуганно побледнела. Она и представить не могла, что с Министром придется говорить именно ей. В присутствии старших и куда более опытных коллег она по большей части предпочитала помалкивать. Перо феникса на вид оказалось совершенно непримечательным, всего на пару дюймов длиннее её обычного рабочего, фазаньего, разве что отличалось цветом — огненно-красным, почти алым, с мягким золотым отливом на плавно изгибающихся кончиках. Гермиона осторожно коснулась пальцами чёрного стержня и не ощутила никакого волшебства. Было странно думать, что из точно такого же пера была сделана волшебная палочка Волдеморта и, конечно же, палочка Гарри. Невероятные существа эти фениксы — обладая чрезвычайно кротким нравом, они могли создавать мощнейшую магию, способную в одно и тоже время исцелять человека и лишать его воли. МакГонагалл положила перо на дно медной чаши и, наведя на него кончик палочки, чётко сказала: — Кингсли, нам нужна твоя помощь, Хогвартс, кабинет директора, срочно! Перо полыхнуло яростным огнем, и искры, взметнувшись над чашей, закружились в воздухе, словно золотой дождь. Не было ни хлопка, ни звука аппарации, одно короткое мгновение и ничего не осталось — лишь на дне медной чаши лежала горстка серого пепла. Но вот над пеплом вдруг появился золотистый дымок, и МакГонагалл, убирая палочку, удовлетворенно сказала: — Сообщение доставлено. В трехстах милях от Хогвартса перо возникло в домашнем кабинете Министра Магии Кингсли Бруствера и, застыв в воздухе, горело почти три минуты, переполошив весь дом, охрану, горничных и самого Кингсли, нестерпимым жаром обжигая руки и лицо, не подпуская к себе никого, кроме Министра, и в тоже время не отпуская его. Оно горело до тех пор, пока он послушно не взял в руки палочку и не принял сообщение, а после обратилось в прах, оставив на ковре лишь обожженное пятно и серый пепел.